В поле холодно, даже несмотря на костер, но остальным, похоже, все равно.
Ребята танцуют, пьют, курят травку.
Клара сидит на земле и смотрит на горящий в нескольких метрах от нее костер, ощущая его тепло и вздрагивая от пляшущих в темноте ярких языков пламени. Она чувствует себя ужасно, но не столько из-за болезни, сколько из-за того, что где-то час назад к ним подкатил Тоби Фелт и принялся окучивать Еву, накачивая ее дешевой водкой и нашептывая еще более дешевые комплименты. И каким-то образом это сработало. Сейчас они целуются, и Клара видит руку Тоби на затылке Евы – она копошится в волосах ее подруги, словно пятиногий тарантул.
А тут, в довершение всех зол, еще и Харпер. Последние десять минут он сидит, откинувшись назад, и смотрит на Клару пьяными и голодными глазами, отчего она чувствует себя еще хуже.
Желудок снова дернулся, как будто земля ушла из-под ног.
Ей надо бы идти.
Она собирается с силами, чтобы встать, и тут Ева отстраняется от Тоби, чтобы поговорить с ней. Пятиногий тарантул неохотно отваливается.
– Боже мой, Клара, ты такая бледная, – говорит Ева. Несмотря на опьянение, она беспокоится о подруге. – Пойдем? Можем вместе поехать на такси. Я вызову.
Тем временем Тоби у Евы за спиной втирает Харперу что-то ободряющее, и Клара гадает, о чем же идет речь.
– Нет, все в порядке. – Клара с трудом перекрикивает тяжелую музыку. – Я сейчас позвоню маме. Она за мной приедет.
– Я могу позвонить, если хочешь.
Тоби дергает Еву за майку.
– Все нормально.
– Точно? – переспрашивает Ева. У нее глаза пьяной лани.
Клара кивает. Говорить она уже не может. Если скажет хоть слово, ее точно вырвет. Она старается вдохнуть побольше свежего ночного воздуха, но это не помогает.
Когда Ева с Тоби снова начинают целоваться, тошнота усиливается. Внезапно к ней примешивается резкая, раздирающая внутренности боль.
Это плохо.
Клара закрывает глаза и где-то в темной глубине себя находит силы, необходимые, чтобы встать и уйти, оставив счастливых танцующих и целующихся ребят.