Мама с Кларой закрылись в душевой внизу, а Роуэн стоит, прислонившись к сушилке для одежды.
– Ни черта не понимаю, – обращается он к закрытой двери.
Это он еще мягко выразился. Только что вернулись его мама с сестрой, которая, похоже, была вся в крови. Действительно вся, как новорожденный младенец, ее вообще трудно было узнать. Клара выглядела такой вялой и безразличной. Как загипнотизированная.
– Роуэн, прошу тебя, – отвечает мама, включая душ. – Скоро поговорим обо всем. Когда вернется отец.
– А где он?
Хелен пропускает его вопрос мимо ушей. Слышно, как она говорит его выпачканной кровью сестре:
– Пока еще холодная. Ну вот, стекла. Теперь можешь залезать.
Роуэн делает еще одну попытку:
– Где папа?
– Скоро будет. Он… Ему надо кое-что уладить.
– Кое-что уладить? Мы что, коза ностра какая-то?
– Роуэн, пожалуйста, не сейчас.
Кажется, мать сердится, но он не может прекратить расспросы.
– Откуда кровь? – продолжает он. – Что с ней случилось?.. Клара, что происходит?.. Мам, почему она молчит? Странные телефонные звонки как-то с этим связаны?
Последний вопрос достигает цели. Хелен открывает дверь и смотрит сыну в глаза.
– Звонки? – переспрашивает она.
Он кивает:
– Кто-то звонил. Звонил, но ничего не сказал. За пять секунд до того, как вы приехали.
Выражение мучительной тревоги искажает мамино лицо.
– Нет, – говорит она. – О господи. Только не это.
– Мам, что происходит?
Он слышит, как сестра залезает в душ.
– Разожги камин, – просит Хелен.
Роуэн смотрит на часы. Десять минут первого, но мать непреклонна.
– Пожалуйста, принеси с улицы угля и разожги камин.
Хелен дожидается, когда сын уйдет исполнять ее просьбу, ей бы сейчас очень хотелось, чтобы уголь лежал подальше от дома – тогда бы она все успела. Она подходит к телефону, чтобы выяснить, с какого номера звонили. Она уже знает, что это был он. Номер, который называет холодный механический голос, ей не знаком, но она не сомневается, что, набрав его, услышит голос Уилла.
В голове мечутся панические мысли, пока она набирает номер.
Берут трубку.
– Уилл?
Да, это он. Совершенно реальный голос, ничуть не изменившийся, молодой и древний одновременно.
– Мне этот сон снился пять тысяч раз…
В каком-то отношении это самый трудный момент за всю ночь. До сих пор она усиленно старалась забыть о его существовании, о том, каково это – говорить с ним, слушать его глубокий голос, пробуждающий в ней некую сокровенную жажду, рекой текущий прямо в душу.
– Не приезжай сюда, – поспешно шепчет она. – Уилл, это важно. Не приезжай сюда.
Роуэн уже, должно быть, набрал ведро угля и идет обратно к дому.
– Обычно события развиваются несколько иначе, – говорит Уилл. – В моем сне.
Хелен понимает, что должна во что бы то ни стало достучаться до него, должна остановить неизбежное.
– Ты тут не нужен. Мы все решили.
Он смеется, в трубке раздается потрескивание.
Хелен на грани обморока. Она смотрит на свою картину в коридоре. Это акварель с яблоней. Картина расплывается перед глазами, но Хелен пытается сосредоточиться на ней.
– У меня все отлично, Хел, спасибо. А у тебя? – Пауза. – Париж вспоминаешь?
– Лучше тебе держаться от нас подальше.
Вода в душе выключается. Клара, наверное, скоро выйдет. Слышится еще какой-то звук. Это задняя дверь. Роуэн.
И все тот же демонический голос в трубке:
– Раз уж об этом зашел разговор – я тоже по тебе скучал. Семнадцать лет одиночества – довольно долгий срок.
Хелен крепко зажмуривается. Уилл осознает свои способности. Он прекрасно понимает, что может потянуть за ниточку и размотать весь клубок.
– Пожалуйста, – говорит Хелен.
Он не отвечает.
Хелен открывает глаза и видит сына с ведром угля. Он смотрит на телефон, на мать, на ее лицо, на котором легко читаются мольба и страх.
– Это он, да? – интересуется Уилл.
– Мне пора идти, – говорит она и нажимает красную кнопку.
Роуэн глядит на нее подозрительно и в то же время смущенно. Хелен чувствует себя совсем беззащитной под этим взглядом.
– Иди, пожалуйста, разожги камин.
Это все, что она может вымолвить. Но сын еще несколько секунд стоит на месте, не двигаясь и ничего не говоря.
– Пожалуйста, – повторяет она.
Он кивает, словно что-то понял, разворачивается и уходит.