Чувствуя прикосновение жесткой щетины мужа к внутренней стороне бедра, Лорна Фелт недоумевает, что же на него нашло.
Они лежат под розово-желтой тантрической диаграммой правой ступни с ее символами просветления.
Маленькая раковина и лотос.
Они лежат голые на кровати, и, к удовольствию Лорны, Марк лижет ее, целует и покусывает так, как он никогда в жизни ничего не лизал, не целовал и не покусывал.
Лорне приходится не закрывать глаз, иначе ее покидает уверенность в том, что это тот же самый мужчина, который обычно предпочитает в постели говорить о просроченных арендных платежах.
Марк поднимается над ней. Их поцелуи жестки и примитивны, так, наверное, целовались тысячи лет назад, до того, как изобрели имена, одежду и дезодоранты.
Лорна внезапно чувствует себя такой желанной, вожделенной, с каждым его толчком по всему ее телу растекается тепло и сладкая истома. Она хватается за это ощущение – и за мужа – с каким-то отчаянием, вцепляется пальцами в его спину, льнет к его соленой коже, как будто он скала, а вокруг бушующий океан.
Она шепчет его имя, снова и снова, а он шепчет ее имя. Затем слова кончаются, и она обхватывает его ногами, и они уже не «Марк» и «Лорна», не «супруги Фелт», они становятся чем-то чистым и бесконечным, как сама ночь.