Питер смотрит на старушку с больными ногами, медленно ковыляющую к выходу, но думает лишь о телефонном разговоре. То, что только что сообщила Хелен, просто невероятно. Полицейские нашли труп. Его вынесло на берег. Он летел очень быстро и, выпуская свою ношу, был уверен, что находится уже далеко от берега.
Но, признает он про себя, столько лет прошло. Может, он просто не помнит, как далеко залетал раньше. Подрастерял навыки. Это вам не на велосипеде кататься. После семнадцатилетнего перерыва жать на педали не так-то легко.
– Что ж, до свидания, миссис Томас, – машинально прощается он с выходящей из кабинета старушкой.
– До свидания, голубчик.
Мгновение спустя он уже вытаскивает конверт из ящика.
Достает пробирки.
Откручивает крышечки.
Это не плазма с протеином и красными и белыми тельцами.
Это выход.
Питер нюхает чарующую, буйную кровь Лорны и представляет себе, как они вдвоем стоят на пшеничном поле в лунном свете. Он растворяется в ее аромате, изнемогая от желания попробовать ее на вкус. Жажда распаляется, пока не исчезают все препятствия между ними – между человеком и вожделенной усладой.
Я не пью кровь своих пациентов.
Теперь это уже бесполезно.
Искушение слишком велико.
Питер знал, что в конце концов сдастся, и не ошибся. Он абсолютно ничего не может с собой поделать и опрокидывает все три пробирки подряд, как стопки текилы, выставленные в ряд на барной стойке.
Допив, он не сразу опускает голову. Похлопывает по животу. Похоже, нараставшая годами жировая прослойка резко пошла на убыль.
– Да, – с томной хрипотцой произносит он, словно радиодиджей, собирающийся объявить Дюка Эллингтона в ночном эфире. – Обожаю живой джаз.
Когда входит Элейн со списком пациентов, ожидаемых сегодня на срочный прием, он все еще похлопывает себя по животу.
– Вы в порядке? – интересуется она.
– Да, Элейн, прекрасно себя чувствую. Мне сорок шесть лет, но я все еще жив. А жизнь – это бесценный дар, не так ли? Надо вкушать ее, понимаете, вкушать жизнь и смаковать каждую секунду.
Элейн не прониклась.
– Ну, – отвечает она, – должна сказать, для понедельника мысль необычная.
– Это потому что понедельник нынче весьма необычный, Элейн.
– Ясно. Кофе хотите?
– Нет. Нет, спасибо. Я только что попил.
Она смотрит на конверт, но пустых пробирок вроде бы не замечает. Впрочем, Питеру все равно.
– Да-да, – кивает она, пятясь к двери. – Конечно.