Выдающийся русский ученый, историк, социолог Н. И. Кареев рассматривал процесс социологического образования как исторически обусловленное явление, как результат многовековой эволюции мировой научной мысли по пути ее гуманизации. Поскольку социология, писал он, является наукой «об обществе во всех существенных сторонах его бытия», изучающей «человеческую личность во всех ее общественных проявлениях и отношениях», она находится «ближе к основной черте гуманитарного образования, чем политика, юриспруденция и экономика» [51, 26J. Все эти дисциплины считаются гуманитарными благодаря социологической постановке вопросов. И характерно, что среднего читателя в них привлекает не то, что необходимо для подготовки специалиста, а то, что полезно для общего образования, т. е. социологически важное.
По возможностям «встречи между собою» отдельных общественных наук с социологией сравнима лишь история. Другие же науки, обретя в XIX в. историческую почву, подготовили условия для появления исторической школы права, исторического направления в политэкономии и т. д. В результате наметилось сближение всех социальных наук на основе трех понятий — личность, общество, история, а это придало им гуманный характер [51, 28]. Гуманное (человечное) образование становится возможным по мере осознания науками внутренней сущности человека. Оно строится на принципе отрицания каких бы то ни было пристрастий или исключительности как неприемлемых ни в научном, ни в этическом отношениях. И в этом смысле гуманитарное образование имеет универсальный и общечеловеческий характер. Важнейшей стороной гуманитарного образования является выполнение им активной роли в обществе: оно призывает не к простому созерцанию действительности, а «к работе во имя развития человеческой личности в себе, во имя развития личности в других, во имя умственного, нравственного и общественного прогресса всех, ибо это единственный путь, ведущий к осуществлению идеала человечности» [51, 29].
Начало систематического социологического образования в разных странах относится к последним двум десятилетиям прошлого века, когда в Европе, Америке и России делаются первые попытки наладить преподавание социологических дисциплин в высших учебных заведениях. Это явление имело под собой объективные основания: завершался процесс самоопределения социологии как научной дисциплины, наступал этап ее институционального оформления. В социологии, которая утверждалась как теоретически и практически необходимая сфера деятельности, стала ощущаться потребность в продуманной, целенаправленной подготовке образованных специалистов. Создание системы социологического образования становилось велением времени.
В 1889 г. в EcoledesHaute начинает читать лекции по социологии Леон Мартье. В 1895 г. профессор Летурно объявил свой курс лекций в Парижской школе антропологии, а в 1895/ 96 учеб.году приступил к чтению лекций по политической социологии в Свободной школе политических наук в Париже профессор Г. Тард. Здесь же открывается Свободная школа социальных наук, руководимая Функ-Брентано, где курс «Введение в социологию» читал Р. Вормс. Декретом от 22 июня 1896 г. учреждалась в Бордо кафедра социологии, преподавание на которой возлагалось на профессора Э. Дюркгейма.
Таким образом, в последние десятилетия прошлого века социология как учебная дисциплина была введена в программы университетов Франции, других европейских стран и Америки. Наиболее интенсивная работа проводилась социологами Франции, которая по традиции продолжает удерживать приоритет в области социологии.
Развитие социологического образования на ранних этапах было успешным благодаря активному участию крупнейших социологов разных стран. Их работу отличала большая заинтересованность. Они стремились найти наиболее эффективные формы преподавания и те факультеты и курсы, где целесообразно вводить социологию как учебный предмет. Известно, например, что Вормс настойчиво пропагандировал идею создания самостоятельных социологических факультетов, подкрепляя ее конкретной программой с указанием количества кафедр и другими тщательно продуманными предложениями [42].
Большим энтузиастом социологического образования в США был Гиддингс, который изложил свои взгляды по этому вопросу в «Принципах социологии» (1891), а вскоре возглавил кафедру социологии в Нью-Йоркском университете. Кареев отметил, что Гиддингс повторил то, что было сделано и понято в России до него (имея в виду пропедевтическую роль социологии) [44, 407]. В Америке за начинанием Ф. Гиддингса последовало расширение этого процесса.
В 90-е годы преподавание социологии организуется и в университетах других стран: в Берлине (Зиммель), Австрии (Гумплович), Гельсингфорсе (Вестермарков), Утрехте (Штейнмец), Копенгагене (Сарке). Первые курсы социологии начали читаться в Токио и других городах.
Слабое знакомство западных ученых с развитием социологии в России проявилось и в дошедших до нас оценках возможностей страны создать здесь свою систему социологического образования. Социология в России долго не сможет войти в лоно университетской науки, писал в 1895 г. Анри де Турвиль. Главными формами, в которых будет пока идти ее развитие, остаются книга и периодическая печать. Подобные представления западных деятелей о якобы незрелости русской социологии, ее безнадежном отставании от западного сообщества опровергались самой действительностью.
В России интерес к изучению социологии всегда был настолько велик, что уже с середины XIX в., несмотря на противодействие властей, социологическая тематика начинает проникать в университетское образование. В конце 70-х — начале 80-х годов первые опыты чтения лекций по социологии были предприняты профессором Московского университета М. М. Ковалевским. В это же время другой профессор — правовед Н. М. Коркунов — начинает все больше оснащать лекции социологическим материалом. В 80-е годы свой курс энциклопедии права он преобразовал в общую теорию права, что потребовало ввести в его содержание психологический и социологический материал. По сути дела, вместо «Энциклопедии права» студентам стал читаться курс пропедевтики обществоведения, и для того чтобы назвать его курсом социологии, по замечанию Кареева, ему недоставало лишь экономического материала.
Социология в качестве учебной дисциплины спорадически появлялась в высших учебных заведениях России уже в конце 70-х годов. Одним из первых систематических курсов был объявлелный в 1890 г. в Гельсингфорсе курс профессора Е. Вестермаркова. Подобные курсы читались в Петербурге (в университете, иногда в Политехническом институте), Москве, изредка в Харькове. В некоторых городах спецкурсы по социологии вводились как факультативы. Вопрос о социологическом образовании все чаще начинал обсуждаться на страницах научных изданий и публицистики. Часто проблемы преподавания социологии обсуждались в связи с анализом предмета и задач социологии, что лишь подтверждало факт органического единства процесса институционализации и организации преподавания социологии как одной из важнейших его сторон. Многие из таких публикаций принадлежали перу известных ученых — М. М. Ковалевского, П. Ф. Лилиенфельда, И. В. Лучицкого, Я. А. Новикова [42, 54].
К началу XX в. все образованное общество оказалось вполне подготовленным к введению преподавания социологии прежде всего как университетской дисциплины. Профессора университетов, среди которых было немало выдающихся историков, юристов, тяготевших к широкой обществоведческой культуре, овладевали опытом чтения лекций по социологии у себя в" России и за рубежом.
Однако в условиях дореволюционной России возможность налаживания социологического образования (как и развитие самой науки) была затруднена отношением официальных кругов. При монархическом режиме само слово «социология» было на нелегальном положении. И хотя ее преподавание в разных учебных заведениях постепенно начинало налаживаться, оно было делом подвижников, энтузиастов, которым приходилось маскировать подлинное содержание науки с помощью таких названий, как «законоведение», «обществоведение», «введение в изучение права», «введение в государствоведение» и др. И лишь после свержения монархии и отмены официальной идеологии, основанной на принципах «православие, самодержавие, народность», социология стала включаться в качестве обязательного предмета в программы средних и высших школ. При этом первоочередной задачей обучения были ознакомление учащихся с основными понятиями, законами, фактами социологии и формирование у них научного социального мировоззрения [153, 3].
М. М. Ковалевский, имевший богатый опыт преподавания социологии и организации системы социологического образования в России и университетах мира, оставил много ценных заметок по этим вопросам. Преподавание социологии недоступно пониманию учащихся низшей школы, писал он. Для них не стоит создавать политические или социологические катехизисы. Но элементы социологии, безусловно, должны включаться в содержание среднего образования. Очагами социологического образования, по мнению Ковалевского, должны стать университеты. И в первую очередь изучение социологии необходимо студентам юридического и историко-филологического факультетов. Одну из бед нашей российской системы университетского образования он видел в разобщенности факультетов, считал также, что помехой в получении образования служит неправильное отношение к диплому, к экзаменам, что многие требования излишни и только затрудняют процесс обучения. Эта точка зрения совпадала с мнением Н. И. Пирогова, с тревогой отмечавшего, что из университетского образования в России стало исчезать просвещение.
Однако все эти проблемы, замечал Ковалевский, невозможно решить до тех пор, пока не изменится сознание «пастырей народных» и они не поймут, что опасно доверять управление тем, кто не понимает, что порядок и прогресс зависят не только от воли начальства, но в большой мере от взаимодействия государства и права, экономики и политики, от требований общества, выраженных в нравственном законе [66, 10].
Для полноты картины следует учитывать атмосферу, царившую в среде российской профессуры. Университетские лекции, по признанию известного русского ученого-историка Р. Ю. Виппера, были для него единственным способом выступлений в обществе. «Я люблю жужжание студенческой толпы в коридорах, — говорил он, — это вдохновляет как оркестр в антрактах моего собственного исполнения». Многие русские социологи видели в преподавательской работе главный смысл жизни. Тот же Виппер писал: «Я не равнодушен к тому, что о нас скажут. У нас есть точное специфическое профессиональное название: нас зовут профессорами, включая в это почетное звание нашу деятельность как исследователей, лекторов, ораторов, мыслителей, авторов ученых книг и статей, руководителей семинаров, составителей руководств и учебников» [23].
Преподавание социологии в российских учебных заведениях с первых своих шагов строилось почти исключительно на изучении основ позитивизма. Содержание программ и учебных пособий, выбор тем лекций, объем материала определялись прежде всего следующими обстоятельствами: 1) позитивизм был наиболее влиятельным направлением с хорошо разработанными принципами, методами; 2) все наиболее активные организаторы и лекторы представляли позитивистскую социологию. Примечательно в связи с этим высказывание Ковалевского относительно подготовки социологов: дайте студентам Конта и Спенсера — этих двух китов социологии. Если студенты будут их хорошо знать, они будут знать главное. Большинство социологов, считал Ковалевский, до сих пор лишь повторяют сказанное ими.
Конкретный опыт работы собственно социологических кафедр и учебных заведений у дореволюционной России очень невелик. Первая в стране кафедра социологии была создана в 1908 г. при частном Психоневрологическом институте в Петербурге. Ее организаторами и первыми руководителями были М. М. Ковалевский и Е. В. де Роберти; среди первых их учеников — П. А. Сорокин и Н.Д.Кондратьев. Работа этой кафедры ждет своих исследователей. Пока о ней известно немногое, и нет возможности представить в целостном виде структуру, полный состав преподавателей, студентов, связь с разными факультетами института, в котором работали лучшие силы столицы. Так, «Введение в языкознание» преподавал Л. В. Щерба, древнецерковнославянский язык — И. А. Бодуэн де Куртенэ, Студенты института, начиная с первых курсов, вели активную научную жизнь, работали в педагогическом кружке, имевшем свой устав2.
____________________________________
2Работы о деятельности института, написанные его директором В. М. Бехтеревым и другими авторами, публиковались в журнале «Вопросы психологии» и в виде отдельных изданий. Имеются также периодически издававшиеся отчеты о работе института, его задачах и т. д.
Кафедра социологии с момента учреждения развернула большую работу по созданию программ социологических дисциплин, привлечению лучших специалистов для преподавания. В журнале «Вопросы психологии» печатались труды членов кафедры. Курс общей социологии для общеобразовательного факультета в течение двух семестров по два часа в неделю читал Е. В. де Роберти; «Общую психологию» — С. Л. Франк для юридического, естественноисторнческого и словесно-исторического отделений педагогического факультета. Кроме таких курсов общего содержания преподавались и дисциплины узкоспециальные по профилю подготовки небольших групп студентов (в частности, курс уголовной социологии и уголовной политики, который читал С. Н. Гогель, автор солидного пособия для студентов по этой дисциплине).
Кроме Психоневрологического института в последнее десятилетие перед революцией лекции по социологии читались на Высших женских курсах (где лектором и первым директором был Ковалевский), в биологической лаборатории П. Ф. Лесгафта. Кроме учреждений, получивших официальный статус, возникали и другие формы, имели место другие интересные начинания, ныне, к сожалению, забытые. Большое значение с точки зрения развития социологического образования имеет, например, факт наличия социологического материала в университетских курсах по смежным дисциплинам.
Первые учебные пособия для изучающих социологию были благожелательно встречены прессой, налаживалась публикация популярной литературы для широких читательских кругов. Ее авторами выступили крупнейшие ученые России — М, М. Ковалевский, П. А. Сорокин и др. Эти факты в силу причин, связанных со сложностями развития социологии в России и СССР, незаслуженно были преданы забвению. Сегодня занес а над ними только начинает приоткрываться. Выявление и подробнейшее изучение этого ценного наследия являются первостепенным долгом историков социологии — и не только потому, что оно имеет большую историко-научную ценность, но и потому, что в нем содержится много поучительного для нашей сегодняшней практики. Предав забвению плоды усилий лучших умов и блестящих педагогов прошлого, мы похоронили ценнейший опыт налаживания социологического образования, которого нам так и теперь не хватает, а вместе с ним и содержащийся в этом опыте богатейший культурно-нравственный потенциал русской науки.