Невозможность принять переживания больного как истину
При медленном развитии заболевания близким родственникам больного гораздо труднее, чем посторонним, увидеть изменения в состоянии больного и оценить их как признаки заболевания. Посторонние чаще первыми говорят, что «с человеком происходит что-то не то».
При этом нельзя предполагать, что близкий заболевшему шизофренией человек также находится в болезненном состоянии. Напротив, тенденция многих родственников не замечать проявлений болезни может стать понятной как самозащита. Наконец, предполагаемые последствия заболевания часто идут так далеко, что наилучшим способом кажется не думать о них. С другой стороны, больные шизофренией способны в течение длительного времени успешно скрывать переживаемые ими изменения — избегать частых встреч, уединяться в своей комнате, а при «скупых» контактах с окружающими отвечать на вопросы уклончиво или вовсе не отвечать. Возможно, что родственники больного дольше других не замечают болезненных изменений потому, что за этими изменениями они продолжают видеть здоровые, знакомые им черты.
Мать одного больного шизофренией, Франциска Мат-тманн, вспоминает в своей книге «Потерянное «Я» о
•
I
I
68 ШИЗОФРЕНИИ
времени первой госпитализации ее сына: «Наконец я решилась (после того, как сын был госпитализирован) и впервые за много месяцев вошла в комнату сына, который запрещал мне это и охранял свою комнату, как собственное царство. Он запирал дверь, когда выходил. У меня никогда не было возможности прибрать его комнату. А войти внезапно я не смела. Я инстинктивно уважала его желание уединиться.
Потом пришло время, когда он вовсе перестал покидать свою комнату и часами сидел там без движения, как паук. Я часто наблюдала это через щель, так как сын иногда неплотно закрывал дверь. Он сидел, уставившись в одну точку, подперев голову рукой и не шевелясь.
Он стал совсем одиноким. Он испытывал страх, когда раздавался звонок в дверь или телефонный звонок. Когда я однажды спросила его, чего он так боится, он ответил мне таинственным шепотом: «Нужно соблюдать осторожность. Они собираются кого-то прикончить. Самое лучшее — быть немым. Все мы и так слишком много говорим. Если ничего не говоришь, то как бы не существуешь по-настоящему и тебя не могут схватить».
Мать говорит о том, что она почувствовала, войдя в комнату сына: «Я с ужасом увидела царившее там запустение и одновременно подумала о том, что уже давно должна была действовать более решительно. Ведь то же самое, наверное, происходило и внутри него».
Видеть, но не уметь понять
Если поведение пациента становится настолько странным и трудным для окружающих, что воспринимается как помеха, то естественно возникает вопрос, как можно объяснить такое изменение. Часто делаются попытки найти его причину в событиях жизни человека.
У Франциски Матгманн в этой связи появились воспоминания о школьных годах ее сына; эти годы преврати-
ЧТО ТАКОЕ ШИЗОФРЕНИИ?
лись в трагедию, «так как недалекий учитель возненавидел неудобного для него ученика». Она вспоминала: «Позднее, в годы учебы, одноклассники высмеивали его, обижали, издевались над ним. Учителя его не любили. Его не понимали и не старались понять. Его постоянно оттесняли. В лучшем случае — просто не замечали».
Руководствуясь собственным опытом, автор (Hell, 1982) подтверждает, что почти половина супругов больных шизофренией относят заболевание на счет психологических или социальных причин. От других родственников то и дело можно услышать ссылки на профессиональные или семейные трудности у больного.
Как бы ни были важны для понимания шизофрен-ного заболевания отягчающие его факторы, эти биографические интерпретации затрудняют признание тяжелого психического заболевания. Они порождают чувство вины. Иногда вопрос о вине занимает центральное место, и тогда внутренние проблемы больного остаются нераспознанными. Понятно, что чувство вины возникает в первую очередь у близких больному членов семьи. С другой стороны, близкие, отношения которых с больным ничем не отягощены, часто задают себе вопрос, что же они упустили или сделали неправильно. Даже дети спрашивают себя, были ли они «молодцами» и оказывали ли необходимую помощь.
Вопрос о собственной вине нередко затрагивает третьи лица, бывает так, что супруги и родители больного возлагают ответственность за случившееся друг на друга.
Так, в одном случае мать бросает невестке: «Нет ничего удивительного в том, что твой муж заболел, если принять во внимание твои проблемы с алкоголем и твою ненадежность». А жена больного на замечание свекрови реагирует ответными упреками: «Ты сама отдала своего
I
70 ШИЗОФРЕНИИ
сына в детстве в интернат, а после развода с первым мужем ребенок попал под власть отчима, который был подвержен вспышкам гнева».
Постоянные вопросы больного, адресованные самому себе, и поиски собственной вины могут оказать растущее давление на всех членов семьи, даже если за этим скрывается надежда преодолеть «кризис» или «нервный срыв» без каких-либо насильственных мер.
Если шизофренное расстройство не проходит и если вопрос о собственной вине получает все больше пищи, то перед многими семьями встает тяжелое испытание «на разрыв».
Страх перед непониманием, упреки соседей и друзей, а также сама манера поведения больных (беспокойство в ночное время, пренебрежение правилами гигиены, отсутствие критического отношения к своему поведению или замкнутость) способны обострить ситуацию. В связи с перенапряжением в этот период болезни многие члены семьи больного переживают нервный срыв, который при определенных обстоятельствах создает впечатление, что и они полностью изменились.
Верена Дизеренс, председатель объединения родственников больных шизофренией в Цюрихе, пишет в заметке, адресованной врачам: «Родственники больных переживают эту болезнь со своих позиций и под иным углом зрения, но всегда остаются беззащитными перед натиском обстоятельств на их самочувствие и равновесие. Мы, родственники, вдвойне переживаем отчуждение, молчание, недоверие больного ко всем и ко всему, придание всякой мелочи особого значения, превращение ночи в день и наоборот, страх и еще раз страх, вырастающий до размеров идеи преследования. Этот страх испытывает наш ребенок, наша жена и, наконец, мы сами. Мы относимся ко времени так, как будто оно заключено в градуирован-
ЧТО ТАКОЕ ШИЗОФРЕНИИ?
ный сосуд. Мне очень важно, чтобы вы это знали. Во время психоза у наших детей, мужей, жен мы находимся рядом с ними».
В этот период родственники больного не стремятся получить помощь со стороны, из опасения ли проявить несправедливость к заболевшему члену семьи или из чувства стыда. Не в последнюю очередь имеют значение и многие предубеждения против психических заболеваний, и боязнь самому оказаться в подобном положении.
При остром течении заболевания эти трудности также выступают на первый план, особенное тогда, когда у больного наступает улучшение, а вместе с ним спадает чувство напряженности у близких. При затяжном течении расстройств члены семьи больных шизофренией подвергают себя опасности изоляции, вместо того чтобы искать поддержки и помощи и получить их.
По данным статистических исследований, эти проблемы оказывают влияние и на больных. В тех случаях, когда трудности в поведении больного расцениваются как выражение его злой воли, родственники, согласно исследованиям Вогана и Леффа (1977), скорее склонны к предубеждениям в отношении заболевшего члена семьи. Таково мнение 2/3 авторов, обследовавших членов семей, которые отворачивались от больных, не считали их страдающими психическим заболеванием. Большинство членов семей находились под впечатлением, что больной действует им назло. На этом основании члены семьи либо приходили в замешательство, либо предъявляли больному постоянные упреки и обвинения.
При этом следует признать, что многие чувства членов семей больных приобретают — соответственно «расщепленной» жизненной ситуации — противоречивый характер, часто изменяются от неожиданного понимания до полного неприятия. Манфред Блойлер также счита-
I
72 ШИЗОФРЕНИИ
ет, что существует постоянная связь между состоянием больного и отношением к нему близких: привязанность и неприязнь. Эту взаимосвязь вряд ли можно отразить статистически. Но о ней узнаешь тотчас же, стоит лишь углубиться в каждую отдельную историю болезни.
ЧТО ТАКОЕ ШИЗОФРЕНИИ?
Кроме того, признание факта болезни близкого человека позволяет относиться к его «неправильному» поведению с меньшим предубеждением и меньше чувствовать себя в чем-то виноватым.
I
Всмотреться и изучить, чтобы жить с этим
Несмотря на многие внутренние и внешние препятствия, те обстоятельства, которые обусловлены заболеванием, принуждают родственников рано или поздно признать, что психическое заболевание близкого человека обрушилось на них всей своей тяжестью. Чувство беспомощной ярости и опустошенности уступает место признанию того, что прежние представления и тактика поведения не соответствуют интересам больного.
Если этот шаг наконец сделан, то многие родственники больного парадоксальным образом испытывают ослабление напряженности, так как у них отпадает необходимость вновь и вновь убеждать себя в реальности наступивших у больного расстройств. По-видимому, они способны принять эти расстройства как вызов и поставить для себя новую задачу — заботу о больном. Поэтому временное принятие на себя тех обязанностей, которые больной ранее выполнял самостоятельно, не является просто дополнительной нагрузкой. В противоположность эмоциональному гнету, который приносит с собой заболевание близкого человека, эта задача придает также новое содержание жизни, принося наряду с усталостью и удовлетворение, и немного отвлекает от постоянных забот.
Они должны меньше относить на свой счет порой непредсказуемое поведение и странные поступки больного шизофренией и меньше объяснять их семейными обстоятельствами. Одновременно родственники могут, ведя дневник болезни больного, внутренне несколько дистанцироваться, излагая на бумаге те детали, которые, по их мнению, являются для больного чуждыми и зависят от его болезни.
При этом нельзя говорить о недостаточной или ограниченной способности близких вчувствоваться в переживания больного. Нет никаких оснований любить и уважать больного меньше, чем здорового.
При опросе родственников больных по указанной выше проблеме, проводившемся в США, Англии и Швейцарии, были получены сходные данные, свидетельствующие о том, что большая часть опрошенных членов семей не только желала бы видеть своего больного дома, но и охотно примет его. Процент родственников, которые отказывались содержать больного в домашних условиях, колебался в этом исследовании от 5% до 25%. Другие углубленные исследования (Hell, 1982) подтвердили, что ни одна другая группа населения не имеет меньше предубеждений и неприятия психически больных, чем группа родственников больных.
Наблюдения в течение длительного времени позволяют сделать вывод, что целенаправленная помощь больным со стороны родственников после признания факта заболевания вполне возможна. Так, например, изучение Хо-гарти и Андерсоном (1986) течения заболевания показа-
I
v
74 ШИЗОФРЕНИИ
ли, что частота повторных обострений в течение года снизилась до 19% у тех больных, родственники которых занимались на курсах по изучению шизофренных заболеваний, в то время как у больных, чьи родственники получали только индивидуальные консультации от случая к случаю, частота повторных обострений достигала 35%.