Одно из первых мест по размаху фальсификации в дореволюционной России занимало виноградное вино. Не слишком популярный тогда в народе (как, кстати, и пиво) алкогольный напиток не мог конкурировать с отменного качества водкой, производящейся государством монопольно и с гарантией. Но и у него был свой потребитель.
Вино в основном регулярно пили там, где производили: в виноградарских районах. В немалом количестве его везли в обе столицы и в крупные города, где у «достаточных классов» на вино был устойчивый спрос. Особенно популярными были крымские вина. Некоторые сорта, по уверениям знатоков, не уступали лучшим иностранным — французским и испанским.
И, тем не менее, подделка начиналась уже на производстве. Фабриканты все чаще вмешивались в отработанный веками процесс — разумеется, в ущерб потребителю. В конце XIX–начале XX века натуральное вино стало большой редкостью. Анализы, произведённые в Крыму и Бессарабии, на Кавказе и на Дону, показали, что очень многие «вина» готовятся из воды, сахара и спирта и не содержат ни капли виноградного сока. Более того, в них находили чрезвычайно вредные для организма химические вещества.
Контроль за производством вин — по мере сил и возможностей — усилили, и виноделы были вынуждены увеличить производство качественной продукции. Но подделок от этого меньше не стало. Энтузиаст доктор Гулишамбаров опубликовал сенсационные выкладки. Оказалось с 1887 по 1890 год Москва получала из винодельческих районов по 460 тыс. пудов вина ежегодно, но, в то же время, удовлетворив потребность полуторамиллионного населения, вывозила в другие регионы до 800 тыс. пудов! А ведь межреспубликанских винзаводов в Москве тогда не было…
Подделки ударили и по немногочисленным любителям пива. В местностях, где пивоварение является традиционным промыслом, претензий к напитку не было. Но в Москве и Санкт-Петербурге во взятых бутылочных образцах обнаружили даже ядовитые добавки. Чаще же всего к недорогим сортам пива, и без того отягощённым сивушными маслами, подмешивали полынь, стрихнин, алоэ, белену и пикриновую кислоту. Вероятно, именно тогда появилась знаменитая поговорка о неслучайной кривизне выделительной функции организма.