Третье измерение получило название «неприятие неопределенности». Фундаментальным здесь является вопрос о том, как общество решает вопросы, связанные с тем фактом, что время течет только в одном направлении. В каждый момент времени мы находимся между непоправимым прошлым и неизвестным будущим. Мы вынуждены жить в условиях неопределенности, т.к. будущее неизвестно и неизбежно. Некоторые общества подготавливают своих членов к принятию неопределенности и добиваются ослабления ее давления на них. Люди в таких обществах относительно легко принимают риски. Они не склоны работать слишком усердно. Они сравнительно толерантны к поведению и мнениям, отличным от их собственных, поскольку не видят в них для себя угрозы. Подобные общества можно назвать обществами «со слабым неприятием неопределенности». Это общества, в которых для людей естественно чувствовать себя в относительной безопасности.
Другие общества настраивают своих членов на попытки контролировать будущее. Однако, поскольку будущее принципиально непредсказуемо, для таких обществ характерна повышенная нервозность людей и агрессивность. В таких обществах, которые Хофстед назвал обществами «с сильным неприятием неопределенности», существуют многочисленные институты, призванные обеспечивать безопасность и минимизировать риски. Можно пытаться обеспечить безопасность тремя способами. Один из них – технологии в самом широком смысле этого слова. С помощью технологий мы защищаем себя от несчастий, приносимых силами природы и войнами. Мы строим дома, плотины, электростанции и межконтинентальные баллистические ракеты, которые, как мы надеемся, должны дать нам ощущение безопасности. Второй способ обеспечения безопасности – закон, также понимаемый в самом широком смысле этого слова. С помощью законов и всевозможных официальных правил и институтов мы защищаем себя от непредсказуемости человеческого поведения. Изобилие законов и правил свидетельствует о нетолерантности к отклонениям в поведении и мышлении. В тех случаях, когда невозможно создать закон из-за специфичности или сложности проблемы, мы можем создать ощущение безопасности, назначая экспертов. Эксперты – это люди, чьи слова мы воспринимаем как своего рода закон, т.к. полагаем, что для этих людей не существует неопределенности. Третий способ обеспечения чувства безопасности – религия, тоже понимаемая в широком смысле этого слова. Имеются в виду религии, пришедшие к нам из глубины веков, и идеологии типа марксизма, догматического капитализма или движений, проповедующих бегство в медитацию. Этот термин включает даже науку. В том или ином виде религия создается любым сообществом людей. Любая религия, так или иначе, способствует терпимости к неопределенности, поскольку вооружает нас возвышенным знанием, якобы устраняющим неопределенность. Мы легче миримся с неопределенностью сегодняшнего дня благодаря тому, что интерпретируем события с помощью инструментов более мощных, нежели те, которыми вооружает нас наш личный опыт. В обществах с сильным неприятием неопределенности мы обнаруживаем религии, провозглашающие абсолютные истины и нетерпимы к другим религиям. В подобных обществах для науки характерно следование традиции поиска абсолютных истин в противоположность более релятивистской эмпирической традиции, характерной для наук в обществах со слабым неприятием неопределенности.
Таким образом, неприятие неопределенности имеет множество проявлений: от агрессивности до потребности в абсолютной истине, которые мы обычно связываем друг с другом. Оказывается, что эти вещи связаны согласно логике культуры, отличающейся от нашей повседневной логики. Без специальных исследований, как отмечает Хофстед, невозможно выяснить, что на уровне обществ эти вещи имеют общий источник.
Наиболее многочисленна группа стран с сильным неприятием неопределенности и большой дистанцией власти включает в себя все латинские (латиноевропейские и латиноамериканские), средиземноморские страны (Югославию, Грецию и Турцию), Японию и Корею.
Азиатские страны встречаются в двух группах – с большой дистанцией власти и средним или слабым неприятием неопределенности. Далее идет группа германоязычных стран, в которую входят также Израиль и Финляндия. Для данной группы стран характерны малая дистанция власти и среднее или сильное неприятие неопределенности.
Дания, Швеция, Великобритания и Ирландия объединяются в группу стран с малой дистанцией власти и слабым неприятием неопределенности, тогда как Нидерланды, США, Норвегия и некоторые англоязычные страны располагаются в середине между всеми этими странами, т.е. им присуще средняя дистанция власти и среднее неприятие неопределенности [13, 268-271].
Мужественность – женственность.
Четвертое измерение получило название «мужественность - женственность». Фундаментальным здесь является вопрос о распределении ролей между полами. Всякое общество сталкивается с фундаментальным фактом, который заключается в том, что одну половину человечества составляют женщины, а другую - мужчины. Единственный вид деятельности строго регламентируется принадлежностью к тому или иному полу, связан с воспроизведением рода: мужчины не могут рожать детей. Однако в сообществах людей во все времена и повсеместно одни роли ассоциировались исключительно с мужчинами, а другие – только с женщинами. Это разделение ролей между полами называется социальным в отличие от биологического.
Любое социальное разделение является в той или иной мере следствием культурных традиций: то, что считается мужским (или женским) делом в одном обществе, может не считаться таковым в другом обществе. Мы можем классифицировать общество по тому, стремиться оно минимизировать или максимизировать социальное разделение ролей между полами. Некоторые общества допускают выполнение многих ролей, как мужчинами, так и женщинами. В других обществах соблюдаются строгие правила, регламентирующие, что должен делать мужчина и что должна делать женщина. В последнем случае разделение ролей всегда таково, что мужчины более активны и занимают доминирующее положение, а женщины занимают подчиненное положение и нередко заняты преимущественно заботой о семье. Хофстед назвал общества с жестким социальным разделением ролей между полами «мужественными», а общества со слабым разделением ролей «женственными». В мужественных обществах социальные ценности, традиционно характерные для мужчин, абсолютно доминируют, определяя даже образ мышления женщин. Важное место в этой системе ценностей занимает желание быть на виду, результативность, стремление к осязаемым результатам, зарабатывание денег и следование лозунгу «большое значит прекрасное». В более женственных обществах как для мужчин, так и для женщин доминирующими являются ценности, традиционно ассоциируемыми с женскими ролями: скромность, приоритет человеческих взаимоотношений по сравнению с деньгами, забота о качестве жизни и охране окружающей среды, помощь другим, особенно слабым, и следование лозунгу «малое значит прекрасное». В мужественном обществе герой – это преуспевающий индивидуум, супермен. В более женственном обществе симпатии отдаются антигерою, неудачнику. Преуспевающий индивидуум в женственном обществе вызывает подозрение.
Хофстедом каждой из пятидесяти стран был присвоен численный рейтинг по шкале «мужественность – женственность»: высокий рейтинг соответствует мужественному обществу, низкий – более женственному обществу. Наиболее мужественной страной является Япония, далее следуют германоязычные страны: Германия, Австрия и Швейцария. Умеренные значения рейтинга мужественности имеют латинские страны, такие, как Венесуэла, Мексика и Италия, а также группа англоязычных стран, включая и бывшие колонии: Индию и Филиппины.
Среди стран с более женственными культурами Хофстед обнаружил четыре скандинавских государства и Нидерланды. В некоторых латинских и средиземноморских странах, таких, как Югославия, Португалия, Чили, Испания и Франция, культуры умеренно женственные [13, 271-272].