«Случилось, что, когда они были в пути, некто сказал Ему: Господи! я пойду за Тобой, куда бы Ты ни пошел. Иисус сказал ему: лисицы имеют норы, и птицы небесные - гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову. А другому сказал: следуй за Мной. Тот сказал: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов; а ты иди, благовествуй Царствие Божье. Еще другой сказал: я пойду за Тобою, Господи! Но прежде позволь мне проститься с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божьего» (Лк.9:57—62).
Божье желание в отношении каждого из нас заключается в том, чтобы мы завершили свой путь с радостью! Посвящение — это третья характерная черта жизни для Неба. В отрывке, приведенном выше, Христос призвал: «Следуй за Мной» — и в ответ услышал оправдания за общий недостаток посвящения. Напротив, Дэвид Ливингстон, миссионер девятнадцатого века в Африке, никогда не искал оправданий; его жизнь была полностью посвящена призыву Христа.
В конце лета 1873 года тень 60-летнего мужчины падала на ткань маленькой палатки в дождливых лесах Африки. Мерцающая свеча озаряла золотым светом пространство внутри тента, где, преклонив колени перед маленьким, покрытым тканью деревянным столом, стоял мужчина. Ритмичный тропический ливень барабанил по палатке, а мужчина молился, склонившись у кровати.
Местные носильщики, проводники и повара, следовавшие за этим человеком в джунглях Африки в течение почти двадцати лет, стояли снаружи и слышали тихий звук его голоса, как всегда перед сном обращавшегося к Богу. Затем свеча погасла, и они также отправились в эту дождливую ночь — спать.
На следующее утро холодное и затвердевшее тело Дэвида Ливингстона всё еще стояло на коленях перед столом, когда его обнаружили возлюбленные братья-туземцы. Он очень исхудал из-за бесчисленных сражений с малярией; его кожа потемнела от многих лет, проведенных под экваториальным африканским солнцем, и свисала с костей его земной хижины, теперь свободной. Его бессмертный дух воспарил из тьмы избитого болезнями, слабого и греховного тела в царство света и жизни в присутствие Иисуса, его Царя, Которому он посвятил всю свою жизнь. В последнюю ночь Ливингстона на планете Земля он, вероятно, молился молитвой, записанной им много лет тому назад. Если бы вы могли услышать то, что в ту ночь слышал Бог, это звучало бы примерно так:
О Господь, с тех пор, как Ты умер, отдав Себя за меня,
Ни одна моя жертва Тебе не будет чересчур велика.
У меня всего одна жизнь, она скоро пройдет,
Я хочу, чтобы она возвестила Христа,
Ибо всё, что сделано ради Него, будет длится всегда.
Я следую за Тобой, Господь, и за славой Твоего креста,
Я оставляю этот мир позади, всё считая тщетой.
Господь, направь меня куда угодно, только пойди со мной,
Возложи на меня бремя любое, только Сам поддержи меня. Разрушь все связи, оставь лишь ту, что связала наши сердца. О Господь, Иисус, мой Царь, я Тебе отдаю свою жизнь, о Господь!
Когда той ночью 1873 года он умер, любовь к нему его туземных спутников оказалась столь велика, что они несли его тело полторы тысячи миль к побережью. Один из них был среди огромной толпы на похоронах в Вестминстерском аббатстве. Несколько слов на надгробии Ливингстона описывают, чего он достиг: «В течение тридцати лет его жизнь проходила в постоянных усилиях евангелизации туземных народов, открытиях неразгаданных секретов, прекращения богопротивной работорговли в Центральной Африке».
В своем дневнике Дэвид Ливингстон написал: «Люди говорят о жертве, которую я принес, проведя большую часть моей жизни в Африке. Можно ли это назвать жертвой, когда это лишь малая часть огромного долга нашему Богу, который целиком мы никогда не сможем выплатить? <...> Прочь такие слова, такое мировоззрение, такую мысль! Я настаиваю: нет такой жертвы! Лучше скажите, что это привилегия. Тревога, болезнь, страдания или опасность так же, как и удобства и привлекательность этой жизни, могут заставить нас остановиться, а дух поколебаться; но пусть это будет не больше чем на мгновение. Всё это — ничто по сравнению с той славой, которая потом откроется в нас и для нас. Я никогда не приносил жертв. Об этом не следует говорить вообще, если мы помним о великой жертве, которую принес Тот, Кто оставил престол Своего Отца в вышних, чтобы отдать Себя нам»354.