В конце XIX — начале XX в России растет пролетарское движение в промышленных центрах и накапливается недовольство крестьянских масс в деревне, быстро назревают условия буржуазно-этической революции. В период, предшествовавший революции 1905-1907 гг., а также после ее поражения в России распространяются неокантианство, персонализм, интуитивизм и другие модные течения буржуазно-демократической революции. В период, предшествовавший революции 1905-1907 гг., а также после ее поражения в России распространяются неокантианство, персонализм, интуитивизм и другие модные течения буржуазной идеалистической философии, объективно ведущие к идеологическому разоружению революционных масс.
Проповедь философских идей неокантианства в России в конце XIX-—начале XX в. вели так называемые легальные марксисты Петр Бернгардович Струве(1870—1944), Николай Александрович Бердяев (1874-1948), Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944) и другие, а также некоторые представители официальной университетской философии — Александр Иванович Введенский (1856—1925), Георгий Иванович Челпанов (1862—1936).
А. Введенский и Г. Челпанов выступали против материализма и атеизма с позиций идеализма и агностицизма. Челпанов проповедовал так называемый эмпирический параллелизм, согласно которому физическое не может породить психическое. Физические и психические явления происходят параллельно. Психические явления порождаются волей, душой, в конечном счете богом и могут быть познаны только путем самонаблюдения, «внутреннего опыта». Воля, чувства, мысли даны непосредственно, а материя и атомы не более как гипотеза.
Введенский был приверженцем кантовского критического метода, который он объявлял единственно пригодным для философии. Априорное знание, утверждал он, имеет большую степень достоверности, чем апостериорное; априорные принципы логически предшествуют опыту и служат условиями его возможности. Введенский доказывал необходимость соединить науку с верой, ограничивал сферу деятельности науки и человеческого разума, признавал бытие бога, бессмертие души, свободу воли. Челпанов и Введенский давали субъективно-идеалистическое истолкование времени, пространства, причинности, считая их априорными понятиями.
В конце 90-х годов Струве, Булгаков, Бердяев были буржуазными либералами, выступавшими с позиции «легального марксизма». Они заявляли о своем согласии с некоторыми положениями так называемого экономического материализма, не принимая, однако, марксизма в целом, и прежде всего его теоретической основы — диалектического материализма, его учение о неизбежности краха капитализма, о пролетарской революции и диктатуре пролетариата. В работах В. И «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», «Еще одно уничтожение социализма» и других подвергнута критике философская основа этого направления.
«Легальные марксисты» пытались эклектически соединить отдельные положения материалистического понимания истории с идеалистической философией кантианства, с его агностицизмом, враждебным марксистской теории, предлагая научный социализм заменить «этическим социализмом». В выступлении ревизиониста Бернштейна они усматривали последнее слово общественной науки, считая вместе с ним, что «движение — все, а конечная цель — ничто», и подменяя диалектический материализм неокантианской философией и вульгарным эволюционизмом. Выступление «легального марксизма», указывал Ленин, было отражением марксизма в буржуазной литературе, ибо «легальные марксисты» пытались выхолостить из марксизма его революционное содержание, растворить марксизм в буржуазном либерализме. Для «легальных марксистов» разрыв с народничеством «означал переход от мещанского (или крестьянского) социализма не к пролетарскому социализму, как для нас, а к буржуазному либерализму». (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 16, стр. 96). Будучи апологетами капитализма, «легальные марксисты» не хотели замечать ежедневно порождаемых капитализмом антагонистических противоречий между трудом и капиталом, между пролетариатом и буржуазией, между общественным характером производства и частной формой присвоения и другие противоречия, разрешимые только путем пролетарской революции. Выступая с критикой либерального народничества по вопросу о судьбах капитализма в России, «легальные марксизм идеализировали капиталистический строй, призывали «признать нашу некультурность и пойти на выучку к капитализму». Они проповедовали пошлые идеи реформизма, классового сотрудничества, надклассового государства. После поражения революции 1905—1907 гг. Струве, Булгаков перешли на позиции контрреволюции, сомкнулись с помещичье-монархической реакцией; они со злобой обрушились на революцию, марксизм на освободительное движение вообще и его идеологию. В роли идеологов буржуазной контрреволюции наряду с ними выступили богоискатели В. В. Розанов, С. Мережковский, 3. Н. Гиппиус, Д. В. Философов которые в это время широко проповедовали религиозно-мистическую философию. В. И. Ленин отмечал, что «русской буржуазии в ее контрреволюционных целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на религию сочинить религию, привить народу или по-новому укрепить в народе религию» (В. И. Ленин. Полн. Собр.соч.,т.19, С.90).
Философия «Вех»
В1909 г. Бердяев, Булгаков Гершензон, Изгоев, Кистяковский, Струве, Франк выпустили сборник «Вехи», в котором осуждали пролетарское и демократическое движение всячески поносили революцию 1905—1907 гг. и открыто выражали благодарность царизму за разгром революции. Помещичье-буржуазная пресса увидела в «Вехах» знамение времени — поворот кадетов (партии либеральной буржуазии) вправо, их переход на сторону самодержавия и других контрреволюционных сил. Наиболее умные из кадетов (например, Милюков) поняли, что «Вехи» выболтали тайные замыслы буржуазных либералов и что это ведет к дискредитации их в глазах общественного мнения. Для спасения чести своего мундира эти кадеты стали делать разные оговорки, вносить «исправления» в «принципы», выдвигавшиеся и защищавшиеся «Вехами». Однако все эти «исправления» были сплошным лицемерием. В. И. Ленин писал по этому поводу: «Как бы ни «исправляли» к.-д. газеты слишком бьющие в нос отдельные места «Вех», как бы пи отрекались от них отдельные кадеты, совершенно бессильные повлиять на политику всей к.-д. партии или задающиеся целью обмануть массы насчет истинного значения этой политики,— остается несомненный факт, «Вехи» выразили несомненную суть современного кадетизма. Партия кадетов есть партия «Вех». (Там же, стр. 167). Ленин указывал далее, что появление «Вех» знаменует собой полный разрыв кадетов с либерализмом и с освободительным движением, со всеми его основными задача коренными традициями. «Авторы «Вех»,— подчеркивал Ленин,— выступают как настоящие идейные вожди целого общественного направления, давая в сжатом броске целую энциклопедию по вопросам философии религии, политики, публицистики, оценки всего освободительного движения и всей истории русской демократии» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр.167). Богоискатели-«веховцы» отбрасывали материалистическую традицию, развивавшуюся в России в XVIII—XIX вв.;они выдвигали на первое место в истории русской философии религиозные, мистические и идеалистические направления и утверждали, что материализм и атеизм в России — явление, занесенное из Западной Европы, чуждое миросозерцанию русского народа. Марксизму, а также материализму и атеизму революционных демократов «веховцы» противопоставляли идеализм и мистику славянофилов, В. Соловьева, Н. Лосского, Лопатина и др. «Веховцы» откровенно проповедовали союз философии с религией и теологией. «Философия,— доказывал Бердяев,— есть один из путей объективирования мистики; высшей же и полной формой такого объективирования может быть лишь положительная религия» . ( Сб. статей. М„ 1909, стр 21).
Богоискатели-«веховцы» ставили своей задачей опровергнуть материалистическую теорию познания. Они разглагольствовали о «непостижимой сложности человеческого духа» и объявляли истинным источником познания мистическую интуицию, или «непосредственный внутренний опыт». Выступая против исторического материализма, его основного положения о том, что общественное бытие определяет сознание, богоискатели-«веховцы» пытались доказать «независимость» и «автономность» сознания от материальных условий жизни общества. Сознание, утверждали они, обусловлено «врожденной психофизической организацией личности». Поэтому оно способно воспринимать «сверхиндивидуальную истину», истина — это «бог в человеке» или космическоесамоопределение человека», философия должна заниматься «самооценкой личности», ее неповторяющейся психофизической организацией», а «деятельность сознания должна быть устремлена внутрьна саму личностьи должна быть свободна от предвзятости, от всякой инородной тенденции внешними задачами жизни» (Там же, С.76, 77). Под «внешними задачами жизни «веховцы»-богоискатели подразумевали материальные условия жизни общества, экономическую и политическую борьбу. Они призывали отрешиться от классовой борьбы и сосредоточить внимание на религиозно-нравственном самосовершенствовании личности, на «внутренней свободе», на «духовной цельности», выражающейся в религиозности.
Ратуя за «внутреннюю свободу», за «автономность и независимость сознания», «веховцы» отвергали марксистское учение о партийности философии и проповедовали буржуазный объективизм и «универсализм»Л утверждая, что партийность в философии «искажает истину», не дает мыслителю приблизиться к «абсолютной ценности». Особенно «веховцы» нападали на русскую революционную интеллигенцию, обвиняя ее в
беспочвенности, в отрыве от народа и враждебности истин по народному миросозерцанию. В трактовке этого вопроса «веховцы» полностью смыкались с махровыми реакционерами-мистиками В. В. Розановым, А. Волынским и др.
В области литературы богоискатели пропагандировали идеи декаданса, символизма, мистики, иррационализма и т. д.
Уничтожающую критику контрреволюционной идеологии «Вех», ее мистики дал В. И. Ленин в статье «О «Вехах»» и в других произведениях. Ленин охарактеризовал «Вехи» как «энциклопедию либерального ренегатства». Со страниц «Вех» писал Ленин, что проводится: «1) борьба с идейными основами всего миросозерцания русской (и международной) демократии; 2) отречения от освободительного движения недавних лет и обливание его помоями; 3) открытое провозглашение своих; «ливрейных» чувств (и соответствующей «ливрейной политики) по отношению к октябристской буржуазии по отношению к старой власти, по отношению ко всей старой России вообще» (В, И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 19, стр. 168).