Виссарион Григорьевич Белинский (1811—1848) вышел из среды разночинцев. Учился в Чембарском уездном училище и в Пензенской гимназии, затем в Московском университете. Будучи студентом, он написал антикрепостническую драму «Дмитрий Калинин», за что был исключен из университета. Белинский занялся литературно-критической работой в журналах.
Мировоззрение Белинского претерпело глубокие изменения. В 30-х годах он стоял на позициях идеализма и просветительства. В драме «Дмитрий Калинин» (1830) он, осуждая крепостное право, возлагал свои надежды на просвещение, гуманизм и нравственное перевоспитание людей. В произведении «Литературные мечтания» (1834) Белинский доказывал, что весь окружающий нас мир есть не что иное, как «дыхание единой, вечной идеи». Но уже здесь он сторонник
идеалистической диалектики; идея, утверждал он, не знает покоя, она живет и движется, непрерывно творит новое и разрушает старое; жизнь — беспрестанное действование и борьба.
Вопрос о назначении искусства Белинский решал в этот период идеалистически. Назначение и цель искусства, писал он, «изображать, воспроизводить в слове, в звуке, в чертах и красках идею всеобщей жизни природы»; искусство есть «бессознательное выражение творящего духа» (т. е. интуиции) и имеет свою цель в самом себе. Вместе с тем уже в 30-х годах Белинский смело выступал против обскурантизма реакционных
писателей самодержавно-крепостнического лагеря Булгарина, Греча, Сенковского, Шевырева и др. Уже в это время, отступая от идеализма, он защищал реализм и народность в искусстве, давал высокую оценку
творчеству Пушкина, Гоголя, Крылова, доказывал, что «наша народность состоит в верности изображения картин русской жизни».
В 1837—1839 гг., в условиях жестокой реакции, установившейся в России после расправы царизма с декабристами и временного спада крестьянского движения, Белинский приходил к ошибочному выводу о необходимости «примирения с гнусной действительностью». Теоретическим источником этого «насильственного примирения» было влияние консервативных социально-политических взглядов Гегеля. Известное положение немецкого мыслителя «Все действительное разумно, все разумное действительно» Белинский истолковал тогда крайне односторонне, в смысле оправдания самодержавия в России как исторически себя будто бы еще не исчерпавшего и способного выполнять еще функции просвещения. Свое примирение с действительностью Белинский называл «насильственным», оставаясь сторонником диалектической идеи отрицания старого новым; он считал отрицание необходимым моментом развития, но полагал, что это отрицание должно быть исторически подготовленным. «Насильственное примирение» с
действительностью, однако, не привело его к оправданию крепостного права и сословного деления общества в России; в принципе он и в это время не отвергал возможности установления республики в России, но ее
осуществление относил к отдаленному будущему.
Длительные споры с друзьями по вопросам философии и исторических судеб России, более обстоятельное и глубокое изучение общественно-политических порядков страны и нараставшего в ней освободительного движения, знакомство с политической и идейно-теоретической борьбой в Западной Европе уже в конце 30-х — начале 40-х годов приводят Белинского к пересмотру своей ошибочной позиции примирения с действительностью. В начале 1840 г. он подверг критике консервативные стороны философии Гегеля и выступил против гегелевской концепции конституционной монархии, называя его политический идеал «узким», недостойным
великого мыслителя.
С не меньшей резкостью обрушился Белинский и на свои собственные ошибки, безоговорочно осуждая примирение «с гнусной расейской действительностью». Отныне он считал, что самодержавие исторически исчерпало себя в России еще при Петре I и после этого проявляет себя как реакционная сила, тормозящая исторический прогресс. Встав на позиции революционного демократизма, Белинский на первое место выдвигал вопрос об уничтожении крепостного права и самодержавия. Эти идеи нашли отражение в его письмах к друзьям, в том числе в «Письме к Гоголю».
В 40-х годах под воздействием революционных событий на Западе и в России, под влиянием идей французского утопического социализма Белинский начал проповедовать социалистические идеи. В отличие от утопистов-социалистов Сен-Симона, Фурье, Оуэна Белинский полагал, что социализм будет достигнут через народное восстание. «...Смешно и думать, что это может сделаться само собою, временем, без насильственных переворотов, без крови»( В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. XII. М, 1956, стр. 71. 396.).
Однако и у Белинского социализм носил ненаучный, утопический характер, ибо он не видел истинных путей к социализму, не знал тех общественно-исторических сил, которые могут осуществить его, не понимал исторической роли пролетариата, хотя и сочувствовал ему.
«Самая революционная натура» в России 40-х годов, Белинский громил не только крепостников, но и либералов, обличал жестокую власть капитала на Западе, одобрял революционные выступления пролетариев во Франции в 30-х годах, горячо приветствовал начавшиеся в Европе революции в 1848 г. Как диалектик, Белинский высоко ценил идею прогрессивного развития через отрицание старого новым. «Отрицание,— говорил он, — мой бог», отрицание — «закон исторического развития», ибо без отрицания нет жизни, нет развития и прогресса, нет смены старого новым. «В истории мои
герои — разрушители старого» (В.Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. XII, стр. 70.). Таким образом, диалектика Белинского служит революционной демократии в ее борьбе против отживших абсолютистско-крепостнических порядков в России.