В начале 40-х годов Герцен, а впоследствии и Огарев становятся на позиции философского материализма и атеизма, начинают вести борьбу с идеализмом и мистицизмом в философии и естествознании. В формировании материалистических и атеистических идей Герцена и Огарева большую роль сыграли успехи естествознания, за которыми они внимательно следили и на которые опирались, а также критическое усвоение ими материалистических идей предшествующих русских и западноевропейских мыслителей, и особенно работа Фейербаха «Сущность христианства».
Развивая материалистическую традицию в России, Герцен и Огарев стремились к соединению философии с социализмом, осуждали существовавший разрыв между ними, ибо главной проблемой философии XIX в., ее Центральной революционной идеей они считали социализм. «Нам же, напротив, дуализм противен. Социализм нам представляется самым естественным философским силлогизмом, приложением логики к государству» (А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т. VII. М., 1956, стр. 252). Исходя из этого принципа, они ставили вопрос о роли и значении философии и науки вообще в поступательном Движении человеческого общества. В этом отношении особый интерес представляет работа Герцена «Дилетантизм в науке» (1842—1843), где дается принципиальная критика идеалистической философии, осуждается игнорирование ею природы, общественной жизни.
Характеризуя идеалистов как праздношатающихся по плодородным полям науки, Герцен отстаивал мысль о необходимости исходить в науке не из априорных схем, а из фактического мира, не из надуманного «чистого разума», а из реальной действительности, которая и есть основа основ всякого знания, всякой науки. Наука, не опирающаяся на природу,— это «туманная наука дилетантов», проявление трансцендентализма или спиритизма. Бесплодность идеалистов в науке происходит оттого, что они не чувствуют «потребности выхода в жизнь», пробавляются миражами, принимают тени от предметов за самые предметы. Развитие науки будет твердо обеспечено, если она разрушит кабинетную замкнутость и мощным потоком ринется в жизнь. Наука, философия не должны оставаться в сфере одной лишь отвлеченной мысли, а должны находить путь к практическому применению. Герцен ополчился и против догматизма, или «буддизма», как явления, обрекающего науку на застой, изгоняющего из нее творческое начало, искание нового.
Истину Герцен трактовал не как нечто раз навсегда данное, застывшее, а как процесс, как восхождение от неполного знания к более полному и глубокому. При этом он подчеркивал диалектическое взаимоотношение сущности и явления, содержания и формы, причины и действия.
В «Письмах об изучении природы» (1844—1845), которые получили высокую оценку В. И. Ленина, Герцен далее развил материалистическую философию и диалектику. Здесь он прямо ставит коренной вопрос философии об отношении мышления к бытию, сознания к материи и подвергает критике идеализм за то, что он вопреки фактам реального мира, вопреки действительности рассматривает «природу и историю как прикладную логику, а не логику как отвлеченную разумность природы и истории». Реальное бытие идеалисты выводят из небытия или «чистого бытия», т. е. из
«абсолютного разума», из идеи. Но учение о «чистом бытии», т.е. «абсолютном разуме» является вымыслом, ибо «не только небытия вовсе нет, но и чистого бытия вовсе нет, а есть бытие, определяющееся, совершающееся в вечно деятельном процессе» (А. И. Герцен. Избранные философские произведения, т. I. M., 1946, стр. 148.). Не логическое развитие идеи предшествует реальному развитию природы, как утверждают идеалисты, а, наоборот, логическое немыслимо без природы и до природы, «логическое развитие идеи идет теми же фазами, как развитие природы и истории; оно, как аберрация звезд на небе, повторяет движение земной планеты» (Там же, стр. 126).
Идеалистическому положению о том, что объективный мир лишь отблеск абсолютной идеи, чистого разума или вечного бога, Герцен противопоставляет материализм («реализм»), убежденный в объективной реальности отдельных предметов и природы в целом, в том, что природа предшествует человеку. Человек с его чувствами, эмоциями, сознанием появляется в результате длительного развития органической материи от наипростейших ее форм до самой высшей. Отсюда следует, что сознание существует не вечно, оно продукт материи, мозга.
Герцен и Огарев ставили вопрос о единстве бытия и мышления, подчеркивая активную, действенную сторону мышления; это было серьезным вкладом в развитие философского материализма. Так же как Герцен, Огарев восстал против немецкой идеалистической философии, против пиетизма и религиозно-мистических теорий, отстаивая материалистические воззрения на окружающий нас мир.
Огарев утверждал, что мир веществен, беспределен и находится в вечном и неугасимом движении, изменении и развитии, что количество материи и движения («силы») в природе остается одним и тем же и что «самый общий признак видимого мира — это его существование в пространстве» (Н. П. Огарев, Избранные социально-политические и философские произведения, т II. М.. 1956, стр. 155). Мыслитель отметал учение о свободе воли. Хотя он не сумел разобраться в диалектике абсолютной и относительной истин, тем не менее он отвергал агностицизм Канта и его последователей. Теория познания Герцена и Огарева носит материалистический характер. Исходным началом познания они считали органы чувств человека, находящиеся во взаимодействии с внешними предметами. Впечатления, получаемые от внешних предметов, человеческий разум перерабатывает в понятия и идеи. Из того, что источник знания — опыт, чувственные восприятия, вовсе не следует, что наш разум пассивен. В процессе познания активную роль играют и эмпирический, и рациональный моменты познания, чувства и разум, анализ и синтез. «Опыт и умозрение,— писал Герцен,— две необходимые, истинные, действительные степени одного и того же знания; спекуляция — больше ничего, как высшая, развитая эмпирия; взятые в противоположности, исключительно и отвлеченно, они так же не приведут к делу, как анализ без синтеза или синтез без анализа. Правильно развиваясь, эмпирия непременно должна перейти в спекуляцию, и только то умозрение не будет пустым идеализмом, которое основано на опыте» (А. И. Герцен. Избранные философские произведения, т. I. стр. 95).
В качестве критерия истины Герцен и Огарев выдвигали то разум, то бытие и мышление. Однако они все более склонялись к тому, что поскольку человек не только мыслящее, но и действующее существо, то его «деяние есть живое единство теории и практики» (А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т. III. М., 1954, стр. 71.).
Герцен и Огарев считали, что для успешного развития философии и естествознания большое значение имеет тесный союз, взаимосвязь между ними. Философия, заявил Герцен, без естествознания погрязает в голых абстракциях, естествознание без философии теряется в фактах, превращается в описательную морфологию.
В своем литературном творчестве Герцен и Огарев развивали революционно-демократические и материалистические эстетические идеи, отстаивали в борьбе с идеалистическими теориями «чистого искусства» принципы идейности, реализма и народности. Подчеркивая огромное значение литературы, Герцен писал: «У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести» (А. И, Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, т. VII, Н. П. Огарев, Избранные социально-политические и философские произведения, т II. М.. 1956, стр. 155).