А судьи кто?

Век информационных технологий позволяет гибко менять масштаб воздействия того или иного информационного приема, и речь уже можно вести не об одном судье (избирателе), а о миллионах судей, проклассифицированных по способностям своего восприятия мира, а тем самым выстроенных как на плацу по ранжиру.

Кроме существующих задач организационного характера, информационные сражения требуют наличия соответствующего научного обеспечения, инструментария для моделирования ситуаций, создания игровых моделей. И здесь, в первую очередь, нужны будут определенного уровня абстракции модели противника и избирателя, так как именно перепрограммированием противника и избирателя занимаются соперники. Поиску ответов на этот вопрос посвящено большое количество самой разнообразной литературы, поэтому здесь мы сразу перейдем к следующей проблеме: “Как доводить информацию до судей? Какие приемы для этого существуют?” Их не так уж и много. Все они хорошо известны, подробнейшим образом описаны С.Фаером в книге “Приемы стратегии и тактики предвыборной борьбы”, и задача заключается только в том, чтобы применять их в нужном месте, в нужное время и в нужной последовательности. А это, кстати, возможно только тогда, когда известны предполагаемые ходы противника. И здесь на первое место становится ведение грамотной разведки и прогнозирование поведения противника.

Начнем с того, что приведем одну очень старую историю об информационном поединке за мнение судьи.

Рассказывают, что однажды мулла Насреддин, доведенный до отчаяния упреками жены за постоянную бедность, выскочил в сад и, громко молясь, попросил у Аллаха 100 динаров. Богатый сосед в это время находился на чердаке своего дома и считал деньги. Услышав молитву и просьбу, он решил пошутить над ним и бросил в Насреддина кошелек с динарами. Тот подобрал деньги, поблагодарил Аллаха и отправился к жене демонстрировать свои достижения.

На другой день богатый сосед решил, что шутка зашла слишком далеко и потребовал назад свои деньги. Однако Нарседдин категорически отказался возвращать кошелек.

- Тогда пойдем к судье. Пусть он нас рассудит, - заявил сосед.

- Хорошо, - согласился Насреддин, - только мне не в чем идти, у меня нет достойной одежды. Если хочешь, чтобы я пошел, то одолжи для этого один из твоих халатов.

- Бери, только пошли быстрее!

Они отправились в город. Сосед верхом на лошади, а Насреддин пешком.

Когда уже подходили к городу, Насреддин споткнулся и, причитая, уселся на дорогу.

- Я вывихнул ногу и не могу дальше идти.

- Садись на мою лошадь, - предложил сосед, которому уж очень хотелось закончить дело до темноты. Насреддин не заставил себя долго упрашивать.

Отстояв очередь, оба противника предстали перед судьей. Сосед получил слово первым и изложил всю историю так, как оно и было.

- Тебе есть что добавить? - спросил судья у Насреддина.

- Да, ваша честь. Я хочу сказать, что соседа моего постоянно преследуют галлюцинации. Ему кажется, что деньги у меня от него, потому что он считает, будто бы все вокруг принадлежит ему. Спросите его, уважаемый, кому принадлежит лошадь, на которой я сижу?

- Конечно, мне! - возмутился сосед.

- А халат, который одет на мне?

- Это мой халат! - завопил сосед.

- Можно не продолжать. Мне все ясно. - Подвел итог судья.

Таким образом выборы состоялись. Судья высказался в пользу Насреддина. Чтобы заставить его это сделать, мулла продумал и реализовал конкретный алгоритм поведения. Причем реализовал он алгоритм таким образом, что судья выступил в качестве зрителя исключительно в чисто информационной его части, когда задавались вопросы с заранее известными для Насреддина ответами.

Посмотрим как это произошло на Дальнем Востоке РФ в ходе затянувшихся выборных баталий. Один из противников узнал (а может быть сам спровоцировал) о том, что по нему могут “ударить” указом Президента. О чем будет указ сообразить не так уж и сложно. Остается только подготовить почву, чтобы, будучи подписанным, указ в общественном мнении выглядел как можно более бездарнее и способствовал популярности того, против кого и был направлен. Важно, что многие события предвыборного и выборного марафона известны заранее, а для соответствующих специалистов нет ничего более удачного, чем заранее запланированная прессконференция, к которой можно хорошо подготовиться и целенаправленными вопросами навязать совершенно иной сценарий ее ведения. Этот прием стар как мир. Он неоднократно применялся Фондом эффективной политики (с их же слов [9]) в борьбе против Зюганова на выборах в 1996 году. Так например, Павловский ставил фонду в заслугу срыв пресс-конференции, которую лидер КПРФ проводил сразу после встречи лидеров “большой семерки” с Ельциным. Тема прессконференции была заранее известна, и чтобы снизить эффект мероприятия, фонд по своим каналам распространил информацию о том, что Зюганов, вероятно, объявит о предвыборном союзе с Жириновским. В результате журналисты задавали вопросы исключительно на эту “липовую” тему, а Зюганов оправдывался.

Точно также сражались друг с другом на выборах 1998 года в Нижнем Новгороде и Владивостоке.

Достаточно часто отдельные средства массовой информации осуществляли многократное тиражирование каких-либо сомнительных сообщений, которые существовали на самом деле, но в другой форме, например в шутливой, либо черпались из региональной или зарубежной прессы. Причем, вполне возможно, что исходные статьи в “далеких” газетках писались по специальному заказу; тираж небольшой и концов искать никто не будет. Действительно, нет ничего проще, чем в преддверье выборов в каком-либо небольшом городишке зарегистрировать новое печатное издание на подставное лицо. Печатать некоторое время что-либо не шатко и не валко. Но в нужный момент, дать красочную первую страницу с заказанным компроматом. При этом опубликованное может быть ложью от первой до последней строки. Автор и издатель всегда успеют скрыться, но зато хорошо оплаченные центральные средства массовой информации начнут смаковать привнесенный в мир материал.

Этот простой прием все же требует хоть какой-то творческой работы. В большинстве случаев более эффективных результатов можно добиться, если регулярно комментировать все публичные выступления и интервью отданного на заклание претендента: выхватывать слова из контекста, толковать отдельные высказанные мысли против самого высказывающего. Это не только создает требуемый эффект неприязни к претенденту, но и вырабатывает неуверенность в нем самом, боязнь говорить перед представителями средств массовой информации, т.е. своего рода комплекс неполноценности.

В одной из старинных детских сказок есть сюжет о том, как злые силы, чтобы затруднить поиск положительному герою украденной у него невесты, создали 39 девушек, похожих на невесту как две капли воды. После чего преложили Герою выбрать свою нареченную из 40 одинаковых - пусть мол тебе сердце подскажет. Герой оказался в абсолютно безвыходном положении. В той сказке его спасло чудо - насекомое, с которым он ранее успел подружиться и которое безошибочно выбрало нужную цель. А кто спасет избирателя, выбирающего себе лидера среди десятка абсолютно одинаковых по “внешнему” виду. Порядочность и патриотизм - это глубоко внутренние черты, их не оденешь вместе с предвыборной программой, которая к тому же мало может коррелировать с последующей реальностью, как в случае с Ельциным. Поэтому-то и нет ничего удивительного в том, что программы сегодняшних претендентов на внешний вид практически одинаковы.

Осенью 1998 года в Санкт-Петербурге нашлись персонажи (специалисты по организации выборов), которые включили в свою стратегию приведенный выше сказочный сюжет. Вот что пишет по этому поводу Б. Вишневский в “Новой газете” (16-22 11.1998): “Вначале начали раздваиваться (а иногда даже растраиваться и расчетверяться) отдельные кандидаты. Два Сергеева на один округ - это еще терпимо, три Мироновых - уже многовато, а четыре Андреевых - так и вовсе чересчур”. Далее начали раздваивать политические организации, появилось два “Яблока”. По такому же сценарию шли выборы в Законодательное собрание Санкт-Петербурга.

Здесь важно отметить, что по сравнению с достаточно примитивной силовой стратегией, основанной на тотальном “истреблении” любых высказываний соперника, примененной партией власти в 1996 году, выборы 1998 года в Санкт-Петербурге представляют собой настоящий клад для исследователей проблематики информационных войн. Сражающиеся стороны не забыли, что не только у собаки, но и у человека, согласно работам физиолога Павлова, можно сформировать условные рефлексы, и что за время предвыборной кампании можно успеть создать устойчивую взаимосвязь между таким состоянием организма, как раздражение, и фамилией неугодного кандидата. Например, по материалам “Новой газеты”: “...на избирателей в одном из округов обрушился шквал ночных звонков с предложениями рассказать о программе одного из претендентов”. Кроме того, там же: “...Поговаривают о том, что перед голосованием листовки “ненужных” кандидатов будут наклеивать на ветровые стекла автомобилей или двери квартир или придумают что-то еще в таком же роде”. Этот прием в условиях снижения общего интеллектуального и образовательного уровня в стране будет работать не менее эффективно, чем лампочка или звонок в клетке, сопровождающие удар электрического тока по подопытным лабораторным мышкам.

Все выше приведенные примеры - это примеры борьбы конкурентов друг с другом, потенциальные избиратели здесь выступают в качестве инструмента, поведение которого априори известно. Действительно, откуда у инструмента может быть собственная свобода воли, если инструмент всегда покоряется руке своего хозяина? И чем больше рук у претендента, тем больше у него шансов на победу.

Задача данной статьи не в том, чтобы перечислять существующие приемы, на мой взгляд, это хорошо сделано в уже упоминавшейся работе С.Фаера, да и время изобретения и первого применения всех названных и подобных им приемов уже в прошлом. Задача в том, чтобы показать, что с того момента как перепрограммирование людей было поставлено на промышленную (конвейерную) основу (а именно с этого момента появились разговоры об информационных войнах) приемы и методы перепрограммирования стали неотъемлемой составляющей существования самих СМИ. Сегодняшнему информационному интервенту в меньшей степени надо думать о том, что говорить и как себя вести, а в большей степени о том, как велик его арсенал вооружения.

В этой связи любопытно было наблюдать за информационной баталией, развернувшейся в 1998 году в Красноярском крае. Уж очень происходящее напоминало классическую военную экспансию по завоеванию стран и народов путем захвата руководящих позиций с помощью собственных ставленников, причем исключительно информационными методами воздействия.

Обширный край со своим исторически сложившимся стилем жизни людей, свои общественные движения, собственные СМИ, собственная мафия, мечтающая о власти и безнаказанности. И вдруг внешний пришелец, ранее уже зарекомендовавший себя не с лучшей стороны в отношении пошедших за ним избирателей, приходит и побеждает, получая в качестве добычи землю, промышленность и людей. На первый взгляд казалось, что и шансов-то у него нет. Действительно, если смотреть с позиции простого человека, свободного от информационной удавки, то шансов не было. Поэтому направлением главного удара для генерала стали местные средства массовой информации. Он умудрился отнять у хозяев информационное оружие и развернуть его против их же самих. Скажите, зачем в далеком Красноярске, где компьютеров-то у населения не так уж и много, одному из претендентов расходовать средства на то, чтобы удерживать тотальное превосходство в Интернете? Дело в том, что в Интернет выходят все средства массовой информации края, т.е. глобальная сеть в данном случае оказалась одной из ключевых высот на поле боя. Хотя, вполне возможно, что для привлечения на свою сторону СМИ применялись не только информационные методы.

Таким образом, генерал, как и положено генералу, не опускался до уровня солдат, а оперировал стратегическими понятиями. Он захватывал средства борьбы, информационное оружие, и применял их.