Не могу высказать, как чудесно было получить твое письмо после стольких недель молчания! Конечно, я все понимаю: не спеши, возвращайся к привычной жизни потихоньку. Том, похоже, неплохо справляется; дети слушаются няню. Впервые в жизни за твоими чадами присматривает чужой человек. Но не волнуйся, занимайся собой – стань эгоисткой! Да, я тебя понимаю: вспомни, как мы пугаем детей, когда они корчат рожи. Мы твердим, что, если ветер переменится, лица у них на всю жизнь останутся кривыми. Ты боишься, что тебе понравится быть эгоисткой и ты мало‑помалу превратишься в никем не любимую женщину, убежденную, что она – центр мироздания. Поверь моему опыту: кто‑нибудь заметит в тебе перемену и предупредит заранее.
А мне Том никогда не рассказывал, что в самые тяжкие минуты ты писала детям письма. Странно, но, когда я болела, больше всего мне хотелось написать мудрые прощальные письма девчонкам. Чуть ли не в каждой книге и фильме умирающая мать без устали строчит трогательные послания, делится бесценными наблюдениями и добрыми советами. А когда за дело бралась я, выходила невразумительная и слезливая чепуха на тему «ах, как я вас люблю!». Что же касается добрых советов, которые должны были помочь моим детям пройти по тернистому жизненному пути, мне удалось выдавить из себя только что‑то вроде «если не хотите травиться антибиотиками, воспалившиеся глаза лучше всего промывать пищевой содой». Тоже мне ценная информация – в самый раз, чтобы пронести с собой через всю жизнь. Как я рада, что мы с тобой все‑таки возобновили переписку. Не переутомляйся, пиши мне, когда будет настроение.