Слава богу, твой длинный уик‑энд в Ирландии наконец‑то позади! Круэлла поманила меня работой на неполный день, и, хотя это была явная уловка и фальшивка, я всю неделю просидела как на иголках, тем более что понятия не имела, о какой работе речь. Все выяснилось на чаепитии в субботу. С тех пор как я оставила работу, мне представился первый шанс поговорить с мамой. Мою отставку она перенесла тяжелее, чем известие о раке. Хорошо еще, Джей смог прийти. Они с мамой прекрасно ладят, а мне был настоятельно необходим союзник: на Алекса пока лучше не рассчитывать.
Я задумала написать Матильде первое письмо «от феи» на бумаге в форме древесного листа, серебряной ручкой. Само собой, предварительно перечитала потрепанного «Питера Пэна» и знаменитую викторианскую антологию встреч с феями. В моем детстве мама была неистощима на выдумки. Смутно помню «волшебные кольца» из наперстянки и очаровательные браслетики из маргариток со сверкающими камушками, якобы принесенные мне феями. Конечно, так далеко в попытке разбудить воображение детей я заходить не стану, ограничусь древесным листочком – простенько и со вкусом. Я решила, что Матильда должна распечатать письмо в присутствии гостей, и спрятала его в саду. До самого чая Матильду в сад пришлось не пускать. Она мгновенно что‑то заподозрила, объявила, что хочет узнать всю правду о феях, и приступила к поискам в доме.
– Ты веришь в фей? – спросила она у Джея.
– Ну конечно, детка.
Мама явилась нагруженная кексами, домашним хлебом, соусами для пасты, сладостями для детей и запасами еды, которые нам не уничтожить и за неделю. Алекс с девчонками накинулись на них, как узники концлагеря – на первую за месяц посылку Красного Креста. Похоже, хорошая мать просто обязана уметь готовить. Это ее прямая обязанность. Будем соответствовать.
– Ну, как ты, дорогая? – Мама смотрела на меня с неподдельной заботой, выискивая на моем лице красноречивые признаки изнеможения, известные только матерям. – Ты что‑то бледненькая.
Я познакомила Делиссу с Никки. Раньше я старалась не сводить их, оберегая хоть одну сферу своей жизни от материнского вмешательства. Конечно мамой я горжусь, но ты же ее знаешь. Она напориста, как танк, способна свернуть горы, и в глубине души я всегда знала, что она поладит с Никки. В детстве Никки жила в Испании и бегло говорит по‑испански. Она обрадовалась, узнав, что Делисса изучает испанский и скоро получит диплом.
Они так увлеклись болтовней, что я осталась не у дел. Матильда поминутно встревала в их разговор, тщетно пытаясь обратить на себя внимание, а Дейзи затеяла представление. Напялила халат медсестры, на голову водрузила диадему, колено замотала бинтом. Матильда нарядилась в платье Спящей красавицы и размахивала пластмассовой перчаткой капитана Крюка. Логикой в представлении и не пахло, и в нем, как всегда, не было ни начала, ни середины, ни конца (Алекса эти зрелища бесят – видимо, оскорбляют его профессиональный вкус), зато диких танцев и песен хватало с избытком. Едва высидев первые три минуты, Алекс ретировался наверх, читать сценарий. Он все еще дуется на меня за то, что проболталась Никки о работе. По‑моему, он все воспринял слишком близко к сердцу. Его присутствия и участия в семейных сборищах мне всегда не хватает. Вот уж не думала, что Алекс окажется одним из вечно отсутствующих отцов – физически в семье, но мыслями где‑то далеко. С тех пор как я ушла с работы, все родительские обязанности легли на мои плечи, а когда появляется Джей, Алекс охотно передает ему отцовский скипетр.
Между тем дети продолжали взывать к заболтавшимся зрительницам:
– Бабушка Делиша, гляди! Погляди на меня!
Никки и Делисса по‑прежнему болтали без умолку – к ярости Матильды. Ее пение стало оглушительным и настойчивым. Внезапно ее осенило: чтобы оживить представление, она принесла из своей комнаты хомячиху, приказав Дейзи продолжать петь. Как только хомячиха появилась на сцене, перед восхищенными зрителями, Дейзи попыталась оправдать свой костюм и перебинтовать несчастного грызуна, вовсе не желающего становиться пациентом педантичной медсестры. Матильда выхватывала свою любимицу из рук сестры, та упорно отталкивала ее. Джей готовил чай, а я тщетно ловила нить разговора Делиссы и Никки и одновременно спасала хомячиху. Дейзи не желала расставаться с ней.
– Я ее люблю!
– Ладно, тогда держи осторожно, а я пойду помогу Джею принести чай.
Через несколько секунд Дейзи примчалась ко мне в кухню.
– Пушинка уснула, – объявила она.
– Вот и хорошо, дорогая, – рассеянно отозвалась я, перекладывая сдобные булочки из магазинной упаковки в гофрированные стаканчики, чтобы придать угощению хоть какое‑то сходство с домашним. Случайно бросив взгляд на Пушинку, лежащую на крохотной ладошке Дейзи, я с ужасом поняла, что хомячиха уже никогда не проснется. Видимо, Дейзи ненароком задушила ее.
– О господи!.. Дай ее мне, детка, я за ней послежу, – попросила я, стараясь не выдать ужас. Дейзи радостно ускакала в гостиную, не подозревая о совершенном убийстве. – Джей, ты только посмотри!
Джей закрыл заварной чайник крышкой, обернулся, увидел бездыханного грызуна и вскрикнул.
– Что там у вас стряслось? – крикнула из гостиной Делисса.
– Пустяки! Схватился за горячий чайник, – отозвался Джей.
– Что же нам делать? Чем утешить Матильду? – в слезах выговорила я. Без этой трагедии я вполне смогла бы обойтись.
– Предоставь это мне, – прошипел Джей, и я, как всегда, согласилась. Что бы я без него делала!
Джей сгонял наверх – положить мертвого хомяка в клетку.
– Так будет лучше. Когда Матильда заметит, что Пушинка что‑то заспалась, можно объяснить, что она умерла во сне, ночью. Конечно, мы могли бы просто зарыть ее в саду и сказать, что она удрала, но ты же знаешь Матильду! Она поднимет по тревоге всех соседей.
Довод был резонный. В конце концов, для этого и нужны домашние питомцы – чтобы дети узнавали о жизни и смерти.
После чаепития с впечатляющим угощением (в основном – приношениями «бабушки Делиши») в моем общении с Дейзи возник непреодолимый языковой барьер. Дейзи дергала меня за ногу и настойчиво требовала:
– Аллол!
– Яблоко? – уточнила я, доставая его из вазы.
Дейзи с отвращением отвернулась, замотала головой и взвизгнула:
– Аллол!
– Куклу Долли? – Я огляделась в поисках пропажи. К тому времени Дейзи уже побагровела от натуги.
– Да нет, она «калпол» хочет, – объяснила Матильда тоном, каким обычно удостаивают деревенских дурочек. – Мам, а теперь мне можно в сад? – И, не дожидаясь разрешения, она бросилась к двери, волоча за собой Дейзи. Не прошло и нескольких секунд, как Матильда вернулась, потрясая «письмом феи». – Смотрите, что мама сделала!
Мы посмеялись, чтобы замять неловкость, но после гибели Пушинки и неожиданной реакции на мое идеальное «письмо феи» я остро сознавала, что потерпела фиаско, да еще у всех на виду. Шанса расспросить Никки о работе мне так и не представилось. Она ушла под руку с «бабушкой Делишей», туманно пообещав позвонить на следующей неделе. Все мои старания оказались напрасны. На работе я была в своей стихии, меня часто посещало вдохновение, а теперь я не справляюсь даже с элементарными задачами. Дейзи всерьез меня беспокоит. Неужели у нее зависимость от «калпола»? Тем вечером, когда я укладывала Матильду в постель, она спросила:
– Мама, а ты счастлива?
Откуда мне знать? Может быть.