Формирование русской интеллигенции. Из многосложных и противоречивых процессов, в конечном счете, тормозивших формирование человека как субъекта истории, проистекала экономическая и политическая отсталость России по сравнению с развитыми европейскими странами.
Многие годы Россия приглядывалась к неизменно опережавшему ее на пути социально-экономического прогресса Западу, совершившему сперва первую, а затем и вторую промышленные революции, завидовала полученным результатам, пыталась, почти ничего не меняя в социально-политической сфере, отдельные фрагменты западного опыта перенести на свою почву и одновременно с этим ужасалась издержкам этого процесса социальной несправедливости первоначального капиталистического накопления, обмещаниванию и обуржуазиванию западного общества, росту бездуховности и погоне за мирскими, материальными благами.
Принцип комплектования российского интеллектуального элитного слоя соединял лучшие элементы европейской и восточной традиций, сочетая принципы наследственного привилегированного статуса образованного сословия и вхождения в его состав по основаниям личных способностей и достоинств.
Наряду с тем, что абсолютное большинство членов интеллектуального слоя России вошли в него путем собственных заслуг, их дети практически всегда наследовали статус своих родителей, оставаясь в составе этого слоя. К началу XX века 50 - 60 его членов были выходцами из той же среды, но при этом, хотя, как уже говорилось, от двух третей до трех четвертей их самих относились к потомственному или личному дворянству, родители большинства из них дворянского статуса не имели.
Среди гражданских служащих дворян по происхождению было 30,7 , среди офицеров - 51,2 , среди учащихся гимназий и реальных училищ - 25,6 , среди студентов - 22,8 на 1897 год. Ко времени революции еще меньше. Таким образом, интеллектуальный слой в значительной степени самовоспроизводился, сохраняя культурные традиции своей среды. Прежде всего проводилась политика прямого регулирования социального состава учащихся с предоставлением льгот рабоче-крестьянскому молодняку и ограничением права на образование выходцам из интеллектуального слоя. Уже в 1918 году был принят беспрецедентный закон о предоставлении права поступления в вузы лицам любого уровня образования или даже вовсе без образования, и под лозунгом завоевания высшей школы началось массовое зачисление туда рабочих от станка.
В 1921 году был установлен классовый принцип приема в вузы с целью резкого ограничения доли детей интеллигенции среди студентов.
Стали использоваться различные методы командировок, направлений и т. п. Выходцам из образованного слоя был законодательно закрыт доступ не только в высшие учебные заведения, но и в среднюю школу II ступени, чтобы они не могли пополнять ряды даже низших групп интеллигенции. Лишь в порядке исключения для детей особо доверенных специалистов выделялось несколько процентов плана приема как представителям трудовой интеллигенции.
Особенно усилился классовый подход в конце 20-х годов, в связи с известными политическими процессами над интеллигенцией именно тогда, когда численность студентов возросла особенно резко. Черты и особенности Русская интеллигенция, писал Струве, воспитывалась на идее безответственного равенства. И поэтому она никогда не способна была понять самого существа экономического развития общества, ибо экономический прогресс общества основан на торжестве более производительной хозяйственной системы над менее производительной, а элементом более производительной системы является всегда человеческая личность, отмеченная более высокой ступенью годности.
Так, русская интеллигенция в ее целом не понимала и до сих пор не понимает значения и смысла промышленного капитализма. Она видела в нем только неравное распределение, хищничество, хапание и не видела в его торжестве победы более производительной стороны, не понимала его роли в процессе хозяйственного воспитания и самовоспитания общества Наиболее характерными чертами отщепенчества русской интеллигенции веховцы считали ее противогосударственностъ, безрелигиозностъ и космополитизм. Для интеллигентского отщепенства, писал Струве, характерны не только его противогосударственный характер, но и его безрелигиозностъ Вехи с. 140. Именно в безрелигиозном отщепенстве русской интеллигенции от государства Струве видел ключ к пониманию пережитой и переживаемой нами революции Вехи с. 143. В результате основная масса интеллигенции, по мнению веховцев, проявила в годы революции неспособность к позитивному государственному творчеству.
Надо иметь, наконец, смелость сознаться, писал А. С. Изгоев, что в наших государственных думах огромное большинство депутатов, за исключением трех-четырех десятков кадетов и октябристов, не обнаружили знаний, с которыми можно было бы приступить к управлению и переустройству России Вехи с. 207. Подобного рода обвинения русской интеллигенции о противогосударственности не могли не задеть лидера кадетской партии П. Н. Милюкова.
В статье Интеллигенция и историческая традиция, опубликованной в сборнике Интеллигенция в России , Милюков не только обратил внимание на историческую преемственность между различными поколениями русской интеллигенции, но и с особой силой подчеркнул, что она проявила себя в годы революции чуть ли не единственной и наиболее последовательной носительницей идеи государственности.
Интеллигенция в широком смысле слова, конечно, писал Милюков, только одна и была государственна в России. Она была государственна против старого вотчинного режима, против полного почти отсутствия сознания права в неродной массе, против нарушений закона бюрократией и злоупотреблений законом привилегированных классов, против темных стихий народного инстинкта и против известной части революционных доктрин Вехи с. 344. Упрекая интеллигенцию в космополитизме, в потере национального лица, веховцы предлагали положить в основу нового мировоззрения идею нации взамен интеллигенции и классов. Они выступали в роли апологетов так называемого здорового великорусского национализма, поднимали на щит лозунги государственности, создания Великой России. Подобная позиция свидетельствовала о начавшемся сползании праволиберальной части интеллигенции на позиции национал-либерализма.
Вместе с тем эта откровенно великодержавная позиция веховцев не была поддержана кадетским руководством, предпочитавшим более тонкую политику в национальном вопросе. Кадетских лидеров не могла удовлетворить категоричность высказываний веховцев, столь откровенно раскрывавшая истинное лицо российского буржуа, заботящегося о сохранении во что бы то ни стало единой и неделимой России как исходного государственного плацдарма осуществления своих империалистических притязаний.
Отстаивая программный лозунг культурно-национального равноправия народов, населявших Российскую империю, кадетское руководство рассчитывало на его поддержку и со стороны национальных партий и организаций. см. п. 12 Для мирового развития особенности русской интеллигенции важны как пример создания особого типа не просто интеллектуала, но интеллигента со своей картиной культуры мира. Конечно, когда это классическая интеллигенция, а не образованщина, как говорит Солженицын, или недообразованщина. Под особенностями прежде всего подразумевается тяга к универсальности, едва ли не при любой специализации русского интеллигента, которая до сих пор нередко поражает заграничных коллег.
И двуполушарность живое, возобновляемое традицией стремление к сочетанию точных знаний, многосистемного интереса к рассудочному мышлению и технической практике с гуманным эмоционально-художественным подходом.
Тесное переплетение художественно-литературного с философским, с особой силой проявившееся в конце XIX - начале XX столетия, стало доступным нашему современному исследовательскому анализу только со второй половины 1980-х годов.
Отрицательным у части русской дворянской интеллигенции XIX в. была причастность к придворной черни.
Это было, если и не редким, но все же маргинальным явлением, а чаще - просто пропагандистской выдумкой против интеллигенции, первой из тех, которые докатились до определений вроде гнилая интеллигенция. Имманентно присущей чертой русской демократической интеллигенции было отстаивание интересов народа. Вместе с тем было бы неверно не видеть того обстоятельства, что в конкретных условиях России, где огромные массы населения жили на границе или даже за чертой бедности, широкие круги интеллигенции не могли оставаться равнодушными к судьбам своего народа и, вполне естественно, отдавали приоритет распределительным и уравнительным идеям По мнению авторов Вех, духовные вожди русской интеллигенции никогда не уважали права, игнорировали правовые интересы личности, или выказывали к ним даже прямую враждебность Вехи с. 116. Действительно, в этих обвинениях присутствовала определенная доля истины. Отсутствие в России открытой политической жизни, вековых демократических традиций, законов, закрепляющих права личности, неизбежно отражалось на взаимоотношениях между классами, политическими партиями и организациями.
И все же эти обвинения веховцев в адрес русской интеллигенции во многом были гиперболизированы.