Тора (библейское пятикнижие. — Е. Г.) была только началом; на нее было нагромождено множество интерпретаций и разъяснений раввинов, а старейшины, как усердные шелковичные черви, все шире плели свои нити, с целью уловить в них малейшие из всех возможных человеческих поступков. Целые поколения законников трудились над решениями вроде того, что нельзя есть в субботу яйцо, большая часть которого была снесена курицей еще до появления на небе второй звезды. Закон и комментарии к нему составляли целую библиотеку, а комитету международных юристов, призванному дать о нем свое мнение, потребовались бы годы, чтобы лишь просмотреть горы накопленных рассуждений.
Д. Рид. С. 62.
Эти предания постоянно возрастали и составляли особый закон, который переходил из уст в уста, от поколения к поколению, пока, наконец, для их изучения и разработки не возникли целые школы, из которых самыми знаменитыми и были школы Гиллеля и Шаммаи, живших за поколение до Христа и даже, быть может, в первые годы Его детства. Во время Его земной жизни все еще считалось основным правилом, чтобы они не предавались письму. Первое собрание и формальное соединение в одно целое всех многочисленных фрагментов было делом раввина Иуды, так называемого «святого», и его именно кропотливому труду обязаны возникновением огромные фолианты Талмуда. И замечательная вещь, что этот самодельный закон, с его человеческими преданиями, под влиянием узкого законничества фарисеев, получил с течением времени даже большее значение, чем сам закон Моисеев. Когда Св. Писание и предание оказывались несогласными между собою, то высшее значение придавалось последнему…