Назначение и распорядок дворов и святилища были установлены законом Моисеевым. Во дворе ДЛЯ священников, так называемое, «медное море» для омовения, а в середине — огромный жертвенник для жертвоприношений, сделанный из неполированных камней. На его северной стороне находились мраморные столы для мяса жертвенных животных. В святилище стоял стол для хлебов предложения (хлеб, специально приносимый верующими в Храм для вкушения священниками. — Е. Г.); жертвенник кадильный и семисвечный светильник — весь из литого золота.
Ф. Фаррар3. С. 85.
Сама храмовая гора занимала четвертое место среди местных святынь. Ничто нечистое в обрядовом отношении не могло восходить на нее. Следующим по степени святости местом было пространство, находившееся между двором язычников и внутренними дворами, куда никто не мог входить кроме израильтян, и даже они могли входить, только не будучи осквернены соприкосновением с мертвым телом. Затем шел двор женщин, в него не мог входить никакой нечистый человек даже и после омовения. Еще священнее был передний двор израильтян, куда никто не мог входить из тех, которые нуждались в совершении за себя умилостивительной жертвы. Затем еще выше в этом отношении стоял передний двор священников, порога которого за исключением особых случаев, указанных законом, никто не мог переступать кроме священников или левитов. Пространство между жертвенником и храмом имело еще больше святости, так как в него не мог входить даже и священник с каким-либо телесным недостатком, или в разорванной одежде, или вкусивший вина. Самый храм стоял отдельно, и прежде чем войти в него, каждый священник должен был омыть руки и ноги. Но, наконец, и в самом храме был наивысший центр святости, именно отделение, известное под названием «Святая Святых», куда мог входить один только первосвященник, и то только однажды в году, в великий день умилостивления.
А. Лопухин. С. 56.
За великолепной внутренней завесой, той самой завесой, которая разодралась надвое во время распятия Христа, находилась Святая Святых.
Ф. Фаррар3. С. 85.
За занавесом находилась Святая Святых, которая в раннем храме состояла из золотой курильницы и Ковчега Завета, но в новом храме, свидетельствует Иосиф (Флавий), здесь не было ничего.
В. Дюрант. С. 581.
За завесою ничего нет, Святая Святых пуста. После того как исчез Ковчег Завета, в этом отделении помещается только камень, известный под именем основания, чуждый украшений образ Того, на Котором зиждется весь мир.
А. Дидон. С. 217.
Этот камень считался «пупом земли»...
В. Дюрант. С. 581.
Над этим помещением находилось нечто вроде ничем не занятой горницы. Кровля была унизана острыми золочёными шпицами, чтобы не давать птицам садиться на нее.
Ф. Фаррар3. С. 85.
В общем, храм имел удивительно величественный вид; теперешний священный двор (haram), несмотря на его красоту, все же не может дать никакого представления о прежней красоте храма. Дворы и окружающие их портики служили ежедневно местом собрания значительной толпы народа; таким образом, это громадное пространство было в одно и то же время храмом, форумом, трибуналом и университетом. Все религиозные споры еврейских школ, все каноническое учение, иски и гражданские тяжбы — одним словом, вся деятельность нации была тут сосредоточена…
Э. Ренан. С. 177.
Ввиду описанного великолепия, неудивительно, что иудеи необычайно гордились своим храмом; раввины приходили от него в необычайный восторг и, говоря о своем храме, даже впадали в крайнее преувеличение.
Ф. Фаррар3. С. 85.
С северной стороны этого сооружения была построена прямоугольная сильная крепость, славившаяся своей неприступностью. Ее воздвигли еще предшественники Ирода, цари и первосвященники из дома асмонейского, и назвали ее Варис… В свое время иудейский царь Ирод еще более укрепил эту цитадель в целях усиления и ограждения храма и назвал ее Антонией в честь своего друга, бывшего римского военачальника Антония.
И. Флавий1. Т. 2. С. 133.
К северо-западу от храма находился квадратный замок Антония… Замок этот высился над храмом и сообщался с ним крытым ходом, через который военачальник Клавдий Лисий поспешно удалил ап. Павла, чтобы спасти его от ярости фанатичной иудейской черни.
Ф. Фаррар3. С. 85.
Вместе с тем был сооружен для царя также подземный ход, ведший из цитадели Антония до самого храма, вплоть до восточного входа. Тут Ирод воздвиг для себя башню, куда он мог проникнуть подземным ходом, если бы пришлось опасаться народных волнений.
И. Флавий1. Т. 2. С. 135.
Храм в эту эпоху был еще совсем новый, и наружные работы не вполне закончены.
Э. Ренан. С. 178.
Основные конструкции этого исторического сооружения были возведены за восемь лет, однако работы по украшению храма длились восемьдесят лет и были едва закончены, когда пришли легионы Тита…
В. Дюрант. С. 580–581.
Новое здание было настолько закончено к 14 году до Р. Х., что в нем уже можно было совершать богослужение.
Ф. Фаррар3. С. 84.
Существует предание, что во все время производства работ по постройке храма днем ни разу не было дождя, который шел исключительно ночью, чтобы не препятствовать правильному ходу работ. Это предание сохранилось у нас от предков. Оно вполне правдоподобно, потому что ведь и в других случаях виден был перст Божий.
И. Флавий1. Т. 2. С. 135.
В эту эпоху римляне, относясь снисходительно к чуждым религиям, если те оставались в своей собственной области, не позволяли себе проникать в святилище; греческие и латинские надписи обозначали место, до которого разрешено было приближаться не евреям. Но башня Антония, главная квартира римского войска, господствовала над всей оградой храма и позволяла видеть все происходящее.
Э. Ренан. С. 177.
Ночью на двадцати четырех постах у ворот и во дворах храма размещались наряды часовых. Двадцать один из них комплектовался левитами, остальные три — левитами и священниками. Каждый наряд состоял из десяти человек, так что каждой ночью на страже стояло 240 левитов и 30 священников. Днем храмовая стража отдыхала; ночь делилась на три стражи, к которым добавлялась четвертая — утренняя (в римской армии ночь разделялась на четыре стражи)…
А. Эдерсхайм.
Цит. по: Д. Мак-Дауэлл1. С. 198.
Надзор за порядком в храме принадлежит иудеям: надзиратель заведовал храмом, разрешал открывать и закрывать двери, не позволял, чтобы входили в ограду с палкой в руке, или в запыленной обуви, с какой-нибудь поклажей, или для сокращения пути. В особенности строго наблюдалось, чтобы никто не входил во внутренние портикив состоянии указанной законом нечистоты.
Э. Ренан. С. 177.
Офицер Храмового холма обходилвсе посты, неся передсобоюзажженные факелы. Всякий часовой должен был при его приближении встать и сказать: «Мир тебе, офицер Храмового холма!» Если же очевидно было, что он заснул, то офицер приказывал сопровождающим его избить нерадивого, а сам имел право поджечь его одежду. И говорили тогда: «Что за шум во дворе Храма?» Это били какого-то левита в подожжённой одежде, который заснул на своём посту. Равви Элиезер бен Иаков говорил: «Нашлиони однажды брата моей матери спящим и подожгли его одежды».
А. Эдерсхайм.
Цит. по: Д. Мак-Дауэлл1. С. 199.
Мы видим, однако, что этот храм далеко не был похож на церковь. При нем были огромные притворы, где хранились массами различные продукты, но были также и хранилища для золота и серебра. Он поэтому был сильно укреплен и хорошо охранялся. Как и языческие храмы, он считался местом, где можно было в полной безопасности сохранять золото и серебро. Поэтому частные лица пользовались им для отдачи на хранение своих сокровищ. Разумеется, Яхве не выполнял даром эти функции депозитного банка.
К. Каутский. С. 277.
Храм выступал в роли национального банка…
В. Дюрант. С. 583.
Храмовые сборы и паломники должны были приносить огромные суммы денег в Иерусалим и кормить там немало людей. За счет культа Яхве жили в Иерусалиме, прямо или косвенно, не только храмовые священники и книжники, но и лавочники, менялы, ремесленники, а также селяне, земледельцы, скотоводы и рыбаки из Иудеи и Галилеи, находившие в Иерусалиме прекрасный сбыт для пшеницы и меда, для овец и коз, для рыбы, которую они ловили в море или Генисаретском озере и отправляли в Иерусалим в сушеном или соленом виде. Если Иисус нашел в храме продавцов и покупателей, менял и продавцов голубей, то это вполне соответствовало задаче, выполнявшейся храмом в Иерусалиме.
К. Каутский. С. 277.
Прямо на юго-западном углу Храма находился построенный царем Иродом ипподром, на котором проводились лошадиные бега. Правоверные евреи явно не одобряли крики, доносившиеся со скачек, а также базарный шум, который проникал в самое Святая Святых. Евангелие от Марка сообщает нам одну маленькую подробность: Иисус был разгневан тем, что Храм используется как «проходной двор», поэтому Он «не позволял, чтобы кто-то пронес через храм какую-либо вещь»…
Р. Сантала. С. 170.
Здесь-то Иисус проводил свои дни во время пребывания в Иерусалиме. На праздники, как мы говорили, стекалось в город чрезвычайно много народа. Соединяясь в группы из 10 или 20 человек, богомольцы наводняли все места и жили тем беспорядочным скопищем, которые так нравятся на Востоке. Иисус чувствовал себя затерянным в толпе, и его бедные галилеяне, группируясь вокруг него, не производили никакого впечатления. Он, по-видимому, сознавал, что здесь его окружает враждебное общество, которое принимает его не иначе, как с презрением…
Э. Ренан. С. 178.
Иерусалимское население вполне понимало значение для себя больших годовых праздников, так как оно, можно сказать, жило за счет паломников. Каждый из последних, помимо приношений в сокровищницу храма, тратил некоторую сумму и на свои потребности во время пребывания в городе, равно как и на покупку голубей, агнцев и волов для жертв, дров для жертвенника, и это все продавалось иерусалимлянами вместе со множеством различных мелких вещиц, покупавшихся паломниками в воспоминание о своем пребывании в Иерусалиме. В виду этого понятно, что жители Иерусалима, даже в чисто мирских интересах, высоко ценили значение своего храма.
А. Лопухин. С. 62.
Можно сказать с уверенностью, что богатства иерусалимского духовенства приняли колоссальные размеры. Марк Красс, союзник Цезаря… воспользовался этим, когда предпринял свой разбойничий поход против парфян. …Он явился в Иудею и забрал все деньги из храма, которые не трогал Помпей, — две тысячи талантов и все (нечеканенное) золото на сумму в восемь тысяч талантов. Наконец, он похитил слиток золота весом в триста мин, а мина весит у нас два с половиной фунта. В общем, это составляет около 50 миллионов марок. Несмотря на это, храм скоро был опять наполнен золотом.