В отличие от материально-правовых норм, определяющих содержание прав и обязанностей субъектов международного частного права и, следовательно, прямо, непосредственно регулирующих их поведение, коллизионная норма указывает, право какого государства подлежит применению (является применимым) к данному отношению. Главное, что отличает коллизионную норму от других юридических предписаний, состоит в преодолении коллизионной проблемы путем определения применимого права. Достигается это с помощью обозначаемых в коллизионной норме оснований (признаков, критериев), позволяющих установить надлежащее право.
Применимое право — право, подлежащее применению в силу указания самой коллизионной нормы. И все же применимым оно становится в пределах и на условиях, зависящих от примыкающих к коллизионным нормам и в известной мере составляющих вместе с ними определенное единство правил о порядке квалификации юридических понятий коллизионной нормы, об обратной отсылке и отсылке к закону третьего государства, о “сверхимперативных” нормах, способных ограничивать действие коллизионной нормы и соответственно иностранного права, об оговорке о публичном порядке и др.
Упоминание российского закона и международного договора РФ в составе источников коллизионных норм нуждается в пояснении. Лишь федеральные законы (а не федеральные подзаконные акты и тем более не законы или иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации) могут быть источниками коллизионных правил, как они понимаются и применяются в международном частном праве. Коллизионные нормы, источниками которых являются федеральные законы, принадлежат к федеральному коллизионному праву; последнее же в соответствии с пунктом “п” ст. 71 Конституции РФ находится в ведении Российской Федерации.
Равным образом в роли источников коллизионных норм могут выступать только те международные договоры РФ, решения о согласии на обязательность которых для Российской федерации приняты в форме федерального закона.
Чем объяснить столь “высокое”, основанное на федеральных законах “происхождение” коллизионных норм? Очевидно, тем, что коллизионная норма, допускающая применение иностранного права, — это проявление самоограничения принявшего ее суверена, обусловленного потребностями международного гражданского оборота. Воля к такому самоограничению должна быть выражена в форме акта, обладающего высшей юридической силой, т. е. в форме федерального закона. Ведь результатом самоограничения является допущение действия иностранного закона, выражающего волю иностранного суверена, в отечественном “правовом пространстве”.
Ранее отмечалось “угасающее” значение обычая как источника коллизионных норм. В условиях уже в основном сложившейся системы закрепленных во внутренних законах и международных договорах коллизионных правил обращение к обычаю практически ограничивается сферой материально-правовых начал.
Различение коллизионных норм, обязанных своим происхождением внутреннему закону, и коллизионных норм международных договоров не означает существования средостения между ними, перегородок, разъединяющих эти две составные части коллизионного права. Вместе с тем не может не учитываться то обстоятельство, что коллизионные нормы двусторонних и многосторонних международных договоров РФ принадлежат к системе международного права и должны пониматься и применяться в увязке с другими нормами соответствующих договоров и международного права в целом.