Стадии совершения преступления - это те юридически значимые эта­пы, которые проходит преступление в своем развитии.

Законодателя всегда интересовал вопрос, начиная с какого момента следует устанавливать уголовную ответственность. От того, как решал­ся этот вопрос, зависела карательность (жесткость) или либеральность (мягкость) уголовного законодательства того или иного государства.

Как уже отмечалось в главе VII «Понятие преступления. Катего­рии преступлений» настоящего учебника, преступление представляет собой один из видов поведения человека со всеми присущими такому поведению признаками. Преступное деяние имеет определенную вре­менную и пространственную протяженность, в его основе лежит пси­хофизическая активность. Но проявлению психофизической активно­сти вменяемого, достигшего возраста уголовной ответственности лица предшествует определенный процесс мотивации, постановки и осозна­ния цели и в конечном счете принятия решения — при условии нали­чия свободы выбор»а совершать или не совершать запрещенное уголов­ным законом деяние. При отсутствии такого выбора нет деяния в уго­ловно-правовом смысле.

Таким образом, отличие преступного поведения от правомерного заключается именно в направленности сознания субъекта в первом случае на совершение общественно опасного деяния. Само преступ­ное поведение характеризуется теми же этапами, что и правомерное

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

поведение, и начинается с процессов мотивации и целеполагания. В связи с этим возникает вопрос: можно ли устанавливать уголовную ответственность уже на этапе формирования умысла на совершение преступления?

В отечественном праве досоветского периода не редкостью были нор­мы, предусматривавшие уголовную ответственность за само «замышле-ние преступления», или так называемый «голый умысел», правда, речь шла в основном о государственных преступлениях. Так, по Соборно­му уложению 1649 г. предусматривалась смертная казнь для того, кто «на царское величество злое дело мыслил и делать хотел»¹, т.е. наказы­вался сам умысел, не нашедший еще своего объективного выражения в каких-либо действиях, направленных на его реализацию.

В Артикуле воинском 1715 г. смертная казнь путем четвертования и конфискация «пожитков» предусматривались за один умысел «поло­нить или убить» его величество. Такое же наказание устанавливалось для тех, кто не совершил какого-либо действия, но «токмо его воля и хотение к тому было», а также для тех, «кто знали об этом, но не из­вестили» (арт. 19). Здесь, как и в первом случае, имеется в виду госу­дарственное преступление.

В этом же правовом источнике предусматривалась смертная казнь для военнослужащих (офицеров и рядовых) за тайную переписку или тайные переговоры с неприятелем. Этот запрет касался даже переписки отца с сыном, находящихся на разных воюющих сторонах². Очевидно, что в этом случае речь шла о наказуемости даже зачаточного умысла на государственную измену, выраженного в переписке, переговорах и тому подобных формах. Никакие действия, которые могли бы способство­вать достижению результата, еще не предпринимаются.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. ви­дами преступления признавались: 1) обнаружение умысла; 2) приго­товление к приведению умысла в действие; 3) покушение на преступ­ление и 4) собственно совершение преступления (ст. 8). Таким обра­зом, выделялось не два, как сейчас, а три вида неоконченного деяния за счет включения в эту группу обнаружения умысла. При этом призна­ками умысла считались: его выражение в словах или письменно, угро­зах, похвальбе, предложениях сделать какое-либо зло, а также в иных каких-либо действиях (ст. 9)³. Мы видим, что законодатель смешивал различные с точки зрения общественной опасности и близости к ре­зультату формы поведения. В действительности угроза представляет