Вечерело. Десятое ноября еще одного года. Вторник, блин. Гадский рабочий день окончен. Девять часов, без обеда, просидел за рабочим компом. В предчувствии праздника, вяло ковырял чертежи сто пятого проекта в Трайбоне[1]и все улыбался, предвкушая, ожидая от коллег сюрприза. Вот тебе и «сюрприз», вот тебе и праздник… Это надо же, ни одна скотина на всем этом вонючем заводе даже не вспомнила про мою днюху!!!
— Козлы! — вслух озвучив мои мысли, невольно вырвалось лаконичное определение сути всех моих корешей, сотрудников из бюро.
От моего неожиданного вскрика дернулась и шустрее стала перебирать ногами проходившая мимо старушка. Несколько парней, идущих впереди меня, синхронно обернулись, восприняв знакомые «позывные». Но, видать, спешила куда-то эта компания пацанов, наверное, потому и унеслась прочь моя бесплатная порция синяков и ушибов… Неожиданно мне в голову пришла мысль, что вовсе не в спешке тут дело. Шпана элементарно побрезговала мной. Им «в падлу» даже морду мне набить!
Неужели я выгляжу настолько жалким типом?
Проводив компанию тоскливым взглядом, я опрокинул «торпеду» светлого пива, и сделал несколько больших глотков. Старый потертый куртяк нараспашку, а вечерок-то выдался прохладный. Погода бесится. Два дня назад было тепло, и вдруг резко похолодало, причем только у нас, на юге. Синоптики привычно врут, что похолодание должно продлиться всего несколько суток. Но теплее от этих заверений почему-то не становится.
Правда, содержание спирта в крови уже достигло того предела, когда этот самый холод уже до лампочки. Последняя порция «ершика», щедро набранная за щеки, не пошла. Организм решительно отверг гремучую смесь чекушки водки с почти двумя литрами пива… Исторгнув вспенившееся пойло себе под ноги, я отдышался и осмотрелся.
Вдоль переулка, за мутными полиэтиленовыми окошками шатра крытого рынка тускло мерцают огоньки. Злоупотребляют торгаши самопальными нагревателями, вот и рубануло у них свет на подстанции от перегрузки. Теперь греют свои посиневшие пальцы над свечками в граненых стаканах и срезах пластиковых бутылок.
Рука в очередной раз рефлекторно дернулась и ощупала внутренний карман куртки. Набухший кошель на месте. Как знал, и заранее ничего не купил. Думал прежде корешей своих поспрашивать, кто и что употреблять будет за мое здравие. Неслабо денег в этот раз взял с собой на работу, как-никак тридцатник стукнул. Юбилей, елы-палы.
— Хрен вам теперь, а не бухло! — вновь выплеснулась из меня обида.
Вместе с криком в небо взметнулась моя рука, уверенно демонстрируя первым звездам кукиш в вязаной перчатке. Что-то внутри осадило — небо не виновато, незачем его гневить. Рука обмякла и опустилась. В голове мелькнула «трезвая» мысль, и я, отшвырнув от себя опустевшую пластиковую «торпеду», направился к рынку.
А что?! Если кто и вспомнит завтра про мой день рождения — все, кучерявые, поезд ушел! Потрачу-ка немалую сумму, выделенную на спаивание моих дружков, на себя любимого. Целиком все «бабки» на себя!
Появление моего пошатывающегося тела в рядах, протянувшихся под провисшей шатровой крышей, вызвало стандартную реакцию у окоченевших торгашей.
— …а-а-а, вот цветочки-розочки, кто забыл, покупаем! — задорно проверещала пожилая дама, почти не пошевелив своими фиолетовыми от холода губами.
В моем охмелевшем сознании шевельнулось желание ответить, заменив корень «цвет» в ее «цветочки-розочки» на культовое народное слово из трех букв. Сдержался.
— …колбаска-колбаска, — процедила сквозь зубы еще одна тетка, сверля меня взглядом.
— …сигар-р-ретки, апельсинчики-витаминчики, водочка-водочка, салатики-морковочка, — как под звуки фанфар ковылял я вдоль торговых рядов.
Ничего из «вкусненького» не привлекло моего внимания, потому что я знал, куда меня несут ноги, получив из бурлящего хаоса сознания единственную четкую команду: «полный вперед». Вон там, почти в самом конце, должен стоять дед-барыга, одноногий такой… Говорят, это он на этом рынке «артиками» промышляет, для виду прикрывая категорически незаконную деятельность торговлей бочковыми соленьями. Давно хотел купить себе какую-нибудь полезную штучку, да вот все денег жалел. А сейчас — вон оно как вышло… Только бы на месте застать доходягу, только бы он сегодня домой не свалил пораньше, холодрыга-то какая!
Нет, не свалил! Сидит инвалид, коленку единственную потирает-греет.
— Вечер добрый, батя! У вас товар, у нас покупец, — сморозил я первое, что в хмельную голову взбрело.
— Добрый вечер и тебе, сына. Где ж ты так уже набрался? — Дед ухмыльнулся и достал из-за пазухи пачку цигарок без фильтра.
Один приплюснутый экземпляр содержимого пачки после стандартной процедуры разминания пристроился в его пересохших губах, под густым веником седых усов.
Я, считая себя человеком воспитанным и уважающим старость, тут же вытянул в район его лица свою зажигалку. Пьезокристалл дал искру с третьей попытки. Старик, ловко поймав кончиком папироски качающийся язычок голубого пламени, затянулся. Белое густое облако дыма отправилось куда-то вверх, за область пространства, освещенного настольной лампадкой.
— Чего тебе, сына, огурчиков взвесить на закусь? — произнес дед, осматривая меня с некоторым пренебрежением.
— Не-е-е, батя, этим уже накушался. — Я оперся обеими руками о прилавок, тем самым сводя на нет амплитуду раскачивания своего тела. — Хочу приобрести один из твоих особых огурцов… Особых, понимаешь?
Дед цыкнул на меня и как-то странно, не ворочая головой, осмотрелся, поводя одними лишь прищуренными глазами. Не заметив в окрестностях ничего подозрительного, он продолжил разговор:
— Кто-то из наших чего сказал или ты сам глупость какую-то про деда Михея услышал?
Взгляд старика уже не бегал по мне. Дед пристально смотрел в мои глаза. Легкий озноб, а следом за ним и табун мурашек пробежали по моей спине. Наверное, нечто подобное ощущает вооруженный преступник, заметив на своем теле красную точку лазерного целеуказателя. Взгляд старика пробирал похлеще.
— Ты это, расслабься, батя, — я отстранился от прилавка и тихо продолжил: — слухами земля полнится. Вот и до меня слушок дошел, что у тебя всякие сверхъестественные и полезные штуковины можно прикупить. И ты не думай, я не мусорская подставка. Просто сэкономить хочу. Люди говорят, что в аптеке эта фигня с сертификатом качества в разы больше стоит. А у меня вон только полторы тысячи есть.
— Полторы штуки?! И наверняка нашенских? Хм! — Дед расплылся в улыбке и несколько расслабился. — Сына, реальная экономия выходит на вещах, цена которых начинается от двух-трех килобаксов. А на полторушке наших денег ты от силы пару сотен сбережешь.
— А пускай и так. — Я кивнул и решительно извлек кошелек. — Мне о-о-очень нужно, батя! Понимаешь, днюха у меня сегодня юбилейная, а меня вот обидели…
Я прикусил губу, давясь обидой.
— Что так? Кто ж такой бессовестный отыскался? — Глаза деда опять забегали по мне.
— А-а-а, кто-кто… Да все. — Я отмахнулся. — Жизнь такая, батя! Только-только из лужи говна вылезешь и думаешь: «Вот оно, море». Бац! А это море говна. Думал, люди вокруг нормальные, ан нет, та же субстанция. Вот так и живем, е-мое.
— Ой, сына, ты бы лучше не на жизнь и на людей жалился, а из своей башки дерьмо-то повыбивал. — Дед пыхнул дымком и сокрушенно покачал головой.
— Не лечи меня, батя. — Я угрожающе потряс бумажником перед его лицом. — Ты на себя со стороны глянь. Инвалид преклонного возраста, а вынужден свой зад отмораживать и наторговывать себе на лекарства. Если жизнь не дерьмо, то что же ты сейчас тут делаешь?
— Хм, вопрос и взаправду хороший, — дед загадочно улыбнулся, — но нет у меня сейчас для тебя ответа. Давай, сколько там у тебя есть. Сделаю тебе в честь праздника скидочку, отдам неплохую вещь, как говорится, по себестоимости.
Я достал из бумажника и протянул деду стянутые резинкой купюры. Он принял их и скрупулезно пересчитал.
— На проезд хоть осталось, сына? — вдруг поинтересовался старый.
— Я тут рядом живу, пешком дойду.
— Все равно, на вот. — Дед вытащил из пачки и вернул мне две полусотенные бумажки. — Думаю, похмелье тебя завтра ждет еще то, матерое.
— Ха! А нету у тебя среди всех сверхъестественных штуковин одной такой, чтобы на этот случай? Э-э, антипохмельной… Самая полезная, как по мне, была бы вещь.
Дед о чем-то задумался. С минуту помолчал. Я уже было решил, что заснул инвалид, а он вдруг дернулся, быстро затянулся, выпустил облако дыма и щелчком отправил остатки цигарки за пустые прилавки.
— Найдется кое-что. — Старик поддел пальцем засаленный синтетический канатик, что виднелся на его шее, и извлек из-под телогрейки странный амулет. — Вот, возьми эту вещицу. Особенная, одна такая из сотен подобных. От себя отрываю. В свое время помогла мне сильно, а теперь, может, и тебе в чем подсобит.
Я взял грязный шнурок двумя пальцами и осмотрел то, что на нем висело. Это были два одинаковых плоских и округлых камушка сине-серого цвета, соединенные между собой странной прозрачной субстанцией. Камни на вид и на ощупь оказались гладкие, подобные морской гальке. А прозрачное вещество, напоминающее слизь, — упругое, как резина или силикон.
— И чем же она такая особенная? — Я с подозрением вертел в руках эту непонятность.
— Ну-у-у… — Дед задумался и, найдя ответ, хитро улыбнулся. — А хотя бы тем особенная, что не радиоактивная, как ее братья-сестры.
— Тьфу на тебя, батя! — Я даже слегка протрезвел от испуга. — Только рентгенов шаровых мне не хватало для полного счастья. Точно не радиоактивная?
— Точно. — Дед утвердительно кивнул.
— Ой, смотри, батя. Дома у меня дозиметр армейский есть, от дядьки достался. Как приду, сразу проверю эту ерунду. Если она «светится», будем сильно ругаться.
— Не переживай, сына, у деда Михея все честно и с гарантией. Коли не понравится чем вещица, так у тебя неделя есть, чтобы вернуть ее взад, — немного успокоил меня старик.
— Это хорошо, по-нашему. Может, черканешь на ней маркером свою подпись? Ну, чтобы потом не говорил, мол, не мое, не мое…
Все равно мне было как-то страшновато такие большие деньги отдавать за «кота в мешке».
— Хм, сына, не бойся. Я товар свой знаю, и память у меня твоей фору даст. Так что лишнее это, — отмахнулся от моей просьбы дед.
— Ладно, батя, уговорил. А как хоть эта штука называется?
Остатки подозрений окончательно растворились в коктейле крови и спирта, который сейчас гоняло мое сердечко по венам и артериям.
— «Пустышка», сына. Название такое. И не «штука», а «артефакт», привыкай называть вещи своими именами. — Дед зачем-то подмигнул мне.
— И что, она действительно от похмелья помогает? — Я рассматривал это странное образование, как будто пытался найти на нем какой-то лейбл или знак качества.
— А как же! И от похмелья тоже. А заодно тебе и нервные клеточки в головушке подлечит.
Лукавый взгляд деда мне не понравился. На секунду показалось, что он врет. Но гарантию же дал, а завтра утром и без того ясно будет, работает или нет эта… этот артефакт. Я еще раз внимательно осмотрел «пустышку». Надо же, за такую ерунду без одной сотни полторы тысячи отдал. И это еще со скидкой в честь праздника.
— …а также ударные волны абсорбирует, но носи его под майкой, чтобы с телом соприкасался. — Дед вычитал мне целую лекцию о полезных свойствах артефакта, но большую часть наставлений я пропустил мимо ушей.
— Не парься, батя, сейчас все едино не запомню, — прервал я его словесный поток, — завтра на работе в интернете покопаюсь, инструкцию найду и распечатаю. Я же инженер, блин, самое главное понял — контакт с телом должен быть.
— Вот и молодец, сына, — произнесло раздвоившееся лицо деда.
Сколько я ни пытался свести фокусировку, но в глазах уже установилась отчетливая «алкогольная двойка». Город и все его обитатели раздвоились. Вдруг заштормило, все тело накрыла хмельная волна. И мной овладело желание быстро-быстро найти какое-нибудь укромное местечко, подальше от людских глаз.
— Ладно, батя, бывай, приятно было поболтать. — Я начал протискиваться между двоящихся прилавков, приметив за ними черный прямоугольник бокового выхода.
— Бывай, сына, легкого тебе пробуждения! — пожелал мне напоследок старик.
— Кстати, а где ногу-то потерял? — зачем-то спросил я через плечо.
— В Зоне и потерял. — Дед как-то странно засмеялся и крикнул мне вдогонку: — Но там же и приобрел, много больше!
Что именно этим хотел сказать инвалид, мне было уже совсем не интересно. Я выскочил из-под крыши рынка, нашел ошалевшим взглядом именно то удачно растущее дерево, которое собирался обнять, и быстренько побежал к нему.
Спустя минут двадцать мое тело доковыляло к родному подъезду и поднялось по ступеням на второй этаж. Самочувствие значительно улучшилось, возможно, благодаря воздействию артефакта, и я прикупил еще одну пивную «торпеду». Стоя на лестничной площадке напротив своей квартиры, я прислушался. За дверью тишина. Значит, мать уже спит. Я произвел рокировку ключей, лежавших в кармане, с артефактом, который все это время, боясь потерять, крепко сжимал в руке.
Аккуратно повернув ключ, я открыл дверь и тихонечко прошмыгнул через зал в свою комнату, мимо спящей на диване матери. Так же аккуратно, чтобы не скрипнула, я закрыл за собой дверь в комнату и, подсветив себе зажигалкой, клацнул выключателем. В треснувшем плафоне вспыхнула желтая лампа накаливания.
Журнальный столик возле старого кресла был заставлен тарелками с едой, бережно накрытыми целлофаном. Между тарелок красовалась бутылка дорогого чешского пива. На душе потеплело.
— Спасибо, мама… — прошептал я и чуть было не пустил слезу.
Только мама и помнит. Как она забыть-то может? В муках рожала, а тут такой оболтус вырос. Э-э-эх!
Я плюхнулся в кресло, кликнул пультом телевизора и взял со стола красивую бутылку. Золотистая фольга на горлышке, знакомый рисунок на этикетке. Желанный сосуд! Так давно хотел это пиво попробовать, но, к сожалению, сейчас оно не пойдет, потому как темное. Да и вкус не оценю по достоинству. Я вернул заветную бутылку на место и хрустнул крышкой принесенной торпеды. Тут же брызнула вспенившаяся жидкость, заляпав куртку и рубаху под ней. Бляха-муха!
Мокрая одежда улетела в дальний конец комнаты, за шкаф. Я откинулся на спинку кресла. Расшнуровывать армейские ботинки сейчас не было ни малейшего желания, а потому и джинсы снимать не стал, пояс лишь ослабил. Майка почти не намокла, ее я тоже оставил на себе, будет чем вытирать руки.
По телеку шли новости. Я увеличил громкость. Все то же, что и вчера. Чья-то зажравшаяся морда куда-то с каким-то визитом отправилась. Какой-то деятель премию получил. Какая-то гламурная дура удивила всех своими новыми шмотками стоимостью в годовой бюджет африканской страны. А где-то все бастуют. Кому-то уже три месяца не платят зарплату. Шахтеры дохнут пачками в своих шахтах под завалами. И, как всегда, инфляция неизменно набирает обороты… О! Я сделал звук еще громче.
На экране светилась радостью прыщавая физиономия студента.
— …я даже не знаю, это такая неожиданность, такая радость! Ес-с-с!! — верещал пацан.
Повезло засранцу, сорвал джекпот. Три миллиона, пусть даже наших денег, — это ж путевка в жизнь! Теперь он может и на учебу забить, и работу не искать, а жить себе просто в кайф. Вот бы мне так! Завтра пойду и куплю себе один лотерейный билетик. А вдруг? Та-а-а нет… с моим-то везением? Даже двадцатки несчастной не видать мне.
Я еще больше расстроился и переключил канал. На следующей «кнопке» транслировалась передача в стиле «беседы с умными людьми». Народ как раз обсуждал происхождение слова «артик», и сами эти аномальные образования. «Артики» — именно так называют продвинутые люди эти сверхъестественные, можно даже сказать волшебные штуковины, которые для современного человека уже не диковины и не чудо. Никого ими не удивишь, привыкли уже, и споры об их происхождении, муссируемые СМИ, начинают доставать. Но пока что продолжаются.
Вот и сейчас с экрана кто-то утверждал, что «артики» производятся в секретных правительственных лабораториях, другие люди в студии с пеной у рта доказывали, что это дары инопланетян, вступивших в контакты с правительствами разных стран. А кто-то был свято уверен, что все эти «артики» являются полезными ископаемыми из самого центра Земли. И лишь малая часть аудитории озвучивала веру в то, что «артики» — родом из Чернобыльской Зоны Отчуждения… Да уж, опять по ящику академики с домохозяйками на эту тему спорят, рвут и мечут. Ей-ей, задолбали уже своей болтовней, только голову людям морочат. Вон дед же сказал, что их тягают из Зоны, значит, так и есть! Он ими торгует, ему виднее. И слово «артик» всего-навсего от слова «артефакт» произошло! Чего тут неясно?!
Я вырубил звук.
Рука нащупала в кармане джинсов артефакт, что стоил мне всех сбережений. Достав его, я еще раз осмотрел приобретение.
— Надо же, «пустышка». Прямо как я.
Произнес я это вслух, и тут же грустная кривая улыбка растянула губы.
Пустышка — точное определение всей моей прожитой жизни. И действительно, тридцать лет и «дубль пусто». Согласившись с моими словами и мыслями, прямо в эту секунду вдруг перегорела лампа, стрельнув на прощанье.
Я сидел в темной комнате, освещенной лишь мерцанием телевизора. Подогретая хмелем, мощная волна смешанных чувств накатила и расплющила меня в кресле. Сделалось так горько и больно, что аж зубы заскрежетали.
— Жизнь! — Я до боли в пальцах сжал артефакт и страстно взмолился: — Дай мне хоть один, хоть малюсенький шанс!! Дай показать всем, кто я на самом деле!!!
Набрав полные легкие воздуха, я шумно выдохнул. Уф-ф-ф… Вроде отпустило. Свободная рука нащупала открытую «торпеду» пива и транспортировала ее к губам. После третьего глотка я себя уже не помнил. Так и уснул в кресле, в одной руке сжимая пиво, а в другой «пустышку». Единственный сюрприз, доставшийся в этот день рождения от моей судьбы, по традиции скуповатой на подарки.