Власть и традиционное господство

 

они должны были оказывать ему особые знаки почтения, часто им запрещалось обращаться к правителю без посредников (многие слож­ные вождества Африки, тлинкины). Нередко имя правителя табуиро-валось. Он мог появляться к народу только на носилках (Ашанти, Бенин, Полинезия).

Апартаменты вождей и царьков выделялись большими размерами, планировкой и отделкой. Нередко их строили на специальных камен­ных фундаментах, обносили неприступным забором. Правители обла­дали значительными имущественными ценностями (сюда следует вклю­чить общественные накопления, распределение которых велось от имени вождей). Их питание значительно отличалось от питания про­стых людей количеством и разнообразием пищи, наличием особых табуированных продуктов (например, в ряде обществ Океании — сви­ньи, черепахи).

Королевская власть также создала свою атрибутику, в которую до сих пор включаются обязательные символы — корона, скипетр, держава и герб. Символом подчеркивания власти становится слово. Создаются особые языковые конструкции обращения к правителю — «ваше вели­чество» (your majesty), «сир» и проч. В так называемых «высоких» (т. е. письменных) культурах элита отличалась от масс причастностью к грамотности (если не прямо, то опосредованно — через грамотеев-пис­цов), устная речь властвующего тиражируется многочисленным отря­дом писарей.

Из прочих символов особенное место занимают предметы, связан­ные с войной и военной деятельностью (мечи, копья, защитное воору­жение, иконография). Важное значение в символике власти имеют хищные животные (кошачьи, вепрь и бык, волк, змея-дракон, хищные птицы). Они изображаются на оружии, различных предметах, связан­ных с властью, и должны подчеркивать силу, твердость, военное могу­щество, агрессивность и даже жестокость существующей власти (Morris 1998). Подобная символика присутствует и на современных гербах (бри­танский лев, российский двуглавый орел и т. д.).

Не только правители, но и элита стремилась отделить себя от про­стых общинников особой знаковой символикой. Верхи постепенно мо­нополизировали социально важные знания, их передача осуществля­лась только внутри элитной группы. Уже в некоторых сложных вож-дествах было создано некое подобие школ для детей аристократии. В каждом обществе были выработаны свои критерии знатности. Симво­лизировать статус человека могла его одежда или какие-либо знаки на ней, украшения, пояс, оружие, прическа, головной убор и многое-мно­гое другое. Немаловажную роль играли и физические отличия. У мно­гих народов главным критерием, свидетельствующим о достатке чело­века, была его тучность (Московская Русь, Гавайи, Полинезия, Монго­лия и т. д.). В других обществах такую роль выполняли татуировка, цвет кожи, удлиненный деформированный череп и т. д.

Впрочем, все это — универсальные законы поведения, характерные

для всех стадиальных типов обществ. Современная культура мало чем отличается от культуры наших предков. Достаточно посмотреть на нынешнего «нового русского». Непременные атрибуты его статуса — малиновый пиджак, иномарка, золотые украшения, сотовый телефон, особый полукриминальный сленг, секретарша в шубе.

Одним из важнейших аспектов символизации власти является сак­ральное преобразование пространства. Пространство должно быть организовано так, чтобы подчеркивать дистанцию и тем самым разли­чие в статусах между правителем и всеми остальными. Уже у обезьян вожак старается занять наиболее удобные и высокие места. Структури­рование территории в сложных обществах приводит к расчленению пространства на две части — «центр», где сосредоточены носители вла­сти и ее влияние максимально, и «периферийные» участки, на которых воздействие власти по мере удаления убывает.

Такая ситуация была типична, например, для многих ранних госу­дарств Восточной Африки. Здесь прямой контроль власти распростра­нялся часто только на центральные районы королевства, реальное вли­яние на периферийные территории было ограниченным. Большая часть дани и услуг оставалась на местах. Тем не менее правитель являлся священным символом, объединяющим весь социум, от его имени осу­ществлялась редистрибуция, организовывались хозяйственные, полити­ческие и идеологические мероприятия. У королевской власти не хвата­ло сил на легитимное принуждение подданных, обеспечение контроля достигалось посредством развития ритуального символического лидер­ства. По этой причине экономику раннегосударственных обществ пра­вильнее было бы рассматривать как особую «моральную» систему (Claessen, Van de Velde 1991).

Пространственные оппозиции фиксируются на всех уровнях: не только страна делится на столицу и провинции, но столичный город — на центр, где сосредоточена резиденция правителя (замок, кремль, дворец) и обычные районы (посад), во дворце выделяется тронный зал, в тронном зале — трон. Трон, в свою очередь, обязательно ставится в таком месте, которое максимально удалено от входа и, как правило, находится на некотором возвышении.

Это согласуется с разработками археологов, которые давно пришли к выводу, что экономическая и политическая власть фиксируется в специфических культурных символах, которые могут быть отражены в археологических данных (особенно в иконографии, монументальном строительстве и в архитектурной планировке) (Earle 1991). В этом плане представляется важным связать весьма плодотворную идею А. Соут-халла о символическо-ритуальной монополии элиты на воображаемые средства производства (Southall 1991) с попытками персонификации властью профанного (дворцы, замки, города), сакрального (храмы, святилища) и загробного («царские» курганы, усыпальницы, мавзолеи, наконец, пирамиды) пространства. Монументальные дворцовые, куль­товые и погребальные сооружения особым образом структурируют

Глава 3

Власть и традиционное господство

 

священное пространство, которое символизирует божественный, ирраци­ональный статус земной власти. Фокусируя ландшафт «на себя», вопло­щая «максимальную сакральность» социума, монументальные памятники должны представить в опредмеченной форме политический контроль и претензии на право собственности на значимые ресурсы как при жизни, так и после смерти.

Вождь (царь) — фигура священная. Он отличен от простых смерт­ных. Это предполагает, что он способен на такие формы поведения, которые недоступны его подданным. В некоторых архаических обще­ствах правитель имеет право на ритуальный или реальный инцест (Древний Египет, Куба, Межозерье), обрядовый каннибализм (йоруба). Символика власти требовала, чтобы в общении с ней подданные подчеркивали свою полную ничтожность. В Дагомее и Бутанде во вре­мя аудиенции проситель должен был подползать к королю, иногда полностью обнаженным, посыпая свою голову и лицо пылью или гря­зью. На Таити и Тонга не разрешалось находиться в присутствии вож­дя с покрытыми плечами. У инков к императору полагалось подходить только босиком и с грузом на плечах.

Сакральный статус правителя вождества или раннего государства необходимо было оберегать от осквернения. Во многих обществах на правителя запрещалось смотреть, дабы не сглазить. В некоторых обще­ствах к нему не допускали больных, чтобы они не могли ослабить его харизму. В других — с ним можно было общаться только через специ­ального посредника. Согласно иной, не менее широко распространен­ной традиции, правитель не может касаться земли босыми ногами — прикосновение приведет к утере магических способностей. Поэтому его носили на специальных носилках, а у аканов один из соратников вож­дя всегда имел при себе запасные сандалии.

В ряде вождеств и ранних государств не полагалось присутствовать при приеме правителем пищи. В королевстве Лоанго были убиты лю­бимая собака и двенадцатилетний сын правителя, которые случайно застали его за трапезой. Посуда, из которой вождь или король прини­мает пищу, строго табуирована. Остатки недоеденной пищи, срезанные волосы, ногти, а также экскременты тайно уничтожаются в соответст­вии со специальным ритуалом, чтобы не стали достоянием колдунов, могущих околдовать правителя своими магическими чарами. Некото­рые ритуалы и церемонии (например, обряды коронации или похорон) сопровождались человеческими жертвоприношениями.

С уходом из жизни правителя общество лишалось своего покрови­теля, заступника перед богами. Нарушался привычный порядок сак­ральных процессов, наступал структурный хаос. В стране объявлялся траур. Для возвращения бытия в нормальное состояние необходимы были специальные обряды. В некоторых обществах смерть правителя вызывала ритуальную анархию (Анкол, Вольта, Гавайи и др.). На Та­ити молодежь под предводительством жрецов совершала запрещен­ные, табуированные поступки. На Тонга разворачивались инсцениро-

ванные сражения между слугами покойного вождя и плакальщиками.

Смерть правителя могла вызвать и серьезные социальные последст­вия, а также смуту из-за дележа престолонаследия. Могли поднять го­лову вчерашние вассалы и данники. Наконец, удачно сложившейся ситуацией попытались бы воспользоваться соседние страны. Многие вождества и ранние государства не выдерживали подобных потрясений.

Похороны правителя производились с особенной пышностью. Для его пребывания в ином мире возводился монументальный погребаль­ный комплекс (гробница, мавзолей, пирамида, курган и т. д.), на соору­жение которого требовались нередко большие материальные и челове­ческие затраты. Во время траурной церемонии в могилу вместе с рос­кошно украшенным гробом опускался богатый инвентарь — одежда, украшения, оружие, предметы быта, пища, импортные товары, — сло­вом, все, что могло понадобиться покойному на том свете. Траурная церемония заканчивалась, как правило, пышной ритуальной трапезой с принесением жертв богам, душе умершего, будущему правителю и проч.

Во многих сложных обществах обряд похорон сопровождался чело­веческими жертвоприношениями (у алеутов, ашантийев, галлов, гер­манцев, кельтов, маори, монголов, полинезийцев, скифов, в Древнем Египте и Китае, в средневековой Норвегии и Японии и т. д.), нередко весьма кровавыми. В Дагомее, например, для усопшего правителя гроб изготавливался из глины, замешанной на человеческой крови.

Напрашивается вопрос: может ли такое общество считаться деспо­тическим? При всем внешнем подобии ответ должен учитывать одно важное обстоятельство: правитель обладает столь высоким статусом только потому, что он обеспечивает ход природных процессов так, чтобы они приносили удачу его подданным. Он бог или посредник между богами и людьми. Поэтому люди относятся к нему как к богу, окружают заботами и почестями, преклоняются перед ним. Однако это преклонение продиктовано стремлением подданных оградить общест­во от злых чар потусторонних сил.

Правитель живет опутанный сетями детально разработанного этикета, запретов и предписаний, цель которых состоит не в охра­не его достоинства и тем более благополучия, а в удержании его от совершения поступков, которые, нарушая гармонию природы, мог­ли бы ввергнуть его самого, народ и весь мир во всеобщую катаст­рофу. Эти предписания, регламентирующие каждый его поступок, не только не способствуют удобству, но, напротив, донельзя стесня­ют его свободу и часто превращают саму жизнь его, которую они имеют своей целью сохранять, в тягостное бремя (Фрэзер 1986: 168).

Как только правитель перестанет справляться со своими обязанно­стями, его изгонят или предадут смерти. Забота о возвращении течения событий в нормальное русло будет возложена на его преемника.

Глава3

Правитель архаического общества никогда не управлял единолич­но. Его всегда окружали многочисленные родственники и жены, вож­ди и старейшины подчиненных владений, военачальники и лично пре­данные воины, придворные и слуги. Как правило, на них было возло­жено выполнение большинства практических задач по управлению вождеством или государством. В ряде обществ правитель вообще был отстранен от реальной политической власти. Считалось, что уже своим существованием он поддерживает божественный порядок в гармонии (Япония, Хазарский каганат, Бенин, Непал).

В условиях отсутствия реальных механизмов интеграции, контроля и принуждения больших масс людей персона сакрального правителя выполняла важные консолидирующие и организационные функции. Она была не только ключевым психологическим механизмом идеоло­гии зарождающегося государственного общества, но и являлась важ­ным объединяющим весь социум символом. С течением времени, ког­да сформировалась государственная система, появились более действен­ные механизмы предотвращения общества от раскола (армия, полиция, суд, тюрьма и проч.). Необходимость в «сакральном правителе» отпа­ла. Однако остались почтение, таинственный церемониал и символика власти, значимость которых смутно, интуитивно осознается, но функ­циональный смысл уже утрачен (Claessen 1986).

-*>■■

Как радует глаз эта четкая, геометрически правильная систе-*~~ ма! Внизу крестьяне и ремесленники, над ними дворянство, затем духовенство и, наконец, король. Как все продумано, ка­кая устойчивость, какой гармонический порядок! Чему еще меняться в этом отточенном кристалле, вышедшем из рук не­бесного ювелира?

Глава 4 ОТ ПЕРВОБЫТНОСТИ К ГОСУДАРСТВУ

¹ 1. Эгалитарные и неэгалитарные общества