Политическая антропология и современность

 

рогу провизию в живом виде, т. е. баранов... Начальников в горной Киргизии много. Не только милиционер — начальство. И секретарь комсомольской ячейки — начальство, и секретарь партийной ячей­ки — начальство, и любой инструктор — начальство, и следователь, и судья, и лесообъездчик. Всем надо делать «соиш», всех надо уго­щать и одаривать. В конце концов самый «соиш» превратился в осо­бый вид налога, который население платит хаотично, в силу различ­ных случайностей (Кушнер 1929: 102—103).

Интерпретируя эту яркую зарисовку из жизни горных киргизов, необходимо понимать, что описываемые явления имеют несколько иное по сравнению с современными содержание. Так называемая взятка восходит к институтам перераспределения и дарообмена в доиндустри-альных обществах. Она выступает не только и не столько как «возна­граждение за совершение определенных действий в интересах взятко­дателя» — в современной юридической трактовке, но и как определен­ный обязательный (обусловленный обычаем, традицией) символическо-коммуникативный акт поведения. Без него последующее установление и поддержание отношений сторон не представляется возможным. Из­вестны случаи, когда чиновники местного уровня в государствах треть­его мира, пытаясь следовать либеральным нормам западной цивилиза­ции, отказывались брать подношения просителей, не оказывали пред­почтения родственникам в перераспределении статусов, ресурсов или каких-либо иных услуг. Это вызывало осуждение не только у их соро­дичей, но и у других лиц, так как нарушало обычные нормы.

Из этнографических описаний известно, что во многих традицион­ных обществах Африки, Азии и Океании существовали обычаи одари­вания вождей и старейшин за посреднические функции в улаживании конфликтов. Согласно одному из них в Нигерии:

Так же как вождь при определенных обстоятельствах приносит жертву предкам, а его свита или члены большой семьи делают по­дарки вождю, так и внутри правительственной бюрократии клиент должен преподносить «напитки», «орех кола», «чаевые» и т. д. граж­данскому служащему. Клиент демонстрирует в данном случае при­знание им высшего статуса бюрократии (Сокова 1986: 164).

Высшая власть в новых независимых государствах Африки нередко пыталась отменить данную практику, полагая, что чиновники «служат на­роду» и не должны преследовать личной выгоды. Однако простые об­щинники настаивали на сохранении прежних обычаев (вплоть до обраще­ния в высшие органы власти), мотивируя это тем, что успех миротворче­ской акции прямо зависел от принятия дара посредником. Танзанийские политические лидеры пошли, например, в такой ситуации на своеобраз­ный компромисс. Они разрешили делать посредникам символические под­ношения: канцтовары, национальные флаги и т. д. (Бочаров 1992).

Данные архаичные принципы престижной экономики стали благодат­ной почвой для расцвета взяточничества в республиках Средней Азии и Закавказья в советское время. Здесь так называемый бакшиш процве­тал на широкую ногу. Согласно данным, приведенным в закрытом до­кладе Г. Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана в 1970 г., пост район­ного прокурора в данной союзной республике стоил 30 тыс. руб. Для того чтобы стать начальником райотдела милиции, надо было заплатить несколько больше — 50 тыс. руб. Для сравнения необходимо указать, что официальный месячный оклад первого был — 150—180 руб., второго — 200—250 руб. Гораздо дороже стоили партийные кресла. Должность первого секретаря райкома стоила 200 тыс. руб., второго — «всего» 100 тыс. руб. Прибыльное место ректора вуза могло быть куплено также за 200 тыс. руб., пост министра торговли стоил на 50 тыс. руб. больше (Восленский 1991: 280-284).

Азербайджан не был исключением. В Грузии министерские посты стоили от 100 до 300 тыс. руб. Однако конкуренция была больше и пре­вращалась в «своего рода аукцион» (Восленский 1991: 284—285).

Все вышесказанное в полной мере применимо как к прошлому (Ор­лова 1999), так и к современному состоянию России (если не в больших масштабах), где взяточничество и коррупция чиновников достигли ги­гантских масштабов, что подтверждается как интуитивными ощущени­ями, так и социологическими опросами лиц, сталкивавшихся с данны­ми явлениями в своей деятельности. По некоторым оценкам до 70% российских чиновников берут взятки (Глинкина 2000).

Подарки-взятки в традиционных и современных обществах тесно связаны с массовыми праздниками. Наиболее масштабные из обрядо­вых праздников опосредованы различными важными событиями в жизни человека или общины (свадьба, похороны и т. д.). Чем выше статус человека и его имущественный достаток, тем более пышным должно быть соответствующее празднество. В обществах с сильным традиционным укладом данное явление принимает особенно масштаб­ный характер. Бедные стараются не ударить в грязь лицом, чтобы было «не хуже, чем у других». Богатые стремятся затмить пышностью не столько соседей, сколько лиц равного им статуса. Это дополнительно повышает их престиж в глазах родственников и земляков. Несколько лет назад в Узбекистане ряд чиновников высшего ранга лишились сво­их кресел «за проявленные нескромность и тщеславие, помпезность и расточительство при проведении семейного свадебного торжества» («Правда Востока», 22 октября 1998 г.). Через неделю в том же издании был напечатан другой президентский указ, в котором выражалась оза­боченность активизацией дарообменных ритуалов.

В последнее время во многих местах нашей страны в проведении свадеб, семейных торжеств, поминальных обрядов, мероприятий, по­священных памяти усопших, допускаются такие пережитки прошло­го, как тщеславие, помпезность, чрезмерная расточительность, пре-

Глава5