Вспомним начало всей истории с игрой в мафию. Я сказал: "Попробуйте провести ее в своем государстве, только меня с инструкторами не забудьте пригласить!" И после этого меня ждало столкновение с неожиданностью. Каждое столкновение с неожиданностью говорит о том, что наша картина мира была в чем-то неверна. В чем же была неверна моя картина мира?
Эта игра была вне учебной программы и проходила в вечернее время, а точнее — во внеучебное игровое время, когда вступают в силу полномочия властных структур игровых государств.
Фактически у меня был выбор: или проводить ее в учебное время, скорректировав программу, или считаться с полномочиями государств. В моей же картине мира существовал другой выбор: проводить ее в учебное время или нет.
Ну, конечно же, не в учебное! Ведь в наличии всего один ведущий, а семь государств.
Даже в одном государстве охватить всех участием — дело не быстрое, в игре не так уж много игровых мест. А если игра в мафию все-таки неудачная? А надо сказать, что при всей ее привлекательности учебная нагрузка в ней проблематична. Что же тогда: тащить эту неудачу через все государства или остановить это шествие, зафиксировав тем самым неудачу? Неудачи, конечно, могут быть, но все же их надо по возможности избегать. Вот почему я решил, что, конечно же, — в неучебное время. И думал, что вопрос решен.
Но он не был решен.
Вот если бы я сказал не то, что сказал, а другое: "Попробуйте провести ее в своем государстве, только намекните вашему президенту, что мне было бы приятно, если бы он пригласил на ее просмотр меня с инструкторами!" — вот тогда вопрос бы был действительно решен, и моего столкновения с неожиданностью не случилось бы. Ведь не стал бы министр внутренних дел отменять приглашение собственного президента!
Причина моей ошибки была в моем самомнении, в моем неуважении к картине мира властных структур Желтого государства, о чьих полномочиях я просто забыл. Почему же я проявил самомнение, такую не симпатичную для меня же самого черту?
Каждый человек играет, одновременно очень много ролей: и пешехода, и родителя, и покупателя, и гражданина, и т. д.
В частности, в разговоре с инструктором я играл две важные роли: главного конструктора методики проведения бизнес-лагеря и первого руководителя самого бизнес-лагеря. Если бы это были два отдельных человека, то между конструктором и руководителем произошел бы следующий разговор:
КОНСТРУКТОР: Разрешите провести во внеурочное время пробную игру?
РУКОВОДИТЕЛЬ: А где вы хоти те провести?
КОНСТРУКТОР: В Желтом государстве.
РУКОВОДИТЕЛЬ: А вы с руководством Желтого государства вопрос решили?
КОНСТРУКТОР: Понял! Согласуем!
Ведь нормальный руководитель никогда не позволит одной своей руке бить молотком по другой своей руке. Причина нашего самомнения нередко кроется в переносе в своей картине мира социальных ожиданий с одной своей роли на другую, где на оправдание этих ожиданий мы не вправе рассчитывать.
Конструктор имеет дело с идеальными объектами, с идеями, где все можно переиграть, просто смяв лист бумаги, а руководитель — с людьми, где нельзя все переиграть: люди — не лист бумаги.