В середине 70-х годов я работал в системе министерс тва легкой промышленности в фирме, которая занималась научной организацией труда на предприятиях этой отрасли. Однажды меня вызвал директор нашей фирмы и предложил мне взять на работу одного «пострадавшего» — исключенного из партии по политическим мотивам, но хорошего специалиста. Сказал, что ввиду особого обстоя тельс тва — исключения из партии — он настаивать на моем согласии не будет, но просит меня все же такую возможность рассмотреть. И характеризовал мне этого специалиста. Я сразу же догадался, что речь идет о моем бывшем руководителе, от которого я ушел несколько лет назад в связи с чисто рабочими разногласиями. Я сразу же согласился, хотя уже тогда предвидел будущие сложности отношений: отказать мне представлялось непорядочным.
Между нами сразу же сложились хорошие человеческие, но не очень внятные администра тивные отношения. Я ничего не приказывал, боясь показаться "Иваном, не помнящим родства", а только высказывал пожелания, которые он иногда принимал к сведению, а иногда — нет. Словом, относился, как к "священной корове".
Однажды он предложил мне провести обследование аппарата министерс тва с целью определения его готовнос ти к внедрению в отрасли одного крупного проекта.
— А кто будет проводить обследование?
— Я буду проводить! — ответил он решительно.
Я знал, что он в этом деле действительно специалист и согласился. Подготовили и подписали контракт с министерс твом, и я занялся другими работами, всецело полагаясь на него, поскольку других дел у него практически и не было. Времени на работу было месяцев восемь. Я так тично не досаждал ему своим контролем.
Работы нашей фирмы курировала одна высокопоставленная министерская дама, с которой я успел быстро поссориться.
Я выглядел очень молодо, и первую же нашу продолжительную встречу в ее кабинете она посвятила длительным общежизненным поучениям, периодически называя меня "молодым человеком", что меня раздражало. Я был не "молодой человек", а находился на службе и имел некоторые основания счита ть себя небезызвестным в республике специалистом в своей области. Ровно в пять я поднялся и сказал, что мое рабочее время закончилось. Она пришла в ужас от моей бестак тнос ти, на что я ей ответил, что своевременное окончание рабочего дня — тоже элемент научной организации труда. И ушел.
После этого случая все акты моего подразделения ходил подписывать мой директор — меня она принимать отказалась. Я не жалел о случившемся, поскольку подписание актов — процедура малоинтересная, а просто не спеша подыскивал новое место работы. Это место для меня себя уже исчерпало.
Наступал срок окончания работы по обследованию аппарата министерства. Я спросил своего «подчиненного» о результатах.
— Ты знаешь, скажу тебе честно: я не сделал ничего!
— И что ты предполагаешь делать? — спросил я.
— Не знаю, — ответил он, — понимаешь, не знаю!
Я понял, что дальнейший разговор бесполезен и что я попал в историю: под контрактом — моя подпись. Это я упустил контроль над ситуацией. Если теперь я даже и уволюсь, то репутация моя… Хорошо быть гордым, когда у тебя все в порядке, а гордым "без штанов" выглядеть сложно. Я стал жертвой своей излишней так тичнос ти по отношению к одному человеку и излишней бестак тнос ти по отношению к другому. В результате образовалось не просто пустое, а твердое пустое.
Излишний такт неизбежно приводит к неадекватной картине мира , на то он и излишний . Причина его — в неумении правильно выбрать свою роль , которое он и маскирует .