Догматические поэмы, X, 5—9 (Р. G., t. 37, col. 465).

* Большое огласительное слово, гл. 25(Р. G., t. 45, col. 65D).

знаем иного человеческого состояния, кроме того, которое по-¹ следовало за первородным грехом, состояния, в котором наше обожение — выполнение божественного плана — стало невоз­можным без Воплощения Сына, каковое необходимым образом приобрело характер Искупления. Сын Божий сошел с небес, чтобы совершить дело нашего спасения, освободить нас от пле­нения диаволом, упразднить господство греха в нашей приро­де, победить смерть — дань греху. Страдания, Смерть и Вос­кресение Христовы, через которые совершился Его искупитель-* ный подвиг, занимают, следовательно, центральное место в Божественном Домостроительстве по отношению к падшему миру. Поэтому вполне понятно, что догмат об Искуплении приобретает важнейшее значение в богословской мысли Церкви.

Однако когда мы желаем рассматривать догмат об Искуп­лении отдельно, изолируя его от всей совокупности христиан­ского учения, мы всегда рискуем ограничить Предание, истол­ковывая его исключительно в зависимости от подвига Искупи­теля. Развитие богословской мысли ограничивается тогда тре-' мя пределами: первородным грехом, его исцелением на Кресте и усвоением христианами спасительного последствия подвига Христова. В этих суженных перспективах богословия, в кото­ром главенствующее значение имеет идея Искупления, свято-отеческое изречение «Бог соделался человком, дабы человек смог 'стать богом» кажется странным и необычным. Занимаясь единственно лишь нашим спасением, мы забываем о соедине­нии с Богом, или, точнее, мы видим соединение с Богом только в его негативном аспекте, относящемся к нашему настоящему печальному состоянию.

2. Св. Ансельм Кентерберийский с его трактатом «Сиг Deus homo», несомненно, первый попытался развить догмат об Искуплении отдельно, отсекая от него все остальное. Хри­стианские горизонты оказываются ограниченными драмой, которая разыгрывается между Богом, бесконечно оскорблен-* ным грехом, и человеком, не способным удовлетворить требо­ваниям карающей справедливости. Эта драма находит разре­шение в смерти Христа, Сына Божия, ставшего человеком, чтобы заменить нас Собой и уплатить наш долг божествен­ному правосудию. Но в чем же тогда заключается домострои­тельное действие Святого Духа? Его роль сводится к роли помощника Искупления, дающего нам возможность восполь^ зоваться искупительной заслугой Христа. Конечная перспекти" ва нашего соединения с Богом исключается или, во всяком случае, закрывается от наших взоров суровыми сводами бого­словской мысли, воздвигаемойна понятиях первородной вины

и ее искупления. Поскольку цена нашего Искупления внесена Смертию Христовой, Воскресение и Вознесение представляют я собой лишь славное завершение Его подвига, своего рода апо-|феоз, не имеющий прямого отношения к нашей судьбе. Это .«искупительское» богословие, сосредоточенное на страданиях |Христа, по-видимому, не интересуется Его торжеством над смертью. Сам подвиг Христа-'Искупителя, которым это бого-|словие ограничено, представляется урезанным, обедненным, (сведенным к перемене отношения Бога к падшим людям, вне 'какого-либо отношения к самой природе человечества.

I Совершенно иное понимание искупительного подвига Хри-|ста встречаем мы, например, у св. Афанасия. Христос, гово-|рит он⁵, предав смерти храм Своего тела, принес жертву за цвсех людей, дабы соделать их невинными и свободными от (первородного греха, с одной стороны, а с другой—дабы пока­рать Себя победителем смерти и нетление Своего собственного Пела соделать начатком всеобщего воскресения. Здесь юридн-' 1ческий образ Искупления дополняется другим — образом фи-|зическим, или, вернее, биологическим: образом победы жизни |над смертью, нетления, торжествующего в природе, растлен-|ной грехом.

| Вообще у отцов, как и в Священном Писании, мы находим |много образов для выражения тайны нашего спасения, совер-ашенного Христом. Так, в Евангелии Добрый Пастырь явля­ется «буколическим» образом подвига Христова⁶; сильный Цчсловек, побежденный другим, более сильным, который отни-' |мает у него оружие и лишает его власти, является воинским |образом ⁷, часто повторяющимся у отцов и в богослужении;

рэто Христос, торжествующий над диаволом, сокрушающий |врата ада, делающий Своим стягом крест⁸; существует и «вра-|чебный» образ-образ больной природы, исцеляемой протн-|воядием спасения⁹; встречается образ, который можно было |бы назвать «дипломатическим»: образ божественной хитрости,