Е. А. Иванов
Логика
Учебник
Москва Издательство БЕК, 1998
И 20 Е. А, Иванов. Логика. Учебник. — М.: Издательство БЕК, 1998. — 309 с.
ISBN 5-85639-137-3 ISBN 3-406-40989-Х
Учебник написан в соответствии с учебной программой по курсу логики в юридических вузах и на юридических факультетах.
В основу учебника положены лекции, прочитанные автором в Академии труда и социальных отношений.
Излагается общая логика, а также элементы математической (символической) и диалектической логики.
Освещаются основные положения логики, которые необходимо знать будущим юристам. Иллюстративный материал подобран с учетом специфики юридической аудитории.
и 0301060000-137 ОБ4(03)-96
Славной моей дочери Марине, родившейся дважды, с любовью посвящаю.
Автор
Sapienti sat
К читателю
Логика выступает одной из обязательных учебных дисциплин во всех юридических вузах страны и на юридических факультетах университетов и академий.
Необходимость изучения логики будущими юристами обусловлена тем, что вся правотворческая, правоприменительная и правоохранительная деятельность в обществе связана с самыми насущными потребностями и интересами масс людей, а нередко и с их судьбами. Поэтому здесь требуется особая точность мышления. Даже малейшая логическая ошибка чревата серьезными негативными, а иногда и драматическими или даже трагическими последствиями.
Вспомним классический пример с Катюшей Масловой из романа Льва Толстого «Воскресение». В связи с убийством (отравлением) купца Смелькова Маслова была приговорена к каторжным работам. И сделано это было вследствие не только судебной, но и логической ошибки. Присяжные желали оправдать Маслову, однако в решении записали: «Виновна, но без умысла ограбления». И никто не догадался добавить к ответу: «и без намерения лишить жизни». Получалась явная нелогичность: не грабила, не воровала, а убила бесцельно, отравила. Председатель суда хотел разъяснить присяжным, что их ответ: «Да, виновна», без отрицания умысла убийства, утверждает убийство с умыслом, но, торопясь кончить дело, не сделал этого. В результате жизнь молодой женщины была загублена.
Другой, современный пример. В 1992 г. на протяжении нескольких месяцев в Конституционном Суде Российской Федерации рассматривался вопрос о конституционности указов Президента России Б. Ельцина относительно КПСС и сопутствующий ему вопрос о конституционности самой партии. Главное, конечно, заключалось в исчерпывающей и точной юридической оценке существа дела. Но и от логической безупречности юридических доказательств спорящих сторон в немалой степени зависело, будет ли справедливым решение суда. Нечего и говорить, что от этого решения в свою очередь зависели судьбы миллионов коммунистов и даже судьбы их семей. В известной степени от него зависели и судьбы демократии в стране.
В основу настоящего учебника положены лекции, прочитанные автором на факультетах Академии труда и социальных отношений. В нем предпринята попытка выделить главное, что требуется знать впервые приступающему к изучению логики, особенно будущему юристу. Этим обусловлен и подбор иллюстративного материала. В то же время — из-за ограниченного объема учебника — многие частности сознательно опущены.
Из педагогических соображений здесь излагается в основном так называемая общая логика и даются лишь элементы математической (символической) логики и логики диалектической.
Автор стремился к известной полноте изложения поставленных проблем и в то же время к его максимальной краткости. Вот почему девизом избрано латинское выражение «Sapi- enti sat» («Умному достаточно»).
Содержание
Стр.
К читателю
Вводный раздел. Логика как наука....................... VIII
Глава I. Предмет логики
1. Специфика логики как науки 1
2. Мышление как объект логики 3
3. Содержание и форма мышления 7
4. Связь мыслей. Закон мышления 11
5. Истинность и правильность мышления 15
Глава IL История логики (краткий очерк)
1. Возникновение и этапы развития формальной логики 20
2. Создание символической логики 25
3. Становление диалектической логики 28
Глава IIL Значение логики
1. Социальное назначение и функции логики —34
2. Роль логики в формировании
логической культуры человека 36
3. Значение логики для юристов 40
Раздел первый. Понятие
Глава L Общая характеристика понятия
I 1. Понятие и предмет............................................... 44
t 2. Понятие и слово.................................................... 53
Глава II. Виды понятий I
„ 1. Виды понятий по их содержанию......................... 56
2. Виды понятий по их объему 60
£ Глава III. Отношения между понятиями
1. Отношения между понятиями по их содержанию 6 5
2. Отношения между понятиями по их объему 67
£ Глава IV. Логические операции с понятиями
1. Определение 78
2. Деление 90
3. Обобщение и ограничение понятий 100
Стр
Раздел второй. Суждение
Глава I. Общая характеристика суждения
1. Суждение и связь (отношение) предметов 104
2. Суждение и предложение 111
Глава II. Классификация суждения
1. Простые суждения 120
2. Сложные суждения 137
Глава III. Отношения между суждениями
1. Отношения между простыми суждениями 147
2. Отношения между сложными суждениями 154
Глава IV. Логические операции с суждениями
1. Преобразование суждений 157
2. Отрицание суждений 166
Раздел третий. Умозаключение
Глава I. Общая характеристика умозаключения
1. Умозаключение и взаимосвязь (взаимоотношение)
* Й^Ведметов 173
2. Умозаключение и связь предложений 179
3. Типология умозаключений IgO
Глава II. Дедукция. Непосредственные умозаключения
1. Непосредственные умозаключения
из простых суждений 182
2. Непосредственные умозаключения
из сложных суждений 185
Глава III. Дедукция. Опосредованные умозаключения из простых суждений '
1. Простой категорический силлогизм 187
2. Сложный категорический силлогизм 198
3. Несиллогистические дедуктивные опосредованные умозаключения (из суждений об отношениях) 200
Глава IV. Дедукция. Опосредованные умозаключения из сложных суждений
1. Условное умозаключение 202
2. Разделительное умозаключение 206
Стр.
Глава V. Индукция
1. Природа, роль и структура индукции 212
2. Полная индукция 215
3. Неполная индукция 218
4. Методы индуктивного исследования 221
5. Основные ошибки в индуктивных умозаключениях 224
Глава VI. Традукция (аналогия)
1. Сущность и назначение аналогии, ее структура 226
2. Виды аналогии 232
'аздел четвертый. Доказательство
Глава I. Общая характеристика доказательства
1. Доказательство и всеобщая обусловленность предметов 236
2. Структура доказательства 241
Глава II. Виды доказательства
1. Доказательство и опровержение 248
2. Прямые и косвенные доказательства 251
Глава IIL Правила доказательства.
Ошибки в доказательстве
1. Правила доказательства - 254
2. Ошибки в доказательстве 257
Раздел пятый. Основные законы мышления
Глава I. Основные формально-логические законы
1.Закон тождества- 260
2.Закон противоречия 269
3.Закон исключенного третьего 27 6
4.Закон достаточного основания 281
Глава II. Соотношение законов формальной и диалектической логики
1. Сфера действия диалектических законов мышления 289
2. Действие формально-логических законов мышления в обобщенной форме 294
Вместо заключения. Уроки логики.......................... 297
Вводный раздел. Логика как наука
Прежде чем непосредственно приступить к проблематике логики, необходимо иметь хотя бы общее представление о самой этой науке — уяснить себе ее предмет, познакомиться с историей ее возникновения и развития вплоть до наших дней, осмыслить ее принципиальное значение для научного познания и практической деятельности вообще, для юристов — в частности и особенности.
Без такого общего представления о логике в целом трудно понять отбор самих логических проблем, оценить место и значение каждой из них в ряду других.
Глава L Предмет логики 1. Специфика логики как науки
Логика — сложный, многогранный феномен духовной жизни человечества. Поэтому естественно, что в разные исторические периоды у разных мыслителей она получала различную оценку. Одни говорили о ней как о некоем практическом «орудии мысли» («Органон»). Другие усматривали в ней особое «искусство» — искусство мыслить и рассуждать. Третьи находили в ней некий «регулятор» — совокупность или свод правил, предписаний и норм мыслительной деятельности («Канон»). Были даже попытки представлять ее как своеобразную «медицину» — средство оздоровления рассудка.
Во всех подобных оценках, несомненно, содержится доля истины. Но — лишь доля. Главное, что характеризует логику, особенно в настоящее время, это то, что она есть наука весьма строгая, развитая и важная. И как всякая наука, она способна выполнять различные функции в обществе, а следовательно, обретать разнообразные «лики».
Какое же место занимает логика в системе наук?
В настоящее время существует великое множество самых разных отраслей научного знания. В зависимости от объекта исследования они, как известно, делятся прежде всего на науки о природе — естественные науки (астрономия, физика, химия, биология и т. д.) и науки об обществе — общественные науки (история, социология, юридические науки и др.).
В сравнении с ними своеобразие логики заключается в том, что ее объектом выступает мышление. Это наука о мышлении. Но если мы дадим логике такое определение и поставим здесь точку, то допустим серьезную ошибку. Дело в том, что само мышление, будучи сложнейшим явлением, выступает объектом изучения не только логики, но и ряда других наук — философии, психологии, физиологии высшей нервной деятельности человека, кибернетики, лингвистики.
В чем же специфика логики именно по сравнению с другими науками, изучающими мышление? Каков, иначе говоря, ее собственный предмет исследования?
Философия, важнейшим разделом которой выступает теория познания, исследует мышление в целом. Она решает фундаментальный философский вопрос, связанный с отношением человека, а следовательно, и его мышления к окружающему миру: как соотносится наше мышление с самим миром, можем ли мы в наших знаниях иметь верную мысленную картину о нем?
Психология изучает мышление как один из психических процессов наряду с эмоциями, волей и т. д. Она раскрывает взаимодействие с ними мышления в ходе практической деятельности и научного познания, анализирует побудительные мотивы мыслительной деятельности человека, выявляет особенности мышления детей, взрослых, психически нормальных людей и лиц с теми или иными отклонениями в психике.
Физиология высшей нервной деятельности человека раскрывает материальные, именно физиологические процессы, протекающие в коре больших полушарий головного мозга человека, исследует закономерности этих процессов, их физико-химические и биологические механизмы.
Кибернетика выявляет общие закономерности управления и связи в живом организме, техническом устройстве, а следовательно, и в мышлении человека, связанном прежде всего с его управленческой деятельностью.
Лингвистика показывает неразрывную связь мышления с языком, их единство и различие, их взаимодействие между собой. Она раскрывает способы выражения мыслей с помощью языковых средств.
Своеобразие же логики как науки о мышлении как раз и состоит в том, что она рассматривает этот общий для ряда наук объект под углом зрения его функций и структуры, т. е.
роли и значения в познании и практической деятельности, и в то же время с точки зрения составляющих его элементов, а также связей и отношений между ними. Это и есть собственный, специфический предмет логики.
Поэтому она определяется как наука о формах и законах правильного мышления, ведущего к истине. Однако такое определение, будучи удобным для запоминания, но слишком кратким, требует дополнительных пояснений каждого из его компонентов.
2.Мышление как объект логики
Прежде всего необходимо дать хотя бы общую характеристику мышления, поскольку оно выступает объектом логики.
Мышление в собственном смысле этого слова есть достояние только человека. Даже высшие животные обладают лишь зачатками, проблесками мышления.
Биологическая предпосылка возникновения этого явления — довольно сильно развитые психические способности животных, основанные на функционировании органов чувств. Объективная же необходимость его возникновения связана с переходом предков человека от приспособления к природе к принципиально иному, более высокому типу деятельности — воздействию на нее, труду. А такая деятельность может быть успешной лишь в том случае, если она основывается не только на данных органов чувств — ощущениях, восприятиях, представлениях, но и на знании самой сущности предметов и явлений, их общих и существенных свойств, их внутренних, необходимых, закономерных связей и отношений-
В своем более или менее развитом виде мышление есть опосредованное и обобщенное отражение действительности в мозгу человека, осуществляющееся в процессе его практической деятельности.
Это определение, во-первых, означает, что «царство мыслей» рождается в голове человека не самопроизвольно и существует не само по себе, а имеет в качестве своей непременной предпосылки «царство вещей», реальный мир — действительность, зависит от нее, определяется ею.
Во-вторых, в этом определении раскрывается специфический характер зависимости мышления от действительности. Как отмечалось, мышление — это отражение ее, т. е. воспроизведение материального в идеальном, в виде мыслей. И если сама действительность носит системный характер, т. е. состоит из бесконечного множества самых разнообразных систем, то мышление — это универсальная отражательная система, в которой есть свои элементы, определенным образом связанные между собой и взаимодействующие друг с другом.
В-третьих, в определении показывается самый способ отражения — не прямой, с помощью органов чувств, а опосредованный, на основе уже имеющихся знаний. Это отражение не отдельно взятого предмета или явления, а отражение, имеющее обобщенный характер, охватывающее сразу множество предметов и явлений.
И наконец, в-четвертых, в определении отмечается ближайшая и непосредственная основа мышления: ею служит не сама действительность как таковая, а ее изменение, преобразование человеком во время труда — общественная практика.
Будучи отражением действительности, мышление в то же время обладает громадной активностью. Оно служит средством ориентирования человека в окружающем мире, предпосылкой и условием его существования. Возникая на базе трудовой, материально-производственной деятельности людей, оно оказывает на нее обратное и притом мощное воздействие. В этом процессе мышление из идеального вновь превращается в материальное, воплощаясь во все более сложные и разнообразные орудия труда, во все более многочисленные его продукты. Оно как бы творит вторую природу. И если человечество за все время своего обитания на Земле смогло коренным образом изменить облик планеты, освоить ее поверхность и недра, водные и воздушные просторы, наконец, вырваться в космос, то решающая роль в этом принадлежит именно человеческому мышлению.
В то же время мышление — не раз и навсегда данная, застывшая способность отражения, не простое «зеркало мира». Оно непрерывно изменяется и развивается само. В этом проявляется его включенность в универсальное взаимодействие как источник эволюции Вселенной. Из первоначально неразвитого, предметно-образного оно превращается во все более опосредованное и обобщенное. «Царство мыслей» все более разрастается и обогащается. Мышление все глубже проникает в тайны Вселенной и вовлекает в свою орбиту все более широкий круг предметов и явлений действительности. Ему оказываются подвластны все более мелкие частицы мироздания и все более крупномасштабные образования Вселенной. Его отражательные возможности все более усиливаются и возрастают за счет использования все новых технических устройств — приборов (микроскопа, телескопа, земных и космических лабораторий и т. д.). На определенной ступени своего развития естественное человеческое мышление как бы перерастает в искусственный интеллект, «машинное мышление». Создаются все более сложные технические устройства, способные по заложенной в них программе выполнять все более разнообразные мыслитёльные функции: считать, решать шахматные задачи, переводить с одного языка на другой.
С мышлением человека как отражательной системой неразрывно связан язык. Это непосредственная действительность мышления, его материализация в устной и письменной речи. Вне мышления нет языка, как и наоборот — вне языка нет мышления. Они находятся в органическом единстве. И это подмечали уже древние мыслители. Так, выдающийся оратор Древнего Рима Цицерон (106 — 43 гг. до н. э.) подчеркивал: «...слова от мыслей, как тело от души, нельзя отделить, не отняв жизни и у того, и у другого»[1].
Язык возникает вместе с обществом в процессе труда и мышления. Его биологическая предпосылка — это звуковые средства общения, свойственные высшим животным. А вызван он к жизни насущной практической потребностью людей в познании окружающего мира и общении их между собой.
Наиболее глубокая сущность языка сводится к тому, что это универсальная знаковая система для выражения мыслей — сначала в виде звуковых, а затем и графических комплексов.
Назначение языка состоит в том, что он служит средством получения и закрепления знаний, их хранения и передачи другим людям. Облекая мысль, существующую в идеальной форме
и, значит, недосягаемую для органов чувств, в материальную, чувственно воспринимаемую словесную форму, он открывает возможность для специального анализа мышления логикой.
Единство мышления и языка не исключает, однако, существенных различий между ними. Мышление носит общечеловеческий характер. Оно едино для всех людей независимо от уровня их общественного развития, места проживания, расы, национальности, социального положения. Она имеет , единую структуру, в нем действуют единые закономерности. Языков же на Земле — великое множество: порядка 8 тысяч. И каждый из них имеет свой особый словарный запас, свои специфические закономерности строения, свою грамматику. На это обращал внимание еще аль-Фараби, выдающийся философ Востока (870 — 950). Говоря о законах, изучаемых логикой и грамматикой, он подчеркивал, что «грамматика дает их для слов, свойственных только какому-либо народу, а логика дает общие правила, годные для слов всех народов»[2].
Но эти различия носят относительный характер. Единство мышления у всех людей обусловливает и определенное единство всех языков мира. В них тоже есть некоторые общие моменты строения и функционирования: внутренняя расчлененность — прежде всего на слова и словосочетания, их способность к самым различным комбинациям в соответствии с определенными правилами для выражения мыслей.
С развитием общества, труда и мышления происходит и развитие языка. От элементарных, нечленораздельных звуков ко все более сложным знаковым комплексам, воплощающим все большее богатство и глубину мыслей, — такова наиболее общая тенденция этого развития. В итоге многообразных процессов — нарождения новых языков и отмирания старых, обособления о^них и сближения или слияния других, совершенствования и преобразования третьих — сложились современные языки. Как и их носители — народы, они находятся на разных уровнях развития.
V Наряду с естественными языками и на их основе рождаются искусственные языки. Это особые знаковые Системы, которые не возникают стихийно, а создаются специально, например математикой. Некоторые из этих систем связаны с «машинным мышлением».
Логика, как будет показано ниже, также использует помимо обычного, естественного языка искусственный язык — в виде логических символов (формул, геометрических фигур, таблиц, буквенных и других знаков) для сокращенного и однозначного выражения мыслей, их многообразных связей и отношений.
3. Содержание и форма мышления
Выясним теперь, что такое «форма мышления», которую изучает логика и которую поэтому называют еще логической формой. Это понятие является в логике одним из фундаментальных. Вот почему остановимся на нем специально.
Из философии известно, что любой предмет или явление имеют содержание и форму, которые находятся в единстве и взаимодействуют между собой. Под содержанием вообще разумеется совокупность элементов и процессов, определенным образом связанных между собой и образующих предмет или явление. Такова, например, совокупность процессов обмена веществ, роста, развития, размножения, входящих в содержание жизни. А форма — способ связи элементов и процессов, составляющих содержание. Такова, например, форма — внешний вид, внутренняя организация — живого организма. Различные способы связи элементов или процессов объясняют потрясающее разнообразие живого на Земле.
Мышление тоже имеет содержание и формы. Но есть и принципиальное отличие. Если содержание предметов и явлений действительности Находится в них самих, то наиболее глубокое своеобразие мышления заключается именно в том, что у него нет собственного, порождаемого самопроизвольно содержания. Будучи отражательной системой, оно черпает свое содержание из внешнего мира. Этим содержанием является отраженная, как в зеркале, действительность.
Следовательно, содержание мышления есть все богатство наших мыслей об окружающем мире, конкретные знания о нем. Из этих знаний состоит и обыденное мышление людей, то, что принято называть здравым смыслом, и теоретическое мышление — наука как высший способ ориентирования человека в мире.
Форма мышления, или, иначе, логическая форма, — это структура мысли, способ сврзи ее элементов. Это то, в чем сходны мысли при всем различии их конкретного содержания. В процессе общения, при чтении книг, газет, журналов мы обычно следим за содержанием сказанного или написанного. Но часто ли мы обращаем внимание на логическую форму мыслей? Да это и не так просто. Один из чеховских героев никак не мог уловить ничего общего в таких действительно различных по содержанию высказываниях, как «Все лошади едят овес» и «Все реки впадают в Каспийское море». А общее в них есть. Это прежде всего их структура. Они построены по единому образцу: в них налицо утверждение чего-то о чем-то. Это и есть их единая логическая структура.
Наиболее широкими и общими формами мышления, которые исследует логика, являются понятие, суждение, умозаключение, доказательство. Как и содержание, эти формы не самопроизвольны, т. е. не порождены самим мышлением, а представляют собой отражение наиболее общих структурных связей и отношений между предметами и явлениями самой действительности.
Для того чтобы получить хотя бы общее предварительное представление о логических формах, приведем в качестве примеров несколько групп мыслей.
Начнем с наиболее простых мыслей, выраженных словами «планета», «дерево», «адвокат». Нетрудно установить, что они весьма различны по содержанию: одна отражает предметы неживой природы, другая — живой, третья — общественной жизни. Но в них заключено и нечто общее: каждый раз мыслится группа предметов, причем в их общих и существенных признаках. Это и есть'их специфическая структура, или логическая форма. Так, говоря «планета», мы имеем в виду не Землю, Венеру или Марс во всей их неповторимости и конкретности, а все планеты вообще, притом мыслим то, что объединяет их в одну группу и в то же время отличает от других групп — звезд, астероидов, спутников планет. Под «деревом» разумеем не данное дерево и не дуб, сосну или березу, а всякое дерево вообще в его наиболее общих и характерных чертах. Наконец, «адвокат» — это не конкретный индивид: Иванов, Петров или Сидоров, а адвокат вообще, общее и типичное для всех адвокатов. Такая структура мысли, или логическая форма, называется понятием.
Приведем для примера еще несколько мыслей, но более сложных, чем предыдущие: «Все планеты вращаются с Запада на Восток»; «Всякое дерево — растение»; «Все адвокаты — юристы».
Эти мысли еще более различны по содержанию. Но и здесь налицо нечто общее: в каждой из них есть то, о чем высказана мысль, и то, что именно высказано. Подобное строение мысли, ее логическая форма именуется суждением.
Рассмотрим, далее, примеры еще более сложных мыслей. В логике для наглядности и удобства анализа они располагаются следующим образом:
Все планеты вращаются с Запада на Восток.
Марс — планета.
Следовательно, Марс вращается с Запада на Восток.
Всякое дерево — растение.
Береза — дерево.
Следовательно, береза — растение.
Все адвокаты — юристь!.
Петров — адвокат.
Следовательно, Петров — юрист.
Приведенные мысли еще более разнообразны и богаты по содержанию. Тем не менее это также не исключает единства их строения. А состоит оно в том, что из двух высказываний, определенным образом связанных между собой, выводится новая мысль. Подобное строение, или логическая форма мысли, есть умозаключение.
Можно было бы привести еще ряд доказательств, используемых в различных науках, и показать, что при всем их содержательном различии они тоже имеют общность строения, т. е. логическую форму. Но это заняло бы здесь слишком много места.
В реальном процессе мышления содержание мысли и ее логическая форма не существуют порознь. Они органически связаны между собой. И эта взаимосвязь выражается прежде всего в том, что нет и не может быть абсолютно неоформленных мыслей, как нет и не может быть «чистой», бессодержательной логической формы. Причем именно содержание определяет форму, а форма так или иначе зависит от содержания.
В то же время логическая форма обладает в своем существовании относительной самостоятельностью. Это проявляется, с одной стороны, в том, что одно и то же содержание может принять разные логические формы, — подобно тому как одно и то же явление, например Великая Отечественная война, может быть отражено в научном труде, художественном произведении, живописном полотне или скульптурной композиции. С другой стороны, одна и та же логическая форма может заключать в себе самое различное содержание. Образно говоря, это некий сосуд, куда можно влить и обыкновенную воду, и драгоценное лекарство, и заурядный сок, и благородный напиток. Разница лишь в том, что сосуд может быть и пустым, а логическая форма сама по себе существовать не может.
Достойно удивления, что все неисчислимое богатство знаний, которое накопило к настоящему времени человечество, облекается в конечном счете в четыре фундаментальные формы — понятие, суждение, умозаключение, доказательство. Впрочем, так уж устроен наш мир, такова диалектика его многообразия и единства. Из какой-то сотни химических элементов слагается вся неорганическая и органическая природа, все вещи, сотворенные самим человеком. Из нескольких основных цветов создано все многоцветье предметов и явлений окружающей действительности. Из нескольких десятков букв алфавита созданы бесчисленные книги, газеты, журналы того или иного народа. Из нескольких нот — все мелодии мира.
Относительная самостоятельность логической формы, ее независимость от конкретного содержания мысли и открывает благоприятную возможность для отвлечения от содержательной стороны мыслей, вычленения логической формы и ее специального анализа. Этим и определяется существование логики как науки. Этим же объясняется и ее наименование — «формальная логика». Но это вовсе не означает, будто она проникнута духом формализма, оторвана от реальных процессов мышления и преувеличивает значение формы в ущерб содержанию. С этой точки зрения логика сходна с другими науками, исследующими формы чего-либо: геометрией как 'наукой о пространственных формах и их отношениях, морфологией растений и животных, юридическими науками, исследующими формы государства и права.
Логика — такая же глубоко содержательная наука. А активность логической формы по отношению к содержанию делает необходимым ее специальный логический анализ, раскрывает все значение логики как науки.
Все изучаемые логикой формы мышления — понятие, суждение, умозаключение, доказательство — имеют прежде всего то общее, что они лишены наглядности и неразрывно связаны с языком. В то же время они качественно отличны друг от друга как по своим функциям, так и по структуре. Главное отличие их как структур мысли состоит в степени их сложности. Это разные структурные уровни мышления. Понятие, будучи относительно самостоятельной формой мысли, входит составной частью в суждение. Суждение, в свою очередь, будучи относительно самостоятельной формой, в то же время выступает составной частью умозаключения. А умозаключение — составная часть доказательства. Таким образом, они представляют собой не рядом стоящие формы, а иерархию этих форм. И в этом отношении они подобны структурным уровням самой материи — элементарным частицам, атомам, молекулам, телам.
Сказанное вовсе не означает, что в реальном процессе мышления сначала образуются понятая, затем эти понятия, соединяясь, дают начало суждениям, а суждения, сочетаясь тем или иным способом, порождают затем умозаключения. Сами понятия, будучи относительно наиболее простыми, формируются как результат сложной и длительной абстрагирующей работы мышления, в которой участвуют и суждения, и умозаключения, и доказательства. Суждения, в свою очередь, складываются из понятий. Точно так же суждения входят в умозаключения, а результатом умозаключений выступают новые суждения В этом проявляется глубокая диалектика процесса познания.
С точки зрения современных научных представлений окружающий нас мир есть связное единое целое. Связность — всеобщее свойство составляющих его структурных элементов. Это способность предметов, явлений и т. д. существовать не порознь, а вместе, соединяясь определенным образом, вступая в те или иные связи и отношения, образуя более или менее целостные системы — атом, Солнечную систему, живой организм, общество. Причем сами эти связи и отношения исключительно многообразны. Они могут быть внешними и внутренними, несущественными и существенными, случайными и необходимыми и т. д. Одним из видов связи является закон. Но закон — это не всякая связь. Под законом вообще разумеется внутренняя, существенная, необходимая связь между предметами и явлениями, повторяющаяся всегда и всюду при определенных условиях. Каждая наука изучает свои специфические законы Так, в физике зто закон сохранения и превращения энергии, закон всемирного тяготения, законы электричества, газов, света и т. д. В биологии — закон единства организма и среды, законы наследственности и т. п. В юридических науках — законы возникновения и развития государства и права и т. д.
Мышление тоже имеет связный характер. Но его связность качественно иная, так как структурными элементами здесь выступают не сами вещи, а лишь мысли, т. е. отражения вещей, их умственные «слепки». Эта связность проявляется в том, что возникающие и циркулирующие в головах людей мысли существуют не отдельно и изолированно одна от другой, подобно мельчайшим осколкам разбитого зеркала, в каждом из которых отражается лишь какой-то отдельный фрагмент, кусочек действительности. Они так или иначе связаны между собой, образуя более или менее стройные системы знаний (например, в науках) вплоть до наиболее общей системы взглядов и представлений о мире в целом и отношении к нему человека (мировоззрение). Наряду со структурными элементами мышления связь мыслей — другая важнейшая характеристика его как сложной отражательной системы.
О каких конкретно связях идет речь? Поскольку мышление имеет содержание и форму, то эти связи двоякого рода — содержательные и формальные. Так, в высказывании «Москва есть столица» содержательная, или фактическая, связь состоит в том, что мысль о конкретном городе — Москве соотносится с мыслью о специфических городах — столицах. Но здесь есть и иная, формальная связь, между самими формами мыслей — понятиями. Она выражается в русском языке словом «есть» и означает, что один предмет включается в группу предметов, а следовательно, одно понятие входит в другое, не исчерпывая его. Вместе с изменением содержания высказывания меняется и содержательная связь, а формальная может повторяться сколь угодно долго. Так, в высказываниях «Право есть общественное явление», «Конституция есть закон» содержательная связь каждый раз новая, а формальная — та же, что и в первом высказывании. Поскольку именно логика исследует такого рода связи между мыслями, отвлекаясь от их конкретного содержания, они получили наименование «логические связи». Их также существует огромное множество, что свидетельствует о развитости и богатстве человеческого мышления. Это связи между признаками в понятии и самими понятиями, между элементами суждения и самими суждениями, элементами умозаключения и умозаключениями. Они выражаются союзами «и», «или», «если... то», частицей «не» и др. В них отражаются реальные, объективно существующие связи и отношения между предметами и явлениями действительности: соединения, разъединения, обусловленности и проч.
Особым видом логической связи является закон мышления., или закон логики, логический закон. Это внутренняя, необходимая, существенная связь между мыслями, рассматриваемыми со стороны их формы. Она тоже носит общий характер, т. е. относится к целой совокупности мыслей, различных по своему содержанию, но имеющих Сходную структуру.
Основными в формальной логике считаются закон тождества, закон противоречия, закон исключенного третьего и закон достаточного основания. Их более или менее подробная характеристика будет дана в разделе пятом «Основные законы мышления». Они называются основными потому, что, во-первых, носят наиболее общий характер, а во-вторых, определяют собой действие других, неосновных законов, которые могут выступать как форма их проявления. К неосновным относятся закон обратного отношения между содержанием и объемом понятия, законы распределенности терминов в суждении, законы построения умозаключений и т. п.
В каком отношении к действительности находятся логические законы? Здесь важно избежать двух крайностей: отождествления их с законами действительности и противопоставления ей, отрыва от нее.
1) . Все законы, раскрываемые логикой, есть законы мышления, а не самой действительности. Это обстоятельство приходится подчеркивать потому, что в истории логики нередко игнорировалась эта их качественная специфика и они рассматривались как законы и мыслей, и вещей. Например, закон тождества толковался не только как закон однозначности мысли, но и как закон неизменности вещей; закон противоречия — как отрицание не только логических противоречий, но и объективных противоречий самой действительности.
2) . Как и все другие законы, открываемые науками, законы мышления носят объективный характер, т. е. существуют и действуют в мышлении независимо от жедания и воли людей. Они лишь познаются людьми и используются ими в их мыслительной практике. Объективной основой этих законов служат коренные свойства окружающего нас мира — качественная определенность предметов и явлений, их закономерные связи и отношения, их причинная обусловленность и т. п. Это необходимо подчеркнуть потому, что в истории логики иногда предпринимались попытки рассматривать их как законы «чистого» мышления, никак не связанного с действительностью.
3) . От самих логических законов, существующих в мышлении объективно, следует отличать требования, вытекающие из них, т. е. нормы мышления, формулируемые самими людьми, чтобы обеспечить достижейие истины. Необходимость подчеркнуть это вызывается тем, что первое и второе зачастую смешиваются. В формулировки объективно действующих законов вводятся выражения типа «должны», «следует», «требуется» и т. д. В действительности сам закон никому ничего не «должен». Он есть лишь устойчивая, повторяющаяся связь между самими мыслями. А что должен в этом случае делать человек, это уже совсем иное дело. Он не может нарушить такой закон, как невозможно нарушить, например, закон всемирного тяготения. Можно лишь не выполнять его требований, например выпустить драгоценную вазу из рук. Разбившись, она лишь с особой силой подчеркнет нерушимое действие закона тяготения. В этой связи вспоминается образное сравнение моего учителя и духовного наставника проф. П. С. Попова. «В старину, — писал он, — промысел бортничества в не освоенных культурой лесах обставлялся следующим остроумным приспособлением против медведей, которые любили лакомиться медом, скоплявшимся в пчелиных колодах. Над колодами устраивалась жердь, на которой привешивался чурбан. Медведь отстранял чурбан, чтобы добраться до меда. Чурбан своей тяжестью, приходя в равновесие, ударял медведя по голове. Засвидетельствовано, что повторявшиеся удары чурбана по голове доводили медведей до изнеможения. Но объективно медведи не могли устранить ударов чурбана, так же мы не можем устранить и законы мышления. Как бы мы ни хотели увильнуть от них, строя свои махинации, все равно они ударят по нашим процессам мышления, как возмездие за непризнание их»[3].
4). Все законы, которые выявляются и изучаются логикой, внутренне связаны между собой и находятся в органическом единстве. Это единство определяется тем, что все они обеспечивают соответствие мышления действительности, а следовательно, служат духовной предпосылкой успешной практической деятельности.
5. Истинность и правильность мышления
Наконец, остановимся еще на том, что логика изучает не всякое, а правильное мышление, ведущее к истине.
Выше уже отмечалось, что в мышлении выделяются прежде всего содержание и форма мысли. С этими сторонами и связано в первую очередь различение понятий «истинность» и «правильность». Истинность относится к содержанию мыслей, а правильность — к их форме.
Что значит истинность мышления? Это его свойство, производное от истины. Под истиной разумеется такое содержание мысли, которое соответствует самой действительности (а это в конечном счете проверяется практикой). Если же мысль по своему содержанию не соответствует действительности, то это ложь (заблуждение). Так, если мы выскажем мысль: «День солнечней» — и на улице действительно вовсю сияет солнце, то она истинна. И наоборот, ложна, если погода на самом деле пасмурная или даже идет дождь. Другие примеры: «Все юристы имеют специальное образование» — истина, а «Некоторые юристы не имеют специального образования» — ложь. Или: «Все свидетели дают верные показания» — ложь, а «Некоторые свидетели дают верные показания» — истина.
Отсюда истинность мышления — это его коренное свойство, проявляющееся в отношении к действительности, а именно: свойство воспроизводить действительность такой, какова она есть, соответствовать ей по своему содержанию, способность постигать истину. А ложность — свойство мышления искажать это содержание, извращать его, способность давать ложь. Истинность обусловлена тем, что мышление есть отражение действительности. Ложность же — тем, что существование мышления относительно самостоятельно, а вследствие этого оно может отходить от действительности и даже вступать в противоречие с ней.
Что такое правильность мышления? Это его другое коренное свойство, которое также проявляется в отношении к действительности. Оно означает способность мышления воспроизводить в структуре, строении мысли объективную структуру действительности, соответствовать действительным отношениям предметов и явлений. И наоборот, неправильность мышления есть его способность искажать структурные связи и отношения вещей. Следовательно, категории «правильность» и «неправильность» применяются лишь к логическим операциям с понятиями (например, к определению и делению) и суждениями (например, к их преобразованию), а также к строению умозаключений и доказательств.
Какое значение имеют истинность и правильность в реальном мыслительном процессе? Они служат двумя фундаментальными условиями получения его успешных результатов. Это особенно рельефно проявляется в умозаключениях. Истинность исходных суждений — первое необходимое условие достижения истинного вывода. При ложности хотя бы одного иэ суждений определенного вывода получить нельзя: он может быть как истинным, так и ложным. Например, ложно, что «Все свидетели дают верные показания». При этом известно, что «Сидоров — свидетель». Значит ли это, что «Сидоров дает верные показания»? Вывод здесь неопределенный.
Но истинность исходных суждений — недостаточное условие получения истинного вывода. Другим необходимым условием выступает правильность их связи между собой в структуре умозаключения. Например:
Все адвокаты — юристы.
Петров — адвокат.
Следовательно, Петров — юрист.
Это умозаключение построено правильно, так как вывод следует из исходных суждений с логической необходимостью. Понятия «Петров», «адвокаты» и «юристы» соотносятся между собой по принципу матрешек: если маленькая вложена в среднюю, а средняя — в большую, то и маленькая вложена в большую. Другой пример:
Все адвокаты — юристы.
Петров — юрист.
Следовательно, Петров — адвокат.
Такой вывод может оказаться ложным, так как умозаключение построено неправильно. Петров может быть юристом, но не быть адвокатом. Образно говоря, маленькая матрешка может входить в большую, минуя среднюю.
Логика, отвлекаясь от конкретного содержания мыслей, тем самым не исследует непосредственно путей и способов постижения истины, а значит, и обеспечения истинности мышления. По остроумному замечанию одного философа, ставить перед логикой вопрос «что истинно?» так же смешно, как если бы один человек доил козла, а другой подставлял решето. Разумеется, логика учитывает истинность или ложность исследуемых суждений. Однако центр тяжести она переносит на правильность мышления. Причем сами логические структуры рассматриваются независимо от составляющего их логического содержания. Поскольку в задачу логики входит анализ именно правильного мышления, то оно по имени этой науки называется еще логичным.
Правильное, логичное мышление отличается рядом черт. Важнейшие из них — определенность, последовательность и доказательность.
Определенность — это свойство правильного мышления воспроизводить в структуре мысли качественную определенность самих предметов и явлений, их относительную устойчивость. Она находит свое выражение в точности мысли, отсутствии сбивчивости и путаницы в понятиях и т. д.
Последовательность — свойство правильного мышления воспроизводить структурой мысли те структурные связи и отношения, которые присущи самой действительности, способность следовать «логике вещей». Она обнаруживается в непротиворечивости мысли самой себе, выведении всех необходимых следствий из принятого положения.
Доказательность есть свойство правильного мышления отражать объективные основания предметов и явлений окружающего мира. Она проявляется в обоснованности мысли, установлении ее истинности или ложности на основе других мыслей, неприятии голословности, декларативности, постулирования.
Отмеченные черты не произвольны. Они представляют собой продукт взаимодействия человека с внешним миром в процессе труда. Их нельзя ни отождествлять с коренными свойствами действительности, ни отрывать от них.
В каком отношении находятся правильность мышления и правила логики? На первый взгляд кажется, что правильность про- изводна от этих правил, что она представляет собой соблюдение правил, требований, норм, формулируемых логикой. Но это не так. Правильность мышления есть производное прежде всего от объективно существующей «правильности», регулярности, упорядоченности самого внешнего мира — словом, от его закономерности. Именно в таком смысле физики говорят, что, например, шрифт набранной поэмы^ упавший на пол и рассыпавшийся, — это правильно, а рассыпанный шрифт, поднявшийся с пола и сам сложившийся в поэму, — неправильно. Правильность мышления, отражая прежде всего объективную закономерность мира, возникает и существует стихийно, задолго до возникновения каких бы то ни было правил. Сами логические правила — это лишь вехи на пути постижения особенностей правильного мышления, действующих в нем закономерностей,
которые неизмеримо богаче любого, пусть самого полного, свода таких правил. Но правила вырабатываются на основе этих закономерностей именно для того, чтобы регулировать последующую мыслительную деятельность, обеспечивать ее правильность уже сознательно.
Формулируя правила, логика учитывает также горький опыт неправильного мышления, выявляет допускаемые в нем ошибки, которые называются логическими ошибками. Они отличаются от фактических ошибок тем, что проявляются в строении мыслей, связях между ними. Логика анализирует их с тем, чтобы избегать их в дальнейшей практике мышления, а если они уже допущены, то находить их и устранять. Логические ошибки — это помехи на пути к истине.
Все это объясняет, почему логика определяется как наука о формах и законах правильного мышления, ведущего к истине.
1. Возникновение и этапы развития формальной логика
Логика имеет долгую и богатую историю, неразрывно связанную с историей развития общества в целом.
Возникновению логики как теории предшествовала уходящая в глубь тысячелетий практика мышления. С развитием трудовой, материально-производственной деятельности людей шло постепенное совершенствование и развитие их мыслительных способностей, прежде всего способности к абстракции и умозаключению. А это рано или поздно, но неизбежно должно было привести к тому, что объектом исследования стало само мышление с его формами и законами.
История свидетельствует, что отдельные логические проблемы возникают перед мысленным взором человека уже свыше 2,5 тыс. лет назад — сначала в Древней Индии и Древнем Китае. Затем они получают более полную разработку в Древней Греции и Риме. Лишь постепенно они складываются в более или менее стройную систему, оформляются в самостоятельную науку.
Каковы причины возникновения логики? Основными являются две. Одна из них — зарождение и первоначальное развитие наук, прежде всего математики. Этот процесс относится к VI в. до н. э. и получает наиболее полное развитие в Древней Греции. Рождаясь в борьбе с мифологией и религией, наука основывалась на теоретическом мышлении, предполагающем умозаключения и доказательства. Отсюда — необходимость исследования природы самого мышления как формы познания.
Логика и возникла прежде всего как попытка выявить и объяснить те требования, которым должно удовлетворять научное мышление, чтобы его результаты соответствовали действительности.
Другая, пожалуй еще более важная, причина, что особенно полезно знать юристам, — это развитие ораторского искусства, в том числе судебного, которое расцвело в условиях древнегреческой демократии|Величайший римский оратор и ученый Цицерон (106—43 гг. до н. э.), говоря о могуществе орато-
ра, обладателя «божественного дара» — красноречия, подчеркивал: «Он может безопасно пребывать даже среди вооруженных врагов, огражденный не столько своим жездом, сколько своим званием оратора; он может своим словом вызвать негодование сограждан и низвергнуть кару на виновного в преступлении и обмане, а невинного силою своего дарования спасти от суда и наказания; он способен побудить робкий и нерешительный народ к подвигу, способен вывести его из заблуждения, способен воспламенить против негодяев и унять ропот против достойных мужей; он умеет, наконец, одним своим словом и взволновать и успокоить любые людские страсти, когда этого требуют обстоятельства дела»[4].
I Помимо политических и торжественных речей развитию красноречия особенно способствовало множество, разнообразие и значительность судейских дел. В хорошо подготовленных речах обнаруживалась огромная, потрясающая умы слушателей сила убеждения и в то же время великая принудительная сила. Она буквально заставляла их склоняться к тому или иному мнению, делать те или иные выводы.
. Логика и возникла тоже как попытка раскрыть «тайну» этой принудительной силы речей, понять, в чем же именно заключается ее источник, на чем она основывается, и, наконец, показать, какими свойствами должна обладать речь, чтобы убеждать слушателей и вместе с тем вынуждать их с чем-либо соглашаться или яе соглашаться, признавать что-то истинным или ложным.}
По словам Цицерона, Греция «поистине пылала страстью к красноречию и долгое время им славилась...»[5]. Не случайно, чтО именно Древняя Греция стала родиной логики как науки. Естественно также, что сам термин «логика» древнегреческого происхождения (от греч. logos — мысль, слово, разум, закономерность).
( Основателем логики — или, как иногда говорят, отцом логики — принято считать крупнейшего древнегреческого философа и ученого-энциклопедиста Аристотеля (384 — 322 гг. до н. э.). Следует, однако, учитывать, что первое довольно рйз- вернутое и систематическое изложение логических проблем фактически дал более ранний древнегреческий философ и естествоиспытатель Демокрит (460 — примерно 370 г. до н. э.). Среди его многочисленных трудов был ц обширный трактат в трех книгах «О логическом, или О канонах» (от греч. kanon — предписание, правило). Здесь была не только раскрыта сущность познания, его основные формы и критерии истины, но и Показана огромная роль логических рассуждений в познании, Дана классификация суждений, подвергнуты решительной Критике некоторые виды дедуктивных умозаключений и предпринята попытка разработать индуктивную логику. /
К сожалению, этот трактат Демокрита, как и все остальные, до нас не дошел. Однако он был широко использован Аристотелем в его разработке грандиозной системы логики. А от нее непосредственно ведет начало современная логика.
Аристотелю принадлежит ряд трактатов по логике, объединенных позднее под названием «Органон» (от греч. organon — орудие, инструмент).
В фокусе всех его логических размышлений — теория дедуктивных умозаключений и доказательства. Она разработана с такой глубиной и тщательностью, что прошла сквозь толщу столетий и в основном сохранила свое значение до наших дней. Аристотель дал классификацию категорий — наиболее общих понятий и близкую к демокритовской классификацию суждений, сформулировал три фундаментальных Закона мышления — закон тождества, закон противоречия и Закон исключенного третьего. Логическое учение Аристотеля Замечательно тем, что в зародыше оно содержит, по существу, все позднейшие разделы, направления и типы логики — Индуктивной, символической, диалектической. Правда, сам Аристотель называл созданную им науку не логикой, а прежде всего аналитикой, хотя и употреблял термин «логическое». Сам же термин «логика» вошел в научный оборот несколько позднее, в III в. до н. э. Причем в соответствии с двуединым смыслом древнегреческого слова «logos» (и «слово», и «Мысль») он объединял и искусство мыслить — диалектику, и Искусство рассуждать — риторику. Лишь с прогрессом научных знаний этим термином стала обозначаться собственно Логическая проблематика, а диалектика и риторика выделились в самостоятельные отрасли знания.
Будучи гигантским обобщением предшествующей практики мышления, логика Аристотеля оказала мощное влияние на ее последующее развитие, и прежде всего на научное познание. Так, под сильным впечатлением от этой науки написаны знаменитые «Начала» Евклида (IV — начало III в. до н. э.). В них подведен величественный итог развития греческой математики за предшествующие три столетия и впервые с такой силЬй проявился на практике дедуктивный метод построения научной теории. Оценивая историческое значение труда Евклида как практического применения логики, А. Эйнштейн подчеркивал, что это удивительное произведение дало человеческому разуму ту уверенность в себе, которая была так необходима для его последующей деятельности.
Логика Аристотеля значительно повлияла также на развитие ораторского искусства, особенно судебных речей. Так, один из теоретиков риторики Гермагор около середины II в. до н. э. разработал знаменитую «систему нахождения», которая явилась высшим достижением риторической теории эпохи эллинизма. Все многообразие судебных «казусов» (случаев) сведено в ней к единой схеме видов и разновидностей («статутов»), которой пользовались ораторы в речах.
В свою очередь*сама логика получила дальнейшее развитие как в Греции, так и в других странах, причем и на Западе, и на Востоке. Это развитие вызывалось, с одной стороны, непрерывным совершенствованием и обогащением практики мышления (в котором все больший удельный вес занимало научное познание), а с другой — все более глубоким проникновением в сущность мыслительных процессов. А проявлялось оно как во все более полном и точном истолковании сложившегося круга проблем, так и в последовательном расширении предмета логики — за счет выдвижения и анализа все новых ее проблем. Первоначально это выразилось, например, в детализации и обобщении аристотелевской теории дедукции. Наряду с усиленной разработкой теории'силлогизма исследовались и новые, несиллогистические формы дедуктивного вывода. ,
| В средние века большой общественный резонанс получила проблема- общих понятий — «универсалий». Спор о них растянулся на столетия. *
2—517
В эпоху Возрождения логика переживала настоящий кризис. Она расценивалась в качестве логики «искусственного мышления», основанного на вере, которому противопоставлялось естественное мышление, базирующееся на интуиции и воображении.
Новый, более высокий этап в развитии логики начинается с хкш в. Он органически связан с созданием в ее рамках наряду с дедуктивной логикой логики индуктивной. В ней нашли отражение многообразные процессы получения общих знаний на основе все более накапливавшегося эмпирического материала. Потребность в получении таких знаний наиболее полно осознал и выразил в своих трудах выдающийся английский философ и естествоиспытатель Фрэнсис Бэкон (1561—1626). Он и стал родоначальником индуктивной логики. «... Логика, которая имеется в настоящее время, бесполезна ^ля открытия наук», —вынес он свой суровый приговор. ^Тоэтому как бы в противовес старому «Органону» Аристотеля Бэкон написал «Новый Органон...», где и изложил индуктивную логику.
'Главное внимание в ней он обратил на разработку индуктивных методов определения причинной зависимости явлений^ В этом огромная заслуга Бэкона. Однако созданное им учение' об индукции, по иронии судьбы, оказалось не отрицанием предшествующей логики, а ее дальнейшим обогащением и развитием. Оно способствовало созданию обобщенной теории умозаключений. И это естественно, ибо, как будет показано ниже, индукция и дедукция не исключают, а предполагают друг друга и находятся в органическом единстве.
Индуктивная логика была позднее систематизирована и развита английским философом и ученым Джоном Стюартом Миллем (1806—1873) в его двухтомном труде «Система логики силлогистической и индуктивной». Она существенно повлияла на дальнейшее развитие научного познания, способствовала достижению им новых высот.
Потребности научного познания не только в индуктивном, но и в дедуктивном методе в XVII в. наиболее полно воплотил французский философ и ученый Рене Декарт (1596—1650). В своем главном труде «Рассуждение о методе...», основываясь на данных прежде всего математики, он подчеркивает значение рациональной дедукции.
Последователи Декарта из монастыря в Пор-Рояле А. Арно и П. Николь создали труд «Логика, или Искусство мыслить». Он получил известность как «Логика Пор-Рояля» и долгое время использовался в качестве учебника по этой науке. В нем авторы далеко вышли за пределы традиционной логики и уделили главное внимание методологии научного познания, логике открытий. Создание подобных «расширенных логик» стало характерным в XIX—XX вв.
Известный вклад в развитие формальной логики внесли русские ученые. Так, уже в первых трактатах по логике начиная приблизительно с X в. предпринимаются попытки самостоятельного комментирования трудов Аристотеля и других ученых. Оригинальные логические концепции в России разрабатываются в XVIII в. и связаны прежде всего с именами М. Ломоносова (1711—1765) и А. Радищева (1749—1802). Расцвет логических исследований в нашей стране относится к концу XIX в. Так, М. Каринский (1840—1917) создает оригинальную общую теорию выводов — как дедуктивных, так и индуктивных. Труды его ученика Л. Рутковского (1859—1920) посвящены прежде всего основным типам умозаключений, их дальнейшей разработке, и представляют собой, по сути, частный случай более общей теории логических отношений. С. Поварнин (1870—1952) стремился разработать общую теорию отношений в логике. Дальнейшее развитие логика получила в годы советской власти. Она успешно разрабатывается и в наши дни.
2. Создание символической логики
f Подлинную революцию в логических исследованиях вызвало создание во второй половине XIX в. математической логики, которая получила еще название символической. ) Зачатки этой логики прослеживаются уже у Аристотеля — в виде элементов исчисления высказываний и теории модальных выводов, — а также у его последователей. Однако систематическая разработка ее проблем относится к гораздо более позднему времени.
Растущие успехи в развитии математики и проникновение математических методов в другие науки уже во второй половине XVII в. настоятельно выдвигали две фундаментальные проблемы. С одной стороны, это применение логики для раз
работки теоретических оснований математики, а с другой — математизация самой логики как науки. Наиболее глубокую и плодотворную попытку решить вставшие проблемы предприняв крупнейший немецкий философ и математик Г. Лейбниц (1646—1716). Тем самым он стал, по существу, зачинателем математической (символической) логики. (Лейбниц мечтал о том времени, когда учейьге будут заниматься не эмпирическими исследованиями, а исчислением с карандашом в руках.|Он стремился изобрести для этого универсальный символический язык, посредством которого' можно было бы рационализировать любую эмпирическую наук^'Шовое знание, по его мнению, будет результатом логической “калькуляции — исчисления^
Идеи Лейбница получили некоторую разработку в XVIII в. и первой половине XIX в. Однако наиболее благоприятные условия для мощного развития символической логики сложились лишь со второй половины XIX в. К этому времени математизация наук достигла особенно значительного прогресса, а в самой математике возникли новые фундаментальные проблемы ее обоснования. Английский ученый, математик и логик Дж. Буль (1815—1864) в своих работах применял математику к логике. Он дал математический анализ теории умозаключений, выработал логическое исчисление («Булева алгебра»^ Немецкий логик и математик Г. Фреге (1848—-1925) применял логику для исследования математики, ее оснований. Посредством расширенного исчисления предикатов он построил формализованную систему арифметики. Английский философ, логик и математик Б. Рассел (1872—1970) совместно с А. Уайтхедом (1861—1947) в трехтомном фундаментальном труде «Принципы математики» в целях ее логического эбоснования попытался осуществить в систематической форме дедуктивно-аксиоматическое построение логики!
(Так открылся новый, современный этап в развитии логических исследований. Пожалуй, наиболее важная отличительная особенность этого этапа состоит в разработке и использовании новых методов решения традиционных логических проблем. Это разработка и применение так называемого формализованного языка — языка символов, т. е. буквенных и других знаков (отсюда и наиболее общее наименование современной логики —«символическая»).1
Различают два вида логических исчислений: исчисление высказываний и исчисление предикатов. При первом допускается отвлечение от понятийной структуры суждений, а при втором эта структура учитывается и, соответственно, символический язык обогащается, дополняется новыми знаками, j
Значение символических языков в логике трудно переоценить. Г. Фреге сравнивал это значение со значением телескопа и микроскопа. А немецкий философ Г. Клаус (1912—1974) считал, что создание формализованного языка имело для техники логического вывода такое же значение, какое в сфере производства имел переход от ручного труда к машинному. рЗйзникая на основе традиционной формальной логики, символическая логика, с одной стороны, уточняет, углубляет и обобщает прежние представления о логических законах и формах, особенно в теории выводов, а с другой — все более знат чительно расширяет и обогащает логическую проблематику. {СЗЬременная логика — сложнейшая и высокоразвитая система знанйй. Она включает в себя множество направлений, отдельных, относительно самостоятельных «логик», все более полно выражающих запросы практики и в конечном счете отражающих многообразие и сложность окружающего мира. !
Символическая логика находит все более широкое применение в других науках — не только в математике, но и в физике, биологии, кибернетике, экономике, лингвистике. Она приводит к возникновению новых отраслей знаний (метаматематика). Особенно впечатляюща и наглядна роль современной логики в сфере производства. Открывая возможность как бы автоматизировать процесс рассуждений, она позволяет передать некоторые функции мышления техническим устройствам. Ее результаты находят все более широкое применение в технике — при создании релейно-контактных схем, вычислительных машин, информационно-логических систем и т. д. По образному выражению одного из ученых, современная логика — это не только инструмент точной мысли, но и «мысль» точного инструмента, электронного автомата.
Специально отметим, что достижения современной логики используются и в правовой сфере. Так, в криминалистике на разных этапах исследования производится логико-математическая обработка собранной информации.
Растущие потребности научно-технического прогресса обусловливают дальнейшее интенсивное развитие современной логики.
! Остается сказать,1^гго в разработку систем символической логики внесли важный вклад русские ученые. Среди них особенно выделяется П. Порецкий (1846—1907). Так, он первым в России начал чтение лекций по математической логике. Его собственные труды в этой области не только были на уровне -трудов современных ему западноевропейских ученых, но и в ряде случаев превосходили их-j
3. Становление диалектической логики
Обращаясь снова к истории логики, мы находим, что уже Аристотель поставил и попытался решить ряд фундаментальных проблем диалектической логики — проблему отражения реальных противоречий в понятиях, проблему соотношения отдельного и общего, вещи и понятия о ней и т. д. Элементы диалектической логики постепенно накапливались в трудах доследующих мыслителей и особенно отчетливо проявились в работах Бэкона, Гоббса, Декарта, Лейбница. ОднакаГкак самостоятельная логическая наука, качественно отличная от формальной логики своим подходом к мышлению, диалектическая логика начала оформляться лишь в конце XVIII — нача- ' де XIX в. И это также связано прежде всего с прогрессом #аук11Гих развитии все более четко обозначивался новый этап; 143 ЙЙук о сложившихся, «готовых» предметах они все более Превращались в науки о процессах, о происхождении и развитии зтих предметов, а также о той связи, которая объединяла их в одно великое целое.
Господствовавший до этого метафизический метод исследования и мышления, связанный с изолированным рассмотрением предметов и явлений действительности, вне их связи, изменения и развития, вступал во все более глубокое противоречие с достижениями нау^Велбйием времени становился новый, более высокий, диалектический метод, основанный на Принципах всеобщей связи, изменения и развития. Этому способствовало также все более динамичное развитие общества, все рельефнее демонстрировавшее взаимосвязь и взаимодействие всех сторон общественной жизни, реальные противоречия между ниш| (вспомним в этой связи надвигавшуюся Великую французскую буржуазную революцию 1789 г.).
В таких условиях во весь рост вставал вопрос о закономерностях диалектического мышления/Нервым, кто попытался сознательно ввести диалектику в логику^ьш немецкий философ И. Кант (1724—1804). Обозревая многовековую историю развития логики, начиная с Аристотеля, он прежде всего подвел итоги этого развития. В отличие от некоторых своих предшественников Кант не отрицал ее достижений/Наоборот, считал философ, логика добилась известных успехов, и этими успехами она обязана «определенности своих границ», а сами ее границы обусловлены тем, что она есть «наука, обстоятельно излагающая и строго доказывающая одни только формальные правила всякого мышления...»[6].
(Но в этом несомненном достоинстве логики Кант обнаружил и ее основной недостаток — ограниченные возможности как средства действительного познания и проверки его результатов. Поэтому наряду с «общей логикой», которую Кант впервые в ее истории назвал также «формальной логикой» (и это название закрепилось за ней вплоть до настоящего времени), необходима специальная, или «трансцендентальная логика» (от лат. transcen- dens — выходящий за пределы чего-либо, в данном случае за пределы опыта). Главную задачу этой логики он усматривал в исследованиях таких, по его мнению, действительно основных форм мышления, как категорш^ «Мы не можем мыслить ни одного предмета иначе как с пбйощью категорий...»[7]. Они служат условием всякого опыта, поэтому носят априорный, доопытный характер.<Таковы категории пространства и времени, количества и качества, причины и следствия, необходимости и случайности и другие диалектические категории, применение которых якобы не подчиняется требованиям законов тождества и противоречия^ Кант впервые обнажил действительно противоречивый, глубоко диалектический характер человеческого мышления. В этой связи он стремился выработать соответствующие рекомендации ученым. Заложив, таким образом, принципы новой логики, центральной проблемой которой становилась проблема диалектического противоречия, Кант, однако, не дал ее систематического изложения. Он не раскрыл также ее действительного соотношения с формальной логикой, более того, попытался противопоставить одну другой.
(Грандиозную попытку выработать целостную систему новой, диалектической логики предпринял другой немецкий философ — Г. Гегел^ 1770—1831). В своем основополагающем труде «Наука логики» он прежде всего раскрыл фундаментальное противоречие между наличными логическими теориями и действительной практикой мышления, которое к тому времени достигло значительных высот. Средством разрешения этого противоречия и стало создание им — правда, в своеобразной, религиозно-мистической форме — системы новой логики. В фокусе ее — диалектика мышления во всей его сложности и противоречивости. Гегель заново подверг исследованию природу мышления, его законы и формы. В этой связи он пришел к выводу, что «диалектика составляет природу самого мышления, что в качестве рассудка оно должно впадать в отрицание самого себя, в противоречие»^ Свою задачу мыслитель видел в том, чтобы найти способ разрешения этих противоречий. Гегель подверг жесточайшей критике прежнюю, обычную логику за ее связь с метафизическим методом познания. Но в этой своей критике зашел так далеко, что отверг ее принципы, основанные на законе тождества и законе противоречия. Извратив действительное соотношение формальной логики и логики диалектической, он тем самым нанес первой тяжелый удар, существенно затормозил ее последующее развитие.
' Проблемы диалектической логики, ее соотношения с формальной нашли дальнейшую конкретизацию и развитие в трудах философов и ученых Германии К. Маркса (1818—1883) и Ф. Энгельса (1820—1895). Используя богатейший мыслительный материал, накопленный философией, естественными и общественными науками, они создали качественно новую, диалектико-материалистическую систему, которая нашла воплощение в таких произведениях, как «Капитал» К. Маркса,«Анти-Дюринг» и «Диалектика природы» Ф. Энгельса и др. С этих общефилософских позиций Маркс и Энгельс и оценивали специальное «учение о мышлении и его законах» — логику и диалектику! Они не отрицали значения формальной логики, не считали ее «бессмыслицей», но подчеркивали ее исторический характер! Так, Энгельс отмечал, что теоретическое мышление каждой эпохи — это исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание. «Следовательно, наука о мышлении, как и всякая другая наука, есть историческая наука, наука об историческом развитии человеческого мышления»[8].
Теория законов мышления, по Энгельсу, отнюдь не есть какая-то раз и навсегда установленная истина, как это связывает со словом «логика» обывательская мысль: «Сама формальная логика остается, начиная с Аристотеля и до наших дней, ареной ожесточенных споров»[9].
Что же касается диалектической логики, то уже Аристотель «исследовал существеннейшие формы диалектического мышления»[10]. Говоря о новейшей немецкой философии, которая нашла свое завершение в Гегеле, Энгельс считал ее «величайшей заслугой» возвращение к диалектике как высшей форме мышления. В то же время Маркс и Энгельс показали глубокое качественное отличие своей диалектики от гегелевской: гегелевская была идеалистической, а марксистская — материалистической, рассматривающей мышление, его формы и законы как отражение внешнего мира.
| Раскрывая действительное соотношение между формальной и диалектической логикой, Энгельс показал, что они не исключают друг друга. Формальная логика необходима, но не достаточна. Поэтому необходима также диалектическая логика. Возражая против того, чтобы считать формальную логику и тем более диалектику инструментом простого доказывания, он подчеркивал: «Даже формальная логика представляет собой прежде всего метод для отыскания новых результатов, для перехода от известного к неизвестному; и то же самое, только в гораздо более высоком смысле, представляет собой диалектика, которая к тому же, прорывая узкий горизонт формальной логики, содержит в себе зародыш более широкого мировоззрения»^. Энгельс сравнивал соотношение формальной и диалектической логики с соотношением элементарной и высшей математики — математики постоянных величин и математики переменных величин.
К- Маркс в «Капитале» попытался применить диалектическую логику к анализу современного ему общества. Однако специальных работ по Диалектической логике у Маркса и Энгельса нет.
Становление диалектической логики как науки продолжалось в разных странах и в конце XIX в., а также на протяжений всего XX в.
ПЗ России разработку отдельных проблем диалектической логики, ее соотношения с логикой формальной продолжили Г. Плеханов (1856—1918) и В. Ленин (1870—1924). Так, Плеханов, выступая против тех, кто отвергал диалектическую логику, следующим образом раскрывал ее соотношение с формальной логикой:
«Как покой есть частный случай движения, так и мышление по правилам формальной логики (согласно «основным законам» мысли) есть частный случай диалектического мышления»[11]. Диалектика, считал он, «не отменяет формальной логики, а только лишает ее законы приписываемого им метафизиками абсолютного значения»[12],’
I Ленин в работе «Еще раз о профсоюзах...» показал прежде , всего принципиальное различие между формальной логикой и логикой диалектической. Логика формальная берет фррмаль- ные определения, руководствуясь тем, что наиболее обычно или что чаще всего бросается в глаза, и ограничивается этим. Логика диалектическая требует, чтобы мы шли дальше. В этой связи он сформулировал основные требования диалектической логики: 1) всесторонность анализа («чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и “опосредствования”»); 2) учет развития («брать предмет в его развитии, самодвижении... изменении»); 3) связь с практикой («вся человеческая практика должна войти в полное «определение» предмета и как критерий истины, и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку»); 4) конкретность подхощ|(«абстрактной истины нет, истина всегда конкретна»)[13]. Значительный материал по диалектической (и формальной) логике содержится в «Философских тетрадях» Ленина.
В последние десятилетия в нашей стране предпринято немало более или менее плодотворных попыток систематического изложения диалектической логики. Разработки идут в двух магистральных направлениях. С одной стороны, это раскрытие закономерностей отражения в человеческом мышлении развивающейся действительности, ее объективных противоречий. А с другой — раскрытие закономерностей развития самого мышления, его собственной диалектики.
В условиях научно-технической революции, когда науки переходят на новые, более глубокие уровни познания и когда возрастает роль диалектического мышления, потребность в диалектической логике все более усиливается. Она получает новые стимулы для своего дальнейшего развития.
Глава III. Значение логики
1. Социальное назначение и функции логики
Возникая из насущных потребностей общества и развиваясь вместе с ним, логика, в свою очередь, оказывает на него обратное, и притом более или менее значительное, воздействие. Ее социальное назначение и роль в обществе определяются прежде всего ее природой и тем местом, которое она занимает в общей системе культуры.
Под культурой вообще понимается совокупность ценностей, накопленных человечеством. При этом имеются в виду не только результаты материальной и духовной деятельности людей, но и средства этой деятельности, и способы ее осуществления. Логика, как это очевидно, относится к духовному компоненту культуры и лишь через него так или иначе воплощается в тех или иных элементах материальной культуры. Но какое она занимает здесь место? Будучи одной из наиболее старых и важных наук в истории человечества, она входит неотъемлемой составной частью в систему наук, образующих интеллектуальное ядро духовной культуры, и вместе с ними выполняет многообразные и ответственные функции в обществе. В этих социальных функциях логики проявляется ее сущность и глубокая специфика как науки. Основными из таких функций выступают следующие.
1) . Познавательная функция. Как и всякая наука вообще, логика имеет дело с открытием и исследованием объективных законов, с той лишь существенной разницей, что это законы не внешнего мира, а мышления. В этом смысле, занимав важное место в общей систем^ познания мира, она выполняет прежде всего общенаучную — познавательную функцию, т. е. объяснительную и предсказательную. Она дает более или менее точное объяснение определенной группы явлений и процессов мышления, а на этой основе — предсказание, при каких условиях возможно достижение истинных знаний и каковы последствия неправильного хода рассуждения.
2) . Мировоззренческая функция. Логика, как отмечалось выше, особая наука. Если в естественных и общественных науках мышление служит лишь средством познания действительности, то в логике — непосредственной целью познания. Поэтому, раскрывая закономерности мышления как одной из важнейших сфер исследования наряду с природой и обществом, эта наука тем самым вносит свой, и притом весомый, вклад в то или иное решение фундаментальной философской проблемы — отношения мышления к бытию. Следовательно, она активно участвует в формировании мировоззрения людей — более или менее стройной совокупности их обобщенных взглядов на мир в целом и на отношение человека к этому миру. Вот в каком смысле говорится о ее мировоззренческой функции.
3) . Методологическая функция. Как и любая теория вообще, логическая теория, будучи результатом предшествующего познания своего объекта, становится средством, а следовательно, методом его дальнейшего познания. Но как весьма широкая теория, которая исследует процесс мышления, проявляющийся во всех науках без исключения, логика обеспечивает и их определенным методом познания. Это справедливо уже по отношению к традиционной формальной логике, основу которой составляет теория умозаключений и доказательств, обслуживающая науки методами получения выводного знания. Это еще более справедливо в отношении символической логики, разрабатывающей все новые, специальные математические методы решения мыслительных задач. И конечно, это особенно справедливо относительно диалектической логики, требования которой и есть, по существу, требования наиболее общего, диалектического метода, используемого многими науками.
4) . Идеологическая функция. Зарождаясь и развиваясь в классовом обществе, логика никогда не была нейтральной в идеологической борьбе. Она служила важным средством обоснования одной идеологии, орудием борьбы с другой. В ней самой всегда развертывалось идейное противоборство важнейших философских Направлений — материализма и идеализма, диалектики и метафизики. Отсюда — ее идеологическая функция.
Свои важнейшие функции логика выполняла всегда, на всех этапах своего развития; хотя проявлялись они в разное время по-разному. В современных условиях ее роль и значение особенно возрастают. Это обусловлено двумя основными обстоятельствами. '
Одно из них — особенности современного этапа развития самого обгцества. Этот этап характеризуется все большим возрастанием роли наук в развитии веек сторон общественной жизни, ее проникновением во все поры социального организма. Соответственно этому усиливается и значение логики, исследующей средства и закономерности научного познания. Роль науки, а значит, и логики особенно велика в нашей стране — в условиях перехода России к рыночной экономике, требующей осмысления новых, сложнейших и многообразных экономических и социальных процессов, протекающих в жизни общества.
Другое обстоятельство — потребности развития научно- технической революции. Эта революция означает, что наука и техника переходят на качественно новый и более высокий этап своего развития, когда усиливается значение абстрактного мышления. А в этой связи и возрастает значение логики, исследующей его структуру, формы и законы. Потребность в логике, особенно символической, становится все более ощутимой в России — в обстановке нового этапа развертывания научно-технической революции, связанного с широкой компьютеризацией производства, управления, обслуживания, в условиях интенсивного развития информатики и других ее новейших направлений.
2.Роль логики в формировании логической культуры человека
С общей культурой всего общества неразрывно связана культура отдельного человека. Это средства, способы и результаты той или иной его материальной или духовной деятельности, предполагающей определенные связи и отношения с другими людьми. Сюда входят культура труда, досуга и общения, политическая культура, правовая и нравственная культура (или культура поведения), эстетическая культура и т. д.
В каком отношении к этим элементам находится логическая культура? Ее не следует рассматривать как еще один из элементов такого ряда. Она буквально пронизывает каждый из этих элементов, входя в них неотъемлемой составной частью. Аналогично тому, как никакая культура невозможна без языка, так невозможна никакая материальная или духовная деятельность людей без мышления. Отсюда — особое значение логической культуры в жизни каждого культурного человека.
Что же такое логическая культура? Это культура мышления, проявляющаяся в культуре письменной и устной речи. Она включает:
а) определенную совокупность знаний о средствах мыслительной деятельности, ее формах и законах;
б) умение использовать эти знания в практике мышления — оперировать понятиями, правильно производить те или иные логические операции с ними, строить умозаключения, доказывать и опровергать;
в) навыки анализа мыслей — как своих собственных, так и чужих, с тем чтобы вырабатывать наиболее рациональные способы рассуждения, предотвращать логические ошибки, а если они допущены, находить и устранять их.
Разумеется, выработка логической культуры — дело долгое и трудное. И значение логики здесь, несомненно, велико. Говоря об этом значении, важно избегать двух крайностей; как переоценки логики, так и ее недооценки. С одной стороны, нельзя полагать, будто логика учит нас мыслить. Это было бы большим преувеличением. Логика не учит нас мыслить так же, как физиология не учит переваривать пищу. Мышление — такой же объективный процесс, как и пищеварение. Само использование логики предполагает наличие двух необходимых условий: во-первых, определенной способности к мышлению, а во-вторых, известной суммы знаний. Люди мыслили, и мыслили более или менее правильно, задолго до появления логики. Она сама возникла лишь как обобщение практики мышления, и притом правильного мышления. Еще знаменитый оратор древности Демосфен полагал, что мы от природы, до науки умеем излагать, как было дело, и доказывать то, что нам нужно, и опровергать. И в настоящее время многие люди, не зная логики, мыслят и рассуждают довольно правильно.
Означает ли это, что без нее можно обойтись? Нет. Это было бы другой крайностью: игнорированием или преуменьшением ее значения, недооценкой. На самом деле без логики трудно обходиться, если мы хотим, чтобы наша мысль протекала правильно не только в простых, обыденных, но и в сложных, теоретических рассуждениях. Изучение логики открывает возможность надежно контролировать мышление со стороны его формы, структуры, строения, проверять его правильность, предупреждать логические ошибки или обнаруживать и исправлять их. В этом отношении она сродни грамматике, освоение которой позволяет производить лингвистический анализ письменной или устной речи, предупреждать грамматические ошибки или быстро находить их и исправлять.
Значение логики обусловлено тем, что логические ошибки допускаются весьма часто — гораздо чаще, чем думают некоторые, полагая, будто культура мышления является прирожденным качеством каждого человека. Нет, как и всякой культурой, ею нужно упорно овладевать.
Отсюда следует, что хотя научиться мыслить с помощью логики невозможно, все же изучать ее необходимо. Ее главное значение для нас состоит в том, что она усиливает наши мыслительные способности и делает мышление более рациональным, подобно тому как знание физиологии помогает нам правильно, рационально питаться.
Конечно, для разных людей с различным уровнем развития мышления логика имеет неодинаковое значение — как высшая математика для дикаря и для современного инженера. Но тот, кто усердно изучает ее, в любом случае получает преимущество перед тем, кто ее не знает. А тот, кто осознает недостатки своего мышления, может значительно развить и упорядочить его с помощью логических упражнений. Это можно сравнить с тем, как Демосфен упорной тренировкой исправил дефекты своей речи и достиг вершин в ораторском искусстве, стал знаменитым оратором. '
Именно на практические аспекты изучения логики обращали прежде всего внимание выдающиеся умы прошлого. Так, уже упомянутый выше -средневековый философ и ученый Востока аль-Фараби — выдающийся комментатор трудов Аристотеля, заслуживший громкое имя «Второго учителя» (после Аристотеля), специально подчеркивал: логика учит совокупности законов и правил, «способствующих совершенствованию интеллекта и наставляющих его на путь истины», охраняющих его от ошибок и помогающих проверять наши мысли. Правила логики, их значение для проверки правильности наших знаний о вещах он сравнивал с «весами и мерами, линейкой и циркулем». Он отмечал «большую ценность» логики и раскрывал отрицательные последствия ее незнания.
Если мы невежественны в логике, считал он, то не можем быть уверенными в правильности утверждений того, кто прав, и не будем знать ошибки того, кто заблуждается, — словом, «колем дрова ночью»[14].
Г. Лейбниц вполне справедливо полагал, что если бы ученые так же старательно занимались логикой, как музыканты музыкой, то они творили бы чудеса.
Дж. Ст. Милль считал, что единственной задачей логики выступает управление собственными мыслями.
В. Минто утверждал: «главной целью и назначением» логики является «предохранение ума от заблуждений»[15].
Как видим, логика в той или иной степени была нужна человеку в самые разные исторические эпохи. Но особенно необходима она в современную эпоху. Объясняется это в решающей степени тем, что чем выше уровень развития общества, тем большие требования предъявляются к самому человеку, уровню его собственного развития, его общей и специальной культуре. Тем более высокой должна быть и его логическая культура. Все более настоятельной необходимостью для него становится умение масштабно мыслить и рассуждать, способность глубоко разбираться в происходящих процессах общественной жизни. Соответственно этому усиливается роль и значение логики как науки о мышлении. Такая тенденция особенно заметна в условиях экономической реформы, осуществляемой в России, и демократизации страны. Эти кардинальные процессы захватывают все более широкие слои населения, требуют от них подъема деловой и общественно-политической активности, а следовательно, и активности мышления. Эта тенденция органически связана с реформой народного образования в России. Ее магистральное направление — все большее перемещение центра тяжести с узкопрофессиональной в сторону широкой фундаментальной подготовки специалиста, способного лучше ориентироваться в достижениях науки и техники, полнее отвечать быстро меняющимся потребностям общества, переходящего к рыночной экономике.
В зтих условиях особую значимость приобретает такая фундаментальная наука, как логика. В силу своей предельной общности и абстрактности она имеет отношение буквально ко всем конкретным отраслям науки и техники. Ибо как бы ни были различны и своеобразны эти отрасли, все же законы и правила мышления, на которых они основываются, едины. Правда, так же, как специалист по питанию может дать нам любую информацию, как питаться, но не может ни питаться за нас, ни переваривать пищу, так и логик Может выдать богатейшую информацию о правильном мышлении, но не способен помочь тем, кто не учится мыслить самостоятельно.
3. Значение логики для юристов
Как явствует из сказанного, знание логики требуется так или иначе всем нормальным людям, поскольку они мыслящие существа. Однако есть отрасли человеческой деятельности, профессии и специальности, где это знание особенно необходимо.
Так, логические знания сугубо важны для работников системы народного образования. Ведь эти люди участвуют в осуществлении очень важного социального процесса — передачи знаний, накопленных человечеством, от одного поколения к другому. Их деятельность также в значительной степени связана с формированием мышления подрастающего или молодого поколения. И здесь важно не только самим ясно и правильно мыслить, ибо «кто ясно мыслит, ясно излагает». Не менее важно научить этому других, сформировать логическую культуру обучающихся.
Знание логики настоятельно необходимо работникам печати и средств массовой информации. Ведь их мысль и слово обращены к громадным массам населения и могут вызывать самые серьезные социальные последствия. Поэтому тут очень важно, чтобы любая информация была строго выверенной, взвешенной, точной, чтобы в ней не было лжи, фалыкя, кривотолков, логических ошибок, чтобы высказываемые мысли были логически увязаны между собой, не противоречили себе, были не только истинными, но и обоснованными.
Необходимость знания логики очевидна для медицинских работников. Они имеют дело с самым дорогим для человека — его жизнью и здоровьем. Поэтому в анализе признаков болезни и диагнозе, а значит, определении методов лечения особенно опасны логические просчеты. Известный врач Остроумов, именем которого названа, в частности, одна из крупнейших больниц Москвы, не раз заявлял, что есть медики, которые лучше, чем он, знают медицину, однако лучшим диагностиком считают именно его. «Почему, — спрашивал он, — мне удаются диагнозы лучше, чем другим? Только потому, что кроме медицины я знаю еще логику. Зная логику, я легко справляюсь с тем материалом, который дает история болезни в качестве своих признаков. Я могу построить силлогизм в любой форме, я могу сделать индуктивное умозаключение и оценить степень достоверности вывода. Любую логическую форму я могу применить к тем немногим показателям, которыми характеризуется данная болезнь на своей первой стадии. Всем этим другие медики воспользоваться не могут, ибо они не учились логике. Преимущество у меня именно в этом».
Знание законов и правил нормально протекающего мышления используется в психиатрии как средство выявления нарушений мыслительной деятельности у психических больных. Здесь применяются такие логические приемы, как анализ, синтез, обобщение, классификация и т. п.
Логика имеет особое значение также в деятельности юристов. Еще Цицерон, говоря о судебных делах, советовал оратору, какие бы дела он ни взялся вести, «тщательно и основательно в них разобраться». Он подчеркивал, что на судебном форуме — документы, свидетельства, договоры, соглашения, обязательства, родство, свойство, указы магистратов, заключения правоведов, вся жизнь, наконец, тех, чье дело разбирается, и все это должно быть разобрано. В этой предварительной работе Цицерон особо выделял логическую сторону дела: «Тот довод, в котором больше помощи, чем вреда, я намечаю привести; где я нахожу больше зла, чем блага, то я целиком отвергаю и отбрасываю. Так мне и удается сначала обдумать, что мне сказать, а потом уж и сказать»[16].
В современной юридической практике широко используется, по существу, весь богатейший арсенал логических средств: определение (юридических понятий), деление (например, классификация преступлений), подведение под понятие (например, квалификация конкретного деяния), версия как вид гипотезы (например, как следственная версия), умозаключение (например, в обвинительном заключении), доказательство и опровержение (например, во время судебного разбирательства) и т. д.
Для успешного использования логического арсенала нужно в совершенстве им владеть. И тут нет иного пути, кроме глубокого и вдумчивого изучения логики — освоения определенной суммы логических знаний, выработки соответствующих логических умений и навыков. Можно смело сказать: чтобы стать настоящим, хорошим юристом, требуются две вещи: высокая правовая культура и столь Же высокая логическая культура. И в зтом нет никакого преувеличения.
О том, какое значение имеет логика для юристов, свидетельствуют стенограммы материалов упоминавшегося уже Конституционного Суда, поскольку они опубликованы. Как видно из стенограмм, на заседаниях множество раз употреблялся сам термин «логика»: «обычная логика», «вопреки логике», «дела логично объединены», «логическая форма мысли». Использовались и специальные логические термины: «определение», «тезис», «доказательство», «довод», «аргументы», «основание», «вывод» (или «выводы»). Делались ссылки на законы и требования логики: говорилось о «подмене тезиса» (закон тождества), выявлялись логические противоречия в рассуждениях сторон (закон противоречия), применялось требование «или-или» (закон исключенного третьего), говорилось о «достаточных основаниях» для выводов (закон достаточного основания).
Понятно, что решение суда могло быть правильным лишь в том случае, если не тольйо его юридические основания верны, но и ход рассуждений — правильный. А это и есть логическая сторона юрйдических доказательств.
Характерно, что сами юристы признают важность и значение логики для юридической практики. Так, в учебнике «Криминалистика» подчеркнуто: «Широко и творчески криминалистика заимствует положения логики, и особенно такие приемы логического мышления, как анализ, синтез, дедукция и индукция, аналогия, обобщение, абстракция и т. п. Использование сведений из области логики позволило разработать “логику следствия”, “логические основы криминалистической тактики”»[17]. В сложных ситуациях расследования, говорится там, нельзя достичь успеха в раскрытии преступлений без знания законов диалектической и формальной логики, без умения следователя мыслить, без способности его к вероятным суждениям, предположениям. Применительно к частному случаю расследования там далее сказано: «Достоверное установление свойства объекта требует, таким образом, исследования различных его проявлений, обобщения наблюдений, экспериментов, построения умозаключений о механизме образования следов, а также использования других форм логической деятельности»[18]. В связи с использованием новейшей техники, основанной на математическом моделировании, отмечается, что при построении так называемых формализованных языков и создании автоматизированных систем сбора, хранения, переработки и выдачи юридической информации традиционная символика математики и логики модифицируется и используется с учетом характера конкретного объекта исследования[19].
Логика имеет большое значение не только для криминалистики, но и для решения всего спектра юридических задач, регулирования трудовых, имущественных и иных отношений, социальной и правовой защиты трудящихся, пенсионного обеспечения и т. п.
В нынешних условиях развития нашей страны значение логики для юристов еще более возрастает. Становление правового государства в России предполагает выдвижение на одно из первых мест в обществе всего комплекса юридических наук как теоретической основы Правового регулирования всей совокупности общественных отношений в условиях перехода к рыночной экономике. Предстоит также огромная практическая работа, связанная с приведением всего многообразного законодательства в соответствие с требованиями рыночных отношений. В связи с этим и усиливается роль логики как одной из незаменимых теоретических опор юридической науки и практики.
Раздел первый. Понятие
Теперь, когда дана общая характеристика самой логики как науки, перейдем непосредственно к изложению ее проблем.
С чего же начать? Если логика исследует мышление прежде всего под углом зрения его структуры, то очевидно, что надо начать анализ этой структуры с относительно самого простого ее элемента — «клеточки» мышления. Таким элементом и выступает понятие.
Узловыми логическими проблемами здесь являются следующие: общая характеристика понятия как формы мышления; виды понятий; отношения между понятиями; логические операции с понятиями.
Настоятельная необходимость изучения темы определяется особенностями мышления современного человека, которое носит преимущественно понятийный характер. Наши понятия простираются, по существу, на весь необъятный мир, окружающий нас: от ближайших, повседневных предметов труда и быта до наиболее удаленных космических тел; от самого поверхностного явления до глубочайших тайн мироздания; от самой грубой и низменной вещи до высочайшего душевного порыва. Искусство же оперирования понятиями не дано человеку от рождения. Оно формируется и развивается лишь в практике мышления. [Значение логики состоит здесь в том, что она помогает превратить этот процесс из стихийного в сознательный, а следовательно, сделать его более кратким, интенсивным и плодотворным.
Глава I. Общая характеристика понятия
Если, как отмечалось выше, мышление неразрывно связано с действительностью и находит свое непосредственное выражение в языке, то, чтобы дать общую характеристику понятия в качестве формы мышления, необходимо ответить на два коренных для логики вопроса: как соотносится цонятие с действительностью и как оно выражается в языке.
1. Понятие и предмет
Генезис и природа понятия. В истории логики при решении вопроса о понятии допускались прежде всего две крайности. Одна — это отрыв понятия от действительности, противопоставление ей, неумение уяснить органическую связь с ней. А другая — отождествление понятия с действительностью, неспособность осмыслить его глубокое качественное отличие, его специфику. Чтобы избежать этих крайностей, нужно вначале установить генезис (происхождение) понятия и раскрыть его природу (сущность).
Возникновение понятий — объективная закономерность становления и развития человеческого мышления. Иными словами, этот процесс имеет свои предпосылки и условия, а также причины.
Какова объективная возможность возникновения и существования понятий в нашем мышлении? Это предметный характер окружающего нас мира, т. е. наличие в нем отдельных предметов, обладающих качественной определенностью. Таковы, например, камни, растения, животные, сами люди, их строения и поселения, Земля в целом, Солнце, Луна, звезды и т. д. Если бы не было таких предметов, то не было бы и соответствующих понятий.
Все предметы имеют более или менее сложный характер: они состоят из элементов, так или иначе связанных между собой, и обладают теми или иными свойствами. В то же время они находятся в определенных связях и отношениях с другими предметами. Все то,'что так или иначе характеризует предмет, позволяет, рассматривать его именно как данный, а не иной предмет, служит для человека его признаком, (т. е. показателем, приметой, средством признания предмета). Так, мы говорим о признаках жизни, признаках государства, признаках кризиса и т. п. Слово «признак» часто используется в юридической сфере, например: признаки преступления или наказания, анатомические признаки живого лица или трупа, признаки почерка.
Признаки предмета могут носить самый разнообразный характер. Они могут быть общими и отличительными, существенными и несущественными, необходимыми и случайными и т. п. Правда, это деление в известной степени относительно. Признаки, общие для одной группы предметов, могут выступать как отличающие их от других предметов; существенные, т. е. выражающие сущность, в одном отношении могут быть несущественными в другом; необходимые в одной связи могут выступать как случайные в другой, и наоборот. Но само их разграничение носит в целом объективный смысл. И для человека далеко не безразлично, с какого рода признаками он имеет дело. Особую роль в его жизни играют общие, существенные, необходимые признаки. Они и лежат в основе понятий.
А чем вызывается необходимость в понятиях? Она неразрывно связана с трудовой, и прежде всего материально-про- изводственной, деятельностью людей. В процессе этой деятельности человек сталкивается с неизбежным противоречием — между бесконечным многообразием отдельных предметов действительности и потребностью овладеть ими в целях успешного воздействия на природу (а затем и на общественную жизнь). Средством разрешения этого противоречия и служит понятие.
Образование понятия — не простой зеркальный акт отражения предметов действительности, а сложнейший диалектический процесс. Он предполагает активность субъекта и включает в себя множество логических приемов. Важнейшими из них выступают анализ и синтез, сравнение, абстрагирование и обобщение.
Анализ — это мысленное разложение предмета на его признаки.
Синтез — мысленное соединение признаков предмета в одно целое.
Сравнение — мысленное сопоставление одного предмета с другим, выявление признаков сходства и различия в том или ином отношении.
Абстрагирование (от лат. abstractio — отвлечение) — мысленное упрощение предмета путем выделения в нем одних признаков и отвлечения от других. Результат этого процесса называется абстракцией, что служит синонимом понятия.
Обобщение — мысленное объединение однородных предметов, их группировка на основе тех или иных общих признаков.
Все эти логические приемы тесно связаны между собой, образуя единый процесс. Его конечным итогом оказывается мысль, имеющая безгранично разнообразное содержание, но принимающая неизменно одну и ту же форму — понятия. Говоря метафорически, в процессе образования понятия происходит своего рода мысленное «просеивание» отдельных предметов и их признаков через «познавательное сито». В них выделяются наиболее важные и ценные в том или ином отношении признаки и «отсеивается» все ненужное: частное, несущественное, случайное. v
Знание генезиса понятия дает возможность раскрыть его действительную природу. Понятие — зто форма мышления, посредством которой отражаются общие и существенные признаки предметов, взятые в их единстве. (Под предметом здесь и далее будут подразумеваться не только конкретные вещи, явления, процессы, но и их свойства, а также связи и отношения; предметы материальные и духовные, действительные и мнимые, уже существующие и возможные в будущем — словом, все то, на что может быть направлена человеческая мысль, любой объект мысли. Этим подчеркивается универсальность понятия как формы мышления, его способность отразить все качественное многообразие и единство мира.)
Так, понятие «плод вообще» в отличие от конкретных, чувственно воспринимаемых плодов — яблок, груш, слив и т. д. — охватывает лишь их общие и существенные признаки: съедобность, способность утолить голод, наличие того или иного цвета, вкуса, запаха, консистенции и проч. Таковы также понятия «дерево вообще», «животное вообще», «человек вообще», «дом вообще» по с^аЬнению с отдельными деревьями, домами и проч. Примеры юридических понятий:» «преступление» включает в себя такие признаки, как общественно опасный характер деяния — действия или бездействия, противоправность, виновность. Совокупность признаков, образующих, согласно закону, конкретный вид преступления, именуется составом преступления.
Будучи отражением предметной действительности, понятия характеризуются относительной самостоятельностью своего существования. Предмет может исчезнуть, а понятие его — сохраняться, передаваясь от поколения к поколению.
С изменением и развитием действительности возникают новыё понятия. Так, с возникновением частной собственности появляется возможность и ее нарушения — кража, а также средство ее защиты от кражи — право. Все это находит свое ртражение в соответствующих понятиях, в частности в понятии «право». Возникновение новых понятий связано и с процессом углубления и развития самого познания, открытием в предметах новых сторон, свойств, связей, отношений. Таковы многие понятия наук: «масса», «энергия», «жизнь» и др. Глубокая диалектика объективной действительности делает неизбежной диалектику понятия о ней.
Развитие познавательной способности человека ведет к тому, что от первых простейших абстракций мысль движется ко все более широким и глубоким, все более мощным абстракциям, способным все полнее отражать действительность, — «природа», «общество», «производство», «труд» и др.
Роль понятий в познании, их функции и структура. Из сущности понятий вытекает их роль в познании. Она поистине огромна и ничем не заменима. Понятия служат одним из важнейших способов духовного освоения человеком окружающего его мира — для того чтобы освоить его затем практически. Образование понятий есть мысленное завязывание человеком своего рода «узлов» в сети предметов и явлений действительности, помогающее ему овладеть,всей этой сетыо/До известной степени это похоже на то, что хитроумно сделал герой известного фантастического произведения Джонатана Свифта Гулливер в стране лилипутов. Привязав к кораблям неприятельского флота бечевки и связав их в один узел, он смог разом увести весь флот из полусотни кораблей на сторону своих друзей.
Разумеется, объединять в понятии допустимо лишь то, что едино в самой действительности/ Иначе можно исказить сущность предметов, их объективное (^отношение, а следовательно, обречь практическую деятельность на неудачу. Как сказано у поэта: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Если'же мы попытаемся объединить, например, сапожную щетку в единую категорию с млекопитающими, от этого у нее еще не вырастут молочные железы. Естественно, что и отношение к ней на практике не может быть таким Же, как к млекопитающим.
Понятия выполняют две основных функции.
Первая это их познавательная функция. В нйх концентрируются успехи познавательной, абстрагирующей деятельности людей. Будучи результатом предшествующего процесса познания, они служат здтем средством дальнейшего познания. Это осуществляется на основе такой массОвидной логической операции, как применение понятия (или подведение предмета под понятие). Например, выработав понятие «вещество» путем обобщения твердых тел, жидкостей и газов, мы распространяем его затем на новые виды вещества, например плазму.
Накапливаясь, эмпирические знания систематизируются, углубляются и уточняются, рано или поздно превращаясь в науку. Без понятий нет науки. А без науки невозможно развитие материального производства и, следовательно, других сто- рор общественной жизни.
В настоящее время мы живем в огромном мире не только вещей, но и соответствующих понятий. Они широко используются в практике повседневного мышления, включая и юридическую практику. Каждая наука тоже имеет свои понятия, образующие более или менее стройную систему, — ее понятийный аппарат. Так, в физике — это понятия «масса», «энергия», «заряд» и т. д.; в химии — «элемент», «реакция», «валентность» и т. п.; в биологии — «жизнь», «клетка», «организм», «вид». В общественных науках — это понятия «общество», «производство», «государство» и проч. Научные понятия, отражая самые различные стороны природы и общества, обеспечивают человеку особую силу ориентировки в окружающем мире.
Юридические науки оперируют такими специфическими понятиями, как «право», «законность», «правосудие» и т. д. Их своеобразие заключается в том, что в них отражается широкий спектр общественных отношений между людьми, регулируемых правом. С его помощью устанавливаются нормы поведения людей в обществе, регулируются и совершенствуются сами отношения между ними.
Другая, тесно связанная с предыдущей функция понятия — коммуникативная, т. е. функция средства общения. Закрепляя свои знания в форме понятий, люди затем обмениваются ими в процессе совместной деятельности, а также передают их последующим поколениям. Тем самым осуществляется социальное наследование знаний, обеспечивается духовная преемственность поколений.
Будучи относительно наиболее простой формой мышления, понятие само имеет сложную структуру, т. е. состоит из элементов, определенным образом связанных между собой. Эта структура обусловлена функциями понятия и служит средством их осуществления.
, В понятии различаются прежде всего содержание и объем. >Содержание — это мыслимые в понятии общие и существенные признаки предметов. Например, содержание понятия «пра-
во» составляют такие его признаки, как «совокупность норм поведения людей», их «установление или санкционирование государством», их «обеспечение принудительной силой государственных органов» и др. Они являются общими и существенными для всякого права вообще и в своей совокупности выделяют его среди других общественных явлений — политики, морали, искусства, религии, философии.
Содержание понятия схематически можно выразить так:
A (BCD...), где А — всякое понятие вообще, a BCD... — мыслимые в нем признаки предметов.
Следует учитывать, что различие между понятием и его структурным элементом — признаком относительно: то, что по отношению к одному понятию выступает как признак, в другом случае есть самостоятельное понятие, имеющее свои признаки. В этом Смысле можно сказать, что содержание понятия само слагается из... понятий! Но это не парадокс, а проявление глубокой взаимосвязи и единства понятий, отражающих объективную взаимосвязь и единство мира. Разница между ними лишь в сложности их структуры.
Нужно также учитывать, что мыслимые в понятии признаки существуют не порознь, а в неразрывной связи друг с другом, образуя более или менее целостную систему. И в этом также находит свое отражение системный характер самой действительности.
I В системе признаков, образующих содержание понятия, различают два типа признаков: родовые признаки, общие и существенные для всей предметной области, к которой относится данный предмет мысли, и видовые признаки, общие и существенные лишь для данного предмета мысди и отличающие его от других предметов той же предметной области. Так, родовым по отношению к праву выступает признак «нормы поведения людей», которые включают в себя и нормы морали. Но если нормы морали вырабатываются самими людьми в процессе их общения и обеспечиваются силой общественного мнения, то видовыми отличительными признаками права служит то, что его нормы устанавливаются и санкционируются,, государством, а их исполнение обеспечивается соответствую-^! щими органами государственного принуждения.
Объем понятия — это охватываемые им предметы мысли. Так, объем понятия «право» составляют все конкретные совокупности лравовых норм, существовавшие, существующие и возможные в будущем. Графически объем понятия изображается кругом:
понятие. |
Предметы, входящие в объем понятия, называются в логике также классом или множеством. Класс (множество) состоит из подклассов, или подмножеств. Например, класс явлений, охватываемых понятием «право», включает в себя такие подклассы (подмножества), как исторические формы права — рабовладельческое, феодальное, буржуазное и др., его различные отрасли — трудовое, гражданское, уголовное и т. п. Конечно, разграничение понятий «класс» и «подкласс» относительно. Один класс может быть подклассом другого, более широкого (например, право —- подкласс общественных явлений). А подкласс, в свою очередь, может выступать как самостоятельный класс (гражданское право по отношению к наследственному праву).
Отдельный предмет, принадлежащий,к классу предметов, называется элементом. Таково, например, римское право, советское право, современное российское право по отношению к праву в целом. Понятие «элемент» тоже относительно. Так, современное российское трудовое право и гражданское право — элементы современного российского права.
Класс предметов может быть универсальным, единичным и нулевым (пустым). Универсальный класс включает всю совокупность предметов исследуемой области: например, класс планет Солнечной системы, городов мира, академий или вузов Российской Федерации. Причем класс, универсальный *в одном отношении, может быть неуниверсальным в другом (планеты Солнечной системы по отношению к планетам вообще, а тем более — к космическим телам).
Единичный класс — класс, состоящий из одного предмета (планета Земля, столица России — город Москва, Академия труда и социальных отношений).
Пустой (нулевой) класс — такой, который не содержит ни одного предмета (кентавр, вечный двигатель, мировой разум).
Содержание и объем понятия органически связаны между
• собой. Эта связь состоит в том, что определенному содержанию понятия соответствует свой определенный объем, и наоборот. ‘ Причем в их соотношении прослеживается своеобразная зако- | номерность: с уменьшением объема понятия его содержание становится богаче, так как число признаков в нем увеличивается, и У’ наоборот, с увеличением объема число признаков уменьшается. Эта закономерность получила название закона обратного отношения между содержанием и объемом понятия. Во избежание недоразумений следует иметь в виду, что, как и всякая закономерность вообще, эта логическая закономерность действует лишь при определенных условиях. Ее действие распространяется на такие понятия, из которых одно выступает подклассом или элементом другого и проявляется в процессе таких логических операций, как обобщение и ограничение понятий (см. об этом ниже, в гл. IV). Рассмотрим, например, понятия «человек», «славянин», «русский». Содержание понятия «человек» составляют общие и существенные признаки всех людей вообще, независимо от того, славяне это или не славяне, а тем более русские или не русские. Содержание понятия «славянин» — богаче: оно включает наряду с общими признаками всех людей также особые признаки славян (в отличие от немцев, французов, англичан и т. п.). Но с этим увеличением содержания неразрывно связано уменьшение объема понятия: в нем мыслятся уже не все люди вообще, а лишь их часть, именно славяне. Содержание понятия «русский» еще богаче: к признакам всех людей вообще и славян в частности присоединяются еще специфические признаки русских людей (в отличие от украинцев, белорусов, болгар и др.). Соответственно объем этого понятия оказывается уже: в него входит теперь лишь часть славян — именно русские.
Для наглядности представим соотношение этих понятий графически:
где А — русский, В — славянин, С — человек.
Знание природы понятий, их отношения к действительности — важная предпосылка их правильного применения в практике мышления.
2. Понятие и слово
Будучи отражением предметов действительности, понятие неразрывно связано со словом. Слово — материальный носитель понятия, языковое средство закрепления мысли, ее хранения, а также передачи другим людям. Вне слова нет понятия.
В слове различаются значение и смысл. Под значением имеются в виду стоящие за словом предметы, которые образуют объем понятия. А в основе смысла лежит знание о предметах, составляющее содержание понятия.
Отношения между понятием и словом не есть взаимно-однозначное соответствие. Они подвижны и многоплановы. Понятие может быть выражено либо одним словом (например, «государство»), либо словосочетанием, состоящим из двух и более слов: «правовое государство», «федеративное правовое государство», «демократическое федеративное правовое государство» или даже «демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления». Последнее словосочетание введено теперь в новой Конституции Российской Федерации для характеристики ее государственного устройства и выражения соответствующего понятия.
Но если всякое понятие выражается словом (или словосочетанием), то не всякое слово выражает понятие. Таковы, например, междометия, в которых непосредственно выражены не мысли, а чувства («ах», «ой», «эге-ге» и др.), хотя чувства тоже могут быть предметом мысли и о них возможны свои понятия («испуг», «удивление», «недоумение» и т. д.). Таковы и служебные слова — союзы, частицы и т. п. («когда», «не»).
В разных языках одно и то же понятие выражается своими, особыми словами: «преступление» в русском языке, «crime» — в английском, «Verbrechen» — в немецком и т. д. И даже в одном и том же языке оно может быть выражено разными словами, например: «родина» — «отечество» — «отчизна»; «конституция» — «основной закон государства»; «юрист» — «правовед»; «адвокат» — «защитник» — «заступник». Такие слова называются в русском языке синонимами.
В свою очередь, одно и то же слово может заключать в себе несколько понятий. Например, «коса» — это и орудие труда земледельца, и песчаная полоса на берегу реки или моря, и вид женской прически. «Закон» — это и объективный закон природы или общества, и юридический закон. Подобные слова называются омонимами.
Непременным условием правильного мышления служит точное языковое оформление понятий, выражение их в соответствующих им словах и сочетаниях слов. И наоборот, непременным условием правильной речи выступает употребление слов в соответствии с теми понятиями, которые они выражают. Так, синонимия важна для выражения разных оттенков мысли, выделения различных сторон отражаемого в ней предмета. Однако она таит в себе опасность логических ошибок: смешения понятий, подмены понятий и т. д.
Это особенно важно учитывать в юридической практике. Как не раз отмечалось в юридической литературе, в качестве синонимов нередко используются слова, за которыми стоят разные понятия: например, такие как «зачинщик» и «подстрекатель» (хотя не всякий зачинщик есть подстрекатель, и наоборот, не всякий подстрекатель есть зачинщик); «кровотечение» и «кровоизлияние» (может быть кровотечение без кровоизлияния и может быть кровоизлияние без кровотечения); «крайняя необходимость» и «необходимая оборона». Нередко путают «заявление» и «жалобу», «донос» и «оговор», «помилование» и «амнистию». А от подобной путаницы слов нередко усложняется дело, возникает недопонимание, страдают люди.
Что касается омонимов, то, как и всякое совпадение, они неизбежны в языке. Но их употребление тоже требует осторожности, иначе и здесь возможны логические ошибки. Так, если мы скажем: «Закон всемирного тяготения», но «Закон о браке и семье», то такое употребление слова-омонима «закон» будет правильным — в соответствии с различиями понятий «объективный закон» и «юридический закон». Если же мы скажем: «Закон о всемирном тяготении» и «Закон брака и семьи», то в обоих случаях сочетание слова «закон» с другими словами окажется странным и даже нелепым. Но разве не столь же странно и нелепо звучали до недавних пор в обществоведении выражения: «Закон об определяющей роли материального производства в жизни и развитии общества», «Закон об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию», «Закон о соответствие (или еще пуще: об обязательном соответствии!) про* изводственных отношений характеру и уровню развития производительных сил»? Вольно или невольно происходило смешение объективных законов, независимых от людей (законов чего-либо), с человеческими, юридическими законами (законами о чем-либо). В итоге возникала путаница в их понимании.
Если одно и то же слово употребляется в разных значениях одновременно, то такая ошибка называется в логике амфиболией (двусмысленностью). На использовании таких слов-омонимов нередко основаны остроты, шутки, анекдоты. Их прекрасно использовал Льюис Кэрролл в своих знаменитых книгах «Приключения Алисы в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». В амфиболиях понимал толк Козьма Прутков (см. его «Плоды раздумья»). Они лежат в основе ряда габровских анекдотов.
В период подготовки к референдуму о проекте новой Конституции Российской Федерации в одной из центральных газет была опубликована статья под названием «Конституция мадам Грицацуевой — самая демократическая в мире»> Судя по названию, можно было подумать, что речь идет об еще одном, женском альтернативном варианте проекта Конституции. А оказалось, что в статье говорится о конституции... женского тела! В бтатье отмечается, что мода на худосочных красавиц проходит и что в рацион многих моделей входят всевозможные мучные изделия. А с точки зрения одного известного модельера, фигура вообще не нужна.
В «Правде» от 14 января 1994 г. приводился совсем уж анекдотический случай, когда один в прошлом высокопоставленный человек из Москвы, оказавшись в провинции, после сытного ужина помечтал для полноты счастья о «колхознице» (сорт дыни), а к нему хотели привести женщину, правда не колхозницу, а сельскую учительницу.
Многозначность слов создает существенные трудности в науке и технике. Вот почему здесь стремятся к однозначности в употреблении тех или иных слов, за которыми стоят понятия. Это достигается путем разработки системы терминов — слов, имеющих один и тот же смысл, по крайней мере в пределах данной науки или отрасли техники.
Как показывает практика, выработка научной терминологии — дело долгое и трудное, но важное. Особое значение имеет точность вводимых или употребляемых слов в юридической сфере. Над этим работают целые коллективы ученых и прак- тиков-юристов.
В современной логике разработана целостная теория «именования» предметов — учение об именах и созданы специальные искусственные языки, свободные от всяких неясностей и двусмысленностей, состоящие из однозначных символов.
3—517
До сих пор речь шла о понятии вообще. Но в практике мышления функционирует великое множество вполне определенных, и притом самых разнообразных, понятий. Как же разделить их на виды? Это можно сделать в соответствии с двумя фундаментальными логическими характеристиками всякого понятия — содержанием и объемом.
1. Виды понятий по их содержанию
Объективные различия между предметами мысли отражаются в различиях между понятиями прежде всего по их содержанию. В соответствии с этим признаком понятия делятся на следующие наиболее значимые группы.
J, Конкретные и абстрактные понятия. Если в понятиях находят свое отражение сами предметы и явления, обладающие относительной самостоятельностью существования, то они называются.конкретньши, например «алмаз», «дуб», «юрист».
Абстрактные — это понятия, в которых мыслятся свойства предметов или отношения между предметами, не существующие самостоятельно, без этих предметов: «твердость» (например, алмаза), «долговечность» (например, дуба), «компетентность» (например, юриста).
Знание особенностей конкретных и абстрактных понятий имеет несомненное значение для правильного оперирования ими. В русском языке елова, выражающие конкретные понятия, как правило, могут употребляться во множественном числе: «алмазы», «дубы», «юристы». Наоборот, слова, выражающие абстрактные понятия, множественного числа не имеют. Ведь не говорим же мы: «У алмаза много твердостей» или «Дуб имеет немало долговечностей», а «Юрист обладает массой всяких компетентностей». Вспомним иронию М. Булгакова насчет «осетрины второй свежести». В действительности нескольких свежестей не бывает: осетрина или обладает этим свойством, или не обладает (подобно беременности: либо она есть, либо ее нет).
В то же время необходимо учитывать известную относительность разграничения конкретных и абстрактных понятий. Так, если абстрактное понятие, отражающее свойство, употребляется применительно к самим предметам, обладающим этим свойством, то оно обретает множественное число. Например, «сладость» — абстрактное понятие, если в нем мыслится только свойство. А «восточные сладости» — это уже конкретное понятие, применяемое к самим продуктам, которые обладают этим свойством. Или, как сказано у поэта: «Уж полчаса холодности терплю». Здесь абстрактное понятие свойства «холодность» употреблено в качестве конкретного применительно к самим фактам — проявлениям холодного отношения. Могут быть даже случаи, когда одно и то же понятие используется сразу в двух смыслах — абстрактном и конкретном. Например: «Отсутствие новостей — хорошая новость».
Следует также учитывать, что абстрактные понятия могут входить в состав более сложных конкретных и наоборот. Как же тогда различать их? Очевидно, по первому, ведущему понятию. Например, «некомпетентность юриста» остается абстрактным, хотя и включает в себя в качестве элемента конкретное — «юрист». А «жертва некомпетентности» (например, юриста) будет, соответственно, конкретным, хотя и содержит в себе абстрактное — «некомпетентность».
Все это важно знать юристам, поскольку в юридической теории и практике весьма часто используются и конкретные, и абстрактные понятия. Примеры конкретных понятий: «гражданин», «работник», «заработная плата», «служба занятости», «пенсия», «преступление», «суд», «презумпция невиновности». Примеры абстрактных понятий: «гражданственность», «профессионализм», «платность», «занятость», «социальная обеспеченность», «преступность», «судимость», «невиновность».
Положительные и отрицательные понятия. Те понятия, в которых отражается наличие у предметов мысли каких-либо качеств, свойств и т. д., называются положительными^ например; «металл», «живое», «действие», «порядок».
Отрицательные — понятия, которые характеризуются Отсутствием у предметов мысли каких-либо качеств, свойств и т. п. В русском языке они выражаются с помощью отрицательных частиц («не»), приставок («без-» и «бес-») и др., например: «неметалл», «неживое», «бездействие», «беспорядок». В словах иностранного происхождения используются еще отрицательные приставки «а-» («аморальность»), «анти-» («антиобщественный»), «дез-» («дезинформация»), «контр-» («контрреволюция») и проч.
Важно учитывать, что характеристика понятия в качестве положительного или отрицательного имеет сугубо логическое значение и не имеет ничего общего с соответствующей фактической оценкой самих предметов мысли, отражаемых ею. Например, «независимость» — отрицательное понятие, хотя само явление в целом — положительное. «Виновность», наоборот, положительное понятие, а как явление — отрицательное.
Разумеется, обе характеристики — логическая и фактическая — могут и совпадать. Например, «счастье» — это и понятие, и явление положительное, а «несчастье» — наоборот, отрицательное. Наконец, одно и то же качество, свойство и т. д. может быть выражено и положительным, и отрицательным понятием: «неметалл» — «минерал», «неживое» — «мертвое», «независимость» — «самостоятельность». Примеры юридических понятий — положительных и отрицательных: «равноправие» — «неравноправие», «полноправность» — «бесправность», «правомерность» — «противоправность», «законность» — «незаконность» («беззаконие», «антизаконность»).
3 Соотносительные и безотносительные понятия. В соотносительных понятиях один предмет мысли предполагает существование другого и без него невозможен («соотносится» с ним — этим и обусловлено само название). Таковы понятия «родители» и «дети»', нельзя быть сыном или дочерью без родителей (отсюда шутка: «родной сын своих бездетных родителей»); в свою очередь, отцами или матерями нас делают именно дети. Аналогичны в этом отношении понятия «муж» и «жена»: человек становится мужем, поскольку находит жену; со своей стороны, не может быть незамужней жены. Подобный же характер имеют понятия «учитель» и «ученик»: учитель, не имеющий учеников, — это нонсенс (бессмыслица), как и, наоборот, ученик без учителя.
В безотносительных понятиях мыслится предмет, существующий до известной степени самостоятельно, «отдельно» от других: «природа», «растение», «животное», «человек».
Юридические примеры соотносительных понятий: «право» и «обязанность» (ср.: «Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав»), «судья» и «подсудимый», «истец» и «ответчик», «адвокат» и «подзащитный». Примеры безотносительных юридических понятий: «конституция», «закон», «правосудие», «юрисдикция».
f Собирательные и несобирательные понятия. Они различаются в зависимости от того, как соотносятся с охватываемыми ими предметами мысли: с группой предметов в целом или с каждым предметом этой группы в отдельности. Так, «флот» — собирательное понятие, поскольку им охватывается совокупность судов, мыслимых как единое целое. Одна из особенностей собирательных понятий состоит в том, что они не могут быть отнесены к каждому предмету данного класса: отдельное судно еще не флот. Отсюда — другая особенность подобных понятий: то, что высказывается о классе предметов в целом, может не относиться к каждому из его элементов. «Царский флот погиб» — это вовсе не значит, что погибли все суда. Или: «Неприятельское подразделение взято в плен» — не означает, что взяты все его солдаты без исключения: кто- то мог погибнуть, спастись бегством, скрыться. Еще пример: «коллегия». Один человек — не коллегия. И даже двое не образуют коллегии. Недаром латинская пословица гласит: «Tres faciunt collegium» («Трое составляют коллегию»).
Примеры собирательных понятий из юридической области: «законодательство», «кодекс законов», «прокуратура», «адвокатура», «арбитраж», «нотариат».
Особенность несобирателъных понятий заключается в том, что они относятсяТте~тоЖко к группе предметов в целом,, но и к каждому отдельному предмету данной группы. Например, «дерево» — это й вся совокупность деревьев вообще, и береза, сосна, дуб — в частности, и данное конкретное дерево — в отдельности. Примеры несобирательных понятий юридического характера: «закон», «прокурор», «адвокат», «арбитр», «нотариус».
Одно и то же понятие может употребляться как в собирательном, так и несобирательном (разделительном) смысле. Это свидетельство известной относительности их разграничения. Так, «флот» — собирательное понятие, поскольку в нем мыслится совокупность судов, но в то же время — несобиратель
ное, так как в нем мыслится всякий флот вообще. Например, в выражении «Флоты иностранных государств» это понятие употреблено в разделительном смысле: его можно отнести к каждому отдельному иностранному флоту — американскому, английскому, японскому и др. «Библиотека» — собирательное понятие, так как им охватывается совокупность книг, мыслимая в качестве единого целого: отдельная книга еще не библиотека. Но это и несобирательное понятие, общее для всех библиотек. Например, в выражении «Библиотеки Москвы» оно использовано в разделительном смысле, так что его можно применить и к Научной библиотеке Академии труда и социальных отношений: она обладает всеми особенностями столичной библиотеки.
Подобное различение понятий играет определенную роль в умозаключениях. Правильность вывода здесь нередко зависит от того, в каком смысле — собирательном или разделительном — употребляется то или иное понятие. Например:
Студенты юридического факультета изучают логику.
Петров — студент этого факультета.
Следовательно, Петров изучает логику.
Вывод — правильный. Он следует с логической необходимостью потому, что понятие «студенты юридического факультета» употреблено в разделительном смысле: каждый студент такого факультета обязан изучать логику.
Другой пример:
Студенты юридического факультета успешно сдали логику.
Петров — студент этого факультета.
Следовательно, Петров успешно сдал логику.
Этот вывод — неправильный. Понятие «студенты юридического факультета» использовано здесь в собирательном смысле, а то, что может быть верно по отношению ко все# совокупности студентов, может быть неверным по отношению к отдельным из них.
2. Виды понятий по их объему
Различия между предметами мысли находят свое отражение также в различиях между понятиями по их объему. Но если виды понятий по их содержанию характеризуют качественные различия этих предметов, то виды понятий по их объему — количественные различия. Соответственно этому выделяются следующие основные их виды.
1 Пустые и непустые понятия. Они различаются в зависимости от того, относятся ли к несуществующим или к существующим реально предметам мысли. Понятия с нулевым объемом (т. е. представляющие пустой класс) называются пустыми. Примеры: «кентавр», «русалка», «вечный двигатель», «идеальный газ») В научном плане это не обязательно фикции. Некоторые из таких понятий действительно носят фантастический (мифологический) характер («кентавр», «русалка», «леший»). Но некоторые выдвигались в качестве научных или технических понятий и лишь в ходе развития науки или техники рано или поздно обнаруживалась их несостоятельность [«теплород», «флогистон», «магнитная жидкость», «vis vitalis» — «жизненная сила» («жизненный дух»), «вечный двигатель»]. К пустым относятся и понятия об идеализированных объектах, играющие довольно значительную вспомогательную роль в различных науках: «идеальный газ», «чистое вещество», «абсолютно черное тело», «идеальное государство». Наконец, к разряду «пустых» относятся понятия о реально не существующем, но возможном: «коммунистическое общество», «инопланетяне», «неземная цивилизация».
^Непустые понятия имеют объем, в который входит по крайней мере один реальный предмет: «столица Российской Федерации», «город», «космическое тело»Д
Деление понятий на пустые и непустые тоже в известной мере относительно. Оно обусловлено прежде всего подвижностью границ между несуществующим и существующим, нереальным и реальным. Несуществующее в одних условиях может стать существующим в других и обратно. Так, понятие «Президент СССР» было до поры до времени пустым, ибо такой должности в стране не существовало. Затем, когда она была законодательно введена и был избран М. Горбачев, понятие о ней стало непустым. Но в условиях, когда СССР распался и отпала надобность в соответствующем президенте, понятие сохраняет лишь исторический характер.
Относительность деления понятий на пустые и непустые определяется и тем, что в более или менее развитом обществе они, как правило, не существуют отдельно друг от друга, изолированно, вне связи с той или иной понятийной системой. Поэтому понятия, являющиеся непустыми в одной системе («шкале ценностей»), могут оказаться пустыми в другой, и наоборот. Так, понятие «похититель божественного огня Прометей» в мифологии входит в разряд «мифологические образы» и оказывается здесь отнюдь не пустым. А в научном плане — это пустое понятие, не имеющее аналога в действительности.
Единичные и общие понятия. Если объем понятия сосАав- ляет лишь один предмет мысли, то оно называется единичным, например: «Солнце», «Земля», «Россия», «московский Кремль». К единичным относятся также понятия, охватывающие совокупность предметов, если они мыслятся как единое целое, т. е. употребляются в собирательном смысле: «Солнечная система», «человечество», «ООН». Юристы часто пользуются единичными понятиями: «Всеобщая декларация прав человека» (1948 г.), «Кодекс законов о труде Российской Федерации», «адвокат Петров».
Общие понятия заключают в своем объеме группу предметов (от двух до бесконечности), причем они приложимы к каждому элементу этой группы, т. е. употребляются в разделительном смысле: «звезда», «планета», «государство», «столица». Примеры общих юридических понятий: «суд», «свидетель», «приговор» и др. Относительность деления понятий на единичные и общие проявляется в том, что одно и то же понятие в одних условиях может быть единичным, а в других общим, и наоборот. Например, понятие «президент» применительно к условиям СССР было единичным, поскольку в нем мыслилось одно лицо, но со временем превратилось в общее, так как президенты стали избираться и в союзных республиках: Россуш, Украине, Казахстане и др. А теперь даже в самых маленьких автономных республиках России избираются свои президенты. Так что по числу президентов на душу населения мы превосходим все страны мира. Наоборот, некогда общее понятие «советская социалистическая республика» со временем превратилось в единичное (последней такой республикой была Мордовия), а теперь не заключает в своем объеме уже ни одной республики. Еще пример. Применительно к нашей стране понятие «политическая партия» было в первые годы советской власти общим, так как охватывало собой ряд тогдашних партий — большевиков, меньшевиков, эсеров. Позднее в условиях однопартийной политической системы оно превратилось в единичное, ибо единственной политической партией осталась КПСС. А ныне в условиях возрождения и развития многопартийности оно снова становится общим.
Деление понятий на виды по их содержанию и объему имеет немаловажное значение в логике. Оно позволяет в огромном понятийном материале, накопленном науками и повседневной практикой людей, выделять немнргие наиболее крупные и распространенные группы, а также более или менее отчетливо представлять себе особенности этих групп.
Знание видов понятий ;— одно из необходимых условий, обеспечивающих точность и ясность всякого мышления. Это тем более важно в юридической теории и практике. Чтобы правильно оперировать понятием, необходимо не только четко знать его содержание и объем, но и-уметь давать ему логическую характеристику. Например, «преступление» — понятие конкретное, положительное, безотносительное, общее, употребляется в разделительном смысле.
Однако формально-логическое деление понятий на виды имеет и свои существенные недостатки. Так, различение понятий конкретных и абстрактных носит в значительной мере условный характер. На самом деле всякое понятие одновременно и конкретно и абстрактно. Оно конкретно потому, что имеет вполне определенное содержание, позволяющее ртличать одно понятие от другого. В то же время оно абстрактно, потому что представляет собой результат выделения общего и существенного в предметах, отвлечения от них, абстрагирования.
Другой недостаток распространенного деления понятий на конкретные и абстрактные состоит в том, что в одну категорию абстрактных понятий объединяются весьма разнородные вещи: понятия, отражающие свойства предметов, и понятия, в которых отражаются связи и отношения между предметами. Первые образуются путем отвлечения от одного предмета или группы предметов, обладающих одним и тем же свойством. Вторые же предполагают наличие не менее двух предметов или двух групп их, так или иначе соотносящихся между собой.
Было бы, видимо, разумнее исходить из принятого в диалектико-материалистической философии деления предметов мысли на вещи, их свойства, а также связи и отношения. Поэтому можно было бы выделить следующие виды понятий по их содержанию:
1) субстанциальные понятия (от лат. substantia — первооснова, наиболее глубокая сущность вещей), или понятия самих предметов в узком, собственном смысле этого слова («человек»);
2) атрибутивные понятия (от лат. attributum — присовокупленный), или понятия свойства («разумность» человека);
3) реляционные понятия (от лат. relativus — относительный) («равенство» людей).
Подобное деление позволило бы полнее раскрыть св^зь суждения с понятием, глубже уяснить виды суждения по характеру предиката.
Формально-логическое деление понятий на конкретные и абстрактные не дает возможности уяснить, почему понятия бывают менее абстрактные и более абстрактные, менее конкретные и более конкретные и т. п., как соотносится между собой абстрактное и конкретное в одном и том же понятии. Ответ на эти вопросы дает диалектическая логика. Она показывает, в частности, что более общее понятие (например, «производство» вообще, «труд» вообще, «государство» вообще) в то же время более абстрактно (и менее конкретно), чем менее общее («первобытнообщинный способ производства», «феодальный способ производства» и т. д.), которое выступает в то же время как менее абстрактное (и более конкретное), учитывающее не только абстрактно-общее, но и различия, которые имеют особое значение для науки. Диалектическая логика, исследуя понятия в их взаимосвязи с действительностью и между собой, в их взаимодействии, изменении и развитии, ставит много новых проблем. Такова, например, фундаментальная проблема восхождения от абстрактного к конкретному. Ее суть состоит в разработке такого метода изложения научного ..материала, когда осуществляется последовательный переход от наиболее абстрактных и бедных содержанием общих понятий ко все более богатым содержанием и конкретным, когда одни понятия выводятся из других, до тех пор, пока конкретное (та или иная область самой действительности) не предстанет во всей своей полноте. Этот метод был апробирован в философии, политической экономии, других науках. Он может успешно использоваться также в теории государства и права.
Объективные отношения между самими предметами находят свое отражение в отношениях между понятиями. Все многообразие этих отношений можно классифицировать также на основе важнейших логических характеристик понятия: его содержания и объема.
1. Отношения между понятиями по их содержанию
Сравнимые понятия. По содержанию между понятиями могут быть два основных вида отношений — сравнимость и несравнимость. При этом сами понятия соответственно называются сравнимыми и несравнимыми.
Сравнимые — это понятия, так или иначе имеющие в своем содержании общие существенные признаки (по которым они и сравниваются — отсюда название их отношений). Например, понятия «право» и «мораль» содержат общий признак — «общественное явление».
. Зачастую к сравнимым относят понятия, имеющие ближайшее общее понятие, независимо от того, совпадают ли они по содержанию во всем остальном или не совпадают, исключают друг друга или не исключают (например, «адвокат» и «защитник», «адвокат» и «юрист», «адвокат» и «депутат», «адвокат» и «следователь», «адвокат со стажем» и «адвокат без стажа», «адвокат» и «не адвокат», «адвокат» и «обвинитель», «адвокат» и «подзащитный» и т. д. и т. п.). Но сравнимыми бывают и другие понятия, если для них находится пусть не ближайшее, но тоже общее понятие, содержащее более или менее существенные для них общие признаки. Например, можно ли сравнивать понятия «мельчайшая травинка» и «огромный кит», «ничтожная букашка» и «гигантский баобаб», «простейшая бактерия» и «сложнейший человек»? Да, все они подходят под общее понятие «живые организмы». Как видим, степень сравнимости может быть различной, а сами сравнения могут быть весьма многообразными, отражающими все многообразие от- ношенкй предметов и явлений в окружающем мире.
Несравнимые понятия. Несравнимые — понятия, не имеющие сколько-нибудь существенных в том или ином отношении общих признаков: например, «право» и «всемирное тяготение», «право» и «диагональ», «право» и «любовь».
Правда, и такое деление носит в известной мере условный, относительный характер, ибо степень несравнимости тоже . может быть различной. Например, что общего между столь, казалось бы, различными понятиями, как «космический корабль» и «авторучка», кроме некоторого, чисто внешнего сходства в форме строения? А между тем и то и другое — творения человеческого гения. Что общего между понятиями «шпион» и «буква Ъ»? Как будто ничего. Но вот какую неожиданную ассоциацию они вызвали у Д. Пушкина: «Шпионы подобны букве Ъ. Они нужны в некоторых только случаях, но и тут можно без них обойтиться, а они привыкли всюду соваться». Значит, общим признаком является «необходимые иногда». Или что общего в таких понятиях, как «поощрение» и «канифоль»? Кажется, тоже ничего. А вот как замечательно связал их воедино знамейитый Козьма Прутков: «Поощрение столь же необходимо гениальному писателю, сколь необходима канифоль смычку виртуоза»?. Оказывается, и то и другое — социально необходимые вещи! Кстати, у Козьмы Пруткова немало и других подобных афоризмов, основанных на неожиданном сближении далеких по содержанию понятий: «болтун» и «маятник» («Болтун подобен маятнику: тот и другой надо остановить»); «специалист» и «флюс» («Специалист подобен флюсу: полнота его о^ностороння»); «сигара» и «земной шар» («Добрая сигарй подобна земному шару: она вертится для удовольствия человека»); «кисть» и «меч» («На беспристрастном безмене истории кисть Рафаэля имеет одинаковый вес с мечом Александра Македонского»); «мудрость» и «черепаховый суп» («Мудрость, подобно черепаховому супу, не всякому доступна») и т. д.[20] Подобные неожиданные сближения и сопоставления весьма далеких друг от друга понятий можно найти в его баснях «Незабудки и запятки», «Кондуктор и тарантул», «Цапля и беговые дрожки», «Червяк и попадья», «Стан и голос», «Звезда и брюхо». Все это и служит логическим основанием остроты и комизма.
Несравнимые понятия есть в любой науке. Есть они и в юридической науке и практике: «алиби» и «пенсионный фонд», «вина» и «версия», «юрисконсульт» и «независимость судьи» и т. д. и т. п. Несравнимость характеризует даже, казалось бы, близкие по содержанию понятия: «предприятие» и «администрация предприятия», «трудовой спор» — «рассмотрение трудового спора» и «орган рассмотрения трудового спора», «коллективный договор» и «коллективные переговоры по поводу коллективного договора».*Это обстоятельство важно учитывать в процессе оперирования подобными понятиями, чтобы вопреки желанию не впасть в комическое положение.
Дальнейший логический анализ несравнимых понятий невозможен. Поэтому ниже вновь пойдет речь лишь о сравнимых понятиях.
2. Отношения между понятиями по их объему
Совместимые понятия. Сравнимые понятия могут по объему также иметь два основных вида отношений — совместимость и несовместимость. А сами соотносящиеся понятия называются совместимыми и несовместимыми.
Совместимые — это такие понятия, объемы которых полностью или хотя бы частично совпадают (совмещаются — отсюда и само название их отношений). У несовместимых объемы не совпадают полностью.
Между совместимыми, в свою очередь, складываются следующие отношения.
1. Равнозначность (равнообъемйость). В подобном отношении находятся понятия, объемы которых совпадают полностью, хотя их содержание может в той или иной степени различать- ся. Такие понятия называются равнозначными (или равнообъемными). Графически их отношение выражается в логике с помощью следующей круговой схемы:
— где А и В — равнозначные понятия, а круг — их общий объем.
Примеры: «Персия» и «Иран» (до 1935 г. Иран назывался Персией); «Ленинград» и «Санкт-Петербург».
Равнозначные понятия нередко используются в юридической практике. Таковы, например, понятия «гражданство» и «подданство». В государствах с республиканской формой правления, где есть конституция, употребляется понятие «гражданство», а при монархической форме правления ему соответствует «подданство».
В новой Конституции Российской Федерации понятия «Российская Федерация» и «Россия» употребляются как равнозначные# И это специально оговорено в ст. 1: «Наименования Российская Федерация и Россия равнозначны». В качестве равнозначных употребляются также понятия «Федеральное Собрание» и «парламент Российской Федерации». До принятия новой Конституции равнозначными были понятия «Совет Министров Российской Федерации» — «Правительство Российской Федерации».
В Кодексе законов о труде Российской Федерации начиная с наименования главы III «Трудовой договор (контракт)» эти Понятия всюду в тексте употребляются как равнозначные. В Основах законодательства Российской Федерации о культуре вводится понятие «государственная культурная политика», а в скобках, во избежание недоразумений, дано равнозначное ему: «политика государства в области культурного развития».
2: Подчинение (субординация). В таком отношении находятся понятия, из которых одно входит в объем другого, но не исчерпывает его, а составляет лишь часть. Более общее называется подчиняющим, а менее общее — подчиненным. Вот графическое изображение этого отношения:
где А — подчиненное понятие, а В — подчиняющее.
Таковы, например, понятия «золото» и «металл» (всякое золото есть металл, но не всякий металл есть золото), «береза» и «дерево», «физический труд» и «труд».
. Из двух общих понятий более общее иначе называется родом, а менее общее — видом. Поэтому отношение между ними именуется также отношением рода и вида или родо-видовым отношением. Род включает в себя не мене^ двух видов. Юристы, как теоретики, так и практики, часто пользуются родовыми и видовыми понятиями. Например, «конституционность» и «законность», «государственное социальное страхование» и «социальное страхование» (которое осуществляют теперь и частные компании и общества), «правовая защита трудящихся» и «правовая защита населения», «пенсионное обеспечение» и «социальное обеспечение».
Деление понятий на родовые и видовые в логике относительно. Это деление касается лишь двух отдельно взятых понятий, находящихся в отношений подчинения. В более сложных случаях, когда таким образом соотносятся три понятия и более, род и вид меняются местами. Одно и то же понятие может быть родовым в одном отношении и видовым в другом и наоборот,, Так, понятие «республика» выступает как родовое по отношению к понятию «федеративная республика» и как видовое — по отношению к понятию «государство» вообще. Графическое изображение этой логической ситуации:
где В — родовое понятие по отношению к А и видовое по отношению к С.
Вспомним также аналогичный пример с соотношением понятий «русский» — «славянин» — «человек», где понятие «славянин» и родовое и видовое одновременно, но в разных отношениях.
Исключение из правила о том, что любое понятие может быть и родовым и видовым одновременно, составляют лишь две группы понятий. С одной стороны, это предельно общие понятия — категории: они являются родовыми для других, менее общих, но сами не могут быть видовыми, так как для них нет ei4e более общего, родового понятия. А с другой стороны, понятия об отдельном предмете — единичные: они, наоборот, имеют более общее понятие, но сами не могут быть родовыми для других.
Перекрещивание (пересечение)^ Это отношение существует между понятиями, объемы которых совмещаются лишь частично. Графически это выглядит так:
— где А и В — перекрещивающиеся понятия, а заштрихованная часть — область частичного совпадения их объемов.
Примеры. Понятия «россияне» и «русские» — перекрещивающиеся. Это значит, что не все россияне — русские (в России живут еще другие народы: мордва, калмыки, башкиры и т. д.), и в то же время не все русские — россияне: некоторые
русские живут за пределами России — на Украине, в Беларуси, Балтии и т. д.). Или: «ораторы» и «дипломаты», «поэты» и «драматурги».
Можно привести немало примеров перекрещивающихся понятий из юридической области: «юристы» — «депутаты», «судьи» — «председатели», «юрисконсульты» — «работники министерств»,(«работающие» — «пенсионеры», «протоколы» — «юридические документы» и т. д.
Несовместимые понятия. Они могут находиться в следующих отношениях.*
1. Соподчинение (координация). Данное отношение характеризует понятия, которые имеют общий род и, взятые в отдельности^ подчинены ему как виды, а вместе — соподчинены и, следовательно, обладают одной и той же степенью общности. Графически:
где А и В — соподчиненные видовые понятия, а общий круг — их родовое понятие.
Например, понятия «растительный мир» и «животный мир» — виды родового понятия «органический мир», находящиеся на одной ступени обобщения; следовательно, это соподчиненные понятия. Понятия «хвойные деревья» и «лиственные деревья» — тоже соподчиненные: их общий род — «деревья». Выше отмечалось, что род включает в себя не менее двух видов, но он может включать в себя и большее их число. Например, родовое понятие «общественные явления» охватывает и политику, и право, и мораль и т. д. Все это соподчиненные понятия. В Древней Греции особо ценились четыре добродетели: мудрость, мужество, справедливость, умеренность. Это тоже виды родового понятия, соподчиненные ему.
Юристы оперируют множеством соподчиненных понятий: это «монархия» и «республика» («формы правления»); «унитарное государство» и «федеративное государство» («формы государственного устройства»); «непосредственная демократия» и «представительная демократия» («формы осуществле
ния демократии»); «правовая защита трудящихся» и «социальная защита трудящихся» («формы защиты трудящихся» вообще); «трудовое право», «гражданское право», «уголовное право» и др. («отрасли права»),
2. Противоречие (контрадикторность). Это отношение существует между понятиями, из которых одно отражает наличие у предметов каких-либо признаков, а другое — их отсутствие (т. е. отношение между положительными и отрицательными понятиями). Важнейшие особенности взаимоотношений противоречащих понятий: исключая друг друга по содержанию в рамках общего для них рода, они по объему полностью исчерпывают объем родового понятия. Это видно на схеме:
где А и не-А — противоречащие понятия, а круг — йх общий род.
Такими, например, выступают отношения между понятиями «щедрость» и «нещедрость» с точки зрения отношения людей к материальным благам. Нетрудно заметить, что область не-А расплывчата, неопределенна. Она охватывает самые разные категории «нещедрых» людей, объединяемых только по одному признаку — отсутствию щедрости. Такое же отношение между понятиями «металл» и «неметалл» в химии, «живое» и «неживое» в биологии, «производственная сфера» и «непроизводственная сфера» в экономических науках. В юридической области так соотносятся понятия «трудовые доходы» и «нетрудовые доходы», «правовые отношения» и «неправовые отношения», «справедливость« и «несправедливость», «виновный» и «невиновный» и др.
3. Противоположность (контрарность). В отношении противоположности находятся понятия, каждое из которых выражает наличие у предметов каких-либо признаков, но сами эти признаки носят противоположный характер. Важнейшее отличие отношений межДу противоположными понятиями сводится к тому, что, будучи взаимоисключающими по содержанию, они могут не исчерпывать объема родового понятия. Вот схема:
где А и D — противоположные понятия, занимающие лишь крайние позиции в рамках общего для них рода и не исключающие чего-то среднего (В и С).
Например, между понятиями «щедрость» и «скупость» —отношение противоположности. Наряду с ними в объем родового понятия входят еще «экономность», «бережливость», «расчетливость» и т. д. Подобные же отношения между понятиями «богатство» и «бедность», «мудрость» и «глупость», «добро» и «зло». Многие противоположные понятия — в арсенале юристов: «судья» — «подсудимый», «истец» — «ответчик», «обвинительный приговор» — «оправдательный приговор» и др.
Следует учитывать, что противоположность понятий может быть относительной. Так, «щедрость» противоположна «скупости», но сама выступает как нечто среднее между «расточительностью» и «скупостью».
После характеристики каждого из видов отношений между понятиями дадим их сводную классификацию.
Подобная классификация отношений между понятиями кажется довольно стройной. Однако в ней есть свои недостатки. Она, естественно, не отражает всей сложности взаимоотношений понятий и выделяет лишь наиболее распространенные и типичные. В свою очередь, в приведенных видах отношений есть известные неточности. Так, соподчиненные понятия — не один из видов несовместимых поюбъему понятий, существую
щий наряду с противоречащими и противоположными понятиями, а, по существу, все несовместимые понятия вообще, включая и противоречащие и противоположные. Следовательно, для собственно соподчиненных требуется иное наименование (например, отношение «исключающего различия»).
И все же в целом предложенная классификация отношений между понятиями имеет существенное теоретическое и практическое значение.
Значение изучения отношений между понятиями. Какое значение имеет знание отношений между понятиями? Без преувеличения, огромное и разнообразное — для правильного употребления понятий в устной и письменной речи. И наоборот, незнание этих отношений способно повлечь за собой искаженное отражение действительности — отношений между самими вещами.
Возьмем в качестве примера равнозначные понятия. Имея одинаковый, равный объем, они тем не менее могут иметь "иногда весьма различное содержание. А это очень важно учитывать в практике мышления.
Особое значение имеет употребление различных понятий об одном и том же событии или лице в политике. Политическая ситуация зачастую меняется очень быстро, и вслед за этим меняются оценки одного и того же: Вспомним из истории эпизод с Наполеоном, когда он самовольно отбыл с Эльбы на материк и за короткий срок вновь покорил Францию. Вот как быстро менялись понятия о нем по мере его приближения к Парижу. Первые сообщения гласили: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Хуан»; «Людоед идет к Грасу»; «Узурпатор вошел в Гренобль». Далее: «Бонапарт занял Лион», «Наполеон приближается к Фонтенбло». И последнее: «Его императорское величество ожидается завтра в своем верном Париже». Это все примеры равнозначных понятий, но какую интенсивную эволюцию претерпело их содержание: от непримиримо враждебного к нейтральному и затем к верноподданническому.
Недавняя и современная политическая практика еще более богата подобной сменой оценок событий и лиц. Вспомним хотя бы массовое переименование городов и других населенных пунктов, улиц, театров, библиотек и проч. после победы большевиков в октябре 1917 г. Вспомним нынешние многочисленные переименования всего и вся, на которые приходится тратить огромные средства. Но за этим стоит радикальная смена политики.
Определенное значение имеет оперирование равнозначными понятиями в юридической практике. Прежде всего речь идет о своеобразном стилистическом значении. Например, на суде вместо того, чтобы нудно и однообразно повторять то и дело «Петров», «он», можно и нужно использовать богатый арсенал равнозначных понятий: «пострадавший», «потерпевший», «жертва нападения», «жертва насилия» или «жертва произвола», «подзащитный» и др., хотя речь все время идет об одном и том же человеке.
В юридической практике по отношению к равнозначным понятиям нередко допускаются две крайности. Одна из них — это употребление неравнозначных (различных) понятий в качестве равнозначных: например, «плебисцит» и «референдум» (лишь в некоторых странах, например во Франции, они используются как синонимы, а вообще плебисцит — это опрос населения с целью решить судьбу той или иной территории, хотя в юридическом плане его процедура и не отличается от референдума). Или «закон» и «право», хотя это не одно и то же.
Другая крайность — использование равнозначных понятий в качестве различных. Например, говорят: «суверенность» и «независимость», хотя суверенитет — это и есть полная независимость государства во внутренних и внешних делах. Или «легитимность» и «законность» (например, заголовок одной из газетных статей был сформулирован так: «Легитимен или законен?»), хотя легитимность и есть законность. Нельзя разводить сами понятия, в действительности равнозначные. Можно говорить: легитимен (законен) в одном отношении, нелигити- мен (незаконен) в другом.
Много значит знание отношений между родовыми и видовыми понятиями. Вот что писал по этому поводу П. С. Поро- ховщиков (П. Сергеич) в известной книге «Искусство речи на суде»: «Когда мы смешиваем несколько родовых или несколько видовых названий, наши слова выражают не ту мысль, которую надо сказать, а другую; мы говорим больше или меньше, чем хотели сказать, и этим даем противнику лишний козырь в руки. В виде общего правила можно сказать, что видовой термин лучше родового. Г. Кемпбель в книге «Philosophy of Rhetoric» («Философия риторики». — Е.И.) приводит следующий пример из третьей книги Моисея: «“Они (египтяне) как свинец, погрузились в великие воды” (Исход, XV, 10), скажите: “они, как металл, опустились в великие воды”, — и вы удивитесь разнице в выразительности этих слов»[21].
И далее автор приводит ряд собственных интересных примеров неправильного употребления родовых или видовых понятий. «Прислушиваясь к судебным речам, — говорит ой, — можно прийти к заключению, что ораторы хорошо знакомы с этим элементарным правилом, но пользуются им как раз в обратном смысле. Они всегда предпочитают сказать «душевное волнение...» вместо «радость», «злоба», «гнев» или «нарушение телесной неприкосровенности» вместо «рана»; там, где всякий другой сказал бы «громилы», оратор говорит: «лица, нарушающие преграды и запоры, коими граждане стремятся охранить свое имущество» и т. д.»[22].
Среди других — и такой пример. Судится женщина. Вместо того чтобы назвать ее по имени или сказать: «крестьянка», «баба», «старуха», «девушка», защитник называет ее «человек» и сообразно с этим произносит всю речь не о женщине, а о мужчине.
«Обратная ошибка, то есть употребление названия вида вместо названия рода или собственного имени вместо видового, может иметь двоякое последствие: она привлекает внимание слушателей к признаку, который невыгоден для оратора, или, напротив, оставляет незамеченным то, что ему нужно подчеркнуть. Защитнику всегда выгоднее сказать: «подсудимый», «Иванов», «пострадавшая», чем «грабитель», «поджигатель», «убитая»; обвинитель уменьшает выразительность своей речи, когда, говоря о разоренном человеке, называет его Петровым или потерпевшим. В обвинительной речи о враче, совершившем преступную операцию, товарищ прокурора называл умершую девушку и ее отца, возбудившего дело, по фамилии. Это была излишняя нерасчетливая точность; если бы он говорил: «девушка», «отец», эти слова каждый раз напоминали бы присяжным о погибшей молодой жизни и о горе старика, похоронившего любимую дочь»[23].
Нередки, пишет автор, и случаи смешения родового понятия с видовым. Обвинители негодуют на возмутительное и нехорошее поведение подсудимых. Не всякий дурной поступок бывает возмутительным, но возмутительное поведение хорошим быть не может.
Еще пример. «Если вы пожелаете сойти со своего пьедестала судей и быть людьми, — говорил товарищ прокурора в недавнем громком процессе, — вам придется оправдать Кириллову по соображениям другого порядка. Разве судья не человек?»[24]
Знание родо-видовых отношений между понятиями имеет значение для правильного написания соответствующих слов. Если в одно сложное слово объединяются слова, выражающие род и вид, то оно пишется слитно: «сельскохозяйственное производство», «западноевропейские государства», «незаконнорожденный» и т. д.
Но если взять в качестве сравнения соподчиненные понятия, то тут ситуация иная. Равноправность соподчиненных понятий в смысле степени обобщения требует написания их через дефис: «юго-запад Москвы», «газетно-журнальное дело», даже «красно-коричневые« (при всем желании сблизить или отождествить то и другое сами слова приходится в силу законов логики разделять дефисом).
' Эту логическую разницу между подчиненными и соподчиненными понятиями в свое время тонко уловили словаки и потребовали писать название всей страны не слитно «Чехословакия» (как родо-видовое, подчиненное одно другому), а «Чехо-Словакия» (т. е. как соподчиненные, равноправные понятия). Впрочем, это йе спасло федерацию от распада.
Знание особенностей соподчиненных понятий дает возможность правильно связывать их в речи. Например, если сказать: «Будущие юристы изучают римское гражданское право и логику» — это правильно. А если мы скажем: «Будущие юристы изучают римское гражданское право и учебник логики В. Кириллова и А. Старченко» — это будет неправильно. По крайней мере, следовало бы сказать: «...а по логике — учебник такой-то».
Нередко можно встретить такое сочетание понятий: «Институт объявляет набор на факультеты: технологический, механический (и т. д.) и вечернее отделение». Это неправильно. Вначале следовало сказать: «...на дневное и вечернее отделение», а затем уже называть факультеты.
Наконец, несколько слов о противоречащих и противоположных понятиях. Различение их отношений, как будет показано ниже, важно для понимания сфер действия формально-логических законов — противоречия и исключенного третьего.
Знание их различий важно и для доказательства. Как, например, правильнее, осторожнее опровергнуть высказывание «Петров щедрый» — с помощью противоположного понятия «скупой» или противоречащего «нещедрый»?
Очевидно, что предпочтительнее противоречащее понятие. Если ложно утверждение «Петров щедрый», то ведь точно так же может быть ложным утверждение «Петров скупой», так как он может оказаться экономным, рачительным, бережливым. Для того чтобы опровергнуть, что Петров щедрый, правильнее (да и легче) доказать, что он нещедрый, чем что он скупой.
Сказанного достаточно, чтобы уяснить себе, какое многообразное познавательное и практическое значение имеет изучение и знание отношений между понятиями, овладение приемами их анализа в тех или иных интеллектуально-речевых фрагментах.
Как отмечалось выше (п. 1 гл. I), важнейшими логическими характеристиками понятия выступают его содержание и объем. Но они зачастую скрыты за словесной оболочкой понятия. Поэтому в практике мышления нередко приходится раскрывать как содержание, так и объем понятия. Первая из этих логических операций называется определением, а вторая — делением.
Значимость их логического анализа определяется прежде всего тем, что они весьма широко распространены в практической деятельности и научном познании. Им принадлежит важная роль в процессе оперирования понятиями.
1. Определение
Происхождение и сущность определена. Как и все мыслительные операции, определение имеет вполне «земное» происхождение. Люди вначале действовали, выделяя Одни предметы из других, устанавливая границы чего-либо, находя пределы чему-либо и т. д. Миллиарды раз повторяясь, эти действия так или иначе отражались и запечатлевались в их сознании, формировали соответствующую умственную операцию. В этой связи интересно знать происхождение русского слова «определение» (от слова «предел»). Оно представляет буквальный перевод с латинского definjtio (от слова finis — конец, граница). А это последнее, в свою очередь, есть тоже буквальный перевод с древнегреческого horismos (от слова ho- ros — предел, граница, веха). Как свидетельствует наука, это слово вошло в широкий обиход в далекой древности в эпоху распада общинной собственности и установления частной собственности на землю. Первоначально им обозначалась сугубо практическая производственная операция — разграничение земельных участков посредством вех, пограничных столбов. А впоследствии оно было распространено и на особую мыслительную, логическую операцию, которая имела известное сходство с разграничением земельных участков, а именно: выделяла предмет мысли, как бы отмежевывала его, отграничивала в мыслях от других предметов.
Отсюда нетрудно понять сущность такого определения: это логическая операция, посредством которой раскрывается содержание понятия. Например, «Конституция есть основной закон государства, устанавливающий его общественное и политическое устройство». Здесь в форме определения раскрыто прежде всего содержание понятия «конституция».
Поскольку содержание всякого понятия составляют общие и существенные признаки предметов действительности, то определение понятия есть вместе с тем раскрытие сущности соответствующего предмета. В данном случае это определение такого феномена общественной жизни, как конституция. А поскольку понятие непременно выражается словом, то определение понятия есть вместе с тем раскрытие смысла слова. В нашем случае — это слово «конституция».
От определений в узком, собственном смысле слова следует отличать определения в широком смысле. Так называется, например, всякая квалификация предмета вообще: «Золото — металл», «Осел есть животное», «Конституция — это закон». В этих выражениях определениями в широком смысле слова выступают «металл», «животное», «закон».
В широком смысле слово «определение» нередко используется в судебной практике в качестве официального термина. Так, в соответствии с Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации постановления суда первой инстанции, если дело не разрешается ими по существу, выносятся в форме определений (общего характера). Суд может вынести также частное определение, если при рассмотрении гражданского дела обнаружит, например, нарушение законности или правил общежития отдельными должностными лицами или гражданами.
Определения в собственном смысле этого слова нельзя смешивать также со сходными операциями, такими как сравнение, описание, характеристика и т. д.
В процессе сравнения устанавливается сходство одних предметов с другими в том или ином отношении: «Спид — чума XX века», «Организованная преступность есть не что иное, как партизанская война против общества».
Описание — это перечисление ряда признаков предмета, как существенных, так и несущественных, часто внешних, позволяющих выделить его среди других: например, описание внешности преступника, жертвы преступления, самого деяния, вообще обстоятельств какого-либо дела.
Характеристика есть выделение лишь некоторых, наиболее важных и существенных в каком-либо отношении признаков предмета: например, характеристика человека с места работы или учебы.
Отличительные черты определения по сравнению с перечисленными приемами состоят в том, что в нем указываются такие общие и существенные признаки предмета, каждый из которых в отдельности необходим, а все вместе достаточны для вьщеления предмета среди других сходных предметов.
Что же делает возможным существование такой логической операции в нашем мышлении? Нетрудно догадаться, что если в основе понятий лежит наличие предметов, обладающих качественной определенностью, то объективную основу определения составляет сама эта качественная определенность предметов действительности. Определение и отвечает в конечном счете на вопрос «что такое данный предмет?».
А когда возникает необходимость в определении? Далеко не всегда. Ведь содержание многих понятий нам известно из опыта.
Попытку определять все понятия — как будто бы для полной ясности речи — высмеяли еще древние. Так, древнегреческий философ Секст Эмпирик (2-я пол. II — начало III в.) писал: «Если бы кто-нибудь, желая узнать от другого, не встретился ли ейу человек, едущий на лошади и влекущий за софой собаку, поставил ему вопрос так: о разумное, смертное зкивотное, способное к мышлению и знанию, не встретилось ли тебе животное, одаренное смехом, с широкими когтями, способное к государственной деятельности и науке, поместившее закругление зада на смертное животное, спйсобное ржать, и влекущее за собой четвероногое животнре, способное лаять, — неужели он не был бы осмеян, поставив; из-за определений, человека в тупик касательно такого знакомого предмета?»
Подобные промахи допускались и значительно позже разными людьми, включая и юристов. Вот пример, который приводил уже упоминавшийся П. С. Пороховщиков. Подсудимый обвиняется по таким-то статьям законодательства и признает себя виновным именно в покушении на убийство в состоянии раздражения. Оратор спрашивает, что такое убийство, что такое покушение на убийство, и объясняет это подробным образом, перечисляя признаки соответствующих статей закона.
Он говорит безупречно, но разве это не пустословие? Ведь при самом блестящем таланте он не в силах сказать суду ничего нового[25].
В каких же случаях без определений нельзя обойтись? В соответствии с целью определения можно выделить три основных группы таких случаев.
Во-первых, определения необходимы для подытоживания главного в познании сущности предмета. Например, ученый исследует такое общественное явление, как право. Итогом и может стать определение права как совокупности норм человеческого поведения, установленных или санкционированных государством и обеспечиваемых его принудительной силой.
Во-вторых, определения необходимы, когда употребляются такие понятия, содержание которых читателю или слушателю неизвестно, например «реституция». И тогда требуется определение: «Реституция (от слова «восстановление») по гражданскому праву есть возврат сторонами, заключившими сделку, всего полученного ими по сделке в случае признание ее недействительной». Подобная ситуация возюоеабт в учебном процессе, когда требуется по мере введения специфических для данной науки понятий давать их определ(енйя: например, что такое «логика», что такое «форма мышления?, что такое «понятие» и т.д. В- третьих, определения необходимы, если вводится в обиход новое слово или известное ОДрво употребляется в новом значении и т. д. Например, если лектор скажет: «Юристам нужна не только правовая и логическая грамотность, но и социальная грамотность», то два первых словосочетания могут оказаться известными слушателям, а третье — нет. И тогда следует дать определение: «Под социальной грамотностью понимается знание объективных закономерностей общественного развития, умение разбираться в происходящих событиях».
Функции и структура определения. Какую же роль играну! определения в практике мышления? Она вытекает из самб# их сущности: это одно из важнейших логических средств, обеспечивающих ясность, однозначность, определенность употребляемых понятий.
Определения выполняют две важнейшие функции. Во-первых, это познавательная функция. В определениях закрепляются наиболее общие результаты познавательной, абстрагирующей деятельности человека. В то же время они служат средством дальнейшего познания, основой для понимания предмета. Во-вторых, коммуникативная функция. Благодаря определению знания одних людей в процессе общения передаются другим. С их помощью предотвращается смешение понятий, достигается взаимопонимание, осуществляется духовная связь поколений. I
Обе эти функции тесно связаны между собой. Познание есть социальный процесс; оно осуществляется в ходе совместной практической деятельности людей, их общения друг с другом. А общение предполагает обмен знаниями, добываемыми в процессе познания и закрепляемыми в словах, в том числе с помощью определений.
В разных сферах человеческой жизнедеятельности определения играют неодинаковую роль. В повседневном общении мы сравнительно редко прибегаем к ним. В кино, художественной литературе, средствах массовой информации они также используются нечасто: здесь их заменяют описания, сравнения, характеристики и т. д. Наоборот, в науках и связанном с ними учебном процессе определения — довольно частый и устойчивый компонент мыслительной деятельности. И это неудивительно: ведь содержание огромного числа научных понятий нельзя извлечь из/повседневной жизни.
Особая тщательность и точность в употреблении понятий требуется от юристов. Поэтому определения используются ими особенно широко и плодотворно. Так, многие законодательные акты начинаются "с определений. Например, в Уголовном кодексе Российской Федерации даются определения преступления вообще и его отдельных видов: кражи, грабежа, разбоя, мошенничества и др. |
В Законе Российской Федерации «О валютное регулирова- -Яии и валютном контроле» имеется специальная статья 1 «Основные понятия», где говорится: «Понятия, используемые в настоящем Законе, означают следующее». И далее даются определения понятий «валюта Российской Федерации», «ценные бумаги в валюте Российской Федерации», «иностранная валюта», «валютные ценности», «валютные операции» и т. д.
В Основах законодательства Российской Федерации о культуре есть статья 3 «Основные понятия», где сказано: «Используемые в настоящих Основах термины означают...» — и далее раскрывается содержание таких терминов, как «культурная деятельность», «культурные ценности», «культурные блага», «достоинство культур народов и национальных групп», «культурное наследие народов Российской Федерации», «культурное достояние народов Российской Федерации».
На определениях основывается судопроизводство. Чтобы правильно дать, например, квалификацию того или иного деяния, необходимо знать, что такое преступление вообще, что такое кража, мошенничество и т. д.
Однако при всей несомненной значимости определений их роль все же не следует преувеличивать. И это также обусловлено их сущностью.
Во-первых, в определении по самому существу дела раскрываются далеко не все свойства, связи и опосредования предмета, а лишь его общие и существенные признаки, необходимые и достаточные для отличения его от других предметов. Огромная масса знаний о нем остается «за бортом» определения.
Во-вторых, хотя сущность предмета, отражаемая в Понятии, до поры до времени остается неизменной, сами формы ее проявления в процессе развития могут сменяться — от низших, простейших ко все более сложным и высшим. И все зто также не может быть втиснуто в прокрустово ложе определения. Определение — основа для понимания предмета, но не все знания о нем. Вспомним определение права, способное уместиться в одно высказывание, и все богатство наших знаний об этом общественном явлении, воплощенное в бесчисленные книги, брошюры, статьи! Дистанция между тем и другим — огромная.
Какова структура определения? Она обусловлена природой определения и его функциями.
Всякое определение состоит из двух элементов, тесно связанных между собой: определяемого и определяющего.
Определяемым является то, что раскрывается в определении, — предмет, понятие или слово (в нашем примере это конституция).
Определяющим служат те общие и существенные признаки, которые составляют содержание определяемого (в нашем случае это «основной закон государства, устанавливающий...» и т. д.). Логическая связь между определяемым и определяющим выражается в русском языке с помощью слов «есть», «является», «представляет собой», «называется» или тире и т. д. Они фиксируют отношения взаимного тождества обеих составных частей определения.
Символически определение выражается формулой Dfd = Dfп, где Dfd — сокращенное от лат. definiendum (определяемое), a Dfn — от лат. definiens (определяющее), = — знак тождества (иногда = — знак равенства) jBudbi определений. По характеру определяемого все многообразие определений подразделяется на два основных вида: реальные и номинальные, причем каждое из них выполняет разные функции в мышлении.
Реальное есть определение самого предмета, отраженного в соответствующем понятии. Так, приведенное выше определение конституции — реальное. Примеры реальных определений дают энциклопедии и соответствующие специальные научные словари.
В номинальных (от лат. nonj^n — имя) раскрывается смысл самого слова — имени предмета. Например: «Правовым называется государство, в котором верховенствует закон». Здесь раскрывается смысл словосочетания «правовое государство». Образцы номинальных определений дают всевозможные толковые словари.
Деление определений на реальные и номинальные относительно. Реальное определение может принять номинальную форму: «Конституцией называется основной закон...» и т. д. А номинальное определение способно облечься в форму реального: «Правовое государство — это государство...» и т. д.
По характеру определяющего выделяются определения через ближайший род и видовое отличие, а также соотносительные определения.
Определения через ближайший род и видовое отличие — наиболее распространенные. Объясняется это почти универсальным характером родо-видовых отношений. Выработка родо-видовой формы определения, несомненно, выдающееся достижение человеческого ума, наиболее экономный способ выявления определенности предмета. Образно говоря, всего в два приема рисуется его достаточно отчетливая картина.
Например: «Кража есть тайное хищение чужого имущества». Здесь кража прежде всего подводится под ближайшее родовое понятие — «хищение чужого имущества». Таким путем удается сразу отличить, отграничить, отсечь кражу от огромного множества самых разнообразных преступлений, не связанных с хищением чужого имущества. И тогда в рамках этого ближайшего рода остается выявить лишь, отличие кражи от других его видов — грабежа, разбоя: то, что это хищение тайное.
Другой пример: «Грабеж есть открытое хищение чужого имущества без применения насилия». Ближайший род здесь тот же — «хищение чужого имущества», а видовых отличий уже два: от кражи— то, что оно «открытое», а от разбоя — то, что «без применения насилия».
Еще пример: «Разбой — открытое хищение чужого имущества с применением насилия или его угрозы». И тут в пределах ближайшего рода «хищение чужого имущества» указаны тоже два видовых отличия, но уже других: по сравнению с кражей — «открытое» и по отношению к грабежу — «с применением насилия или его угрозы».
Определение через ближайший род и видовое отличие, будучи наиболее распространенным, имеет множество разновидностей. Основными среди них выступают следующие:
а) генетическое определение. В нем раскрывается происхождение предмета. Таковы некоторые определения в геометрии (круга, шара, конуса и т. д.), в химии и других науках. В юридической области, например, обычай, служащий одним из источников права, определяется генетически как «правило поведения, сложившееся вследствие фактического применения его в течение длительного времени»;
б) сущностное определение (или определение качества предмета). Оно широко применяется, по существу, во всех науках, как естественных, так и общественных. В нем раскрывается сущность предмета, его природа или качество. Такой характер носят определения сущности жизни, общества, человека, государства, права, демократии и т. д.;
в) функциональное определение. В нем раскрывается назначение предмета, его роль и функции. Такое определение может быть дано множеству вещей, созданных людьми для удовлетворения тех или иных потребностей: средствам труда, приборам и т. д. Например: «Термометр — прибор для измерения температуры». В правовой сфере примером может служить определение коллективного договора: «Правовой акт, регулирующий трудовые, социально-экономические и профессиональные отношения между работодателем и работниками на предприятии, в учреждении, организации»;
г) структурное определение (или определение по составу). В нем раскрываются элементы системы, виды какого-либо рода или части целого. Таково, например, определение политической системы как совокупности государственных и негосударственных, партийных и непартийных организаций и учреждений.
Разумеется, подобные разновидности определения далеко не всегда используются в чистом виде. Могут быть и смешанные формы, например: «Юридический закон — нормативный акт, принятый высшим представительным органом государственной власти либо непосредственно волеизъявлением народа и регулирующий наиболее важные общественные отношения». Здесь элементы и генетического, и сущностного, и функционального, и структурного определения.
Если ближайший род определяемого известен или предполагается, то он может опускаться — в целях лаконичности.
При всей своей распространенности определение через ближайший род и видовое отличие все же не универсально. Оно неприменимо там, оде речь идет о предельно общих понятиях— категориях, для которых нет ближайшего рода. И оно неприложимо к единичным понятиям, поскольку для них нельзя указать видового отличия.
Применительно к универсальным понятиям выработан другой вид определения — соотносительное (или определение через противоположность), например: «Свобода есть познанная необходимость», «Случайность есть форма проявления необходимости и дополнение к ней».
Что же касается единичных понятий, то здесь достаточно бывает описания, характеристики, сравнения и т. д.
Правила определения. Ошибки в определении. Построение определения подчиняется особым правилам. Они обусловлены сущностью определения, его функциями и структурой. Их соблюдение обеспечивает правильность определения по фо£ позволяет избегать в нем логических ошибок
Основными из этих правил являются следующие!
С Определение должно быть соразмерным. Это значит; что объем определяющего должен полностью совпадать с объемом определяемого. Так, приводившееся определение «Кража есть тайное хищение чужого имущества» — соразмерно. Определяемое и определяющее можно переставить местами, и смысл не изменится: «Всякое тайное хищение чужого имущества есть кража».
Если правило соразмерности нарушается, то возможны две логические ошибки:
а) определение слишком широкое. Например, если мы скажем: «Кража есть хищение чужого имущества» (без указания, что оно «тайное»), то под это определение подойдут и грабеж, и мошенничество, и разбой. А это разные преступления;
б) определение слишком узкое. Так, если мы скажем: «Кража есть тайное хищение чужих денег», то таким определением не будут охватываться все возможные виды кражи. Или определение «Разбой есть открытое хищение чужого имущества с применением насилия» — слишком узкое, так как под него не подпадают случаи разбоя с угрозой применения насилия.
2. Определение не должно быть только отрицательным. Это означает, что в определении могут быть отрицательные признаки, но ими нельзя ограничиваться. Например, в определении «Грабеж — открытое хищение чужого имущества без применения насилия» есть отрицательный признак («без применения насилия»), но он сочетается с рядом положительных признаков: «открытое хищение чужого имущества». Такое определение правильное. Нарушение этого правила означает логическую ошибку, которая называется «определение только отрицательное». Например: «Атеизм есть отрицание бога». Надо добавить: «и утверждение бытия человека на Земле».
' 3. Нельзя раскрывать определяемое через самое себя. Иными словами, определяемое понятие не должно повторяться в определяющем ни прямо, ни косвенно. При нарушении этого правила могут быть две логические ошибки:
4—517
а) тавтология. Так, в ныне действующем законодательстве коллегия адвокатов определяется как «объединение лиц, занимающихся адвокатской деятельностью». Получается «масло масляное». Такая ошибка называется еще «idem per idem» («то же через то же»). В проекте нового законодательства была предпринята попытка избежать подобной ошибки. Коллегия адвокатов стала определяться как «организация профессиональных юристов, добровольно объединившихся в целях оказания квалифицированной юридической помощи физическим и юридическим лицам». Тавтологии не стало, но появилась новая ошибка — определение слишком широкое. Оно охватывает не только коллегию адвокатов, но и правовое предприятие, и правовой кооператив, и любое иное объединение юристов. Строго говоря, излишним является и признак «профессиональный»: непрофессиональный юрист — не юрист;
б) круг в определении. Это более завуалированная ошибка, когда определяющее понятие в свою очередь само раскрывается через определяемое. Так, в юридической литературе долгое время фигурировало сшедующее определение права: это «система норм, имеющая ^задачей охранять и оправдывать существующий правопорядок». А что такое правопорядок? Он сам определяется через право! Получается «круг».
4. Нельзя определять неизвестное через неизвестное. Иначе — тоже логическая ошибка: «определение через неизвестное». Например, в печати приводилось такое определение: «Ваучер—это сертификат, удостоверяющий определенные отношения между эмитентом (в данном случае государством) и лицом, получившим этот сертификат в процессе безвозмездного распределения части государственной собственности». А что такое сертификат? И что такое эмитент? Эти понятия сами требуют соответствующего определения.
Знание правил определения — необходимое, но далеко не достаточное условие выработки строго научных определений, соответствующих действительности. Эти правила сформулированы на основе анализа «готовых», уже существующих определений. Однако, как свидетельствует история науки, определение не только результат познавательной деятельности, но и сложный, нередко длительный процесс. Ведь сущность предмета не лежит на поверхности. Она скрыта за бесчисленными явлениями и составляет их наиболее глубокую основу. Выработка определения требует применения самых разнообразных методов ее постижения — как специальных для той или иной науки, так и общенаучных методов вплоть до наиболее общего, диалектического метода.
Формальная логика отвлекается также от того, что предметы и явления действительности находятся между собой в состоянии универсального взаимодействия. А это значит, что в разных отношениях они могут проявлять самые различные, порой противоположные свойства, черты, признаки. Поэтому не может быть раз и навсегда данных, неизменных, «застывших» определений. Возможны и необходимы разные определения одного и того же. При этом чем «богаче» предмет, тем больше может быть и его определений.
Взаимодействуя, предметы и явления так или иначе претерпевают изменения и развиваются. Поэтому определения, вполне правильные и пригодные для одного времени, могут оказаться неправильными и непригодными для другого.
Кроме того, сами наши знания о предметах и явлениях действительности тоже развиваются, становятся полнее и глубже. Поэтому определение, которое казалось верным в одних условиях, может оказаться неверным в других.
Наконец, и это особенно важно отметить, сама форма определения тоже не остается раз и навсегда данной. Она может быть более или менее развитой. Так, по существу, зачаточной формой определения выступают высказывания типа «Солнце есть Солнце», «Война есть война», «Закон есть закон». Определения такого типа — не пустые тавтологии, как полагал Гегель. Не случайно они широко распространены в практике мышления. В них в «свернутой» форме указывается на качественную определенность предмета, которая сохраняется во всех формах ее проявления, а в этом — суть определения. Солнце есть солнце независимо от того, утреннее оно или полуденное, зимнее или летнее и т. д. И с этим надо считаться. Вспомним афоризм древних «Dura lex, sed lex» — «Закон суров, но это закон». А отсюда вытекают соответствующие последствия: если закон есть закон, то, каким бы он ни был (даже суровым), ему следует подчиняться.
Но опредёления могут иметь и нормальную, более или менее развитую форму, раскрывать качественную определенность предмета через его необходимые и достаточные признаки. Причем такое определение, в свою очередь, может быть самой различной степени сложности: от краткого до весьма развернутого, от простого распространенного предложения до весьма громоздкого сложносочиненного и сложноподчиненного. Это зависит от целей определения. Вспомним определение коллективного договора применительно к условиям нашей страны и сравним его со следующим определением того же общественного явления в международном масштабе (в Рекомендации МОТ № 91 «О коллективных договорах»): «В целях настоящей Рекомендации под «коллективным договором» подразумевается всякое письменное соглашение относительно условий труда и найма, заключаемое, с одной стороны, между предпринимателем, группой предпринимателей или одной или несколькими организациями предпринимателей и, с другой стороны, одной или несколькими представительными организациями трудящихся или, при отсутствии таких организаций, представителями самих трудящихся, надлежащим образом избранными и уполномоченными согласно законодательству страны».
Анализ подобных аспектов определения выходит далеко за пределы формальной логики и, как говорят юристы, входит в компетенцию логики диалектической.
2. Деление
Происхождение и сущность деления. Помимо определения другой логической операцией с понятиями выступает деление. Его коренное отличие состоит в том, что если в определении раскрывается содержание понятия, то в делении — объем.
Происхождение деления как логической операции тоже органически связано с практической деятельностью людёй. В процессе труда люди первоначально расчленяли предметы на части, делили добычу, распределяли ее среди членов рода или племени. И лишь миллиардное повторение этих практических операций, закрепляясь в сознании, порождало и формировало способность мысленно делить ту или иную группу предметов на необходимые и важные подгрупп^. По аналогии с практической эта логическая операция тоже получила наименование
«деление». Интересно отметить, что в латинском языке особенно рельефно проступают оба эти смысла слова. «Divisio» означает прежде всего практическое разделение, распределение, раздачу. И в то же время оно означает мысленное расчленение, логическое деление. Зная происхождение логического деления, можно понять его сущность. Под делением разумеется логическая операция, посредством которой раскрывается объем понятия. Так, понятие «конституция» как общее, родовое понятие охватывает такие соподчиненные видовые понятия, как «конституция унитарного государства» и «конституция федеративного государства». Указывая на эти виды, мы тем самым раскрываем объем их родового понятия. Графически это выглядит так:
— где А и В — виды родового понятия С.
Подобно определению, деление понятия выступает одновременно мысленным делением самого предмета на его формы (здесь — конституции как общественного явления). И конечно, благодаря делению выявляется круг предметов, на которые распространяется слово, выражающее понятие о них (в нашем примере — слово «конституция»)
Деление следует отличать от мысленного расчленения. Первое есть деление рода на виды. А родо-видовые отношения, как уже отмечалось, характеризуются тем, что то, что можно сказать о роде, можно сказать и о виде. Так, конституция федеративного государства характеризуется всеми признаками конституции вообще.
Второе есть членение целого на части. Например, конституция делится на разделы, главы и статьи. А отношение целого и части характеризуется следующим: то, что можно сказать о целом, нельзя сказать о части (отдельная статья, глава или даже раздел — это еще не конституция). Другое различие: деление не распространяется на единичные предметы (они неделимы), а расчленение — распространяется.
В то же время обе эти операции не следует и противопоставлять. В логическом отношении между ними немало сходного. Так, в новой Конституции Российской Федерации сказано: «Российская Федерация состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов— равноправных субъектов Российской Федерации». Это, несомненно, пример расчленения целого на части. Но если мы скажем: «Равноправные субъекты Российской Федерации — это республики, края и т.д.», то те же самые элементы окажутся уже членами деления — видами родового понятия «равноправные субъекты Российской Федерации».
Другой пример: «Федеральное Собрание состоит из двух палат: Совета Федерации и Государственной Думы». Это расчленение. Но достаточно сказать: «Палаты Федерального Собрания — это Совет Федерации и Государственная Дума», как операция оказывается делением.
Таким образом, грань между делением и расчленением относительна. Вот почему в современной логике предпринимаются попытки рассматривать и то и другое как своеобразные формы одной и той же, но уже более общей мыслительной операции.
Объективная возможность деления как логической операции коренится в том, что одна и та же качественная определенность предметов действительности (лежащая в основе определений) может иметь различные формы своего проявления. Это зависит от взаимоотношений предмета с другими предметами, от степени его изменения и развития. Наличие таких форм проявления и составляет объективную основу деления. Если определение отвечает на вопрос: «Что такое данны^ предмет?», то деление дает„ответ на другой, не менеетважный вопрос: «Каковы формы данного предмета?» л
Необходимость в делении имеет место тогда, когда существующие или возникающие различия в проявлении качественной определенности предмета приобретают для людей то или иное практическое или теоретическое значение. Например, пока существовал единый СССР, все страны мира, естественно, делились на нашу страну и зарубежные государства. Последние, в свою очередь, подразделялись на социалистические, капиталистические и страны «третьего мира», с кбторыми устанавливались далеко не одинаковые экономические, политические, научно-технические и культурные отношения. С распадом СССР и образованием независимых государств — России, Украины, Беларуси и т. д. — по отношению к каждому из них остальные попали в разряд зарубежных стран. Но ведь они существенно отличаются от прежних зарубежных стран! Возникла настоятельная необходимость в новом делении зарубежных стран — на «ближнее зарубежье» и «дальнее зарубежье».
Другой пример. В условиях того же СССР, когда господствующей была государственная собственность на средства производства, работающие на предприятиях делились на рабочих и служащих. С приватизацией предприятий и образованием частных фирм потребовалось иное деление — на наемных работников и работодателей.
Еще пример. С развитием рыночных отношений в экономике страны и широким распространением через средства массовой информации платной рекламы возникло ранее неизвестное деление прессы ■— на «богатую» и «бедную».
В целом деление (как и определение) необходимо тоже в трех случаях. Во-первых, когда требуется раскрыть не только сущность предмета, но и формы ее проявления и развития. Например, ученый вслед за определением права как общественного явления выделяет затем его исторические типы — рабовладельческое, феодальное и др., а также современные формы (или отрасли) — трудовое, гражданское, уголовное и т. п.
Во-вторых, деление необходимо, если слушателю или читателю неизвестна сфера применения того или иного понятия, например «гражданское право». И тогда мы называем видовые понятия, которые оно охватывает: «право собственности», «наследственное право», «авторское право». И наконец, в-треть- их, надобность в делении возникает иногда из-за многозначности того или иного слова. Так, слово «пособие» употребляется по крайней мере в двух значениях — как «учебное пособие» и как «материальное пособие» (например, по безработице). Указание этих значений есть, по сути дела, деление.
Роль деления и его структура. Так же как и определение, операция деления имеет большое значение в познавательной и практической деятельности. И действительно, ведь важно знать не только сущность предметов, их качественную определенность, но и формы ее проявления, типы, виды и разновидности: например, что такое политическая система общества и каковы ее типы; что такое государство вообще и каковы его исторические типы, формы правления и формы государственного устройства; что такое демократия и каковы формы ее осуществления и т. д.
О важности деления красноречиво свидетельствует то, что эта операция лежит в основе всякой классификации. А она широко распространена в науках. Вспомним, например, классификацию видов растений и животных К. Линнея; периодическую систему элементов Д. Менделеева; классификацию элементарных частиц в современной физике микромира. Это так называемые естественные (или научные) классификации, имеющие огромное теоретическое и практическое значение. С их помощью не только упорядочивается гигантский научный материал, распределяется по устойчивым и постоянным классам (родам, видам и т. д.), но и в рамках известного сходства выявляются существенные отличия между группами предметов. Тем самым открываются новые возможности для познания объективных закономерностей.
Есть и так называемые искусственные (или практические) классификации, имеющие вспомогательное значение. Таковы классификация книг в библиотеке по авторам или отраслям знания, классификация одежды в магазине по размерам и ростам, распределение студентов или слушателей по факультетам, курсам,группам.
Значение деления определяется также тем, что оно составляет основу всякой типологии. Ее отличие от классификации сводится к тому, что из«-всей совокупности предметов выделяются наиболее характерные («типичные») и распределяются по группам. Таковы, например, типология обществ, типология личности, типология человеческих темпераментов.
Особую значимость имеет деление в юридической сфере. Так, оно широко применяется в законодательстве. Например, в Конституции Российской Федерации указывается: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную». Такое деление имеет важные политические и правовые последствия.
В Уголовном кодексе Российской Федерации, в его Особенной части, дается подробная классификация преступлений. Подобная классификация важна не только в теоретическом отношении — для понимания многообразных форм проявления такого общественного явления, как преступление, но и в практическом — для правильной квалификации того или иного конкретного преступного деяния.
Преодолевая в известном смысле ограниченность определений, операция деления сама имеет ограниченный характер. Раскрывая формы проявления какой-либо сущности, качественной определенности, она не дает знания о специфике каждой из них, тем более их взаимосвязи и взаимодействии, их развитии. И здесь тоже требуется всесторонний анализ предмета в его изменении и развитии.
Деление имеет свою структуру, которая обусловлена сущностью самой операции и ее ролью в познании. В нем различают делимое, основание деления и члены деления.
Делимое — это родовое понятие, объем которого раскрывается через составляющие его виды (в нашем примере — «конституция»).
Члены деления — полученные в результате самой операции виды родового понятия («конституция унитарного государства», «конституция федеративного государства»).
Основание деления — признак (или признаки), по которому производится эта операция (в нашем случае — характер государственного устройства).
Виды деления. В зависимости от характера признака, положенного в основание деления, различаются следующие его виды.
1. Деление по наличию или отсутствию признака, служащего основанием деления (или дихотомическое деление: от греч. dicha — на две части и tome — сечение). Это относительно простой вид деления, но широко распространенный в науках и обыденном мышлении. Так, природа делится на живую и неживую, химические элементы — на металлы и неметаллы, элементарные частицы — на заряженные и незаряженные и т. д.
Дихотомическое деление весьма часто используется в юридической сфере. Действия или нормативные акты делятся на конституционные и неконституционные, граждане — на правоспособных и неправоспособных, дееспособных и недееспособных. В трудовом законодательстве люди подразделяются на трудоспособных и нетрудоспособных; на работающих пенсионеров и неработающих. В гражданском законодательстве отношения между людьми делятся на имущественные и неимущественные. В уголовном законодательстве преступления — на квалифицированные и неквалифицированные, убийства — на преднамеренные и непреднамеренные и т. д. и т. п.
Результаты дихотомического деления выражаются противоречащими понятиями (А и не-А).
Отсюда — достоинства и недостатки этого вида деления. Достоинство состоит в том, что благодаря ему объем родового понятия исчерпывается всегда полностью. А недостаток — в том, что область не-А довольно неопределенна: в ней, могут быть самые различные по качеству предметы.
2. Деление по видоизменению признака, положенного в основание этой операции. Оно также часто используется в науках и на практике. Так, внешний мир делится на природу и общество, общество на типы — первобытное, рабовладельческое, феодальное и т. д., люди подразделяются на группы по расовому, социальному, профессиональному, поло-возрастному, территориальному и другим признакам.
В юридической практике это тоже очень распространенный вид деления. Вспомним прежде всего пример с делением конституций на виды по характеру государственного устройства. По степени важности и роли в обществе законы делятся на конституционные и обыкновенные, а обыкновенные, в свою очередь, на кодификационные и текущие. В зависимости от того, участвует ли в правовом процессе отдельный человек или целая организация, различают физических и юридических лиц. Трудовые споры делятся на индивидуальные и коллективные. В новой Конституции Российской Федерации записано: «Признается право на индивидуальные и коллективные трудовые споры». По полномочиям в гражданском и ^головном процессе различаются суды первой, кассационной и надзорной инстанций. По процессуальному положению допрашиваемые делятся на свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, экспертов. Если основание деления очевидно, оно обычно не указывается. Например, уголовные наказания делятся на основные и дополнительные, работники — на постоянных и временных.
Деление по видоизменению признака тоже имеет свои преимущества и недостатки. Преимущество по сравнению с дихотомическим состоит в том, что все выделяемые области более или менее определенны. Но недостаток .— в ТОм, что объем делимого родового понятия может быть ими не исчерпан.
3. Смешанное деление, когда используются оба вида деления одновременно. Например, политические Институты делятся на государственные и негосударственные, негосударственные, в свою очередь, на партийные и непартийные (то и другое — дихотомическое деление), а непартийные — на профессиональные, женские, молодежные и т. д. (деление по видоизменению признака).
С точки зрения дееспособности граждане, как отмечалось, делятся на дееспособных и недееспособных, а дееспособные — на обладающих полной дееспособностью и ограниченной.
С точки зрения трудоспособности люди делятся на трудоспособных и нетрудоспособных, а нетрудоспособность подразделяется на временную и стойкую (постоянную).
Правила деления. Ошибки в делении. Как и определение, операция деления подчиняется особым правилам.
1. Деление должно быть соразмерным. Это значит, что объем делимого должен полностью исчерпываться членами деления. Если это правило не соблюдается, то возможны две основные ошибки:
а) неполнота в делении, когда пропущен один (или несколько) из членов деления, например при перечислении видов властей упущена одна из трех — законодательная, или исполнительная, или судебная. Та же ошибка будет в случае, если среди видов преступлений «не заметим» грабеж, Или разбой, или мошенничество, среди видов наказаний — лишение свободы и т. д.;
б) излишество в делении, когда добавлен лишний член, например к трем ветвям власти добавим «четвертую» — средства массовой информации. При всем их огромном влиянии на политику они не обладают властными полномочиями. Это лишь образ. Примером излишества -служит произведенное в одной из газетных статей деление / политцков на Три типа — дестабилизаторов, нормализаторов и стабилизаторов. Дестабилизаторы и стабилизаторы полностью исчерпывают объем родового понятия. Нормализаторы здесь лишний! член.
2. Деление должно производиться по одному основанию. Этим обеспечивается его определенность. Нарушение данного правила означает ошибку, которая называется перекрестные, или сбивчивым, делением. Например, если мы разделим население на мужчин, женщин, стариков и детей — это будет смешение оснований по полу и возрасту.
3. Члены деления должны исключать друг друга. Они могут быть лишь несовместимыми, соподчинёнными понятиями. Например, если мы разделим студентов на отличников, успевающих и неуспевающих, то это неправильно: отличники тоже успевающие.
4. Деление должно быть последовательным и непрерывным. От рода следует сначала переходить к ближайшим видам, а затем от них — к ближайшим подвидам. Если это правило нарушается, возникает логическая ошибка — скачок в делении. Так, если право мы сначала разделим на отрасли — трудовое, уголовное, гражданское, а затем, «апример, гражданское — на право собственности, обязательственное право, наследственное право и т. д., то это правильное, последовательное и непрерывное деление. Но если после трудового, уголовного сразу назовем наследственное право, то это и будет означать скачок в делении.
Рассмотренные правила необходимы, во недостаточны для того, чтобы обеспечить строгую научность деления. Требуется прежде всего, чтобы выделяемые виды родового понятия соответствовали действительности. А это достигается Применением всего арсенала научных средств, которым располагает каждая наука в отдельности.
Ограниченность правил деления особенно отчетливо проступает в свете теории развития. Во многих случаях переход от одного качества к другому совершается незаметно, постепенно, «стушевывается» в массе, промежуточных или переходных стадий. Например, мы довольно четко делим людей по возрасту на детей, подростков, юношей и т. д., так как это качественно определенные, отличные друг от друга стадии развития человека. Но не во всех случаях можно отнести человека либо к подростку, либо к юноше.
Кроме того, с развитием предметов и явлений возникают новые их виды и разновидности. Поэтому то деление, которое было сделано по всем правилам в одно время, может оказаться неправильным, неполным в другое.
Наконец, само деление тоже можно рассматривать с точки зрения его «развитости». Несомненно, зачаточной формой деления следует считать выражения типа «Есть Солнце и Солнце»,* «Есть война и война», «Есть закон и закон». Здесь в скрытой, свернутой форме содержится указание на разные формы проявления одной и той же качественной определенности предмета. А это и есть деление.
Деление может принять нормальную, развернутую форму с прямым указанием имеющихся видов чего-либо. Но и здесь оно может быть простым, например двучленным (закон действующий и закон недействующий, закон суровый и закон мягкий и т. д.). А может быть и весьма сложным, напоминающим ветвистое дерево (вспомним научные классификации).
Подробный анализ всего этого входит в задачу диалектической логики.
Единство деления и определения. До сих пор мы рассматривали определение и деление порознь. Но в живой практике мышления они находятся в единстве, взаимосвязи и взаимодействии. Это обусловливается единством содержания и объема понятия, которые раскрываются посредством определения, и деления.
Единство и взаимодействие этих логических операций проявляется двояко.
С одной стороны, определение, раскрывая сущность предмета, его качественную определенность, служит наиболее глубокой оснрвой деления. Чтобы правильно выделить типы или формы чего-либо, надо исходить прежде всего из его сущности.
С другой стороны, деление как бы исправляет недостаточность определения, служит дополнением к нему. Если в определении мы раскрываем сущность предмета независимо от форм ее Проявления, как бы отвлекаясь от них, то в делении переносим центр тяжести на раскрытие именно этих форм. Тем самым достигается большая полнота, всесторонность анализа.
Единство определения и деления особенно отчетливо обнаруживается в учебном процессе. Вначале обычно дается определение изучаемого предмета или явления, а затем раскрываются его виды.
Кроме того, деление нередко доставляет материал для определений, например структурных. Таково определение: «Истец — лицо, обращающееся в суд, арбитраж или третейский суд за защитой своего нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса». Здесь определение основано на учете видов судов (суд, арбитраж, третейский суд) и видов защиты в них (защита права, защита интереса; защита нарушенного права, защита оспариваемого права). А эти виды — результат деления.
Другой пример: «Амнистия — полное или частичное освобождение от наказания лиц, совершивших преступления, либо замена этим лицам назначенного судом наказания более мягким наказанием...» (виды: освобождение от наказания или его замена, освобождение полное или частичное).
Еще: «Договор (в гражданском праве) — соглашение двух или более сторон, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей».
Все это свидетельствует о глубокой диалектике познания, которая раскрывается лишь диалектической логикой.
3. Обобщение и ограничение понятий
Из множества других логических операций с содержанием и объемом понятий, рассматриваемых современной логикой, выделим еще две, тоже весьма распространенные и важные, тесно связанные между собой. Это обобщение и ограничение понятий. В них непосредственно проявляется действие закона обратного отношения между содержанием и объемом понятия, о котором говорилось выше.
Обобщение понятия. В практике мышления нередко возникает необходимость двигаться от понятия с меньшим объемом к понятиям с большим объемом — от вида к роду. Такая логическая операция называется обобщением понятия Например, «Конституция Российской Федерации» — «конституция». ■
История науки знает немало случаев подобного хода мысли. Так, понятие «число» вначале охватывало лишь целые числа, поэтому его содержание составляла «совокупность единиц». Позднее под это понятие стали подводить дробные, отрицательные, иррациональные, комплексные величины. Произошло обобщение понятия «число» путем исключения частных признаков целых чисел.
Аналогично обстояло дело с понятием «кислота». Первоначально считалось, что это понятие охватывает лишь такие вещества, в состав которых входит кислород, обусловливающий их особые свойства. В дальнейшем оно было распространено и на другие вещества, не содержащие кислорода, — бромистый водород, селенистый водород. Следовательно, произошло также обобщение понятия за счет исключения частного признака — наличия кислорода.
В более сложных случаях может быть несколько обобщений. Например, «роза» — «цветок» — «растение» — «живой организм» — «вещество». Но всякое обобщение имеет предел. Таким пределом выступают -категории — наиболее общие понятия, не имеющие своего рода. В философии это «материя», «движение», «пространство», «время» и т. д. В частных науках — «элемент» (в химии), «жизнь» (в биологии), «общество» (в социальных науках), «право» (в юриспруденции).
Обобщение может быть правильным и неправильным. Если мысль двйжетсяот видового понятия к родовому, то обобщение правильно^. В русском языке оно осуществляется посредством отнятия прилагательного, дополнения и т. д. Например, «декларация о независимости» — «декларация»; «правовая инспекция труда» — «правовая инспекция» — «инспекция»; «государственное социальное страхование» — «социальное страхование» — «страхование». Если же создается. ЛИШЬ видимость перехода от вида к роду, а на самом деле возможен другой род, то обобщение неправильное. Например^ «применение дисциплинарного взыскания» — «дисциплинарное взыскание» (на самом деле родом будет «применение взыскания»; «дисциплинарное взыскание» — это родовое понятие по отношению к его конкретным видам). Аналогично: «Совет трудового коллектива» — «трудовой коллектив» (в действительности родом будет «совет коллектива» или «совет». А «трудовой коллектив» — это родовое понятие по отношению, например, к «трудовому коллективу фабрики»).
♦ Ограничение понятия. Логическая операция, противоположная обобщению, называется ограничением понятия. Здесь мысль движется от понятия с большим объемом к понятию с меньшим объемом — от рода к виду. Например, в связи с приватизацией в России возникла необходимость перейти от родового понятия «чек» к новому видовому понятию «привати-
зационный /ек». В условиях ухудшения экономической ситуации в России понадобилось наряду с понятием «защита» (трудящихся, населения и т. д.) придать особое значение понятию «социальная защита» и даже создать Министерство социальной защиты Российской Федерации.
Понятие «экологическое нарушение» ограничивает родовое понятие «правонарущение».
Может быть последовательная цепь ограничений: «право» — «рабовладельческое право» — «римское право» — «римское гражданское право» — «римское гражданское право периода империи». Ограничение тоже имеет предел. Им являются единичные понятия, поскольку их нельзя разделить на виды.
Подобно обобщению, ограничение может быть правильным и неправильным. Ограниченйе~правйльШ, если осуществляется переход от родового понятия к видовому. В русском языке это нередко проявляется в добавлении прилагательного (или эпитета), хотя и не всегда. Например, «законодательство» — «действующее законодательство», «партнерство» — «социальное партнерство», «преступление» — «насильственное преступление», «отпуск» — «оплачиваемый отпуск» — «ежегодный оплачиваемый отпуск», «лицо» — «юридическое лицо» — «иностранное юридическое лицо». Если же полученное в результате операции понятие не является видом данного рода, то ограничение неправильно. Например, «предприятие» — «администрация предприятия» (это вкд не предприятия, а администрации вообще; поэтому следовало ограничить, например, так: «промышленное предприятие»); «социальное страхование» — «Министерство социального страхования» (Министерство социального страхования» есть вид министерства, а не социального страхования).
Следует учитывать, что добавление эпитета иногда оказывается излишним и не ведет к ограничению, например: «шар» — «круглый шар» (как будто есть некруглые шары); «оптимальный вариант» — «наиболее оптимальный вариант» (хотя оптимальный и есть наиболее); «среда» — «окружающая среда» (как будто может быть среда, которая ничего не окружает). Такая логическая ошибка в логике называется «плеоназм» (излишество). В последнее время получили распространение плеоназмы типа: «памятный сувенир» (сувенир и есть памятный подарок), «другая альтернатива» («alter» и есть «другой»), «контактный телефон» (как будто есть неконтактный), «нервный стресс» и т. д.
Значение логических операций обобщения и ограничения состоит в том, что они служат средством закрепления полученных знаний, как общих, так Я частных, и одним из способов достижения определенности нашего мышления. Например, в судебной практике важно не только определить, является ли то или иное деяние преступлением вообще, но и установить его характер и степень общественной опасности, решить, относится ли оно к тяжким, менее тяжким или особо тяжким, и, наконец, дать его точную квалификацию: кража, грабеж и т. д. Это последовательная цепь ограничений. Наоборот, ложные ограничения — плеоназмы способны исказить мысль, вызвать кривотолки. Если я скажу, «памятный сувенир», то слушающие меня могут подумать, что есть еще непамятные сувениры. Все это особенно!важно учитывать в юридической практике. Нельзя, например, говорить: «законное право». Иначе придется признать, что есть «незаконное право».
Раздел второй. Суждение
"Вблее сложной по сравнению с понятием формой мышления выступает суждение! Оно включает понятие, но не сводится к нему, а представляет собой качественно особую форму, выполняющую свои, иные функции в мышлении.
У Чтобы дать логический анализ этой формы, необходимо вначале выяснить, что такое всякое суждение вообще, независимо от форм его проявления; затем произвести классификацию суждений; далее установить, какие существуют отношения между суждениями, и наконец, показать, какие возможны логические Операции с суждениями.
Необходимость такого анализа обусловлена Тем, что наше мышление, будучи понятийным, слагается все же не из отдельных, изолированных понятий, а из суждений — от самых простых, обиходных, повседневных до наиболее сложных, научных или философских. Буквально обо всем на свете, что в той или иной мере затрагивает наши материальные и духовные потребности, интересы, мотивы деятельности, мы так или иначе судим: рассуждаем, высказываем мнение, всему даем свои оценки. Поэтому вся наша речь, по существу, либо выражает суждения, либо основывается на них. Отсюда — важность и значение исследования суждения как формы мышления.
Глава I. Общая характеристика суждения
Как и понятие, суждение в известном смысле находится между действительностью и языком. Йрэт^>му его следует рассматривать тоже в двух важнейших аспектах: во-первых, по отношению к действительности, формой отражения которой оно является; а во-вторых, по отношение к языку, средствами которого оно выражается. !
1. Суждение и связь (отношение) предметов
Происхождение и сущность суждения. Будучи продуктом человеческого мышления, суждение, подобно понятию, своими корЙЙми уходит глубоко в действительность.
Каково же происхождение суждения? Почему помимо понятия возможна и необходима именно такая форма мышления? Ее возможность обусловлена характером самой действительности. Как подчеркивалось выше, объективную основу понятия составляют сами предметы мысли, обладающие качественной определенностью. Объективной же основой суждения служат связи и отношения между ними.
Но что возникает раньше — понятие или суждение? Здесь налицо аналогия со знаменитой проблемой «курицы и яйца». Как известно, она неразрешима, если рассматривать курицу и яйцо в «готовом» виде. Если же подходить к ней с точки зрения теории развития, то обнаружится, что то и другое возникает одновременно. Лишь в процессе эволюции органического мира курица становится курицей, кладущей яйца. Точно так же нельзя однозначно ответить на вопрос: «Что раньше — понятие или суждение?» Ни то ни другое в отдельности. Они складываются вместе, в процессе становления мышления. Образование простейших понятий есть одновременно процесс возникновения суждений и наоборот: «Это дом», «Дом большой», «Дом сделан из камня» и т. д. В конечном счете такова сама действительность, лежащая в основе понятий и суждений. Нельзя сказать, что в ней возникло раньше: предметы или связи и отношения между ними. То и другое появляется одновременно в процессе развития окружающего мира.
Связи и отношения между предметами мысли носят самый разнообразный характер. Они могут быть между двумя отдельными предметами, между предметом и группой предметов, между группами предметов и т. п. Многообразие таких реальных связей и отношений находит свое отражение в многообразии суждений.
Для правильного понимания суждения важно учитывать, что одна из фундаментальных особенностей действительности заключается в ее своеобразной «раздвоенности»: предметы могут существовать или не существовать; обладать теми или иными свойствами или не обладать; находиться в тех или иных связях и отношениях с другими предметами или не находиться. В суждениях и раскрывается наличие или отсутствие чего- либо у чего-то. Например, железо обладает ковкостью. Наличие этой связи между предметом и отдельным свойством делает возможным суждение «Железо ковко». Графически такую связь можно представить следующим образом:
где А — железо, а В — класс предметов, обладающих свойством ковкости.
В то же время железо не обладает пластичностью. Отсутствие связи предмета с зтим свойством обусловливает возможность суждения «Железо не пластично». Графически подобное соотношение выглядит так:
— где А — железо, а С — класс предметов, обладающих свойством пластичности.
Другие примеры: «Россия — федерация», «Россия — не унитарное государство» или «Мораль древнее права», «Право связано с политикой».
^ Необходимость же суждений, как и понятий, коренится в практической деятельности людей. Взаимодействуя с природой в процессе труда, человек должен не только выделять те или иные предметы среди других, но и постигать их соотношения, чтобы успешно воздействовать на них.
Отсюда сущность суждения. Это форма мышления, посредством которой раскрывается наличие или отсутствие каких-либо связей и отношений между предметами. (Подобно тому как предмет в логике трактуется весьма широко — как все, на что может быть направлена мысль, так связи и отношения здесь понимаются в самом широком смысле — как всякие соотношения между предметами мысли.)
Важнейший отличительный признак суждения — утверждение или отрицание yjero-либо о чем-либо. В понятии, по существу, ничто не утверждается и не отрицается. В нем лишь выделяется сам предмет мысли. Например, «День», «Ночь», «Солнечный день» или «Несолнечный день». В суждении же акцентируется внимание на самом соотношении между какими-либо предметами мысли: «День солнечный» или «День не солнечный», «День прошел», «Ночь настала». Причем делается это в форме утверждения или отрицания. Другие, юридические примеры: «Закон» — понятие, а «Закон опубликован» — суждение; «Опубликованный закон» — понятие, а «Опубликованный закон вступил в силу» — суждение.
Будучи так или иначе отражением действительности, суждение обладает в то же время относительной самостоятельностью. В силу этого по своему содержанию оно может быть истинным или ложным. Суждение Mcmu*tKOj если оно соответствует действительности (т. е. связываем то, что связано в самой действительности, и разъединяет то, что фактически разъединено). Вспомним наши примеры: «Железо ковко», «Железо не пластично» или «Россия — федераци Я)>) «Россия — не унитарное государство». Но суждение буде^ ложным, если оно не соответствует действительности: «Жел^30 не ковко», «Железо пластично» или «Россия — не федере*цИЯ>>) «Россия — унитарное государство».
Истинность и ложность — тоже важнейшие характеристики суждения, отличающие его от понятия. В-едь понятие, не будучи ни утверждением, ни отрицанием, само по себе не может быть ни истинным, ни ложным. Вспомним снов^ понятие «вечный двигатель»: оно пустое, но не ложное и н^ истинное. А суждение «Вечный двигатель невозможен» — истинно, суждение «Вечный двигатель существует» — ложно. Истинность и ложность суждений не зависит от нашего отношения ц ним, от того, считаем ли мы их истинными или ложными, а определяется отношением к самой действительности, носит объектИвнЫй характер.
В то же время разграничение истинных и ложных суждений относительно. «День солнечный» — истинно, если вовсю сияет солнце, и ложно, если льет доя^дь. Не учитывать этого — значит оказываться в положении Иванушки, который применил пожелание «Таскать вам не перетаскать», доброе в одной житейской ситуации, к прямо противоположной.
Установление истинности или ложности суждения не представляет труда лишь в простейших случаях — типа «День солнечный», «Ночь лунная». Достаточно взглянуть в окно, чтобы убедиться в истинности или ложности: подобных суждений. В научном же познании истинность или ложность суждения устанавливается в итоге более или менее длительного исследования. Например, в течение тысячелетий считалось истинным суждение «Вселенная стационарна». Ц0 только в начале XX в. была обнаружена его ложность и установлена истинность суждения «Вселенная нестационарна»^ Это означает, что, как и все на свете, она подвержена эволюции, развивается от одного, первоначального состояния к какому-тс» другому («разбе- гание галактик»).
В юридической практике установление истинности или ложности чего-либо — тоже нередко сложный, мучительный процесс. Вспомним, сколько времени понадобилось для расследования деятельности ГКЧП, чтобы установить виновность или невиновность каждого из его членов. И лишь амнистия в связи с принятием Конституции Российской Федерации 1993 г. разом разрубила этот «гордиев узел». Но тут есть и своя специфика. Во-первых, юридическое выяснение объективной истины по делу предполагает в качестве непременного условия точное соблюдение норм уголовного или гражданского права. А во-вторых, помимо общезначимых понятий «истинность» и «ложность» и равнозначных им «правдивость» и «не прав ди вость» особо выделяются еще понятия специфически юридические: «заведомая ложность» и «добросовестное заблуждение». Могут быть заведомо ложные показания свидетеля или потерпевшего, заведомо ложное заключение эксперта, заведомо неправильный перевод с одного языка на другой. Так, по российскому уголовному праву заведомо ложное показание свидетеля квалифицируется как преступление, состоящее в умышленном сокрытии им фактов или сознательном извращении истины. Опасность такого преступления кроется в том, что в результате преступник может быть оправдан, а невиновный осужден. Поэтому за дачу ложных показаний предусмотрена ответственность.
Добросовестное заблуждение это искажение истины не по умыслу, не сознательно, а по ошибке, из-эа незнания, недостаточной компетентности и т. д. В этом случае оснований для привлечения к ответственности нет.
Роль и функции суждений, их структура. Суждения играют поистине огромную — Не менее, чем'понятия, —роль в мышлении, выполняя, как и они, важные функции в познании и общении. Но конкретное содержание роли и функций суждений по сравнению с понятиями качественно иное. Если назначение понятия сводится к выделению предмета мысли, то суждение — универсальная форма раскрытия реальных связей и отношений между предметами в природе и обществе, между любыми предметами мысли.
В форме суждения происходит процесс образования понятия, хотя понятие, как отмечалось, есть предпосылка суждения. Недаром Гегель, характеризуя диалектику понятия и суждения, остроумно заметил, что понятие — свернутая форма суждения, а суждение — развернутая форма понятия.
Форму суждения обретает также процесс оперирования уже сложившимися, готовыми понятиями. Чтобы подвести тот или иной предмет под существующее понятие, необходимо, во-первых, знать содержание этого понятия; во-вторых, выявить характерные признаки исследуемого предмета и, в-третьих, установить соответствие между тем и другим. Например: «Холст есть товар», «Мошенничество — преступление», «Свидетель неправдив». В форму суждения облекаются определения, а также приемы, сходные с ними (сравнение, характеристика, описание и др.). Форма суждения используется в операциях деления и расчленения, классификации и типологии.
В виде суждений формулируются, по существу, все научные положения, ими выражаются достигнутые научные истины. Особое значение суждений определяется тем, что они служат мыслительной формой, в которую, как правило, облекаются объективные закономерности окружающего мира, открываемые ес- ■ественными и общественными науками, например: закон немирного тяготения, закон сохранения и превращения энер- ии, закон единства организма и среды, закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Суждения служат также универсальной формой духовного общения между людьми, взаимообмена информацией о самых различных сторонах действительности.
Специально подчеркнем, что форму суждения обычно при- яимают статьи юридических законов и других нормативных iktob, регулирующих поведение людей в обществе. Напомним з этой связи о Конституции Российской Федерации. Она состоит из множества статей, каждая из которых представляет собой суждение или связь суждений. Наконец, все судопроизводство —уголовное, гражданское — неразрывно связано с использованием сужденкй. Само слово «суд» имеет общий корень со словами «судить», «обсуждать», «рассуждать», «суждение».
• Суждение, будучи сложной формой мышления, обладает особой структурой. Она обусловлена тем, что всякое суждение предполагает наличие по крайней мере двух мыслимых предметов, так или иначе соотносящихся друг с другом. Поэтому суждение состоит из двух основных компонентов — субъекта и предиката, определенным образом связанных между собой.
Субъект суждения (от лат. subjectum — лежащий в основе) —это мысль о предмете, о котором утверждается или отрицается что-либо. Сокращенно он обозначается в логикечбук- вой «S».
Предикат суждения (от лат. praedicatum — сказанной мстГсо^раО^нно он °бозна^Ттс^ буквой ^Ицается ° пРеД~
менителъно К суждениям понятия выполняют роль их тепш~ «т. В этом состоят одна „з лопиескях функций
Термины сУЗ^е****Я носят соотносительный характер Олгт аа су$ёс?%уё'г бе» ДРУГого (нет субъекта без предикатГ ка^ ГнГ оборот). Обусловлено это тем,^ что сами связи и отношения «о существуют отдельно от вещей и наоборот. Есть лишь випи ладающие свойствами (и притом многими свойствами) a ^l вольно, находящиеся в различных связях ^SmeL " ^' Однако роль теРм**°® в суждении далеко не одинакова. Cvfi^- евд содержит Уж естное знание, а предикат несет она ~ Hosoe знание- благодаря этому обеспечивается не только ™Я-,М ность знаний, и их накопление и развитие, их прогресс Правда, различение терминов не абсолютно. То что в о™™ суждении выступа как субъект, в другом может быть ппе дикатом и соответственно наоборот. Например: «Это (S) бепе~ за {Р)»; «Береза (S) дерево (Р)»; «Дерево (S) — живой опгя" низм (Р)». СВ*** (»mn) между субъектом и SSSS2T отражающая объективное отношение между мыслимыми п™ ’ метами, раскрь1Вает^я посредством логической связки. В nwl ском языке она выр жается словами «есть» («не есть»)
в op».) Нередко она попросту отсутствует, а логическое спп^п шение между су Ъ^™М и пРеДикатом раскрывается посоеп' ством грамматического согласования слов; «Конституция ппи' нята», «Закон яе Действует» (ср.? «Конституция есть то L" принято») «Закон не есть то, что действует») ’
Связка играет в суждении особую роль. Именно благолап»
-—“s
Раскрываемая в суждении связь между предметами мысли предстает обычно как связь понятий. Ее только не следует ни отрывать от действительности, ни отождествлять с ней.
Поскольку субъект и предикат, будучи понятиями, могут рассматриваться с точки зрения их содержания и объема, то связка тоже может быть истолкована в двух планах — содержательном и объемном.
В содержательном плане она выражает принадлежность или непринадлежность признака или совокупности признаков предмету. С объемной точки зрения она раскрывает включение подкласса (подмножества) в класс (множество) предметов или принадлежность элемента классу (множеству).
В самом общем виде суждение можно наглядно выразить следующей формулой: «S есть (не есть) Р». В современной логике «S» и «Р» называются логическмлш переменными, так как они могут вмещать в себя самое различное содержание. А связка — это логическая постоянная. В ней заключено одно и то же, неизменное содержание: она всякий раз служит показателем наличия или отсутствия чего-либо у предмета мысли.
Единство элементов мысли в суждении, обеспечиваемое связкой, есть лишь отражение реального единства мира: самих вещей, их свойств, связей и отношений.
2. Суждение и предложение
Суждение и назначение предложении^Подобно понятию, суждение выражается посредством языка. Но, как более сложная форма мышления, она облекается и в более сложную языковую форму. Если материальной оболочкой понятия служит слово (или словосочетание), то материальной формой существования, носителем суждения выступает предложение (или сочетание предложений). Образно говоря, суждение есть «душа» предложения (в которой отражается какой-то фрагмент действительности), а предложение — «плоть и кровь» суждения, v Однако связь между ними неоднозначна. Всякое суждение выражается в предложении, но не всякое предложение выражает суждение.
Как известно, предложения по своему назначению (или цели высказывания) делятся на повествовательные, вопросительные и побудительные.
Повествовательные предложения и выражают суждения. Например": «Я потерял книгу». Здесь сообщается что-то о чем- то — следовательно, содержится утверждение (или отрицание), которое может быть истинным или ложцьпЛЦругие примеры: «Криминалистика — наука», «Подсудимый невиновен»; «Пенсия будет повышаться».
Цо связь здесь подвижна. Одно и то же суждение может выражаться в разных повествовательных предложениях. Например: «Аристотель является основателем науки логики»; «Воспитатель Александра Македонского — основоположник логики как науки»У«Великий Стагирит (Аристотель был родом из Стагиры. — Е. И.) положил начало логической науки».
В свою очередь одно и то же предложение может заключать в себе разные суждения. Например, высказывание «Аристотель — основатель логики» может быть использовано для выражения по крайней мере трех мыслей «Аристотель (а не кто-то другой) является основателем логики»; «Аристотель — основатель (а не просто один из .представителей) логики»; «Аристотель — основатель логикщ{а не какой-то другой науки)». Аналогичные примеры: «Москва — столица России»; «Высшая цель — благо на род а^^
Повествовательные предложения, в свою очередь, могут быть не только двусоставными, но и односоставными (назывными, безличными, неопределенно-личными и т. п.). Последние тоже _ выражают собой суждения. Возьмем, например, назывное предложение: «Весна». Достаточно поставить вопрос: «Что это за время года?» Ответ: «Весна» (или: «Это весна»). Здесь налицо суждение. Отсюда становится ясным логический смысл различных наименований — вывесок на зданиях, названий книг, кинофильмов, живописных полотен. Так, слово «суд», взятое безотносительно к чему-либо, заключает в себе понятие и только. Но это же слово в качестве вывески на здании выражает уже суждение: «Это суд». И оно может быть как истинным, так и ложным — в зависимости от того, висит ли вывеска на здании суда или театра. В этой связи вспоминается случай. Как-то под Ленинградом мы с женой осматривали галерею скульптурных портретов великих людей, расположенную под открытым небом. На одном из постаментов находился бюст худощавого с умным лицом человека, а подпись гласила: «Сенека». Я не поверил своим глазам. На противоположной стороне галереи стоял бюст другого человека — круглолицего и
бородатого. Подпись гласила: «Цицерон». Я обратил на это внимание экскурсовода: «Вот этот Сенека — не Сенека, а этот Цицерон — не Цицерон». Внимательно присмотревшись, она согласилась. Оказывается, после уборки бюсты были расставлены неправильно. Поэтому надписи-сунсдения под ними стали ложными.
Еще примеры. «Преступление» и «наказание» — слова, выражающие лишь понятия из юридической области. Эти же слова, взятые Достоевским в качестве названия своего известного произведения, — уже суждение: «Это роман “Преступление и наказание”». Интересно отметить, что до наших дней дошел замечательный литературный памятник Древней Руси, который назывался именно так: «Се (это) повести временных лет...»
Безличные предложения тоже выражают суждения, напри- мер: «Морозит», «Грустно», хотя предмет мысли здесь лишь подразумевается (внешняя среда; человек, испытывающий определенное душевное состояние).
Вопросительные предложения, наоборот, не выражают суждений. Например: «Найдена ли книга?» Здесь непосредственно нет ни утверждения, ни отрицания. Иначе мы сказали бы просто: «Книга найдена» (или «Книга не найдена»). В вопросительных предложениях суждения содержатся лишь в скрытом виде, имплицитно: «Книга существует», «Книга потеряна», «Книгу ищут»|рЭднако логическая сущность вопроса к такого родаП^уЖдеттям отнюдь не сводится. Он представляет собой посредствующее звено между одними, известными суждениями и другими, новыми. Вот почему вопрос всегда предполагает ответ («Книга найдена» или «Книга не найдена»). Это и есть новое суждение.
Не будучи ни утверждением, ни отрицанием,^вопрос не может быть также истинным или ложным. Он бывает лищь правильным и неправильном. Это всецело зависйт'от того, какие суждения лежат в его основе — истинные или ложные. Например: «Закончил ли Аристотель чтение лекций в нашей Академии?» Здесь предполагаются ложные суждения о том, что «Аристотель жив», что зачем-то «Он приехал в нашу Академию» и в настоящее время «Он читает здесь лекции». Следовательно, и самый вопрос, основанный на них, сформулирован неправильно.
Вопрос как особая логическая операция, тесно связанная с суждением и в то же время отличная от него, тоже возникает в процессе практической деятельности людей. Воздействуя на предметы и явления действительности, человек отражает ее не пассивно, а активно. Это воздействие требует все новых знаний. И тогда человек запрашивает их у действительности, У других людей. Возникая из недостатка Информации о том или ином предмете мысли, вопрос служит средством ее восполнения. Если сказать кратко, это логическая форма перехода от известного к неизвестному. В вопросе особенно рель- ефно проявляется диалектический характер процесса познания. Гфавда, именно поэтому ответ на него возможен далеко не всегда. Вспомним знаменитое, актуальное и поныне обращение Гоголя: «Русь, куда несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Впрочем, ответа на этот жгучий вопрос о, путях общественного развития страны нет и сегодня.
Познавательная роль вопросов очень велика. Наряду с суждениями они позволяют осуществлять процесс научного познания, двигаться от незнания к знанию, от менее полного знания к более полному, более точному и глубокому. Форму вопроса нередко принимают цели и задачи исследования, научные проблемы, гипотезы и т. д., без которых не может быть развития науки.
Вопросы весьма часто используются в практике общения — как средство получения новой информации, расширения кругозора, выяснения отношений. Вопросо-ответная форма — эффективное средство осуществления учебного процесса. Эта форма широко применяется врачами во время беседы с больными. Ее широко используют в интервью с известными людьми— в печати, по радио, телевидению. Она особенно важна также в юридической практике, например когда ведется расследование какого-либо дела, а также в ходе самого суда. «Вопросы здесь задаю я» —эта фраза следователей и судей стала крылатым выражением. Требуется лишь, чтобы вопросы формулировались правйльно. Важны здесь и правильные ответы. Ведь если на поставленный вопрос ответ дается утвердительный, то тем самым признается все, что стоит за самим вопросом. Но если что-то не признается, то это должно быть специально оговорено. Вспомним поучительный анекдот. «Верно ли, что Петров выиграл в лотерею «Волгу»?» — «Верно, но не Петров, а Сидоров, и не «Волгу», а сто рублей, и не в лотерею, а в преферанс, и не выиграл, а проиграл».
Особой тщательности формулировок требуют вопросы, имеющие большое общественное значение, например выносимые на всенародный референдум. Так, в марте 1991 г. еще в условиях существования СССР, состоялся первый всесоюзный референдум по вопросу: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?» Столь сложный вопрос был сформулирован не вполне корректно. Он задавался еще в условиях старого Союза, и не было ясно, в какой мере этот Союз будет обновлен. Тот, кто хотел быть против сохранения Союза, выходит, выступал бы против его обновления. А тот, кто желал обновления Союза, вовсе не обязан был голосовать за его сохранение.
От вопросительных предложений в собственном смысле отличаются так называемые риторические вопросы. Как и повествовательные предложения,“они по существу тоже выражают собой суждения, но в особой, специфической форме. Например: «Как тебе не стыдно?» Здесь лишь усиливается категоричность, безусловность суждения: «Ты должен этого стыдиться». Или цицероновское: «Quousque tandem?» («До каких пор, наконец?»), которым лишь подчеркивалось его гневное нетерпение: «Пора этому положить конец».
Отсюда ясно, что риторический вопрос не требует ответа. «Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?» —вопрошает Ленский в романе Пушкина «Евгений Онегин». Разве здесь требуется*, конкретный ответ — куда именно они удалились? Нет, этим лишь подчеркивается печальная мысль, что ^весны.и златые дни» ушли безвозвратно. У того же Пушкина: *Что же и составляет величие человека, как не мысль?» Разве Пущкина интересуют здесь помимо мысли еще какие-либо составляющие величия человека? Любопытно отметить, что, говоря о риторических вопросах, мы сами невольно использовали их: «Разве здесь...»
Своеобразие риторических вопросов позволяет воспользоваться ими как средством создания шутки или остроты. В этой связи юристам полезно поразмышлять над мудрым высказыванием Козьмы Пруткова о единстве и многообразии законов: «Если бы вся Вселенная обратилась в одно государство, то как не установить повсюду одинаковых законов?»
W Побудительные предложения, подобно вопросительным, тоже основаны на каких-либо суждениях. Например: «Найдите книгу!» Здесь предполагается, что «Книга существовала»,
«Книга потеряна», «Книга необходима». Однако логический смысл и назначение таких предложений состоят не в констатации этих фактов, а в побуждении кого-то к совершению действия, требовании, пожелании, просьбе. Аналогичный пример: «Встать! Суд идет»^
Побуждения — тоже продукт деятельности людей. В ходе их совместных действий возникает потребность в том или ином волеизъявлении, проявлении чувств и т. п. Она и находит свое конкретное выражение в побудительных предложениях.
Познавательное значение побуждений тоже велико. В них так или иначе закрепляется человеческая мудрость, основанная на опыте и знаниях. Вот почему многие побудительные предложения стали своего рода афоризмами, превратились в пословицы и поговорки. «Не судите, да не судимы будете», — сказано в Священном Писании. «Познай самого себя!» — изречение, высеченное на колонне при входе в храм Аполлона в Дельфах (Греция). «... Старайся быть точен, как свидетель при показаниях», — советовал Цицерон.
А как актуально ныне звучат высказывания выдающихся людей прошлого: «Голосуй за человека, который обещает меньше всех, будешь меньше всех разочарован»; «Если хочешь узнать, что представляет собой человек, дай ему власть», «Надейся на лучшее, а приготовься к худшему».
Итак, каждому из типов предложений соответствует своя логическая форма: повествовательному предложению — суждение; вопросительному — вопрос как форма перехода от одного суждения к другому; побудительному — побуждение кого- то к чему-то. Вопросительные и побудитедьцые предложения хотя и заключают в ‘^ебё'^угкдение, отнюдь не сводятся к ним. Вот почему мы сказали, что всякое суждение есть предложение, но не всякое предложение есть суждение.
Суждение и структура предложений. Неоднозначны отношения также между структурой суждения и структурой предложения. В наиболее общем виде различие между ними сводится к тому, что в мышлении людей, говорящих на самых разных языках, суждение имеет одну и ту же структуру, а предложения в этих языках строятся по-разному.
Но и в рамках одного и того же языка, например русского, структуры суждений и предложений различны. Так, в сужде- ’ нии лишь два взаимосвязанных члена: субъект и предикат. А в предложении могут быть как главные члены — подлежа-
щее и сказуемое, составляющие его грамматическую основу, так и второстепенные — определение, дополнение, обстоятельство. Нет однозначного соответствия даже между субъектом и предикатом суждения, с одной стороны, подлежащим и сказуемым предложения — с другой. Такое соответствие может иметь место лишь в простых нераспространенных предложениях типа: «Роза красна», «Люди смертны», «Суд идет». В распространенных же предложениях дело обстоит сложнее. Так, в предложении «Любой, кто получил выгоду от преступления, виновен в его совершении» подлежащее — «любой», а сказуемое — «виновен». Субъект же заключенного здесь суждения выражен группой подлежащего: «любой, кто получил выгоду от преступления», а предикат — группой сказуемого: «виновен в его совершении». Причем может быть и обратная ситуация, когда субъект суждения выражен в предложении сказуемым (или его группой). Например: «Выдающимся русским писателем является Шолохов». Здесь субъект суждения — «выдающийся русский писатель» выражен группой сказуемого, а предикат — «Шолохов» — подлежащим. Более сложный, юридический пример: «Разрешено все, что не запрещено законом». Субъект суждения здесь выражен сказуемым, («то, что разрешено»), а предикат —группой подлежащего («все, что не запрещено законом»).
Наконец, субъект и предикат суждения подвижны, тогда как подлежащее и сказуемое предложения неподвижны.
Примеры. «Суд состоится». Субъект суждения выражен здесь подлежащим предложения — «суд», а предикат — сказуемым — «состоится» (ср.: «Суд есть то, что состоится»), «Суд состоится завтра». Предикат здесь выражен уже другим словом — «завтра» (ср.: «День, когда состоится суд, — это завтра»). «Суд состоится завтра в Москве». Предикат выражен третьим словом — «Москва» (ср.: «Город, где состоится завтра суд, —Москва»).
Причина подвижности предиката — в его характере как носителя новизны.
Чтобы выявить логический смысл предложения, надо найти в нем субъект и предикат. А это, как очевидно, не простая задача. Ведь они подвижны и могут выражаться в предложении разными способами. Знание таких способов имеет огромное практическое значение для точного выражения наших мыслей. О каких же конкретно способах идет речь?
Прежде всего, это сс*^)отвегПСтвУюгЧая грамматическая форма предложения. Os/PJP*?* бь1ть построено так, чтобы субъект суждения был вь^РаЖей непременно подлежащим (или 'его группой), апредикат -Я!»'®® (или его группой). Если, например, мы хотим выс^-''каза’№ мысль, что именно Петров, а не какой-то другой адвс^кат будет выступать в суде, то ей можно придать следующую грамматическую форму: «Адвокат, который будет выст5^пать ® сУДе> это Петров». Но если мы хотим выразить друх^ую *ысль, что Петров будет выступать именно в суде, а н -е на коллегии адвокатов, то можем грамматически оформит^ ее «Место, где будет выступать адвокат Петров, — это су^ДУ>‘ Правда, при таком способе выражения мысли сама конст^^КЦ11Я предложения может оказать-
ЛОК > wT*TVTtncmi ПП тлrr ttntt* п/т
искусственной. Поэтов ограничиваться им нельзя.
* Л Лп - /1 мтлЛ ЛЛЛ1ИЛ111Л1111
Другой способ - поряд^к <&* в положении. Его суть в том,
что все известное Гбужд^™^вигается в стоРонУ субъекта, в , „^едикат как носитель новизны ставит-
начало предло е •» Обе, что психолог читает лекцию о кося в конце, ред психологических черт личноста, и в рыстолю ии как корысти в совершении преступле-
нийКаГв^оГслучае ^ож«° построить фразу? «Корысть- Гновной мотив npecTynji^ j 3Десь «корысть» - субъект, а «основной мотив престуг£'ленИ11*' предикат. А если лекцию читает юрист и она посвя!^ена ДРУ™ теме ~ преступлениям, в частности их мотивам? То^а правильнее построить фразу иначе- «Основной мотив прес^У^^и-корысть». Почему? Потому что субъектом здесь «основной мотив преступлений», а предикатом— «ko^f >>'
тт „тЛт,^,лг#тся в практике мышления нередко.
Порядок слов используй г п
гг, 7-, „ тгт^игп^11 сказано: «В начале было Слово, и
Так, в Священном Писаю» й / »
“ е и „„ „ было Бог». Здесь «Слово» стоит то в
Слово было у Бога, и Олов^ „ „ „
конце предложения, то в е<° начале. Почему? Потому что в разных предложениях оно н^сет совершенно различную смысло-
v о nfio выражает новое знание, следова-
вую нагрузку. В первом аГ Р <( ^ ^ в ’ ^ _
тельно, выступает предик** „
это Слово»), Во втором и т{?етьеь* оно выражает уже известное, т. е. является субъектом, * НОВОе знание воплощено в словах:
«у Бога» и «Бог».
„ * -^акже порядок слов в «Фаусте» Гете:
С этих позиции понятен у ^ J
„ с содержится совершенно инои ответ
«В начале было дело», одес^_ ^ * от а
__ „хт„„ RiJJio в начале?» «То, что было в начата тот же вопрос. «Что о
ле, — зто дело». Но если мы по поводу какой-то иной ситуации скажем: «Дело было вначале» («а отдых был потом»), то слово «дело» будет выражать уже субъект, а «вначале» — предикат (ср.: «Делу — время, потехе — час»). Еще примеры: «Мы —не рабы», «Рабы — не мы»; «Люди — не боги», «Боги — не люди». Субъект и предикат здесь меняются потому, что в этих предложениях выражаются совершенно разные мысли.
Еще одним из способов выражения предиката служит логическое ударение В устной речи оно выражается усилением' голоса, а на письме — подчеркиванием. Так, в предложении «Преступление произошло вчера» при одном и том же порядке слов, но с помощью логического ударения могут быть выражены три разные мысли: «Преступление (а не какое-то другое событие) произошло вчера»; «Преступление произошло (а могло не произойти) вчера»; «Преступление произошло вчера (а не позавчера и не сегодня)».
Наконец, к способам выражения субъекта и предиката относится контекст Например, трудно сразу определить логический смысл, т. е. найти субъект и предикат в известном высказывании акад. И. Павлова: «Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека». Здесь помогает контекст. О чем идет речь в предыдущей фразе? О науке. «Наука требует от человека всей его жизни». Значит, в последующей фразе субъектом будет уже не «наука», а «то, что требует наука от человека», предикатом же — «большого напряжения и великой страсти».
Знание этих способов выражения субъекта и предиката в предложении позволяет правильно устанавливать логическую структуру суждения.
Обладая определенной структурой, суждения различаются в первую очередь по степени сложности. В зависимости от этого все их бесконечное многообразие можно разделить на две обширные группы (два типа) — простые и сложные.
Простые суждения характеризуются тем, что в них нельзя выделить правильную часть, которая, в свою очередь, была бы самостоятельным суждением. Например: «Я человек» или «Ничто человеческое мне не чуждо».
Сложные суждения состоят из двух и более простых суждений, тем или иным способом связанных между собой. Примером может служить соединение двух предыдущих простых суждений, которые вместе образуют известный афоризм: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Рассмотрим каждый из этих типов суждений в отдельности.
1. Простые суждения
Природа простых суждений. Простые суждения, поскольку в них раскрывается безусловная связь между предметами мысли, называются еще иначе категорическими. С точки зрения функций они служат отражением одной-единственной связи объективного мира независимо от того, какая это связь по своему содержанию. С точки зрения структуры простые категорические суждения, будучи далее неделимыми на еще более простые суждения, включают в себя в качестве составных частей лишь понятия, образующие субъект и предикат.
Однако простые суждения весьма многообразны по своим проявлениям. Они делятся на виды по следующим основным логическим признакам: характеру связки, субъекта, предиката, а также по отношению между субъектом и предикатом. Особое значение в логике придается делению простых суждений на виды по характеру связки (ее качеству) и субъекта (по его количеству).
Виды суждений по качеству и количеству. Качество суждения — одна из важнейших его логических характеристик. Под ним разумеется не фактическое содержайие суждения, а его самая общая логическая форма — утвердительная или
отрицательная. В этом проявляется наиболее глубокая сущность всякого суждения вообще — его способность раскрывать наличие или отсутствие тех или иных связей и отношений между мыслимыми предметами. А определяется это качество характером связки — «есть» или «не есть». В зависимости от этого простые суждения делятся по характеру связки (или ее качеству) на утвердительные и отрицательные.
В утвердительных суждениях раскрывается наличие какой-либо связи между субъектом и предикатом. Выражается это посредством утвердительной связки «есть» или соответствующими ей словами, тире, согласованием слов. Общая формула утвердительного суждения — «S есть Р». Например: «Киты — млекопитающие».
В отрицательных суждениях, наоборот, раскрывается отсутствие той или иной связи между субъектом и предикатом. И достигается это с помощью отрицательной связки «не есть» или соответствующими ей словами, а также просто частицей «не». Общая формула — «S не есть Р». Например: «Киты не рыбы». Важно при этом подчеркнуть, что частица «не» в отрицательных суждениях стоит непременно перед связкой или подразумевается. Если же она находится после связки и входит в состав самого предиката (или субъекта), то такое суждение все равно будет утвердительным. Например: «Мои стихи живит не ложная свобода».
В связи с этим выделяются две основные разновидности утвердительных, суждении: а) суждения с прёдйк^том, Тс6торьш выражен положительным понятием. Формула «S есть Р». Пример: «Судьи самостоятельны»; б) суждения с предикатом, предоставляющим собой отрицательное понятие. Формула «S есть не- Р». Пример: «Судьи независимы». Другие примеры: «Многие законы действуют», «Некоторые законы бездействуют».
Отрицательные суждения тоже имеют две разновидности:
а) суждения с положительным предикатом. Формула: «S не есть Р». Пример: «Петров не есть патриот»; б) суждения с отрицательным предикатом: «Петров не есть непатриот». Еще “примеры: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти» и «Федеральное Собрание не является негосударственным органом».
Деление суждений на утвердительные и отрицательные в известной степени относительно. Любое утверждение содержит в себе в скрытом виде отрицание. Вспомним афоризм: «Determi- natio est negatio». И наоборот. Так, если «Это слон», то, значит, «это» не какое-то другое животное — лев, жирафа и т. д А если «Это не слон», то, значит, «это» другое животное — лев, жирафа и т. п. Вот почему утвердительное суждение можно выразить в форме отрицательного и наоборот. Например: «Петров — патриот» — «Петров не есть непатриот». Здесь как в математике: двойное отрицание равно утверждению.
Познавательное значение утвердительных и отрицательных суждений определяется их особенностями, которые носят объективный характер. Утвердительные суждения дают более или менее точные знания о том, что именно представляет собой предмет мысли, какова его качественная определенность, выделяющая ert) среди других предметов. А так как в природе и обществе все взаимосвязано, то из любого утверждения вытекают соответствующие, и притом многообразные, последствия. Так, говоря, что «Это человек», мы в то же время утверждаем, что «Это животное, способное к труду, одаренное разумом и речью» и т. д.
Отрицательные суждения, вопреки мнению некоторых логиков, тоже имеют рациональный смысл, если не иметь в виду суждений типа «Роза не верблюд». Они важны прежде всего сами по себе, так как отражают объективное отсутствие чего- либо у чего-то. Недаром говорят: «Отрицательный результат тоже результат». Но они не менее важны в их отношении к утвердительным суждениям. Установление того, чем не является предмет мысли, — ступень к раскрытию его действительной сущности. Так, суждение «Киты — не рыбы» диалектически связано с суждением «Киты — млекопитающие», служит его предпосылкой.
И все же утвердительные суждения информационно более насыщенны, а следовательно, обладают большей познавательной силой. Из отрицательного суждения далеко не всегда определенно следует, чем непосредственно является предмет. А из утвердительного вполне определенно следует не только то, чем он является, но и то, чем не является.
Знание особенностей утвердительных и отрицательных суждений имеет не только теоретическую, но и практическую значимость. Взять для примера известный юридический принцип презумпции невиновности. Как правильнее, сильнее, категоричнее, а следовательно, гуманнее и демократичнее его сформулировать: «Обвиняемый считается невиновным» или «Обвиняемый не считается виновным»? В законодательстве нашей страны была принята первая его формулировка— утвердительная. В процессе обсуждения проекта новой Конституции Российской Федерации некоторые авторы предлагали дать ему иную, отрицательную. При этом делалась ссылка на конституции некоторых государств, в частности Италии, Польши, Югославии. И все же в принятом ныне тексте Конституции России принцип презумпции невиновности дан в утвердительной форме: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Сделано это, разумеется, правильно, так как утвердительная форма суждения так или иначе «сильнее» отрицательной.
Помимо исходного, фундаментального деления простых, категорических суждений по качеству существует еще их деление по количеству.
Количество суждения — это его другая важнейшая логическая характеристика. Под количеством здесь, разумеется отнюдь не какое-нибудь конкретное число мыслимых в нем объектов (например, число дней недели, месяцев или времен года, планет Солнечной системы и т. д.), а характер субъекта, т. е. его логический_объем. В зависимости от этого выделяются общие, 'частные и единичные суждения.
Общими назышются суждения, в которых что-либо утвер- ждаётйПЗэо всей группе предметов, и притом в, разделительном смысле. В русском языке такие слова выражаются словами «все», «всякий», «каждый», «любой» (если суждения утвердительные) или «ни один», «никто», «никакой» и др. (в отрицательных суждениях). В символической логике такие слова называются кванторами (от лат. quantum — сколько). В данном случае это квантор обищости. Для его обозначения используется символ V (от англ. all — все). Формула «V хР(х) интерпретируется так: «для всех х имеет место свойство Р». В традиционной логике общие суждения выражаются формулой «Все S есть Р» («Ни одно S не есть Р»).
Примеры'. «Все люди смертны», «Ни один человек не бессмертен».
Юридические примеры: «Все адвокаты — юристы»; «Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его Совершения не признавалось правонарушением». В мыслительной практике кванторное слово нередко опускается, его можно подставить лишь мысленно. Так, в суждении «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает» имеется в виду «всякий», «любой». У Пушкина в суждении «Острая шутка не есть окончательный приговор» подразумевается «никакая». Общими суждениями этого же типа являются афоризмы: «Сравнение — не доказательство», «Невежество не аргумент» и др.
Юридические документы часто содержат подобные суждения: «Граждане Российской Федерации...» (имеются в виду «все») или «Судьи неприкосновенны» (тоже относится к «каждому»).
Общие суждения имеют свди разновидности. Прежде всего, . они могут”быть выделяющими и невыделяющими.
В выделяющих нечто говорится лишь о данной группе. В русском языке они выражаются словами «только», «лишь», «лишь только» и т.д. Примеры: «Только люди — разумные существа на Земле» (это означает, что других разумных существ на Земле нет); «Только суд осуществляет в Российской Федерации правосудие»; «Лишь лицо, совершившее общественно опасное деяние, может быть признано виновным в преступлении».
В невыделяющих то, что сказано о данной группе, может быть обнесено и к другим группам: «Все люди смертны» (это означает, что смертны не только люди, но и животные, и растения). «Все адвокаты,— юристы» (означает, что юристами могут быть прокуроры, судьи, следователи и т. д.).
Частные суждения — те, в которых что-либо высказывается о части какой-то группы предметов. В русском языке они выражаются такими словами, как «некоторые», «не все», «большинство», «часть», «отдельные» и др. В современной логике они носят наименование «квантор существования» и обозначаются символом «3» (от англ. exist — существовать). Формула 3 х Р(х) читается так: «Существует# такой, что имеет место свойство Р(х)». В традиционной логике принята следующая формула частных суждений: «Некоторые S есть (не есть) Р».
Примеры:. «Некоторые войны справедливы», «Некдторые войны несправедливы» или «Некоторые свидетели правдивы», «Некоторые свидетели не правдивы». Кванторное слово здесь тоже может опускаться. Поэтому, чтобы определить, имеется ли налицо частное или общее суждение, надо мысленно подставить соответствующее слово. Например, латинская пословица «Еггаге humanum est» («Людям свойственно ошибаться») не означает, что это относится к каждому человеку. Здесь понятие «люди» взято в собирательном смысле. В другой латинской пословице «Quod licet Jovi, non licet bovi» («Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку») предполагается не «все», лишь «кое-что».
Нетрудно понять, что кванторные слова частных суждений, логически тождественные, фактически по-разному характеризуют объем субъекта. Поэтому на практике они далеко не взаимозаменяемы Так, суждения «Большинство населения проголосовало за Конституцию» и «Меньшинство населения проголосовало за Конституцию» в логическом отношении оба — частные, но их конкретный смысл принципиально различен. Поэтому их политические и юридические последствия прямо противоположны: «Конституция принята» или «Конституция не принята».
Подобную разницу тонко уловила одна из моих слушательниц Вера Аксенова. Она рассказала, как однажды проводилась проверка работы отдела предпринимательской деятельности Комитета по управлению госимуществом г. Истра. В результате выявилось, что «Некоторые предприятия зарегистрированы без Представления необходимых документов» (из 30 предприятий таких оказалось 5). Однако в акте проверки записано, что «Большинство предприятий было зарегистрировано без представления необходимых документов». Разумеется, и то и другое суждение — частные. Но если первое суждение, основанное на фактах, истинно, то другое ложно.
Частные суждения тоже имеют свои р^дцонвдррдтн- Они делятся на определенные и неопределенные.
В определенных частных суждениях что-либо говорится лишь
о части какойРто “Группы предметов и не может быть распространено на всю группу предметов в целом. Слово «некоторые» здесь понимается в смысле «только некоторые». Примеры: «Некоторые люди красивы»; «Некоторые книги не интересны»; «Некоторые юристы — депутаты Государственной Думы».
В неопределенных частных суждениях что-либо высказывается о части предметов так, что может быть отнесено ко всей их группе вообще. Слово «некоторые» используется здесь в другом смысле: «По крайней мере некоторые, а может быть, и все». Например, увидев на первых столах студенческой аудитории новый учебник логики, я уже могу высказать суждение: «Некоторые студенты имеют учебник логики». Опросив остальных, я могу убедиться в том, что «Все студенты имеют учебник логики». Значит, предыдущее суждение было неопределенно-частным.
Разумеется, в живой практике мышления не всегда так просто можно решить, в каком смысле высказывается частное суждение. Возьмем для примера пословицу: «Не все то золото, что блестит». Ясно, что это частное суждение. Но какое? Найдем вначале субъект и предикат суждения, а для этого выразим его в соответствующей грамматической форме: «Не все то, что блестит, есть золото», т. е. «Лишь некоторые блестящие вещи есть золото». Теперь ясно, что это определенное частное суждение.
Единичные суждения — это такие, в которых нечто высказывается об отдельном предмете мысли. В русском языке они выражаются словами «это», именами собственными и т.д. Формула «Это S есть (не есть) Р». Примеры: «Это кремль»; «Московский Кремль — самый красивый в мире»; «Санкт- Петербург не является столицей России». Юридические примеры: «Уголовный кодекс Российской Федерации пересматривается», «Пенсионный фонд России работает успешно».
Единичные суждения,'так же как общие и частные, имеют свои разновидности. Одна из них — суждения об индивидуальном предмете: «Это Солнце», «Солнце — источник жизни на Земле», «Луна — не планета». Другую составляют суждения о совокупности предметов, рассматриваемых как единое целое и выражаемых собирательными понятиями. Например: «Солнечная система — не единственная планетная система в нашей Галактике»; «Большая Медведица — созвездие». Поскольку в том и другом случае нечто говорится о предмете мысли в целом, единичные суждения в логике приравниваются к общим и отдельному логическому анализу не подлежат.
Между частными и общими суждениями тоже нет абсолютной грани. Например: «Все студенты, не считая двоих, пришли на семинар по логике». Какое это суждение? С одной стороны, здесь кванторное слово «все». Значит, это по форме общее суждение. А с другой — слова «не считая двоих». Значит, не «все», а «некоторые». Следовательно, по существу это частное суждение. Подобные суждения, носящие промежуточный характер, называются в логике исключающими. Они выражаются в русском языке словами: «исключай», «кроме», «помимо» и т. п. В юридической практике такие суждения нередки. Например: «Как правило, закон обратной силы не имеет» (т. е. бывают исключения); «Разбирательство дел во всех судах открытое, за исключением случаев, когда это противоречит интересам охраны государственной тайны»; «Потерпевший, как правило, допрашивается ранее свидетелей».
Наконец, относительна грань между частными и единичными суждениями. Так, словесное выражение частного суждения «по крайней мере некоторые» означает «хотя бы один». Например, достаточно кому-либо в научной или философской литературе, средствах массовой информации и т.д. высказать какое-либо мнение, чтобы можно было сказать: «Некоторые авторы выдвигают такое мнение...» Или если хотя бы в одной из конституций стран мира записана какая-либо статья, то можно сказать: «В некоторых конституциях...»
Познавательная ценность общих, частных и единичных суждений различна, но по-своему велика. Так, в единичных суждениях содержатся знания об отдельных предметах и явлениях: исторических событиях, великих личностях, фактах современной общественной жизни. Юридическая практика, по существу, вся основывается на единичных суждениях: например, гражданские и уголовные дела — на отдельных фактах, лицах, вещах. Единичные суждения дают также знания и о целых совокупностях, «ансамблях» предметов, а следовательно, могут выражать определенные общие закономерности, приобретать огромное мировоззренческое значение. Например: «Земля — рядовое небесное тело» (а не центр мироздания, как полагали до Коперника); «Солнечная система не вечна» (а возникла из первоначальной гигантской туманности, как предполагал И. Кант); «Вселенная нестационарна» (как доказывал на основе теории относительности А. Эйнштейна А. Фридман).
Частные суждения содержат знания о типах, формах, видах, разновидностях и т. д. той или иной группы предметов. Например: «Некоторые металлы легче воды», «Некоторые млекопитающие живут в воде», «Некоторые люди гениальны». При определенных условиях частные суждения могут превращаться в общие. Например: «Некоторые металлы электропроводам» — «Все металлы электропроводны».
В общих суждениях выражаются общие свойства (или целые совокупности свойств) мыслимых предметов, общие связи и отношения между предметами, включая и объективные закономерности. Форму общих суждений принимают юридические законы, указы, другие нормативные акты. Так, в форме общих суждений выражены конституционные права и обязанности граждан Российской Федерации, статьи Кодекса законов о труде, Уголовного кодекса и т. п.
В процессе познания и общения единичные, частные и общие суждения взаимодействуют между собой. На основе единичных суждений возникают обобщения в виде частных и общих суждений. Так, кропотливое исследование фактов преступности в стране позволяет сделать общие выводы о ее причинах, характере, тенденциях развития, возможных последствиях. В свою очередь, наличие общих суждений становится основой для подведения отдельных случаев под общее правило. ^
Рассмотренные в методических целях порознь, качество и количество суждения тесно связаны. «Поэтому в логике большое значение придается объединенной^лйссификации суждений по их количеству и качеству. Возможны четыре вида таких суждений: общеутвердительные, частноутвердительные, общеотрицательные и Частноотрицательные.
Общеутвердителъными называются суждения, по количеству, т. е. по характеру субъекта, общие, а по качеству, т. е. характеру связки, утвердительные. Например: «Все адвокаты — юристы».
Частноутвердительные суждения — частные по количеству, утвердительные по качеству. Например: «Некоторые свидетели дают достоверные показания».
Общеотриг^ателъные суждения — общие по количеству, отрицательные по качеству. Пример: «Ни один обвиняемый не оправдан».
Наконец, частноотрицательные суждения — частные по количеству, отрицательные по качеству. Пример: «Некоторые свидетели не дают верных показаний^
Для формульной записи этих видов суждений в логике используются гласные буквы двух латинских слов «affirmo» («утверждаю») и «nego» («отрицаю»). Конкретно они означают суждения:
А — общеутвердительные,
I — частноутвердительные,
Е — общеотрицательные,
О — частноотрицательные.
Чтобы правильно понимать смысл суждений и правильно оперировать ими, необходимо знать распределенность терминов в них — субъекта и предиката.
Распределенным считается термин, мыслимый во всем объеме; нераспределенным — если он мыслится не во всем объеме, а частично.
В общеутвердительных суждениях (А): «Все S есть Р» — оубъект распределен, а предикат не распределен. Это видно на графической схеме (штриховкой отмечена степень их распределенности) :
Исключение составляют лишь случаи, когда суждение обще- выделяющее. Например: «Только люди — разумные существа на Земле». В них распределен не только субъект, но и предикат.
В частноутвердительных суждениях (I): «Некоторые S есть Р» — субъект и предикат не распределены.
Исключение составляют лишь случаи, когда субъект по объему шире предиката. Например: «Некоторые смертные существа— люди», «Некоторые юристы — адвокаты». В них субъект не распределен, а предикат распределен.
Обобщая сказанное, можно вывести следующие закономерности, характеризующие^распределенность терминов в суждениях:
а) субъект распределен в общих и не распределен в частных суждениях;
б) предикат распределен в отрицательных и не распределен в утвердительных суждениях.
Знание распределенности терминов в суждениях имеет большое значение в практике мышления. Оно необходимо, во-первых, для правильного преобразования суждений и, во-вторых, для проверки правильности умозаключений (см. об этом ниже).
Виды суждений по характеру предиката. Предикат суждения, будучи носителем новизны, может иметь самый различный характер. С этой точки зрения во всем многообразии суждений выделяются три наиболее распространенные группы: атрибутивные, реляционные и экзистенциальные.
Атрибутивные суждения (от лат. attributum — свойство, признак), или суждения о свойствах чего-либо, раскрывают наличие или отсутствие у предмета мысли тех или иных
свойств (или признаков). Например: «Все республики бывшего СССР объявили о своей независимости»; «Содружество Независимых Государств (СНГ) непрочно». Поскольку понятие, выражающее предикат, имеет содержание и объем, атрибутивные суждения могут рассматриваться в двух планах: содержательном и объемном. •
В содержательном плане это суждение о том, обладает или не обладает предмет мысли какой-либо совокупностью свойств или отдельным свойством. В зависимости от этого различаются две разновидности атрибутивных суждений. В одной из них предикат выражен конкретным понятием, т. е. понятием
о самих предметах и явлениях в строгом смысле этого слова. Например: «Ртуть — металл» (т. е. она обладает всеми свойствами металлов).
В другой разновидности предикат — абстрактное понятие. Например: «Ртуть электропроводна» (т. е. она обладает отдельным свойством электропроводности). Нетрудно, однако, заметить относительность различий между этими разновидностями. Достаточно сравнить следующие пары суждений: «Человек — мыслящее существо» и «Человеку свойственно мыслить»; «Всякое преступление — общественно опасное деяние» и «Всякое преступление обладает общественной опасностью».
В объемном плане атрибутивные суждения — это суждения о том, входит или не входит предмет мысли в тот или иной класс предметов. Они именуются тогда «суждениями включения (или невключения) в класс предметов». В зависимости от объемных отношений различаются тоже две их разновидности. Для одной характерно включение (или невключение) подкласса в класс. Например: «Все металлы электропроводны» (здесь подкласс металлов включается в класс электропроводных веществ). В другой устанавливается принадлежность (или непринадлежность) элемента классу: «Данное вещество — металл». В символической логике те и другие суждения выражаются формулами: S с Р (читается: объем S входит в объем Р) и S еР (читается: S принадлежит Р).
Правда, грань между этими двумя разновидностями суждений включения (невключения) в класс также относительна. Например, «Все металлы электропроводны» означает, что любой предмет, являющийся элементом класса металлов, является также элементом класса электропроводных веществ.
Реляционные суждения (от лат. relatio — отношение), или суждения об отношенйяхчего-либо к чему-то, раскрывают наличие или отсутствие у предмета мысли того или иного отношения к другому предмету (или нескольким предметам). Поэтому они обычно выражаются специальной формулой: х R у, где ж и у — предметы мысли, a R (от relatio) — отношение между ними. Например: «СНГ не равно СССР», «Москва больше Санкт-Петербурга».
У реляционных суждений тоже есть свои разновидности. Одну из них составляют суждения об отношениях между двумя предметами Например: «Рязань меньше Москвы», «Знания подобны деньгам» (чем больше их имеешь, тем больше хочется иметь); «Даже самые незначительные проступки порождают великие преступления». Или, как подметил Козьма Прутков, «легче держать вожжи, чем бразды правления». В отличие от «одноместного» предиката атрибутивных суждений предикат в них называется «двухместным». Другая разновидность реляционных суждений — суждения об отношениях между тремя и более предметами. Например: «Рязань находится между Москвой и Тамбовом». Предикат здесь — «многоместный».
Относительность различий между атрибутивными и реляционными суждениями проявляется в их способности превращаться друг в друга. Так, атрибутивные суждения можно представить как частный случай реляционных, поскольку в них связка «есть» («не есть») раскрывает отношение тождества (принадлежности, включения и т. д.) между мыслимыми в S и Р предметами. А реляционное суждение, в свою очередь, можно представить как частный случай атрибутивного.
Примеры. Суждение «Все металлы электропроводны» можно превратить в суждение «Все металлы подобны электропроводным телам». В свою очередь, суждение «Рязань меньше Москвы» можно превратить в суждение «Рязань принадлежит к городам, которые меньше Москвы». Или: «Знания есть то, что подобно деньгам». В современной логике есть тенденция свести реляционные суждения к атрибутивным.
Экзистенциальные суждения (от лат. existentia — существование^,’или суждения” о существовании чего-либо, это такие, в которых раскрывается наличие или отсутствие самого предмета мысли. Предикат здесь выражается словами «существует» («не существует»), «есть» («нет»), «был» («не был»), «будет» («не будет») и др. Например: «Дыма без огня не бывает», «СНГ существует», «Советского Союза нет». В процессе судопроизводства решается прежде всего вопрос, имело ли место событие: «Преступление есть» («Доказательств нет»).
Несомненно, экзистенциальные суждения обладают определенной спецификой. Однако их целесообразнее рассматривать как частный случай атрибутивных суждений. Так, суждение «СНГ существует» означает, что «СНГ обладает свойством существовать», или в объемной трактовке: «СНГ принадлежит к классу существующих межгосударственных объединений». Вот почему в последующем логическом анализе экзистенциальные суждения самостоятельно не рассматриваются.
Познавательное значение рассмотренных видов суждений по характеру предиката трудно переоценить. В атрибутивные суждения облекаются знания о все новых открываемых свойствах бесконечно разнообразных предметов мысли. Например, Пьер и Мария Кюри установили, что полоний, как и уран, обладает свойством радиоактивности, и тем самым значительно расширили горизонт наших знаний. Выявление тех или иных свойств исследуемых предметов или особенностей тех или иных лиц важно, например, в криминалистике.
В реляционных суждениях отражается бесконечное богатство отношений между предметами мысли: пространственные и временные, природные и социальные, а среди социальных — производственные и непроизводственные (политические, нравственные, религиозные, семейные и т. д.). С их помощью выражается вся гамма правовых отношений между людьми: отношения кредитора и должника, продавца и покупателя, начальника и подчиненного, родителей и детей, участников судебного процесса и др. Например: «Иван взял взаймы у Петра», «Петров заключил договор с Сидоровым», «Судья задал вопрос свидетелю».
Особое значение имеют экзистенциальные суждения. Первое, с чем сталкивается человек в своей практической деятельности, — это существование (или отсутствие) тех или иных предметов и явлений, с которыми он имеет дело. И в настоящее время нас волнуют вопросы, есть ли жизнь на других планетах, есть ли другие разумные существа во Вселенной, существуют ли «снежный человек», «биополе», «телепатия»,
«полтергейст» и многое другое. В судебной практике установление факта преступления, трудового или гражданского спора— начало всего последующего разбирательства.
Знание особенностей атрибутивных, реляционных и экзистенциальных суждений имеет, таким образом, важное значение для всякого человека вообще и юриста в частности. j Виды суждений по модальности. В заключение — еще одно деление простых суждений на виды — по модальности (от лат. modus — образ, способ). Юристам хорошо известен основанный на этом слове юридический термин «modus vivendi». Под ним имеется в виду определенный образ жизни или способ существования. Это такая совокупность условий, при которой возможны пусть временные, но более или менее нормальные, мирные взаимоотношения сторон (если при сложившейся ситуации нельзя добиться постоянного или исчерпывающего их соглашения между собой).
Логический же термин «модальность суждений», тоже производный от слова «modus», означает, что помимо основного конкретного содержания всякое суждение так или иначе несет с собой дополнительную смысловую нагрузку. Это информация об объективном характере (или способе) связи между субъектом и предикатом, раскрываемой в суждении, о субъективном отношении к ней человека, характере и степени достоверности заключенного в суждении знания и т. д. В русском языке модальность суждения выражается посредством огромного множества слов, таких как «возможно», «разрешено», «ценно» и им подобных, а также их отрицаний: «невозможно», «не разрешено» и др. Они называются в логике модальными операторами. Нередко их заменяет контекст.
Наиболее важными и распространенными выступают такие виды модальности, как алетическая, деонтическая, аксиологическая и эпистемическая.
(’ Алетическая, или истинная, модальность (от греч. aleteja — истина) выражает характер связи между мыслимыми предметами, а следовательно, между субъектом и предикатом суждения.'. Модальными словами в русском языке служат «возможно» , «необходимо», «случайно» и их синонимы.
С точки зрения алетической модальности различают следующие разновидности суждений:
а) ассерторические суждения, или суждения о факте, действительности чего-либо. Например: «Россия переходит к рыночной экономике». В таких суждениях модальность не выражена, а констатируется лишь самый факт чего-либо.
б) проблематические суждения, или суждения о возможности чего-либо. Например: «Россия может перейти к рыночной экономике»;
в) аподиктические суждения, или суждения о необходимости чего-либо. Например: «Россия по необходимости перейдет к рыночной экономике».
Разумеется, различия между этими разновидностями относительны. Возможное способно стать необходимым, необходимое случайным и т. д.
Во взаимоотношениях модальных суждений можно подметить определенные закономерности, например несбалансированность (несимметричность). Так, что действительно, то и возможно, но не наоборот; то, что необходимо, то и действительно, но не наоборот.
Деонтическая, или нормативная, модальность (от греч. deon —нужное, должное) относится непосредственно к деятельности людей, нормам их поведения в обществе — как нравственным, так и правовым. Она выражается в русском языке с помощью таких слов, как «разрешается», «запрещается», «обязательно» и их аналогов. В зависимости от характера социальных норм деонтическая модальность имеет разновидности. Так, любое правоотношение, как «двуликий Янус», предполагает, с одной стороны, какое-либо право, а с другой — соответствующую обязанность. Поэтому недаром говорят: «Нет прав без обязанностей, и нет обязанностей без прав». С учетом этого принципа вся совокупность правовых норм может быть разбита на две важнейшие группы: уполномочивающие (или запрещающие) и обязывающие нормы. Отсюда по крайней мере две основных разновидности деонтической модальности:
а) суждения о наличии (или отсутствии) какого-либо права. Они формулируются с помощью слов «разрешено», «запрещено», «вправе» и др. Например: «Каждый имеет право на жизнь»; «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие» (правопредоставляющие нормы). Или: «Принудительный труд запрещен»; «Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление»; «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной...» (правозапрещающие нормы). Модальное слово может и отсутствовать: «Труд свободен». Диалектика наличия-отсутствия прав отражена в известной формуле: «Разрешено все, что не запрещено законом». Правда, она предполагает наличие правового государства, обладающего развитой системой законодательства, которое охватывало бы все сферы общественной жизни и, следовательно, четко очерчивало бы «запретную зону». Распространяясь лишь на отдельных граждан и их объединения, она дополняется формулой «Запрещено все, что не разрешено законом» для должностных лиц и государственных органов;
б) суждения о наличии (или отсутствии) какой-либо обязанности. Они формулируются посредством слов «обязан», «должен», «необходимо» и др. Например: «Государственные органы... обязаны всемерно содействовать профессиональным союзам в их деятельности»; «Основное общее образование обязательно» (правообязывающие нормы). Без модального слова: «Право частной собственности охраняется законом».
Между правами и обязанностями должна быть так называемая деонтическая сбалансированность. Под ней разумеется соответствие каждому праву какой-либо обязанности, а каждой обязанности — какого-либо права. В противном случае правовая система может быть неэффективной.
• Эпистемическая, или познавательная, модальность (от греч. episteme — знание) означает характер и степень достоверности знания. Она выражается при помощи слов: «доказуемо», «недоказуемо», «опровержимо» и им подобных* В связи с этим можно выделить по крайней мере тоже две основных разновидности суждений эпистемической модальности:
а) суждения, основанные на вере. При этом не имеет значения, религиозная она или нерелигиозная. Например: «Верю, что Бог существует», «Есть загробная жизнь», «Христос воскрес» или «Верю в наступление лучшей жизни»;
б) суждения, основанные на знании, независимо от того, проблематичные они или достоверные. Например: «Во Вселенной, по-видимому, есть другие разумные существа», «Телепатия, вероятно, существует»; «На Марсе достоверно отсутствие жизни».
Аксиологическая, или ценностная, модальность (от греч. axios — ценный) выражает отношение человека к ценностям — материальным и духовным. Она фиксируется такими словами, как «хорошо», «плохо», «безразлично» (в ценностном отношении) и др. Например: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним»; «Хорошо учиться осторожности на ошибках других»; «Плохо жить без друзей».
Разумеется, сказанным не исчерпаны все формы проявления модальности суждений. Они подробно исследуются так называемой модальной логикой: это обширная, относительно самостоятельная и быстро развивающаяся отрасль современной логики. Она имеет большое теоретическое и практическое значение, в том числе, как отмечено выше, и для юристов.
2. Сложные суждения
Образование и особенности сложных суждений. Напомним, что сложные суждения образуются из простых путем того или иного их соединения (а также, добавим здесь для полноты анализа, путем соединения простых со сложными и сложных между собой).
Подобно простым, сложные суждения могут быть истинными и ложными. Но если истинность или ложность простого суждения непосредственно определяется его соответствием или несоответствием действительности, то истинность или ложность сложного суждения зависит прежде всего от истинности или ложности составляющих его простых и иных суждений.
Сложные суждения отличаются от простых также по своим функциям и структуре. Их функции носят более сложный характер, так как в них раскрывается не одна, а одновременно несколько — две или более — связей между предметами мысли. Их структура тоже характеризуется большей сложностью, обретая новое качество. Основными структурообразующими элементами здесь выступают уже не понятия-термины (субъект и предикат), а самостоятельные суждения (причем их внутренняя субъектно-предикатная структура уже не учитывается). И связь между ними осуществляется не с помощью связки «есть» («не есть»), а в качественно иной форме — посредством логических союзов (они называются также логическими связками). Это такие союзы, как «и», «или», «либо», «если... то» и др. Они близки по смыслу к соответствующим грамматическим союзам, но, как будет показано ниже, полностью с ними не совпадают. Главное их отличие сводится к тому, что они однозначны, тогда как грамматические союзы могут иметь множество смыслов и оттенков.
Каждый из логических союзов является бинарным, т. е. соединяет между собой только два суждения независимо от того, простые они или сами, в свою очередь, сложные, имеющие внутри себя собственные союзы.
Если в простых суждениях переменными были субъект и предикат (S и Р), а постоянными — логические связки «есть» и «не есть», то в сложных суждениях переменными выступают уже отдельные, далее нерасчленяемые суждения (назовем их «А» и «В»), а постоянными—логические союзы: «и», «или» и др.
В русском языке сложные суждения имеют весьма многообразные формы выражения. Они могут выражаться прежде всего сложносочиненными предложениями. Например: «Ни один виновный не должен уйти от ответственности, и ни один невиновный не должен пострадать». Они могут быть выражены также сложноподчиненными предложениями. Таково, например, высказывание Цицерона: «Ведь если бы даже ознакомление с правом представляло огромную трудность, то и тогда сознание его великой пользы должно было бы побуждать людей к преодолению этой трудности». Наконец, они могут облекаться и в особую форму простых распространенных предложений. Этого нетрудно добиться, например, в результате своеобразного «свертывания» сложных предложений. Так, сложносочиненное предложение «Аристотель был великим логиком, и Гегель тоже был великим логиком» можно превратить в простое распространенное: «Аристотель и Гегель были великими логиками». Благодаря такому «свертыванию» достигается большая лаконичность речи, а следовательно, ее экономность и динамичность.
Таким образом, не всякое сложное суждение выражается непременно сложным предложением, но всякое сложное предложение выражает сложное суждение.
Виды сложных суждений по характеру логического союза. В сложных суждениях, как и в простых, есть свои виды. Они определяются прежде всего характером логического союза. В зависимости от смысла и назначения логического союза различаются следующие основные группы сложных суждений.
1. Конъюнктивные (или соединительные) суждения (от лат. conjunctio — связь, соединение). Они образуются из исходных посредством логического союза конъюнкции «и» (символически: «л»). Их наиболее общая схема: АлВ (читается: «А и В»), где А и В — исходные суждения, а знак л — символ их конъюнкции. Например: «Никто не забыт, и ничто не забыто».
В русском языке логический союз конъюнкции выражается многими грамматическими союзами: «и», «а», «но», «да», «хотя», «а также», «несмотря на то, что...» Вот примеры. Современное изречение: «Трудолюбие — душа бизнеса и ключ к процветанию». Философское положение одного из древнекитайских мыслителей: «Самое большое не имеет внешней границы, а самое маленькое не имеет предела внутри себя». Слова Арйс- тотеля: «Платон друг, но истина еще больший друг». Из народной мудрости: «Русские долго запрягают, да быстро ездят». Среди юристов распространен афоризм: «Pereat mundus et fiat justitia» («Правосудие должно совершиться, хотя бы погиб мир»). Нередко грамматические союзы заменяются запятой, двоеточием, точкой с запятой и даже точкой. Например, как полагал один из семи древнегреческих мудрецов: «Наслаждения смертны, добродетели бессмертны». Или: «Тысячелетие по кирпичику созДает государство — один час может превратить его в пыль».
Если конъюнкция выражена простым распространенным предложением, то она может иметь три исходных структуры:
а) один субъект и два предиката — «S есть (не есть) Pt и Р2». Например: «Все равны перед законом и судом». Здесь можно вычленить два исходных суждения с общим субъектом и разными предикатами: «Все равны перед законом» и «Все равны перед судом»;
б) два субъекта и один предикат — «S1 и S2 есть (не есть) Р». Например: «Государственные пенсии и социальные пособия устанавливаются законом». Здесь также налицо два простых суждения;
в) два субъекта и два предиката — «S1 и S2 есть (не есть) Р2 и Р2». Например: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Здесь уже четыре простых суждения.
Понятно, что на этой основе могут быть еще более сложные мыслительные конструкции.
Пример: «Осуществление прав и свобод человека- и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц».
Возможны четыре способа сочетания двух исходных суждений «А» и «В» в зависимости от их истинности («и») и ложности («л»). Конъюнкция таких суждений истинна в одном случае: если истинно каждое из них в отдельности. В остальных случаях она ложна. Вот таблица (матрица) конъюнкции:
А | В | АлВ |
и | и | * и |
и | л | л |
л | и | л |
л | л | л |
В принципе логический союз «и», в отличие от грамматического, может объединять даже такие суждения, которые по смыслу очень далеки друг от друга. Классический пример: «2x2=4, и снег бел». Правда, и здесь можно найти что-то общее, например: «Это верно, что 2x2=4 и что снег бел». Другой пример. Что общего между такими простыми суждениями: «Существует звездное небо над головой» и «Есть нравственный закон в душе человека»? Однако их конъюнкция возможна: они могут быть сближены, если учесть, что именно то и другое больше всего поразило И. Канта. В практике мышления такие суждения бывают довольно редко, но они лишь подчеркивают универсальный характер закономерностей конъюнкции: она не зависит от конкретного содержания исходных суждений, а ее истинность или ложность всецело определяется истинностью или ложностью каждого из них. Важно лишь, чтобы исходные суждения обладали свойством коммутативности (перестановочности), т. е. их истинность или ложность не менялись от перестановки.
Логический союз «и» может соединять и более двух исходных суждений — по формуле: АлВлС... Вспомним в этой связи стихи Пушкина:
Теперь у нас дороги плохи,
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы да блохи Заснуть минуты не дают.
В подобных случаях важно другое — чтобы исходные суждения обладали свойством ассоциативности (сочетаемости), т. е. их истинность или ложность не менялись от способа сочета- ' ния: (АлВ)лС или Ал(ВлС) и т. д. Общая закономерность конъюнкции остается здесь в силе: она истинна лишь при истинности всех ее составляющих.
Знание особенностей конъюнкции имеет немалое значение в практике мышления. Строя более или менее сложное рассуждение, следует тщательно проверять истинность исходных суждений. Ведь от этого напрямую зависит его собственная истинность или ложность. Так, достаточно одного ложного суждения, чтобы придать-всей, даже весьма сложной, конъюнкции лржность. Недаром еще древние утверждали: «Дырявая пола халата делает всю одежду дырявой». Эта же мысль заложена в русских пословицах -г- о том, что делает ложка дегтя в бочке меда или одна паршивая овца в стаде.
Все это важно учитывать в юридической практике, когда нередко выстраивается более или менее сложная цепь рас- суждений. А из-за одного ложного звена она может распасться. В то же время достаточно обнаружить хотя бы одно ложное суждение в доводах оппонента, чтобы опровергнуть все рассуждение в целом.
2. Дизъюнктивные (разделительные) суждения (от лат. dis- junctio — разобщение, обособление). Бывает две их разновидности: слабая и сильная (или нестрогая и строгая).
Слабая (нестрогая) дизъюнкция образуется логическим союзом «или» (знак v). Он характеризуется тем, что объединяемые им суждения не исключают друг друга. Общая формула: A v В (читается: «А или В»), Языковые средства выражения слабой дизъюнкции — грамматические союзы «или», «либо» и другие в их разделительно-соединительном значении. Например, как сказано в древнем поучении: «Мудрая книга, оставленная человеком после его смерти, более полезна, чем дворец или часовня на кладбище» (или чем-то и другое вместе). Еще пример. «Право может способствовать экономическому развитию либо препятствовать ему» (но оно может одновременно способствовать в одном отношении и препятствовать в другом).
Слабая дизъюнкция истинна в тех случаях, когда истинно по крайней мере одно из составляющих ее суждений (или оба вместе), и ложна, когда оба суждения ложны.
Вот таблица слабой дизъюнкции:
А | В | AvB |
и | и | и |
и | л | и |
л | и | и |
л | л | л |
Как и в конъюнкции, логический союз «или» обладает свойством коммутативности. Дизъюнкция может состоять из трех и более исходных суждений — по формуле: AvBvC... Примером может служить рассуждение ходжи Насреддина, который взялся за десять лет научить падишахова ишака грамоте: «Через десять лет либо ишак сдохнет, либо падишах, либо меня аллах приберет» (а может, и все вместе). Великолепный образец многочленной дизъюнкции, полезной для юристов, мы находим у Цицерона: «Люди ведь гораздо чаще руководствуются в своих решениях ненавистью, или любовью, или пристрастием, или гневом, или горем, или радостью, или йадеждой, или боязнью, или заблуждением, или другим каким-либо душевным движением (а может быть, одновременно тем или иным их сочетанием.— Е. И.), чем справедливостью, или предписанием, или каким-ни- будь правовым установлением, или судебным решением, или законами». В подобных случаях, как и в конъюнкции, логический союз «или» обладает свойством ассоциативности.
Дизъюнктивное суждение может не исчерпывать всех возможных случаев. Тогда в русском языке ставятся выражения типа: «и так далее», «и тому подобное», «и прочее». Они применимы даже в юридических текстах, к которым предъявляются особо строгие требования, если нет возможности перечислить все варианты чего-либо.
Сильная (строгая) дизъюнкция образуется логическим союзом «либо... либо» (символ V). Она отличается от слабой тем, что ее составляющие исключают друг друга. Общая формула: AvB (читается: «А либо В»). И она выражается, по существу, теми же грамматическими средствами, что и слабая: «или», «либо» и др., но уже в ином, разделительно-исключающем значении.
Примеры. «Гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его»; «Закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет»; «Виновным в преступлении может быть признано лишь лицо, совершившее общественно опасное деяние умышленно либо по неосторожности».
Для того чтобы подчеркнуть строго разделительный характер грамматических союзов, используется их усиленная, двойная форма: «или... или», «либо... либо», «то... то», «ли... ли» и др.
Примеры. Как считали древние: «De mortuis aut bene, aut nihil» («О мертвых либо хорошо, либо ничего»); у Брэгга подчеркнуто: «Человек к 40 годам либо сам себе доктор, либо он дурак»; или: «Либо я найду путь, либо проложу его».
Строгая дизъюнкция истинна лишь тогда, когда одно из составляющих ее суждений истинно, а другое ложно.
А | В | AvB |
и | и | л |
и | л | и |
л | и | и |
л | л | л |
Дизъюнктивное суждение может включать в себя три и более исходных суждения. Формула: AvBvC... Примеры: «Вечно он был занят либо судебной речью, либо домашними упражнениями, либо обдумывал, либо писал»; «Всякое заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законом, обратиться в суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса». Еще более сложный случай: «При хищении, недостаче, умышленном уничтожении или умышленной порче материальных ценностей ущерб определяется по ценам, действующим в данной местности на день причинения ущерба». Строгая дизъюнкция тоже обладает свойствами коммутативности и ассоциативности.
Дизъюнкция — слабая и сильная — широко распространена в практике мышления. В ней выражаются логические операции деления, расчленения, перечисления чего-то. Юридическая практика особенно богата такого рода суждениями. Ведь здесь особое значение имеет детальное указание видов права, видов преступления и наказания, перечисление юридически важных случаев, форм осуществления того или иного права или обязанности и проч.
3. Импликатпивные (или условные) суждения (от лат. impli- catio — сплетение, тесная связь). В них объединяются суждения на основе логического союза «если... то» (обозначается —>).
формула А-»В (читается: «Если А, то В»), Для выражения импликации русский язык имеет следующие грамматические союзы: «если... то», «когда... тогда», «в случае, если... то» и др.
Примеры. Афоризм древних: «Cum tacent — clamant» («Когда молчат — кричат»); «Если мы хотим добиться уважения к закону, мы сначала должны создать закон, достойный уважения»; «Если правительство нарушает закон, оно порождает неуважение к нему». Грамматический союз «если» может стоять и не перед первым суждением.
Примеры. Известное крылатое выражение Достоевского, часто цитируемое, «Красота спасет мир» на самом деле есть сложное условное суждение: «Красота спасет мир, если она добра». У Шекспира:
И добродетель стать пороком может,
Когда ее неправильно приложат.
Юридический пример. «Заседание комиссии по трудовым спорам считается правомочным, если на нем присутствует не менее половины избранных в ее содтав членов».
В условных суждениях отражаются прежде всего многообразные реальные зависимости между предметами и явлениями — причинно-следственные, пространственно-временные, функциональные и т. д. Но они могут, по примеру предыдущих, представлять собой и соединение разнородных по конкретному содержанию суждений типа: «Если 2x2=4, то снег бел». Именно в таком обобщенном смысле импликация используется в классической логике. Здесь она обозначается обычно знаком з (A id В) и называется материальной импликацией. Суждение, стоящее после слов «если», «когда», называется антецедентом (предшествующим) или основанием, а после «то» — консеквентом (последующим) или следствием.
Импликация истинна во всех случаях, кроме одного: когда предшествующее (основание) есть, а последующего (следствия) нет. Таблица истинности импликации:
А | В | А з В |
и | и | и |
и | л | л |
л | и | и |
л | л | и |
Импликация может включать в себя три и более суждений. Например: «Участие прокурора в разбирательстве гражданского дела обязательно в случаях, когда это предусмотрено законом или когда необходимость участия прокурора в данном деле признана судом».
Законодательство и юридическая практика его применения свидетельствуют, что в форме импликации выражаются не только объективные зависимости одних предметов и явлений от других, но и также права и обязанности людей, связанные с теми или иными условиями. Например: «Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».
4. Эквивалентные (равнозначные) суждения (от лат. aequi- valens — равноценный, равнозначный). В них объединяются суждения с взаимной (прямой и обратной) условной зависимостью. Они называются еще двойной импликацией. Их образует логический союз «если и только если... то» (символ <->). Формула эквивалентности: А<->В (читается: «Если и только если А, то В»). Грамматически эквивалентность выражается также союзами: «тогда и только тогда... когда», «лишь в том случае, если... то», «только при условии, если... то» и др. Примеры: «Если число делится на 2, то оно четное»; «Если и только если человек достиг пенсионного возраста, то он имеет право на получение пенсии по возрасту». Для обозначения обобщенной эквивалентности, независимой от конкретного содержания образующих ее суждений, используется также знак « =». Она называется материальной эквивалентностью.
Эквивалентное суждение истинно в двух случаях: когда оба составляющие его суждения истинны и когда они оба ложны. Таблица истинности эквивалентности:
А | В | > III W |
и | и | И |
и | л | л |
л | и | л |
л | л | и |
Отрицание суждений. При характеристике сложных суждений широко используется еще один логический союз: «неверно, что» или просто «не» (знак отрицания 1). В отличие от бинарных союзов он относится к одному суждению. Прибавление его к какому-либо суждению означает образование нового суждения, которое находится в определенной зависимости от исходного. Например, исходное суждение: «Все судьи неподкупны». Его отрицание: «Неверно, что все судьи неподкупны» или «Не все судьи неподкупны».
Отрицание истинно, если исходное суждение ложно, и наоборот. Таблица отрицания суждений:
А | 1А |
и | л |
л | и |
Логические союзы, рассмотренные из методических соображений порознь, в реальной практике мышления нередко переплетаются друг с другом, образуя порой весьма сложные мыслительные конструкции. Например: «Суд не принимает отказа истца от иска, признания иска ответчиком и не утверждает мирового соглашения сторон, если эти действия противоречат закону или нарушают чьи-либо права и охраняемые законом интересы». Здесь налицо сочетание нескольких конъюнкций с дизъюнкцией и импликацией. Или: «Судья, народный заседатель, прокурор, секретарь судебного заседания, эксперт и переводчик не могут участвовать в рассмотрении дела и подлежат отводу, если они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе дела или имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнения в их беспристрастности».
Различия между логическими союзами относительны. Подобно тому как один и тот же логический союз может соединять самые разные по конкретному содержанию суждения, так одно и то же конкретное суждение может быть выражено разными логическими союзами. Например: «День прошел, и настала ночь»; «Если день прошел, то настала ночь»; «Или день не прошел, или настала ночь»; «День не прошел, ночь не настала»; «Если ночь не настала, то день не прошел». Взаимосвязь и взаимозаменяемость логических союзов имеет большое значение для преобразования символических формул в процессе исчисления высказываний.
Так же как и между понятиями, между суждениями существуют определенные логические отношения. Они тоже могут быть сравнимыми и несравнимыми, совместимыми и несовместимыми. Но есть и принципиальное различие. Понятия, поскольку они ни истинны, ни ложны, не могут соотноситься друг с другом с точки зрения истинности или ложности. Между суждениями же складываются многообразные отношения прежде всего по истинности и ложности. Причем это касается как простых, так и сложных суждений.
Анализ отношений среди тех и других имеет важное теоретическое и практическое значение.
1. Отношения между простыми суждениями
Отношения между простыми суждениями определяются, с одной стороны, их конкретным- содержанием, а с другой — логической формой: характером субъекта, предиката, логической связки. Поскольку по характеру предиката простые суждения делятся прежде всего на атрибутивные и реляционные, то рассмотрим каждый из зтих видов в отдельности.
Отношения между атрибутивными суждениями. По своему содержанию атрибутивные суждения могут находиться в двух важнейших отношениях — сравнимости и несравнимости.
^Несравнимые суждения. У них разные субъекты или предикаты или тй й другое вместе. Таковы, например, суждения «Космос необъятен» и «Закон суров». В подобных случаях истинность или ложность одного из суждений непосредственно не зависит от истинности или ложности другого. Она прямо определяется отношением к действительности — соответствием или несоответствием ей. Правда, в условиях универсальной связи и взаимодействия предметов и явлений действительности суждения о них не могут быть абсолютно независимыми друг от друга. Очевидна лишь их относительная самостоятельность и независимость с точки зрения истинности или ложности. Так, если истинно суждение «Энергия сохраняется» (а не исчезает и не возникает из ничего, как гласит закон сохранения и превращения энергии), то будет ложным суждение «Вечный двигатель
возможен», хотя по конкретному содержанию они не имеют ничего общего — ни субъекта, ни предиката, а следовательно, являются несравнимыми.
К несравнимым относятся также суждения, у которых может быть одинаковым субъект лли предикат. Например: «Закон суров» и «Закон вступил в силу» или «Закон вступил в силу» и «Указ вступил в силу». И хотя смысловое различие здесь меньше, чем в предыдущем случае, они тоже не могут соотноситься между собой по истинности или ложности. Поэтому в дальнейшем их анализ не производится.
Сравнимые суждения. Они, наоборот, имеют одинаковые термины — и субъект, и предикат, но могут различаться по количеству и качеству. Это суждения, как говорят, «одинаковой материи», а следовательно, сопоставимы по истинности и ложности.
По своей логической форме — прежде всего до количеству и Качеству — сравнимые суждения подразделяются на совместимые и несовместимые.
Совместимые суждения содержат одну и ту же мысль — полностью или частично. Между ними возникают следующие логические отношения: эквивалентности, подчинения, частичного совпадения.
Эквивалентность (равнозначность) — это отношение между суждениями, у которых субъект и предикат выражены одними и теми же или равнозначными понятиями (хотя и разными словами), причем и количество и качество одни и те же. Таковы, например, общеутвердительные суждения «Все адвокаты — юристы» и «Все защитники в суде имеют специальное юридическое образование». Аналогично может обстоять дело с общеотрицательными, частноутвердительными и частноотрицательными суждениями. Отношения между такого рода суждениями по их истинности или ложности характеризуются взаимнооднозначным соответствием: они или одновременно истинны, или одновременно ложны. Поэтому если истинно одно, то истинно и другое, а если одно ложно, то и другое ложно .
Последующие отношения между простыми атрибутивными суждениями — А, Е, I, О — для наглядности изображаются графически в виде «логического квадрата».
А | Противоположность (контрарность) | Е |
п | О | п |
О | XV / | О |
д | о е/ | Д |
ч | ч | |
и | и | |
н | о /Ч$> О/ | н |
е | *?/ ? | е |
н | *X X | н |
и е | о / У ' | и е |
I | Частичная совместимость | О |
(субконтрарность) |
Подчинение — это отношение между такими, суждениями, у которых количество различно, а качество одно и то же. В таком отношении находятся общеутвердительное (А) и частноутвердительное (I), общеотрицательное (Е) и частноотрицательное (О) суждения. При подчинении действуют следующие закономерности:
а) из истинности подчиняющего (А или Е) следует истинность подчиненного (соответственно I или О), но не наоборот;
б) из ложности подчиненного (I или О) следует ложность подчиняющего (соответственно А или Е), но не наоборот.
Примеры. Если истинно А, что «Все адвокаты — юристы», то тем более истинно I, что «По крайней мере некоторые адвокаты— юристы». Но если истинно I, что' «Некоторые свидетели правдивы», то отсюда еще не следует, что истинно А: «Все свидетели правдивы». В данном случае это ложное суждение. В других случаях А может быть истинным. Например: если истинно I, что «Некоторые адвокаты — юристы», то истинно А, что «Все адвокаты — юристы». В свою очередь, если ложно, что «Некоторые граждане вправе нарушать законы», то тем более ложно А, что «Все граждане вправе нарушать законы». Но если ложно А, что «Все свидетели правдивы», то отсюда еще не следует, что ложно I: «Некоторые свидетели правдивы». В данном случае это истинное суждение. В других случаях I может быть ложным. Например: если ложно А, что «Все граждане вправе нарушать законы», то ло^сно и I, что «Некоторые граждане вправе нарушать законы». Истинным будет Е, что «Ни один гражданин не вправе нарушать законы».
^Частичная совместимость (субконтрарность) — это отношение между суждениями одинакового количества, но разного качества: между частноутвердительными (I) и частноотрицательными (О) суждениями. Для нее характерна следующая закономерность: оба суждения могут быть одновременно истинными, но не могут быть одновременно ложными. Из ложности одного из них следует истинность другого, но не наоборот. Например, при истинности I, что «Некоторые свидетели правдивы», может быть истинно и О, что «Некоторые свидетели не правдивы». Но оно может быть и ложным. Например: если истинно, что «Некоторые адвокаты — юристы», то это не значит, что истинно О: «Некоторые адвокаты — не юристы». Оно ложно. Однако если ложно I, что «Некоторые граждане вправе нарушать законы», то не может быть ложным О, что «По крайней мере некоторые граждане не вправе нарушать законы». Оно будет непременно истинным.
Несовместимые суждения. Они имеют следующие логические отношения: противоположности и противоречия.
* Противоположность — зто отношение между общеутвердительными (А) и общеотрицательными (Е) суждениями. Оба таких суждения не могут быть одновременно истинными, но могут быть одновременно ложными. Из истинности одного непременно следует ложность другого, но не наоборот. Тут, следовательно, закономерность, обратная той, что характеризовала отношения частичной совместимости. Так, если истинно А, что «Все адвокаты'— юристы», то ложно Е, что «Ни один адвокат — не’ юрист». И если истинно Е, что «Ни один гражданин не вправе нарушать законы», то ложно А, что «Все граждане вправе нарушать законы». Но если ложно А, что «Все свидетели правдивы», то отсюда еще не следует истинность Е, что «Ни один свидетель не правдив». В данном случае оно тоже ложное. Истинно здесь I, что «Некоторые свидетели правдивы», и О, что «Некоторые свидетели не правдивы». В других случаях Е может быть истинным. Так, если ложно А, что «Все граждане вправе нарушать законы», то истинно Е, что «Ни один гражданин не вправе нарушать законы».
* Противоречие (контрадикторность) — отношение между такими суждениями, как общеутвердительное (А) и частно-отри- цательное (О), общеотрицательное (Е) и частноутвердительное (I). Им присущи следующие закономерности: они не могут быть одновременно истинными и не могут быть одновременно ложными. Из истинности одного непременно следует ложность другого и наоборот. Это «самые несовместимые» из всех суждений: между ними, образно говоря, отношения «кошки и собаки», поскольку те не могут ужиться друг с другом.
Примеры. Если истинно А, что «Все адвокаты — юристы», то ложно О, что «Некоторые адвокаты — не юристы». Если ложно А, что «Все свидетели правдивы», то истинно О, что «Некоторые свидетели не правдивы».
Вот таблица истинности (и) и ложности (л), а также неопределенности (н) простых, категорических суждений А, Е, I, О.
А | Е | I | о | |
Ди Ал | л | и | л | |
н | н | И | ||
„и Ел | л | л | и | |
н | и | н | ||
ги | н ’ | л | н | |
*л | л | и | и | |
ли °л | л | н | н | |
и | л | и |
Знание отношений между простыми атрибутивными суждениями по их" истинности и ложности важно в познавательном и практическом отношении. Оно помогает прежде всего избегать возможных логических ошибок в собственных рассуждениях. Так, из истинности частного суждения (I или О) нельзя выводить истинность общего (А или Е). Например, из того, что «Некоторые судьи неподкупны», еще не следует, что «Все судьи неподкупны». Подобная ошибка называется в логике поспешным обобщением и допускается часто.
В дискуссии, споре, в частности по юридическим вопросам, чтобы опровергнуть общее ложное суждение, вовсе не обязательно прибегать к противоположному ему общему суждению, так как легко попасть впросак: оно может оказаться тоже ложным. Вспомним пример: если ложно А, что «Все свидетели
6—517
Нерефлексивные отношения таковы, что если 2 меньше 3, то это не значит, что 2 меньше 2 и 3 меньше 3. Из истинности одного следует ложность другого.
Знание особенностей подобных отношений между реляционными суждениями по их истинности или ложности важно всюду, где есть такого рода отношения. Особое значение это имеет в сфере правовых отношений. Так, в судебной практике учитываются одновременность или разновременность событий, отношения родства, знакомства между людьми- и т. д. Например, если Иванов знает Петрова, а Петров — Сидорова, то это еще не значит, что Иванов знает Сидорова. Тут отношения нетранзитивные со всеми вытекающими отсюда последствиями по истинности и ложности между раскрывающими их реляционными суждениями.
2. Отношения между сложными суждениями
Сложные суждения — аналогично простым — находятся в определенных отношениях между собой. Общим здесь является то, что они тоже могут быть сравнимыми и несравнимыми, совместимыми и несовместимыми, причем и для них характерны отношения именно по их истинности или ложности. Однако отношения между сложными суждениями в известной мере специфичны. Обусловлено это их особой, более сложной и качественно иной структурой, отличной от структуры простых суждений.
Сравнимые сложные суждения характеризуются тем, что они включают в себя одинаковые исходные суждения и различаются логическими союзами — конъюнкцией, дизъюнкцией и т. д. (включая отрйцание). Возьмем для примера два сложных суждения (обозначим их буквами Р и Q): «Прокуроры и судьи имеют юридическое образование» (Р) и «Неверно, что прокуроры и судьи имеют юридическое образование» (Q). Исходные составляющие здесь — А и В — одинаковые: «Прокуроры имеют юридическое образование» (А) и «Судьи имеют юридическое образование» (В). Но логическая форма обоих сложных суждений разная: первое (Р) — конъюнкция (АлВ), а второе — отрицание конъюнкции (1 АлВ). Одинаковость составляющих и дает возможность соотносить их по смыслу и выяснять отношения между ними по истинности и ложности.
Несравнимые сложные суждения отличаются тем, что их составляющие полностью или частично разные. Например: «Прокуроры и судьи имеют юридическое образование» (Р) и «Прокуроры и судьи стоят на страже законности» (Q). Здесь общие субъекты, но разные предикаты. Может быть наоборот: разные субъекты, но общие предикаты. Например: «Прокуроры и судьи имеют юридическое образование» (Р) и «Следователи и адвокаты имеют юридическое образование» (Q). Наконец, разными могут быть и субъекты, и предикаты одновременно. Например: «Кража и мошенничество — преступления» (Р) и «Грабеж и разбой строго караются по закону» (Q). Поэтому такие суждения невозможно сопоставить по смыслу и анализировать их отношения по истинности и ложности.
Сравнимые тоже бывают совместимыми и несовместимыми. Поэтому здесь имеют место все основные отношения, что и между простыми.
Среди совместимых это эквивалентность, подчинение и частичная совместимость.
Эквивалентность. В таком отношении находятся те сложные суждения, которые при одних и тех же значениях истинности составляющих имеют одинаковые значения. Если истинно Р, то истинно Q, и если ложно Р, то ложно и Q. Но не может быть так, что Р истинно, a Q ложно, и так, что Р ложно, a Q истинно.
Подчинение. Это отношение между сложными суждениями характеризуется тем, что при истинности подчиняющего подчиненное ему всегда истинно. Если Р истинно, то и Q истинно; если Р ложно, то Q может быть как истинным, так и ложным. Но не может быть так, что Р истинно, a Q ложно.
Частичная совместимость. Она выражается в том, что оба сложных суждения одновременно могут быть истинными, но не могут быть одновременно ложными.
Среди несовместимых сложных суждений — отношения противо ложности и противоречия.
Прот оположность. Она проявляется в том, что оба сложных суждения не могут быть одновременно истинными, но могут быть одновременно ложными. Если Р истинно, то Q ложно; если Р ложно, то Q может быть истинным и ложным. Но Р и Q не могут быть вместе истинными (ср.: отношения частичной совместимости).
И наконец, противоречие. Характерным для этого отношения между сложными суждениями является то, что их значения могут лишь исключать друг друга: они не могут быть одновременно истинными и не могут быть одновременно ложными. Если Р истинно, то Q — ложно; если Р — ложно, то Q — истинно и т. д. Вот сводная таблица отношений между сложными суждениями по истинности и ложности (зачеркнутые строки означают, что оба суждения не могут принимать данные значения одновременно):
Сложные суждения
несовместимые
X
эквивалентность
|
подчинение
|
частичная
совмести
мость
|
противопо
ложность
|
противоре
чие
|
Знание отношений между сложными суждениями, как и между простыми, помогает правильно сочетать их в рассуждениях, избегать собственных ошибок и находить ошибки у оппонентов.
Суждения, как и понятия, тоже могут подвергаться различным логическим операциям. Но если применительно к понятиям речь шла лишь об операциях с их содержанием и объемом (вспомним определение и деление, обобщение и ограничение понятий), то в отношении суждений дело обстоит гораздо сложнее. Логические операции с ними затрагивают и их типы и виды, и их субъектно-предикатную структуру и т. д. Среди таких операций выделяются две наиболее общие группы: преобразование простых и сложных суждений; отрицание тех и других суждений.
Поскольку эти операции часто производятся в практике мышления, их логический анализ необходим в теоретическом отношении и важен в практическом.
1. Преобразование суждений
Преобразование простых атрибутивных суждений. Простые атрибутивные суждения, заключая в себе определенный смысл, сами по себе не раскрывают полностью всей гаммы содержащихся в них взаимоотношений между их субъектом и предикатом, количеством и качеством. Например, известно, что «Все поэты— впечатлительные люди». Но «Все ли впечатлительные люди непременно поэты»? Перефразируя известную шутку: «Чтобы сделать рагу из зайца, надобно иметь как минимум кошку», спросим себя: «Чтобы числиться по разряду поэтов, достаточно ли слыть впечатлительным человеком?»
Для выяснения точного логического смысла суждения нередко требуется преобразование его формы. Это достигается прежде всего посредством таких логических операций, как обращение, превращение, противопоставление субъекту и противопоставление предикату.
Обращение (или конверсия). Это преобразование суждения путем перестановки его субъекта и предиката местами. При этом количество суждения (кванторное слово) может изменяться, а качество не меняется.
Какие здесь действуют закономерности? Их три:
а) обще утвердительное суждение (А) преобразуется в частноутвердительное (I). Обусловлено это тем, что субъект в нем распределен, а предикат, как правило, не распределен. Формула обращения: «Все S есть Р» — «Некоторые Р есть S». Так, в суждении «Все адвокаты — юристы» поставим субъект на место предиката, а предикат на место субъекта. В результате получим: «Некоторые юристы — адвокаты» (ибо юристами, как отмечалось, являются не только адвокаты, но и прокуроры, судьи, следователи и др.). Это графически можно представить так:
— где S — адвокаты, Р — юристы.
Такое преобразование называется «обращение с ограничением».
Исключение составляет обращение общеутвердительных выделяющих суждений, в которых и субъект, и предикат распределены. Они обращаются в общеутвердительные же. Это «чистое обращение». Формула: «Все S (и только S) есть Р». Например: «Все люди — разумные существа»; «Все разумные существа — люди». Это видно на круговой схеме:
Все правильные определения, поскольку в них объем определяющего равен объему определяемого (правило соразмерности), тоже допускают лишь чистое обращение;
б) частноутвердительное суждение (I) обращается в частноутвердительное (I). Субъект и предикат в них, как правило, не распределены. Формула обращения: «Некоторые S есть Р» — «Некоторые Р есть S». Пример: «Некоторые юристы — депутаты Государственной Думы» — «Некоторые депутаты Государственной Думы — юристы». На круговой схеме:
Исключение составляют суждения, в которых субъект не распределен, а предикат распределен. В этих случаях частноутвердительное суждение преобразуется в общеутвердительное. Формула: «Некоторые S (и только S) есть Р».— «Все Р есть S». Пример: «Некоторые преступники — убийцы» — «Все убийцы — преступники». Это «обращение с приращением». Графически:
в) общеотрицательное суждение (Е) обращается в общеотрицательное (Е), так как субъект и’предикат здесь распределены. Формула: «Ни одно S не есть Р» — «Ни одно Р не есть S». Например: «Ни один свидетель не явился в суд» — «Ни один явившийся в суд не свидетель».
Частноотрицательные суждения не обращаются. Субъект в них не распределен, следовательно, он не может стать предикатом нового, тоже отрицательного суждения, где предикат всегда распределен. Попробуем для примера выяснить, что произойдет с суждением «Некоторые мужчины — неженатые». Означает ли оно, что «Ни один женатый — не мужчина»? Или только «некоторые»? И тот и другой вывод бессмысленны. А иного сделать нельзя. Это видно на схеме:
Какое значение имеет такая логическая операция, как об- . ращение, в практике мышления? Благодаря ей полнее раскрываются взаимоотношения между субъектом и предикатом суждения, а следовательно, связи и отношения между предметами мысли, отражаемыми в суждении. С субъекта, четко выраженного кванторным словом, наш взор переносится на предикат, который становится субъектом, а следовательно, обретает свое кванторное слово. Вспомним наши утверждения: «Всякое понятие выражается в слове, но не всякое слово
выражает понятие» или «Всякое суждение есть предложение, но не всякое предложение есть суждение». Обращение может принимать и не столь развернутую, полную форму. Примером сокращенного обращения может служить поговорка: «Не все то золото, что блестит». Очевидно, это результат конверсии суждения: «Все то, что золото, блестит» (но «Не все то, что блестит, золото»). С помощью обращения проверяется правильность определений. Если после перестановки определяемого и определяющего смысл определения не меняется, значит, оно правильное. Нетрудно понять, что эту операцию можно производить и в юридической практике, когда требуется более точно выявить соотношения между теми или иными понятиями. Например: «Всякий закон есть нормативный акт», но «Не всякий нормативный акт есть закон» (есть еще указы, инструкции, правила и т. п.). Обращение играет незаменимую роль в проверке правильности юридических определений, от которых требуется особая точность.
Превращение (обверсия). Это преобразование суждения путем перемены его качества на противоположное. Количество суждения, его субъект и предикат при этом не меняются.
В превращении проявляются следующие закономерности:
а) общеутвердительное суждение (А) преобразуется в общеотрицательное (Е). Формула превращения: «Все S есть Р» — «Ни одно S не есть не-Р». Так, суждение «Все адвокаты — юристы» по качеству утвердительное. Превращаем его в отрицательное, но так при этом, чтобы его смысл не изменился: «Ни один адвокат не является неюристом». Вот графическое изображение:
б) общеотрицательное суждение (Е), наоборот, превращается в общеутвердительное (А). Формула: «Ни одно S не есть не-Р» — «Все S есть Р». Пример: «Ни одно преступление не осталось нераскрытым» — «Все преступления раскрыты». Графически:
в) частноутвердительное суждение (I) превращается в частноотрицательное (О). Формула: «Некоторые S есть Р» — «Некоторые S не есть не-Р». Пример: «Некоторые свидетели дали верные показания» — «Некоторые свидетели не дали неверных показаний». Графически:
г) частноотрицательное суждение (О) превращается в частноутвердительное (I). Формула: «Некоторые S не есть Р» — «Некоторые S есть не-Р». Например: «Некоторые книги не есть интересные» — «Некоторые книги есть неинтересные». Графически:
Значение превращения как логической операции состоит в том, что благодаря ему в суждении раскрывается новый, более богатый смысл: утверждение принимает форму отрицания и наоборот. Представим себе спор нескольких людей. Один говорит: «Петров — патриот». Другой возражает: «Петров —не патриот». Находится третий, который возражает второму: «Петров не является непатриотом». Высказанное им суждение и есть пример превращения. С одной стороны, оно равно-значно первому: двойное отрицание равно утверждению «Петров — патриот», а с другой — противоположно суждению «Петров — не патриот».
В юридических дискуссиях, спорах и т. д. подобный прием используется нередко. О нем свидетельствуют, в частности, выражения типа: «не есть не ...», «не является не ...» и др.
Обращение и превращение выступают основными, исходными логическими операциями с суждениями. Их различное сочетание порождает еще две операции: противопоставление субъекту и противопоставление предикату, которые считаются производными или смешанными.
Противопоставление субъекту. Так называется преобразование суждения путем обращения и последующего превращения. Приведем для краткости лишь один пример. Если суждение «Все адвокаты — юристы» сначала обратим в суждение «Некоторые юристы — адвокаты», а это последнее, в свою очередь, превратим в суждение «Некоторые юристы не есть неадвокаты» (хотя есть и прокуроры, и судьи, и др.), то получим противопоставление субъекту. Предикат заключительного суждения — «неадвокаты» противопоставляется субъекту исходного суждения — «адвокаты». Отсюда название самой операции.
Противопоставление предикату. Это преобразование суждения путем превращения и последующего обращения. Пример: суждение «Все адвокаты — юристы» сначала превратим в суждение «Ни один адвокат не является неюристом», а это последнее обратим в суждение: «Ни один неюрист не является адвокатом» (попросту говоря, среди неюристов адвокатов искать не следует). Получается, что предикату исходного суждения «юристы» мы противопоставили понятие «неюристы» и сделали его субъектом нового суждения. Этим объясняется название операции.
Значение двух последних операций, поскольку они носят производный, смешанный характер, слагается из значения исходных, основных, т. е. они позволяют извлечь дополнительную информацию, заложенную в преобразуемом суждении, раскрыть новые его грани и оттенки.
Преобразование простых реляционных суждений. Как и суждения о свойствах чего-либо, реляционные суждения (или суждения об отношениях между предметами) могут подвергаться тем же основным преобразованиям — обращению или превращению — и с той же целью уточнения их логического смысла. Однако здесь неизбежны некоторые особенности логических операций, обусловленные особенностями самих суждений об отношениях. Для преобразования такого рода суждения прежде всего необходимо знать свойства выражаемого им отношения — является ли оно симметричным или несимметричным, рефлексивным или нерефлексивным, транзитивным или нетранзитивным.
Обращение. Если отношение симметрично, обращение реляционного суждения будет сводиться к простой перестановке местами членов отношения х и у. Причем само отношение R остается тем же. Например: «В. Маяковский — современник М. Горького» — «М. Горький — современник В. Маяковского». Другие примеры: «СНГ не равно СССР» — «СССР не равен СНГ»; «Нормы права подобны нормам морали» — «Нормы морали подобны нормам права». Если же отношение несимметрично, то обращение предполагает не только перестановку местами х и у, но и замену самого отношения R на обратное. Примеры: «М. Горький родился раньше Л. Леонова» — «Л. Леонов родился позже М. Горького»; «Рязань восточнее Москвы» — «Москва западнее Рязани»; «Земля больше Луны» — «Луна меньше Земли». Важно при этом обращать внимание на то, чтобы смысл суждения оставался одним и тем же: меняться должна лишь его логическая форма. Естественно, что в таком случае суждения оказываются синонимичными, поэтому в процессе рассуждения их можно заменять одно на другое. Так, если «Мораль возникла раньше права», то равнозначным ему будет суждение «Право возникло позже морали».
Если отношение транзитивно или нетранзитивно, то обращение принимает соответственно несколько иной вид. В случае транзитивности обращение суждения предполагает замену отношения на обратное. Так, если «Солнце больше Земли, а Земля больше Луны», то «Солнце больше Луны». Отсюда «Луна меньше Солнца». В случае же нетранзитивности обращение требует не только замены отношения на обратное, но и предварительного подбора соответствующего отношения Так, если «Отец моего отца мне не отец, а дед», то «Я не сын ему, а внук».
Превращение. Применительно к реляционным суждениям оно тоже обладает своеобразием. Так, в случае симметричности отношения утвердительное суждение превращается в отрицательное (разумеется, с двойным отрицанием, иначе смысл суждения изменится на прямо противоположный и, следовательно, это будет уже другое суждение). Например: «В. Маяковский — современник М. Горького» — «В. Маяковский не может быть не современником М. Горького». В случае же несимметричности отношения утвердительное суждение не просто становится отрицательным, а предполагает замену отношения на обратное. Например: «М. Горький родился раньше JI. Леонова» — «М. Горький родился (во всяком случае) не позже Л. Леонова». Естественно, что такие суждения тоже синонимичны, а следовательно, в практике мышления могут меняться одно на другое.
Следует лишь учитывать относительный характер этой синонимичности. Так, в результате превращения может меняться модальность суждения, оно может приобретать дополнительный смысл, не заложенный в исходном суждении, и т. д.
Нетрудно понять, что если возможны обращение и превращение реляционных суждений, то на этой основе возможны и другие, производные и смешанные формы преобразования подобных суждений.
Преобразование сложных суждений. Сложные суждения, образованные из простых или других сложных суждений с помощью логических союзов, могут тоже подвергаться преобразованиям. Выше отмечалось, что одно и то же по смыслу сложное суждение может быть выражено в различной логической форме — конъюнкции, дизъюнкции, импликации и т. д. Это означает, что эквивалентность (равносильность, равнозначность) подобных суждений делает возможным производить над ними различные логические операции — преобразовывать их друг в друга, выражать одно через другое. Вот лишь некоторые из таких преобразований:
а) конъюнкция может быть выражена через дизъюнкцию, а именно: отрицание конъюнкции эквивалентно дизъюнкции отрицаний. Формула такого преобразования: 1 (АлВ) =~|А v | В. Например: «Неверно, что Петров адвокат и в то же время судья». Это равнозначно суждению «Петров не адвокат или он не судЬя». Обратим внимание, что дизъюнкция здесь не исключающая. Поэтому может быть так, что Петров и не адвокат, и не судья, а, например, прокурор;
б) дизъюнкция может быть выражена через конъюнкцию: отрицание дизъюнкции эквивалентно конъюнкции отрицаний. Формула:! (AvB) =1А л 1 В. Например: «Неверно, что Петров изучал логику в вузе или что он изучал ее самостоятельно». Это равносильно суждению: «Петров не изучал логики в вузе, и он не изучал ее самостоятельно»;
в) импликация может быть выражена через конъюнкцию: импликация эквивалентна отрицанию конъюнкции антецедента (основания) и ложного консеквента (следствия). Формула: А dB si (AaIb). Пример: «Если Петров юрист, то он знает логику». Это равноценно суждению: «Неверно, что Петров юрист и он не знает логики»;
г) импликация может быть выражена через дизъюнкцию: импликация эквивалентна дизъюнкции ложного антецедента и консеквента. Формула: АзВ =1 AvB. Пример: «Если Петров адвокат, то он имеет специальное юридическое образование» — «Или Петров не адвокат, или он имеет специальное юридическое образование».
Конъюнкция и дизъюнкция, в свою очередь, могут быть выражены через импликацию. Возможны и иные, самые разнообразные преобразования сложных суждений в другие. Важно при этом учитывать, что в процессе преобразования может меняться лишь логическая форма сложного суждения, его логический союз. Что же касается смысла самого суждения, то он должен оставаться тем же самым. В противном случае это будет уже новое суждение с иным смыслом.
Как же устанавливается эквивалентность суждений? Это достигается с помощью таблиц истинности. Так, если мы сравним таблицы истинности конъюнкции и (слабой) дизъюнкции (см. выше), то заметим, что сложное суждение конъюнкции АдВ истинно только тогда, когда истинны оба исходных суждения А и В; а суждение дизъюнкции AvB ложно только в том случае, когда ложны как А, так и В. Следовательно, логические союзы конъюнкции л и дизъюнкции v находятся, можно сказать, в обратной зависимости. Учитывай это, конъюнкцию можно выразить через дизъюнкцию, а дизъюнкцию через конъюнкцию. При этом получаются именно эквивалентные формы, т. е. такие, которые истинны и ложны при одних и тех же значениях составляющих их суждений.
Установление подобных эквивалентностей с помощью таблиц истинности открывает возможность, уже не обращаясь всякий раз непосредственно к сопоставлению самих таблиц, преобразовывать одни суждения в другие.
Для чего это нужно? Благодаря замене одних суждений другими, эквивалентными им, можно упрощать сложные рассуждения, используя одни логические союзы вместо других. Так, в любом, самом сложном суждении можно, пользуясь правилом замены одних логических союзов другими, устранить все знаки, кроме только знаков конъюнкции и отрицания, или лишь дизъюнкции и отрицания, или же импликации и отрицания. Этим обстоятельством широко пользуются в современной символической логике — прежде всего логике высказываний.
2. Отрицание суждений
Кроме преобразования суждений другую важнейшую логическую операцию с ними представляет собой отрицание суждений, или инверсия (от лат. inversio — переворачивание). Естественно, что как логическая операция оно и сходно с преобразованием суждений, и отлично от него. В чем состоит сходство? В том, что результатом отрицания выступает тоже новое суждение. А в чем отличие? В процессе преобразования суждения, как мы видели, так или иначе меняется лишь его логическая форма, тогда как смысл остается тем же самым. В процессе же отрицания меняется не только форма суждения, но и самый его смысл: оно становится противоречащим исходному, исключающим его. Таким образом, если в основе преобразования суждений лежит их эквивалентность по смыслу, то в основе отрицания — их несовместимость.
Отрицание простых суждений. Рассмотрим вначале отрицание простых атрибутивных суждений. Сущность этой логической операции здесь составляет замена одного исходного суждения другим, не только несовместимым с ним, но и противоречащим ему. Языковыми средствами выражения такой операции служат обороты речи типа «неверно, что...» или частица «не» и ей подобные.
Если формула простого атрибутивного утвердительного суждения— «S есть Р», то^формулой отрицания его будет: «Неверно, что S есть Р» или «S не есть Р». В символической записи: 1А (читается: «неверно, что А» или «не-А»), Например: «Все судьи справедливы» — «Неверно, что все судьи справедливы» или «Не все судьи справедливы» (это равносильно признанию, что «Некоторые судьи несправедливы»). Отрицанию могут подвергаться и отрицательные суждения. Если формула отрицательного суждения — «S не есть Р», то его отрицание будет выражено формулой: «Неверно, что S не есть Р» (что равносильно утверждению: «S есть Р»), Символически: 1 (1 А).
Уже отсюда явствует, что отрицание нельзя отождествлять с отрицательными суждениями. Когда мы говорим об отрхщатель- ном суждении, то имеем в виду один из видов суждений по характеру связки, т. е. по качеству. Причем в этом случае речь идет о качестве самого суждения безотносительно к утвердительному, а именно: о непринадлежности какого-либо свойства предмету мысли, о невключении мыслимого предмета в класс предметов и т. д. А когда говорится об отрицании, то разумеется особая логическая операция с суждениями. Она предполагает наличие определенного исходного суждения и определенное отношение к нему — именно отношение отрицания. В этом случае исходное суждение называется отрицаемым, а новое суждение —отрицающим. При этом безразлично, какое именно по качеству суждение отрицается: утвердительное или отрицательное. Может отрицаться и то и другое. Пример отрицания утвердительного суждения: «Россия — демократическое государство» — «Неверно, что Россия — демократическое государство» или: «Россия — не демократическое государство». Пример отрицания отрицательного суждения: «Демократия — не политическое явление» — «Неверно, что демократия —- не политическое явление» или: «Демократия не есть неполитическое явление» (и здесь двойное отрицание равносильно утверждению: «Демократия —политическое явление»).
Подобно тому как утвердительное и отрицательное суждения могут быть истинными и ложными, отрицание одного суждения другим может быть истинным или ложным. Но если истинность или ложность утвердительного или отрицательного суждения определяется лишь их отношением к действительности, соответствием или несоответствием ей, то с отрицанием дело* обстоит иначе. Его истинность или ложность определяется лишь отношением к другому, исходному суждению, зависит всецело от того, истинно оно или ложно. Закономерностью здесь становится взаимная обратная зависимость: если исходное суждение истинно, то его отрицание ложно, и наоборот, если исходное суждение ложно, то его отрицание истинно. Вот таблица (матрица) их истинности:
А | 1а |
и | л |
л | и |
Исходя из этой закономерности нетрудно определить, какие из простых атрибутивных суждений могут считаться отрицаниями, а какие нет. Так, в отношении взаимного отрицания находятся противоречащие суждения: общеутвердительные (А) и частноотрицательные (О), общеотрицательные (Е) и частноутвердительные (I). Ведь, как отмечалось выше, если истинно одно из них, то ложно другое, и наоборот. Таким образом, нетрудно сделать вывод, что в процессе отрицания меняется и количество, и качество исходного суждения.
Что же касается противоположных суждений — общеутвердительных (А) и общеотрицательных (Е), то они не находятся в отношении взаимного отрицания: хотя они не могут быть вместе истинными, но могут быть вместе ложными.
Точно так же нет отношений взаимного отрицания между субконтрарными суждениями. Хотя они могут быть вместе истинными, но не могут быть вместе ложными. Их отношения, вспомним, это как бы «зеркальное» отражение отношений противоположных суждений.
Аналогично атрибутивным отрицаются реляционные суждения, но тут есть некоторые особенности. Так же как и отрицание атрибутивных суждений, их отрицание означает изменение и количества, и качества на обратные. Но само отрицание касается уже не свойства какого-либо предмета, а отношения между предметами. Если формула исходного суждения имеет здесь вид х R у, то его отрицание будет 1 (xRy) (читается: «Неверно, что х и у находятся в отношении R»).
Каков здесь механизм отрицания? Учитывая, что реляционные суждения, как и атрибутивные, различаются не только качеством, но и количеством, а следовательно, имеют кван- торные слова, логическая операция отрицания будет сводиться к следующему:
а) квантор общности (V) заменяется на квантор существования (3), а квантор существования соответственно на квантор общности;
б) перед исходным суждением ставится знак отрицания (]). Если формула исходного суждения имеет, например, вид:
1 xRy, то его отрицанием будет I (xRy).
Например, будем отрицать общеутвердительное ложное суждение (А): «Все металлы тяжелее воды». Получим истинное суждение: «Неверно, что все металлы тяжелее воды» (что равнозначно истинному частноотрицательному суждению: «Некоторые металлы не тяжелее воды»). Или будем отрицать частноутвердительное суждение: «Некоторые металлы легче воды». Результат — ложное суждение' «Ни один металл не легче воды».
Другой пример: «Мужчина и женщина равны перед законом». Это истинное суждение. Его отрицанием будет ложное суждение: «Неверно, что мужчина и женщина равны перед законом» (или: «Мужчина и женщина не равны перед законом»).
Отрицание сложных суждений. Отрицание здесь имеет тот же характер замены несовместимым по смыслу суждением, то же соотношение по истинности и ложности, те же языковые средства выражения: «неверно, что...», которое ставится перед всем суждением, или «не», которое используется внутри сложного суждения перед тем или иным из составляющих его суждений. Но с учетом специфики сложных суждений их отрицание обладает и определенными отличиями.
Как уже подчеркивалось, в результате отрицания исходного простого суждения образуется хотя и новое, но тоже простое суждение. Что же касается выражения «неверно, что...», то, отдельно взятое, оно не составляет самостоятельного суждения. В итоге же отрицания исходного сложного суждения получается тоже сложное суждение.
Отрицание конъюнкции. Если формула конъюнкции АлВ, то отрицание конъюнкции может быть записано так: 1 (АлВ). Например: отрицание суждения «Все юристы знают логику, и все юристы знают латинский язык» будет означать: «Неверно, что все юристы знают логику и все юристы знают латинский язык». Но отрицание может быть выражено и в эквивалентной положительной форме. Вспомним, что конъюнкция ложна, если ложно хотя бы одно из составляющих ее суждений. Следовательно, достаточно отрицать одно из них, чтобы стало возможным отрицание всей конъюнкции. Вот почему отрицание конъюнкции может принять форму дизъюнкции отрицаний (нестрогой). Так, если мы будем отрицать суждение «Все юристы знают логику, и все юристы знают латинский язык», то мы можем получить суждение: «Некоторые юристы не знают логики, или некоторые юристы не знают латыни» (а может быть и то и другое вместе). Символически: ](АлВ) = (I Av]В). Отрицание конъюнкции возможно и в форме импликации.
Отрицание дизъюнкции. Если использовать в качестве примера нестрогую дизъюнкцию (AvB), то ее отрицанием будет ] (AvB). Например, отрицая суждение «Применяются нормы морали, или применяются нормы права», будем иметь: «Неверно, что применяются нормы морали или применяются нормы права». Но поскольку отрицание дизъюнкции означает отрицание каждого из исходных суждений одновременно, то этим можно объяснить, почему оно может облечься в эквивалентную форму конъюнкции отрицаний. Например: отрицание суждения «Применяются нормы морали, или применяются нормы права» означает то же самое, что «Не применяются нормы морали, и не применяются нормы права». Записывается: AvB = (1 Ал1 В).
Отрицание импликации. В результате отрицания импликации можно получить конъюнктивное суждение. Например: «Если закон вступил в силу, то он должен исполняться» — «Закон вступил в силу, но он не исполняется». Запись: (АэВ)г(Ал]В).
Знание смысла отрицания как простого, так и сложного суждения имеет принципиальное значение для понимания сущности формально-логических законов противоречия и исключенного третьего, а также логических основ косвенного доказательства (см. об этом ниже).
Отрицание как логическая операция тоже часто применяется в практике мышления. Оно незаменимо, например, в полемике, когда в противовес одним суждениям высказываются другие, противоречащие им, когда сталкиваются взаимоисключающие мнения.
Чтобы правильно пользоваться этой логической операцией, необходимо знать не только условия и пределы ее приложимости, но и логический смысл отрицаемого суждения. Как, например, опровергнуть высказывание «Суд состоится завтра»? Ведь уже подчеркивалось, что в зависимости от логического ударения в нем может содержаться три суждения. А это означает, что и отрицание его может принять три различные формы: «Не суд (а совещание судей) состоится завтра»; «Суд не состоится (а будет отложен) завтра»; «Суд состоится не завтра (а послезавтра)». Аналогично обстоит дело и с отрицанием сложных суждений.
В заключении главы отметим, что между основными логическими операциями — преобразованием суждений и отрицанием их — нет жесткой грани: они могут взаимодействовать между собой, взаимно проникать друг в друга. Так, в процессе преобразования суждений используется их отрицание (например, при превращении). А в процессе отрицания применяется преобразование (например, превращение) — отрицательная форма суждения нередко преобразуется в эквивалентную положительную. Пример с простым суждением: «Прокурор не может не знать законов» — «Прокурор знает (должен знать) законы». Преобразование суждения в процессе его отрицания широко используется и в отношении сложных суждений. Без этого немыслимо исчисление высказываний, особенно более или менее сложных.
Обозревая теперь всю проблематику раздела о суждении в целом (сюда, как мы видели, входит сущность суждений, их классификация, отношения между ними, логические операции с ними), можно сделать общий вывод, что в рамках формальной логики анализируются в основном «готовые», уже существующие, сложившиеся суждения. Это необходимая и важная задача, в ней много еще нерешенного и интересного, но ею формальная логика, по существу, и ограничивается.
Диалектическая логика значительно раздвигает горизонт логического знания. Она исследует процесс становления и развития суждения как формы мышления в истории человечества, его взаимодействия с другими формами. В ней раскрывается внутренняя диалектика всякого суждения — от самого простого до самого сложного — как отражение объективной диалектики вещей (диалектика отдельного и общего, явления и сущности, случайного и необходимого и т. д.). Не ограничиваясь анализом отдельных — пусть и многообразных — видов суждений, их координацией — пусть даже важной, она выявляет их субординацию, выводит одни формы суждений из других, показывает диалектику перехода в мысли от единичного к особенному и общему (включая и всеобщие, универсальные связи и отношения действительности).
В этом смысле диалектическая логика представляет собой качественно новую и в известном отношении более высокую теорию суждения, особую ступень в его всестороннем исследовании.
Раздел третий. Умозаключение
Еще более сложной формой мышления, чем суждение, является умозаключение. Оно содержит в своем составе суждения (а следовательно, и понятия), но не сводится к ним, а предполагает еще их определенную связь. Благодаря этому и образуется качественно особая форма с ее специфическими функциями в мышлении.
Формально-логический анализ этой формы означает ответ на следующие основные вопросы: в чем сущность умозаключений и какова их роль и структура; что представляют собой их основные типы, в каких взаимоотношениях между собой они находятся; наконец, какие логические операции с ними возможны.
Значение подобного анализа определяется тем, что именно в умозаключениях (и основанных на них доказательствах) сокрыта «тайна» принудительной силы речей, которая поражала людей еще в древности и с постижения которой началась логика как наука. Именно умозаключения обеспечивают то, что мы называем в настоящее время силой логики. Вот почему нередко логику именуют наукой о выводном знании. И в этом есть значительная доля истины. Ведь весь предшествующий анализ понятий и суждений, хотя и важный сам по себе, в полной мере раскрывает все свое значение лишь в связи с их логическими функциями по отношению к умозаключениям (а значит, и доказательствам).
Теория умозаключений — наиболее тщательно и глубоко разработанная часть логики. Когда на экзамене по логике одной из отвечающих был задан вопрос: «Что больше всего Вам понравилось в логике?», она ответила: «Умозаключение. Это очень красивая теория. Здесь одно вытекает из другого». И она права. Добавим от себя, что это еще очень практичная теория, дающая нам в руки могущественное орудие познания и общения.
Глава I. Общая характеристика умозаключения
Придерживаясь избранного в предыдущих разделах принципа, рассмотрим умозаключения в двух соотношениях: 1) как форму отражения действительности и 2) как форму мышления, тоже так или иначе воплощающуюся в языке. В целях большей стройности изложения, учитывая бесконечное многообразие проявления этой формы, рассмотрим здесь же типологию умозаключений, чтобы последующие главы посвятить уже анализу каждого из их типов в отдельности.
1. Умозаключение и взаимосвязь (взаимоотношение) предметов
Происхождение и сущность умозаключения. Чтобы уяснить происхождение и сущность умозаключения, необходимо сопоставить два рода знаяий, которыми мы располагаем и пользуемся в процессе своей жизнедеятельности, — непосредственные и опосредованные.
Непосредственные знания — это те, которые получены нами с помощью органов чувств: зрения, слуха, обоняния и т.д. Таковы, например, знания, выраженные суждениями типа: «Дерево зеленое», «Снег бел», «Птица поет», «Сосновый лес пахнет смолой». Они составляют значительную часть всех наших знаний и служат их базой.
Однако далеко не обо всем на свете мы можем судить непосредственно. Например, никто никогда не наблюдал, что в районе Москвы некогда бушевало море. А знание об этом есть. Каким образом? Оно получено из других знаний. Дело в том, что в Подмосковье обнаружены большие залежи белого камня, из которого и строилась белокаменная. Он образовался из скелетов бесчисленных мелких морских организмов, которые могли накапливаться лишь на дне моря. Так был сделан вывод о том, что примерно 250—300 млн лет назад Русскую равнину, на которой расположена и Московская область, заливало море. Подобные знания, которые получены не прямо, непосредственно, а опосредованно, путем выведения из других знаний, называются опос- редованными (или выводными). Логической формой их приобретения и служит умозаключение. В самом общем виде под ним разумеется форма мышления, посредством которой из известного знания выводится новое знание.
Существование такой формы в нашем мышлении, как и понятия и суждения, обусловлено самой объективной действительностью. Если в основе понятия лежит предметный характер действительности, а в основе суждения — связь (отношение) предметов, то объективную основу умозаключения составляет более сложная взаимная связь предметов, их взаимные отношения. Так, если один класс предметов (А) входит целиком в другой (В), но не исчерпывает его объема, то это означает необходимую обратную связь: более широкий класс предметов (В) включает в себя менее широкий (А) как свою часть, но не сводится к нему. Это видно из схемы:
Например: «Все космонавты — мужественные люди». Это означает: «Некоторые мужественные люди — космонавты». Или более сложный случай взаимосвязи предметов мысли: если один класс предметов (А) входит в другой (В), а этот, в свою очередь, входит в третий (С), то отсюда следует, что первый (А) входит в третий (С). На схеме:
Пример: «Если А. Леонов — космонавт, а все космонавты — мужественные люди, то А. Леонов — мужественный человек».
Такова объективная возможность умозаключений: это структурный слепок с самой действительности, но в идеальной форме, в форме структуры $яысли. А их объективная необходимость, как и понятий и суждений, тоже связана со всей практикой человечества. Удовлетворение одних потребностей людей и возникновение на этой основе других требует прогресса общественного производства, а он, в свою очередь, немыслим без прогресса знаний. Необходимым связующим звеном в осуществлении этого прогресса и выступают умозаключения как одна из форм перехода от известных знаний к новым.
Роль умозаключений и их структура. Умозаключения — весьма распространенная форма, используемая в научном и по-вседневном мышлении. Этим определяется их роль в познании и практике общения людей. Значение умозаключен ний состоит в том, что они не только связывают наши знания в более или менее сложные, относительна законченные комплексы — мыслительные конструкции, но и обогащают, усиливают эти знания.
Вместе с понятиями и суждениями умозаключения преодолевают ограниченность чувственного познания. Они оказываются незаменимыми там, где органы чувств бессильны: в постижении причин и условий возникновения какого-либо предмета или явления, его сущности и форм существования, закономерностей развития и т. д. Они участвуют в образовании понятий и суждений, которые нередко выступают как итог умозаключений, чтобы стать средством дальнейшего познания.
Умозаключения используются как способ познания прошлого, которое непосредственно наблюдать уже нельзя. Например, с их помощью получены фундаментальные знания о «большом взрыве» Вселенной, который произошел 10—20 млрд лет назад; о становлении крупномасштабной структуры Вселенной (галактик и их скоплений); о возникновении Солнечной системы и образовании Земли; о происхождении и сущности жизни на Земле; о возникновении и этапах развития человеческого общества. Историки общества по отдельным фрагментам, доступным нам, восстанавливают облик прошедших поколений людей, их образ жизни. Теоретики общества по бесчисленным проявлениям общественной жизни познают глубинные закономерности ее экономического, социального, политического и духовного развития.
Умозаключения тем более важны для понимания будущего, которое наблюдать еще нельзя. В общественной жизни предвидения, прогнозы, цели человеческой деятельности тоже невозможны без определенных выводов — о тенденциях развития, действовавших в прошлом и действующих в настоящее время, прокладывающих путь в будущее.
На каждом шагу умозаключения производятся в повседневной жизни. Так, выглянув утром в окно и заметив мокрые крыши домов, мы делаем вывод о прошедшем ночью дожде. Увидев, что день солнечный, мы заключаем, что сосновый лес теперь пахнет смолой. Наблюдая вечером багрово-красный закат, мы предполагаем на завтра ветреную погоду. Заметив на площади множество людей со знаменами, транспарантами, плакатами, мы умозаключаем, что идет митинг.
Особую роль играют умозаключения в юридической практике. В своих знаменитых записках о Шерлоке Холмсе А. Конан Дойл дал классический образ сыщика, который блестяще, в совершенстве владел искусством умозаключений и на их основе распутывал самые сложные и невероятные криминальные истории. В современной юридической литературе и практике умозаключениям тоже принадлежит огромная роль. Так, предварительное следствие с точки зрения логики есть не что иное, как построение всевозможных умозаключений о предполагаемом преступнике, о механизме образования следов преступного деяния, о мотивах, побудивших к его совершению, и о последствиях совершенного для общества. Самый суд есть не что иное, как анализ фактов с целью получения определенного вывода. Наконец, обвинительное заключение есть лишь одна из форм умозаключения вообще.
Умозаключение — целостное мыслительное образование. Но подобно тому как, например, вода, будучи целостным качественно определенным агрегатным состоянием вещества, разлагается на химические элементы — водород и кислород, находящиеся в определенном соотношении между собой, так и всякое умозаключение имеет свою структуру. Она обусловлена природой этой формы мышления и ее ролью в познании и общении. В Структуре любого умозаключения различаются два основных более или менее сложных элемента: посылки (одна или несколько) и заключение, между которыми тоже, конечно, существует определенная связь.
Посылки — это исходное, и притом уже известное, знание, служащее основанием умозаключения.
Заключение (или вывод) — производное, притом новое, знание, полученное из пбсылок и выступающее их следствием.
Связь между посылками и умозаключением есть необходимое отношение между ними, делающее возможным переход от одного к другому, — отношение логического следования. Это основной закон всякого умозаключения, позволяющий раскрыть его самый глубокий и сокровенный «секрет» — принудительность вывода. Если мы признали какие-либо посылки, то хотим мы этого или не хотим, но вынуждены признать и заключение — именно из-за определенной связи между тем и другим. Этот закон, в основе которого лежит объективное соотношение самих предметов мысли, проявляется во многих особых правилах, которые специфичны для разных форм умозаключений и которые будут раскрываться в последующих главах.
Выше говорилось, какую роль играют умозаключения в образовании понятий и суждений. А какую роль играют понятия и суждения в умозаключениях? Поскольку они входят в структуру умозаключений, важно установить здесь их логические функции. Так, нетрудно понять, что суждения выполняют функции либо посылок, либо заключения. Понятия же, будучи терминами суждения, выполняют здесь функции терминов умозаключения. Если рассматривать познание диалектически, как процесс перехода с одной ступени знания на другую, более высокую, то не составит труда уяснить себе относительность деления суждений на посылки и заключение. Одно и то же суждение, будучи результатом (выводом) одного познавательного акта, становится исходным пунктом (посылкой) другого. Этот процесс можно уподобить строительству дома: один ряд бревен (или кирпичей), положенный на уже имеющееся основание, превращается тем самым в основание для другого, последующего ряда.
Аналогично обстоит дело и с понятиями — терминами умозаключения: одно и то же понятие может выступать то в роли субъекта, то в роли предиката посылки или заключения, то в роли посредствующего звена между ними. Так осуществляется бесконечный процесс познания.
Подобно всякому суждению, заключение может быть истинным и ложным. Но то и другое определяется здесь, как и в сложных суждениях, непосредственно отношением не к действительности, а прежде всего к посылкам и их связи.
Заключение будет истинным при наличии двух необходимых условий: 1) если посылки истинны по содержанию и
2) если умозаключение правильно по своей форме (строению). Например:
Все художники тонко чувствуют природу.
И. Левитан — художник.
Следовательно, И. Левитан тонко чувствовал природу.
Здесь обе посылки истинны, а умозаключение построено правильно, что явствует из следующей схемы:
где А — И. Левитан, В — художники,
С — тонко чувствующие природу.
И наоборот, заключение может быть ложным, если: 1) хотя бы одна из посылок ложна или 2) строение умозаключения неправильное.
Пример:
Все свидетели правдивы.
Сидоров — свидетель.
Следовательно, Сидоров правдив.
Здесь одна из посылок ложная. Вот почему определенного вывода сделать нельзя. А о том, насколько важно правильное строение умозаключения, свидетельствует известный в логике шутливый пример, когда из обеих истинных посылок вывод следует нелепый:
Все дикари носят перья.
Все женщины тоже носят перья.
Следовательно, все женщины — дикари.
О том, что определенный вывод при подобной конструкции умозаключения невозможен, свидетельствует круговая схема:
— где А — женщины, В — дикари, С — носящие перья.
Из ложных посылок или при неправильном строении умозаключения истинный вывод может получиться чисто случайно. Например:
Стекло не проводит электричества.
Железо — не стекло.
При подобном строении умозаключения достаточно вместо «железа» подставить «резину», чтобы понять случайность верного вывода. Связь между посылками и заключением должна быть не случайной, а необходимой, однозначной, обоснованной: одно должно действительно следовать, вытекать из другого. Если же связь случайна или многозначна и в отношении вывода, как говорят при обмене квартир, «возможны варианты», то такой вывод делать нельзя. Иначе неизбежна ошибка, которая в логике называется «поп sequitur» («не следует»). Продолжая начатое выше сравнение со строительством дома, можно сказать: нельзя построить добротный дом,, если материал негодный (например, бревна гнилые); но и дом из хорошего материала может развалиться, если строить его неправильно, не соблюдая законов механики.
2. Умозаключение и связь предложений
Как и любая другая форма мышления, умозаключение так или иначе воплощается в языке. Если понятие выражается отдельным словом (или словосочетанием), а суждение — отдельным предложением (или сочетанием предложений), то умозаключение всегда есть связь нескольких (двух или более) предложений, хотя не всякая связь двух или более предложений — непременно умозаключение (вспомним сложные суждения).
В русском языке эта связь выражается словами «следовательно», «значит», «таким образом» и другими либо словами «потому что», «так как», «ибо» и т.п. Употребление тех или иных языковых средств не произвольно, а определяется порядком расположения посылок и заключения. Дело в том, что в живой речи, в отличие от учебника логики, этот порядок тоже является относительным. Умозаключение может завершаться заключением (выводом), но может и начинаться с него; наконец, вывод может находиться в середине умозаключения — между его посылками. И это естественно: ведь новизна заключения не психологическая, а логическая. Она не носит характера какой-то «приятной неожиданности» или «счастливой случайности», когда из произвольного сочетания каких-то суждений вдруг что-то получилось. И она, конечно, не заложена изначально ни в одном из элементов исходного знания в отдельности, но потенциально, скрыто содержится во всей структуре этого знания в целом и проявляется лишь во взаимодействии ее элементов. Это можно сравнить с тем, как огбнь не заключен ни в спичке, ни в коробке, взятых порознь, а вспыхивает лишь от трения одной о другую. Как здесь, чтобы получить новое явление, требуется определенное действие, так и в мышлении, чтобы получить новое знание, требуется определенное умственное усилие: это и достигается посредством умозаключения.
Общее правило языкового выражения умозаключения таково: если заключение стоит после посылок, то перед ним ставятся слова «следовательно», «значит», «поэтому», «итак», «отсюда следует» и т. п. Если же заключение стоит перед посылками, то после него ставятся слова «потому что», «так как», «ибо», «оттого что» и др. Если же, наконец, оно располагается между посылками, то и перед ним, и после него употребляются соответствующие слова одновременно.
Воспользуемся приведенным выше примером с художниками. Здесь возможны следующие логические, а следовательно, и языковые конструкции:
1) «Все художники тонко чувствуют природу, а И. Левитан — художник, следовательно, он тонко чувствовал природу» (заключение в конце);
2) «И. Левитан тонко чувствовал природу, потому что он — художник, а все художники тонко чувствуют природу» (заключение в начале);
3) «Все художники тонко чувствуют природу, следовательно, И. Левитан тонко чувствовал природу, потому что он художник» (заключение в середине).
Совсем не трудно догадаться, что мы не исчерпали всех возможных вариантов (в данном случае их шесть). Их важно знать, чтобы в потоке живой речи — письменной или устной — уметь выделить более или менее устойчивые мыслительные конструкции, дабы подвергнуть их строгому логическому анализу во избежание возможных или допущенных ошибок и недоразумений.
3. Типология умозаключений
Выступая в качестве более сложной, чем понятие и суждение, формы мышления, умозаключение представляет собой в то же время более богатую по своим проявлениям форму. И в этом ecjb определенная закономерность.
Обозревая практику мышления, можно обнаружить великое множество самых разнообразных видов и разновидностей умозаключений. Они различаются числом посылок — одна, две и более; типом суждений — простое или сложное; видом суждений — атрибутивное или реляционное; степенью вероятности вывода — достоверный или вероятный и т. д. и т. п. Какой же из признаков положить в основу деления умозаключений на типы? Думается, мы поступим разумно, если.будем исходить прежде всего из самой глубокой сущности этой формы мышления. Поскольку всякое умозаключение вообще, безотносительно к его формам, представляет собой логическое следование одних знаний из других, то в зависимости от характера этого следования, от направленности хода мысли в умозаключении можно выделить три коренных, фундаментальных типа, которые и будут положены в основу всего последующего анализа выводного знания. Это дедукция, индукция и традукция.
Дедукция (от лат. deductio — выведение) — это умозаключение от более общего знания к менее общему. Типичный пример дедукции, идущий от древности:
Все люди смертны.
Сократ — человек.
Следовательно, Сократ смертен.
Индукция (от лат. inductio — наведение) — умозаключение от менее общего знания к более общему. Например: наблюдая за движением каждой из планет Солнечной системы, можно сделать общий вывод: «Все планеты движутся с Запада на Восток».
Традукция (от лат. traductio — перевод, перемещение, перенос) — умозаключение, в котором посылки и заключение — одной и той же степени общности.
Пример: «На Земле, где есть атмосфера, смена дня и ночи, времен года, есть также и жизнь. На Марсе, подобно Земле, есть атмосфера, смена дня и ночи, смена времен года. Возможно, что на Марсе тоже есть жизнь» (вывод, как будет показано в соответствующей главе, не подтвердился).
В подобной типологии — отправной пункт для понимания всего многообразия умозаключений. Каждый из типов, в свою очередь, имеет особые виды и разновидности. К их последовательному рассмотрению мы и переходим.
В зависимости от числа посылок, из которых можно сделать тот или иной вывод, дедуктивные умозаключения подразделяются прежде всего на непосредственные и опосредованные. Учитывая, что эти выражения уже употреблялись нами в предыдущей главе при характеристике умозаключений в целом, подчеркнем во избежание недоразумений: там речь шла о непосредственном и опосредованном знании, а в настоящей главе речь идет о непосредственном и опосредованном умозаключении, т. е. о видах исключительно выводного, опосредованного знания. Этим и исчерпываются неудобства данной Терминологии.
Непосредственные умозаключения — это такие, которые делаются из одной посылки.
Опосредованные — те, которые делаются из нескольких (двух и более) посылок.
Перейдем к их конкретной характеристике.
1. Непосредственные умозаключения из простых суждений
Непосредственные умозаключения можно получать прежде всего из простых суждений — как атрибутивных, так и реляционных. Применительно к атрибутивным суждениям это достигается двояким путем: 1) через преобразование суждений и 2) через отношение суждений (в «логическом квадрате»).
Непосредственные умозаключения через преобразование суждений. Как отмечалось выше, преобразование суждений происходит в формах'обращения и превращения, на основе сочетания которых возможны противопоставление субъекту и противопоставление предикату.
В силу чего возможно здесь умозаключение? В силу того, что нам известно отношение субъекта (S) суждения к предикату (Р). На этой основе можно вывести новое знание о целой гамме других отношений этих структурных элементов суждения — Р к S, S к не-Р, Р к не-S, не-Р к S.
Общее правило непосредственного умозаключения гласит: термин, не распределенный в посылке, не может быть распределен и в заключении.
В умозаключении через обращение суждения мы, зная отношение S к Р, выясняем обратное отношение — Р к S. Приведем пример такого умозаключения, где посылка — общеутвердительное суждение (А):
Все поэты — впечатлительные люди.
Следовательно, некоторые впечатлительные люди — поэты.
Логическая схема такого умозаключения: «Все S есть Р. Следовательно, некоторые Р есть S». Выразим эти взаимоотношения S и Р графически:
—где S — поэты, Р — впечатлительные люди.
Непосредственные умозаключения на основе обращения могут быть получены также из общеотрицательных (Е), и частноутвердительных (I) суждений. Что же касается частноотрицательных суждений (О), то они, как подчеркивалось, не обращаются, поэтому умозаключения из них сделать нельзя. Иначе будет нарушено общее правило распределенности терминов: субъект, не распределенный в посылке, окажется распределенным в заключении.
В непосредственном умозаключении через превращение суждения наше знание об отношении S к Р позволяет сделать вывод об отношении S к не-Р (поскольку оно находится в отношении противоречия к Р).
Вот пример такого[26]' умозаключения, где посылка — общеутвердительное суждение (А):
Все поэты — впечатлительные люди.
- где S — поэты, Р — впечатлительные люди, не-Р — невпечатлительные люди.
Аналогично можно сделать умозаключения из общеотрицательных (Е), частноутвердительных (I) и частноотрицательных (О) суждений.
Непосредственные умозаключения на основе противопоставления субъекту или предикату сделать нетрудно, если вспомнить, что сами эти логические операции есть лишь то или иное сочетание обращения и превращения.
Приведем лишь примеры. Вот пример умозаключения на основе противопоставления субъекту:
Все поэты — впечатлительные люди.
______________________ ^______________________________
Следовательно, некоторые впечатлительные люди
не могут быть не поэтами.
Пример умозаключения через противопоставление предикату:
Все поэты — впечатлительные люди.
Следовательно, ни один невпечатлительный человек не поэт.
Непосредственные умозаключения через отношение суждений (в «логическом квадрате»). Вспомним, что в «логическом квадрате» зафиксированы такие важнейшие отношения между суждениями, как логическое подчинение, противоположность (контрарность), субконтрарность, противоречие. Непосредственные умозаключения возможны здесь потому, что между суждениями, находящимися в этих отношениях, существуют определенные зависимости по истинности и ложности. Учитывая, что каждое суждение — А, Е, I, О — может находиться в трех отношениях с другими, из него можно сделать три вывода.
Например, если истинно общеутвердительное суждение (А), что «Все благородные мысли находят себе сочувствие», то отсюда следует: 1) что тем более истинно частноутвердительное суждение (I): «Некоторые благородные мысли находят себе сочувствие» (отношение подчинения); 2) что ложно общеотрицательное суждение (Е): «Ни одна благородная мысль не находит себе сочувствия» (отношение противоположности) и 3) что ложно частноотрицательное суждение (О): «Некоторые благородные мысли не находят себе сочувствия» (отношение противоречия).
Другой пример. Если ложно общеутвердительное суждение (А), что «Все юристы имеют специальное высшее образование» (так как есть еще среднее юридическое), то отсюда можно сделать выводы, что истинно частноотрицательное суждение (О): «Некоторые юристы не имеют высшего образования» и неопределенны общеотрицательное (Е): «Ни один юрист не имеет высшего образования» (в данном случае это тоже ложно) и частноутвердительное (I): «Некоторые юристы имеют высшее образование» (в данном случае оно истинно).
Непосредственные умозаключения могут быть получены также из простых реляционных суждений. Логическим основанием здесь служит характер отношения R между предметами х и у. Так, если установлено, что «Женщины равны в правах с мужчинами», то отсюда можно заключить, что «Мужчины равны в правах с женщинами». Если известно, что «Конституционные законы выше остальных законов страны», то отсюда следует, что «Остальные законы страны не выше (ниже) конституционных».
2. Непосредственные умозаключения из сложных суждений
Посылкой непосредственного умозаключения может быть не только простое — атрибутивное или реляционное, но и сложное суждение.
Возьмем в качестве примера условное суждение (импликацию): «Если завтра будет солнечная погода, то мы пойдем в лес». Из него можно сделать заключение: «Если мы не пошли в лес, то погода не была солнечной».
Подобное умозаключение основано на законе контрапози- ции. Он означает, что любое истинное условное суждение, если в нем поменять местами основание и следствие и подвергнуть их одновременно отрицанию, может дать в качестве заключения тоже истинное условное суждение.
Непосредственное умозаключение можно сделать и из конъюнкции. Если истинно, что «Казань находится на Волге, и Саратов находится на Волге», то истинным будет и вывод: «Саратов находится на Волге, и Казань находится на Волге».
Заключение из нестрогой дизъюнкции: если истинно, что «Производительность труда зависит от технического прогресса или от квалификации работника», то отсюда следует, что истинно и такое суждение: «Производительность труда зависит от квалификации работника или от технического прогресса». В основе этих непосредственных умозаключений из конъюнкции и дизъюнкции лежит их свойство коммутативности (перестановочности).
Наконец, можно делать умозаключения из строгой дизъюнкции и эквиваленции.
Подводя теперь общий итог, можно подчеркнуть, что непосредственные умозаключения из простых и сложных суждений — не только лишь «гимнастика для ума». Благодаря им из уже известного знания извлекается дополнительная, и притом самая разнообразная и богатая, информация: о взаимоотношениях структурных элементов мысли — S и Р или хну — в простых суждениях, а также исходных суждений в сложных Важно лишь, чтобы в каждом отдельном случае соблюдались те или иные специфические правила таких умозаключений, дабы избегать ошибок в рассуждениях.
Глава III. Дедукция. Опосредованные умозаключения из простых суждений
Опосредованные умозаключения, состоящие из нескольких (двух и более) посылок, тоже бывают различных видов.
Прежде всего, выделяются опосредованные умозаключения из простых суждений (им и посвящена настоящая глава) и опосредованные умозаключения из сложных суждений (им будет посвящена следующая глава).
Опосредованные умозаключения из простых суждений, в свою очередь, подразделяются на умозаключения из атрибутивных (категорических) суждений и умозаключения из суждений об отношениях (реляционных).
И наконец, умозаключения из атрибутивных суждений в зависимости от числа посылок — двух или более — делятся на простой категорический силлогизм и сложный (тоже категорический) силлогизм.
1. Простой категорический силлогизм
Наиболее распространенной и важной формой опосредованного умозаключения из простых атрибутивных суждений выступает простой категорический силлогизм (от греч. syllogis- mos — умозаключение, выведение). Приводившийся выше пример с Сократом и есть классический пример такого силлогизма.
Структура простого категорического силлогизма. Он называется простым именно потому, что состоит всего из двух посылок, особым образом связанных между собой, и заключения.
В свою очередь, посылки и заключение, будучи суждениями, состоят из терминов, тоже определенным образом соотносящихся друг с другом. Принципиально важно отметить, что их всего три: меньший, больший и средний.
Меньшим термином называется субъект заключения. Поэтому он обозначается буквой «S».
Большим термином именуется предикат заключения (буква «Р»).
Средний термин не входит в заключение, но входит в обе поселки, обеспечивая логическую связь между ними, выступая их посредствующим звеном и тем самым делая возможный само заключение. Обозначается буквой «М» (от лат. medium — средний).
Посылка, в которую входит больший термин, называется большей.
Досылка, включающая в себя меньший термин, —меныиая.
Бея эта структура может быть наглядно представлена на примере:
Бее люди (М) смертны (Р). (Большая посылка.)
Сократ (S) — человек (М). (Меньшая посылка.)
Следовательно, Сократ (S) смертен (Р). (Заключение.)
Заметим, что все значение подобного силлогизма, который камсется ученически тривиальным и который люди до поры до времени не склонны относить к себе, обнаруживается (как это с огромной художественной силой показал JI. Толстой в повести «Смерть Ивана Ильича») лишь на смертном одре.
Аксиома, силлогизма. Отражением многовековой практики мышления людей, миллиардного повторения одной и той же мыслительной конструкции служит аксиома силлогизма. В зависимости от того, рассматриваются посылки в объемном или содержательном плане, различаются две ее формулировки:
1) . Dictum de om'ni et de nullo (буквально: сказанное обо всем и ни об одном): все, что утверждается или отрицается о шоссе предметов в целом, утверждается или отрицается и о части или отдельном элементе этого класса;
2) . Nota notae est nota rei (признак признака есть признак самой вещи).
3 современной логической литературе обе формулировки подвергаются критике; последняя считается даже элементарно ошибочной; но сама аксиома в целом сохраняет известный рациональный смысл. Более того, она составляет исходную логическую основу, на которой выстраивается грандиозное и стройное здание всей силлогистики.
Общие правила простого категорического силлогизма. Построение простого категорического силлогизма подчиняется ряду общих правил, без соблюдения которых даже из истинных посылок нельзя с логической необходимостью получить истинное заключение. Всего таких правил семь: три из них — это правила терминов, а четыре — правила посылок.
Каковы прежде всего правила терминов?
1. В силлогизме должно быть только три термина (S, Р и М). Нарушение этого правила ведет к логической ошибке, которая называется «quaternio terminorum» («учетверение терминов»). Так, если у нас есть два суждения с различным содержанием, не связанные средним термином, то заключения сделать нельзя. Например, из того, что «Собака бегает по двору», а «Кошка сидит на заборе», никакого вывода не получится. Здесь налицо четыре разных термина — два субъекта и два предиката. Среднего термина, который связывал бы оба суждения, нет.
Логическая ошибка «учетверение терминов» часто носит завуалированный характер. Это может быть связано с употреблением омонимов (т. е. одного и того же слова в разных значениях). Например, слово «закон» означает и объективную связь между предметами, и юридическое установление. Поэтому если мы построим силлогизм, где это слово выражает средний термин, то вытекающего отсюда с логической необходимостью вывода не получится.
Например:
Все законы объективны, т. е. не зависят от людей.
Конституция России — закон.
Следовательно, Конституция России не зависит от людей.
Нелепость получается именно из-за «учетверения терминов».
2. Средний термин должен быть распределен хотя бы в одной из посылок. Если это правило нарушается, то связь между большим и меньшим терминами будет неопределенной. Значит, и вывод из посылок не может следовать с логической необходимостью.
Все художники (Р) тонко чувствуют природу (М).
Петров (S) тонко чувствует природу (М).
Вывод неопределенный, так как Петров вЛожет и не быть художником. Причийа неопределенности в том, что средний термин (М), занимающий место предиката и в большей, и в меньшей посылках, не распределен, так как обе они утвердительные, а в утвердительных суждениях предикат, как правило, не распределен. Покажем соотношение терминов на круговой схеме:
t
3.Если больший или меньший термины не распределены в посылках, то они не могут быть распределены и в заключении.
Например:
Все учебники (М) — полезны (Р).
Все учебники (М) — книги (S).
Следовательно, некоторые книги (S) полезны (Р).
А почему в этом случае нельзя сказать, что «Все книги полезны»? Суть в том, что субъект заключения («книги»), занимающий место предиката в меньшей посылке, не распределен, так как эта посылка утвердительная, а в утвердительных суждениях предикат, как правило, не распределен. Поэтому он не может быть взят во всем объеме и в заключении. См. круговую схему:
Нетрудно догадаться, что по этой же причине не распределен и предикат заключения.
Таковы правила терминов. А теперь о правилах посылок.
1. Из двух отрицательных посылок определенного вывода сделать нельзя. Хотя бы одна из них должна быть утвердительным суждением. Например:
£
Стекло (М) не проводит электричества (Р).
Резина (S) — не стекло (М).
Следовательно, резина (S) проводит электричество (Р).
Вывод ложный. Если же вместо «резины» подставить, например, «железо», то он окажется истинным. В чем причина неопределенности вывода? В том, что при отрицательных посылках средний термин не может связать субъект и предикат. См. схему:
2.Если одна из посылок отрицательная, то и вывод будет отрицательным. Например:
Всякое преступление (Р) есть правонарушение (М).. Моральный проступок (S) не есть правонарушение (М).
Следовательно, моральный проступок (S) не есть преступление (Р).
3.Из двух частных посылок определенного вывода сделать нельзя. Хотя бы одна из посылок должна быть общим суждением.
Например:
Некоторые депутаты Госдумы (М) — юристы (Р). Некоторые артисты (S) — депутаты Госдумы (М).
Следовательно, некоторые артисты (S) — юристы (Р).
А может быть, «ни один»? А почему не «все»?
См. схему:
4.Если одна из посылок частная, то и вывод будет частным.
Например:
Некоторые пенсионеры (Р) — работающие (М).
Все работающие (М) получают заработную плату (S).
Следовательно, некоторые получающие заработную плату (S) — пенсионеры (Р).
См. схему:
Фигуры и модусы простого категорического силлогизма. Простой категорический силлогизм имеет свои разновидности, которые называются фигурами силлогизма. Они различаются положением среднего термина (М) в посылках. Таких фигур четыре.
Первая фигура характеризуется тем, что средний термин занимает место субъекта в большей посылке и место предиката — в меньшей. Приведем соответственно ее графическое изображение и пример.
р Всякое преступление (М) есть правонару
шение (Р). |
Следовательно, кража (S) есть правонарушение (Р).
Во второй фигуре средний термин занимает место предиката в большей и меньшей посылках.
М Все юристы (Р) знают логику (М).
Павлов (S) не знает логики (М).
Следовательно, Павлов (S) — не юрист (Р).
М
Третья фигура отличается тем, что средний термин занимает здесь место субъекта в большей и меньшей посылках.
М
Все учебники (М) полезны (Р).
Все учебники (М) — книги (S).
Следовательно, некоторые книги (S) полезны (Р).
М
Четвертой фигуре свойственно то, что средний термин занимает здесь место предиката в большей посылке и место субъекта — в меньшей.
Некоторые пенсионеры (Р) — работающие (М).
Все работающие (М) получают зарплату (S).
Следовательно, некоторые получающие зарплату (S) — пенсионеры (Р).
Каждая фигура тоже имеет свои разновидности, которые называются модусами (от лат.( modus — способ, образ). Они различаются количеством и качеством суждений, составляющих посылки. Каждая из посылок может быть общеутвердительной (А), общеотрицательной (Е), частноутвердительной (I) и частноотрицательной (О). Поэтому в одной фигуре возможно 16 модусов (4x4). Так, если большая посылка — общеутвердительная (А), то могут быть следующие модусы: АА, АЕ, AI, АО. Если большая посылка — общеотрицательная (Е), то возможны модусы ЕА, ЕЕ, El, ЕО. Если большая посылка — частноутвердительная (I), то модусы будут IA, IE, II, Ю. Наконец, если большая посылка — частноотрицательная (О), то могут быть модусы ОА, ОЕ, OI, ОО.
Таким образом, в четырех фигурах соответственно будет 64 модуса (16x4). Но правильными из них будут только 19 модусов. Запишем их вместе с заключениями: по первой фигуре — AAA, ЕАЕ, All, ЕЮ; по второй фигуре — ЕАЕ, АЕЕ, ЕЮ, АОО;
по третьей фигуре — AAI, IAI, All, ЕАО, ОАО, ЕЮ
и, наконец, по четвертой — AAI, АЕЕ, IAI, ЕАО, ЕЮ. Почему только эти 19 модусов являются правильными? Потому что именно они подчиняются общим правилам простого категорического силлогизма. Остальные же так или иначе не подчиняются. Так, модус ЕЕ — неправильный, так как обе посылки отрицательные, а из них определенного вывода сделать нельзя. Или модус II: в нем обе посылки частные.
Специальные правила фигур силлогизма. Каждая из фигур имеет особые, специальные правила, вытекающие из общих.
Правила первой фигуры. Большая посылка должна быть общим суждением, меньшая посылка — утвердительным. Начнем с меньшей. Если меньшая посылка — отрицательная, то и вывод, согласно одному из общих правил силлогизма, будет отрицательным. Но в отрицательных суждениях предикат всегда распределен. Следовательно, согласно одному из правил терминов, он должен быть распределен и в большей посылке. А он может быть распределен в ней лишь в том случае, если эта посылка отрицательная. Но это противоречит одному из общих правил о том, что из двух отрицательных посылок определенного вывода сделать нельзя. Значит, меньшая посылка не может быть отрицательной. Значит, она должна быть утвердительным суждением.
А почему большая посылка должна быть непременно общей? Если, как установлено, меньшая посылка — утвердительная, то средний термин, занимающий в ней место предиката, не распределен. Следовательно, согласно одному из общих правил терминов, он должен быть распределен в большей. А так как он занимает в ней место субъекта, то, значит, она должна быть общим суждением. '
Вспомним, что в первой фигуре возможны следующие модусы:
АА | ЕА | IA | ОА |
АЕ | ЕЕ | IE | ОЕ |
AI | EI | II | OI |
АО | ЕО | Ю | ОО |
Вычеркнем вначале все те, которые не соответствуют первому правилу первой фигуры, а затем те, которые не соответствуют второму правилу. Какие же останутся? АА, ЕА, AI, EI. А какие будут заключения? В соответствии с общими правилами силлогизма — AAA, ЕАЕ, All, ЕЮ.
Какое значение имеют умозаключения по первой фигуре простого категорического силлогизма? Без преувеличения — огромное. Это наиболее распространенная и богатая форма силлогизма. На ее основе происходит типичное для дедукции применение какого-либо общего положения к частному (или единичному) случаю. Вспомним классическое: «Все люди смертны. Сократ — человек». Первая фигура дает самые различные заключения: А, Е, I, О.
Ее часто используют в юридической практике, когда на основании общей нормы, юридического закона, статьи какого- либо кодекса — о труде, уголовного и т. д. — делается вывод о конкретном факте. Например: «Хищение в особо крупных размерах наказывается по статье такой-то. Данное хищение — в особо крупном размере. Следовательно, оно наказывается по статье такой-то».
Правила второй фигуры. Большая посылка должна быть общим суждением, одна из посылок — отрицательным. Естественно, что по второй фигуре заключение всегда носит отрицательный характер. Значение умозаключений по второй фигуре тоже велико. Оно используется в тех случаях, когда частный случай не подходит под общее правило. Например, в юридической практике — когда требуется доказать чью-либо невиновность.
Правила третьей фигуры. Меньшая посылка должна быть утвердительным суждением, заключение — частным. Третья фигура — сравнительно редкая в практике мышления.
Правила четвертой фигуры. Если большая посылка — утвердительное суждение, то меньшая посылка должна быть общим. Если одна из посылок отрицательное суждение, то большая должна быть общим. Заключение по четвертой фигуре носит в значительной мере искусственный характер. Вспомним пример с работающими пенсионерами:
Некоторые пенсионеры (Р) — работающие (М).
Все работающие (М) получают зарплату (S).
Следовательно, некоторые получающие зарплату (S) —
пенсионеры (Р).
Естественнее было бы, конечно, сказать: «Некоторые пенсионеры получают зарплату».
Рассмотренные выше качественные различия между фигурами силлогизма на самом деле относительны. При определенных условиях силлогизм одной фигуры может превращаться в силлогизм другой.
Особое значение имеет здесь логическая операция, которая называется сведением всех фигур силлогизма к первой фигуре, поскольку она является наиболее употребительной и важной. Покажем это на примере силлогизма третьей фигуры, уже приводившемся нами:
Все учебники (М) полезны (Р).
Все учебники (М) — книги (S).
Следовательно, некоторые книги (S) полезны (Р).
Подвергнем меньшую посылку операции обращения: «Все учебники — книги» — «Некоторые книги — учебники». В итоге получим то же самое заключение, но уже по первой фигуре:
Все учебники (М) — полезны (Р).
Некоторые книги (S) — учебники (М).
Следовательно, некоторые книги (S) полезны (Р).
Сокращенная форма простого категорического силлогизма. Энтгшёма. Простой категорический силлогизм может быть полным и сокращенным.
В практике мышления далеко не всегда он может облекаться в полную, т. е. развернутую, языковую форму — с большей и меньшей посылкам^, заключением.
Нередко он принимает сокращенную форму, т. е. в нем опускается либо одна из посылок, либо заключение. Такой сокращенный категорический силлогизм называется энтимемой (от греч. «в уме»).
Существует три разновидности энтимемы:
1) силлогизм с пропущенной большей посылкой. Например: «Петров — адвокат. Следовательно, он юрист». Здесь подразумевается очевидная большая посылка: «Все адвокаты — юристы», поэтому она опускается;
2) энтимема с пропущенной меньшей посылкой. Например: «Все адвокаты — юристы. Следовательно, Петров юрист». Предполагается, что «Петров — адвокат»;
3) энтимема с пропущенным заключением. Например: «Все адвокаты — юристы. Петров — адвокат». Предполагается, что «значит, он юрист».
Значение энтимем состоит в том, что с их помощью достигается краткость, лаконичность речи. Кроме того, они побуждают слушателя или читателя мыслить, думать. Вот почему энтимемы довольно широко используются в устной и письменной речи.'Так, древний афоризм: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ» — это энтимема. Здесь подразумевается, а поэтому опущена, большая посылка: «Всякий, кто сердится, неправ». Восстановим весь силлогизм полностью:
Всякий, кто сердится, неправ.
Юпитер сердится.
Следовательно, Юпитер неправ.
Подобную энтимему представляет замечательно краткое и сильное высказывание А. Пушкина о Е. Баратынском: «Оригинален, ибо мыслит». Здесь тоже опущена большая посылка. Восстановим полный силлогизм:
Тот, кто мыслит, оригинален.
Баратынский мыслит.
Следовательно, Баратынский оригинален.
Еще пример. «Все это говорят, а что говорят все, должно быть правдой». Пропущено заключение: «Следовательно, это правда».
Или как сказано у поэта: «Я где боль: а боль — везде». Вос- , становим полностью силлогизм:
Боль везде.
Я — где боль.
Следовательно, я везде.
Для чего необходимо восстанавливать полный силлогизм из энтимемы? Чтобы проверить ее правильность. Как это делается? Покажем всю процедуру на примере: «Он, должно быть,
очень невежественный человек, поскольку отвечает на все вопросы, которые ему задают». Сначала находим заключение. Оно, как мы помним, стоит после слова «следовательно» и ему подобных либо перед словами «потому что» и их аналогами. В нашем примере заключением будет «Он, должно быть, очень невежественный человек», так как стоит перед словом «по-сколь- Ку». Определяем структуру этого суждения, т. е. находим в нем субъект и предикат. Субъект — «он», предикат — «невежественный человек». По субъекту или предикату заключения устанавливаем характер имеющейся налицо посылки: «Он отвечает на все вопросы...» В ней находится субъект заключения, следовательно, это меньшая посылка. По предикату заключения и среднему термину, который входит в меньшую посылку, восстанавливаем опущенную большую посылку: «Тот, кто отвечает на все вопросы, должно быть, очень невежественный человек». Получаем полный силлогизм:
Тот, кто отвечает на все вопросы, невежественный человек.
Он отвечает на все вопросы, которые ему задают.
Следовательно, он невежественный человек.
Проверим правильность этого силлогизма. Он построен по первой фигуре, оба правила этой фигуры (см. выше) соблюдены. Значит, этот силлогизм правильный. Его можно проверить также с помощью круговой схемы:
2. Сложный категорический силлогизм
Умозаключение из атрибутивных (категорических) суждений далеко не всегда облекается в форму простого силлогизма, включающего лишь две посылки. Оно может принимать форму и сложного категорического силлогизма, состоящего из нескольких силлогизмов, определенным образом связанных между собой. Такое умозаключение называется полисиллогизмом (от греч. poly — много) или сложным силлогизмом. Например:
Все растения — живые организмы.
Все цветы — растения.
Следовательно, все цветы — живые организмы.
Заключение этого силлогизма может быть, в свою очередь, использовано в качестве большей посылки нового силлогизма:
Все цветы — живые организмы.
Роза -— цветок.
Следовательно, роза — живой организм.
Нетрудно заметить, что первое (промежуточное) заключение может быть опущено. И тогда все умозаключение в целом примет следующий вид:
Все растения — живые организмы.
Все цветы — растения.
Роза — цветок. f
Следовательно, роза — живой организм.
Такой силлогизм называется соритом (от греч. soros — куча). Он используется в тех случаях, когда необходимо обозреть более или менее длинную цепочку зависимостей между классами предметов.
Наконец, может быть полисиллогизм, в котором обе посылки — энтимемы, т. е. сокращенные простые силлогизмы. Такой полисиллогизм называется эпихейремой. Используем в качестве большей посылки известное философское положение Р. Декарта: «Cogito, ergo sum» («Я мыслю, следовательно, я существую»). Справедливости ради заметим, что сам Декарт пытался доказать, будто это не умозаключение, а нечто непосредственно, интуитивно данное, а потому безусловно истинное. Но по форме это все же энтимема.
В качестве меньшей посылки используем афоризм древних: «Dum spiro, spero» («Пока дышу, надеюсь»), несколько перефразировав его.
Таким образом, из двух энтимем получается эпихейрема: «Я мыслю, следовательно, я существую, а пока существую, надеюсь».
Развернем ее в полный сложный силлогизм:
Тот, кто мыслит, существует.
Я мыслю.
Следовательно, я существую.
Тот, кто существует, надеется.
Я существую.
Следовательно, я надеюсь.
Разумеется, мы не исчерпали всех форм простого и сложного категорического силлогизма. Но и сказанного достаточно, чтобы сделать общий вывод о богатстве силлогистических форм, а следовательно, о развитости человеческого мышления, обладающего таким разнообразным арсеналом логических средств.
3. Несиллогистические дедуктивные опосредованные умозаключения (из суждений об отношениях)
Помимо силлогистических существуют еще несиллогистические дедуктивные опосредованные умозаключения. Если первые есть,выводы из простых атрибутивных (категорических) суждений, имеющих субъектно-предикатную структуру, то вторые — это выводы из суждений об отношениях, имеющих иную структуру. Несомненно, у них может быть определенное сходство с силлогизмами. Например:
B. Маяковский — современник М. Горького.
C. Есенин — современник В. Маяковского.
Следовательно, С. Есенин — современник М. Горького.
Как и в силлогизме, здесь налицо две посылки, из которых с логической необходимостью следует определенный вывод. По своему строению это умозаключение напоминает первую фигуру силлогизма.
Однако это не силлогизм в строгом смысле этого слова. За внешним сходством с ним кроются существенные различия. И обусловлены они характером посылок: в них выражается не принадлежность (или непринадлежность) того или иного свойства предмету, а отношение между предметами. Поэтому здесь
нет обычного среднего термина силлогизма. Понятие «В. Маяковский» в первой посылке и «современник В. Маяковского» во второй — это совершенно разные понятия: одно выражает конкретное лицо, другое — отношение к нему. Поэтому и вывод делается не на основании среднего термина, как в силлогизме, а иначе. Да и сами посылки не делятся здесь на большую и меньшую.
Что же, в таком случае, лежит в основе умозаключения? Объективным, а значит, и логическим основанием здесь служит наличие одного и того же отношения, обладающего одним и тем же свойством (в данном случае свойством симметричности): одновременность жизни известных лиц.
Во многих науках — об истории Земли, о жизни на Земле, истории человечества — делаются подобного рода умозаключения, поскольку речь идет о сосуществовании каких-то объектов, одновременности явлений, событий, исторических деятелей.
Могут быть умозаключения и о других отношениях — пространственных (дальще — ближе), временных (раньше — позже), количественных (равно, больше — меньше), семейных, моральных, правовых и др. Известный пример:
Эльбрус выше Монблана.
Эверест выше Эльбруса.
Следовательно, Эверест выше Монблана.
Несиллогистические умозаключения из суждений об отношениях так или иначе используются в юридической теории и практике: например, в расследовании преступлений, в решении трудовых и имущественных споров. Так, при расторжении брака и разделе имущества учитывается, приобретено ли оно до брака или совместно нажито, ибо отсюда вытекают разные правовые последствия для супругов.
Глава IV. Дедукция. Опосредованные умозаключения из сложных суждений
Наряду с опосредованными умозаключениями из простых суждений существуют еще опосредованные умозаключения из сложных суждений. Логическое следование заключения из посылок определяется в них не субъектно-предикатными отношениями, как в умозаключениях из простых суждений, а лишь логической связью между составляющими сложного суждения.
В зависимости от характера этой связи выделяются такие виды опосредованных умозаключений из сложных суждений, как условное и разделительное.
1. Условное умозаключение
Условным называется умозаключение, в котором по крайней мере одна из посылок представляет собой условное суждение. В зависимости от того, одна или обе посылки являются условными, различают две разновидности условных умозаключений — условно-категорические и чисто условные.
Условно-категорическое умозаключение. Оно состоит из одной условной и одной категорической посылки. Заключение в этом случае — категорическое суждение. Логическим основанием для такого умозаключения служит определенная связь между основанием и следствием (антецедентом и консеквен- том).
В условно-категорическом умозаключении мысль, вообще говоря, может протекать по следующим четырем направлениям:
1) от утверждения основания к утверждению следствия;
2) от отрицания основания к отрицанию следствия;
3) от утверждения следствия к утверждению основания;
4) от отрицания следствия к отрицанию основания.
Поэтому в зависимости от хода мысли теоретически возможны четыре разновидности, или модуса, условно-категори- ческого умозаключения. Однако подобно тому, как в простом категорическом силлогизме из 64 возможных модусов правильны лишь 19, так и здесь из 4 правильны лишь 2 модуса.
Первый — это modus ponens — утверждающий модус, когда мысль движется от утверждения основания к утверждению следствия. Пример:
Если день солнечный, то сосновый лес пахнет смолой.
День — солнечный.
Следовательно, сосновый лес пахнет смолой.
Формула: Если А, то В.
А
Следовательно, В.
В символической записи: А—>В, А
. В
Еще пример:
Если решение суда обжаловано в кассационном порядке, то оно еще не вступило в законную силу.
Решение суда обжаловано в кассационном порядке.
Следовательно, оно еще не вступило в законную силу.
Второй — modus Pollens — отрицающий модус, когда мысль направляется от Зтрицания следствия к отрицанию основания. Пример:
Если день солнечный, то сосновый лес пахнет смолой. Сосновый лес не пахнет смолой.
Следовательно, день не солнечный.
Или:
Если решение суда обжаловано в кассационном порядке, то оно еще не вступило в законную силу.
Решение суда вступило в законную силу.
Следовательно, оно не может быть обжаловано в кассационном порядке.
Формула: Если А, то В
не-В
Следовательно, не-А.
Символическая запись: А-»В, 1 В
Та-
Почему правильными являются только эти два модуса? В конечном счете их правильность определяется объективными взаимоотношениями между причиной и следствием в действительности, отражением которых прежде всего и выступают условные суждения. Если есть причина, то есть и следствие, а если нет следствия, то нет и причины.
Почему же два других возможных модуса неправильны? Потому что взаимоотношения причины и следствия неоднозначны. Одно и то же следствие может быть результатом действия многих причин (это так называемая множественность причин). А одна и та же причина может вызывать много следствий (так называемая множественность следствий).
Вот почему если нет данной причины, *го это еще не значит, что не может быть и данного следствия: оно может оказаться следствием совсем другой причины Например:
Если я простужусь, то заболею.
Я не простудился. _________
Следовательно, я не заболею.
Нет, такой вывод из посылок не следует с логической необходимостью. Я могу заболеть, если заражусь, отравлюсь и т. д. С другой стороны, если есть данное следствие, то это еще не означает, что оно вызвано именно данной причиной. Например:
Если я простужусь, то заболею.
Я заболел.
Следовательно, я простудился.
Но подобный вывод тоже не обязателен. Я мог заболеть потому, что заразился, отравился и т. п.
Отсюда вытекают следующие четыре правила условно-категорического умозаключения, соблюдение которых при истинности посылок обеспечивает истинность вывода.
1.Можно идти от утверждения основания к утверждению следствия.
2.Можно идти от отрицания следствия к отрицанию основания.
3: Нельзя идти от отрицания основания к отрицанию следствия.
4.Нельзя идти от утверждения следствия к утверждению основания.
В двух последних случаях можно получить лишь вероятные выводы. Если, однако, речь идет о выделяющем условном суждении, то вывод будет достоверным (при условии, конечно, истинных посылок). Все дело в том, что в таком суждении связь основания и следствия взаимно-однозначна. Так, «Если лицо совершило правонарушение, то Оно несет юридическую ответственность». Это означает, что «Оно несет юридическую ответственность только в том случае, если совершило правонарушение».
Современная логика, подводит более прочную, чем традиционная логика, базу под объяснение выводов в условно-категорических умозаключениях, а главное, под проверку их истинности или ложности. С помощью таблиц (матриц) импликации и конъ- юнйции можно показать, почему, например, утверждающий и отрицающий модусы являются правильными.
Чисто условное умозаключение. Оно отличается от условно-категорического умозаключения тем, что обе его посылки — условные суждения. Поэтому и заключение — тоже условное суждение. Например:
Если данное деяние — мошенничество, то оно —
преступление.
Если оно — преступление, то карается по закону.
Следовательно, если данное деяние — мошенничество,
то оно карается по закону.
Схематически это умозаключение выглядит так:
Если А, то В.
Если В, то С.
Следовательно, если А, то С.
В символической записи:
(А-»В) л (В-»С)
А-»С
Здесь действуёт правило: следствие следствия есть следствие основания.
2. Разделительное умозаключение
Разделительным называется такое умозаключение, в котором хотя бы одна из посылок — разделительное суждение (дизъюнкция). В зависимости от характера другой посылки различаются три основные его разновидности: разделительно-категорическое, разделительно-условное и чисто разделительное.
Разделительно-категорическое умозаключение. Оно состоит из разделительной и категорической посылок. Заключение — категорическое суждение.
В зависимости от хода мысли выделяются два модуса разделительно-категорического умозаключения:
1) модус ponendo tollens — утверждающе-отрицающий модус, когда мысль направляется от утверждения одного из мыслимых вариантов к отрицанию другого. Например:
Формами соучастия в преступлении признаются соучастие с разделением ролей или соучастие без разделения ролей. Данное соучастие осуществлено с разделением ролей.
Следовательно, оно не было соучастием без разделения
ролей.
Формула: А или В А
не-В
В символической записи: AvB, А
1в
Формула: А или В не-А
В
В символической записи:
AvB, 1а В
Разделительно-категорическое умозаключение подчиняется определенным правилам:
а) суждение должно быть строго разделительным, т. е. мыслимые варианты (члены деления) должны исключать друг друга. Если это правило нарушается, то возможны логические ошибки. Пример:
Книги бывают полезными или интересными.
Эта книга полезна.
Следовательно, эта книга неинтересна.
Вывод не следует здесь с логической необходимостью, так как дизъюнкция — не строгая, а слабая: книги могут быть и полезными и интересными одновременно;
б) строго разделительное суждение должно быть исчерпывающим. Нарушение этого правила тоже ведет к ошибке. Например:
Власть может быть законодательной или исполнительной.
Данная власть — не законодательная.
Следовательно, она исполнительная.
Этот вывод тоже логически не необходимый, ибо власть может оказаться судебной, но этот вариант не был предусмотрен в дизъюнкции;
в) в строго разделительном суждении не должно быть «лишних» членов.
Политики нашей страны могут быть дестабилизаторами,
нормализаторами или стабилизаторами.
Данный политик — нормализатор.
Получается бессмыслица, ибо политики исчерпываются двумя основными противоречащими понятиями: «стабилизаторы» или «дестабилизаторы»; «нормализаторы» здесь лишний член, v Разделительно-условное суждение. Оно называется иначе еще «дилемма» (от двух греч. слов: dis — дважды, lemma — предположение, посылка). Одна посылка в нем — условное суждение, другая — разделительное. Заключение может быть категорическим или разделительным.
В зависимости от направления мысли различаются две основные разновидности дилеммы: конструктивная (созидательная) и деструктивная (разрушительная).
1. Конструктивная дилемма характеризуется тем, что мысль переходит в ней от утверждения вариантов в основании к утверждению следствия. Например:
Если вред причинен личности гражданина, То он подлежит возмещению в полном объеме (лицом, причинившим вред). Если вред причинен имуществу гражданина, то он тоже подлежит возмещению в полном объеме.
Но вред причинен или личности гражданина, или его имуществу.
Следовательно, в любом случае Он подлежит возмещению в полном объеме.
Формула: Если А, то С, если В, то С.
А или В С
Символически: (А С) л (В -» С), AvB
С
2. Деструктивная дилемма. Она, отличается тем, что мысль направляется в ней от отрицания следствий, вытекающих из основания, к отрицанию самого основания. Например:
Если у меня будет достаточно свободного времени, то я буду работать над книгой и писать картину.