Культурные конструкции и временные шкалы

Обычно анализ социальных и культурных условий предполагает стабильность, и в большинстве случаев это жизнеспособное и полезное предположение. В долгосрочной перспективе, однако, или когда очень сильна роль идеологии, это предположение может не быть верным, что способно приводить к решениям, вызывающим значительный экологический, социальный и экономический ущерб. Табл. 6.1 подчеркивает, что структура системы становится гораздо более гибкой со временем, и дополнительные элементы становятся более изменчивыми по мере удаления. В более долгосрочной перспективе практически все взаимосвязано и изменяемо. В частности именно поэтому долгосрочные прогнозы, часто основанные на прогнозах текущих тенденций, почти всегда оказываются в корне неправильными.

Существует много компонентов системы, которые в краткосрочной перспективе можно считать фиксированными: основные промышленные системы, такие, как транспортные или энергетические сети; экономические структуры, такие, как частные компании, или многие программы правительства. В среднесрочной перспективе больше элементов становятся гибкими: в то время как модернизация продукта может быть невозможна в течение пяти лет, она вполне может стать возможной в течение 10 лет. Фундаментальные сдвиги потребительского спроса — от сигарет к более крупным автомобилям — обычно происходят именно в таких временных рамках. В более долгом периоде основные технологические системы и их принятие обществом могут полностью измениться — возможно, от опоры на ископаемое топливо к основанной на атомной энергии экономике.

Изменяющаяся природа почти всего в долгосрочном периоде иллюстрирует важность того, что социологи и психологи называют культурными конструкциями (cultural constructs). Это понятия, которые с определенными целями применяются в рамках общества, но скоро начинают казаться абсолютными и не подвергаются сомнению в том обществе, которое их создало, хотя и не обязательно вне его.

Например, многие развивающиеся страны озабочены усилиями экологов из развитых стран сделать экологические стандарты частью режима международной торговли под предлогом того, что эти стандарты могут стать серьезными барьерами для международной торговли. Аналогично, некоторые озабочены тем, что текущая экологическая политика, проводимая развитыми странами, представляет мощное, но неосознаваемое стремление к улучшениям в пользу населяющих планет сейчас в ущерб интересам тех, кто будет населять ее в будущем. Переговоры по глобальному изменению климата, например, критиковали за поиск стабилизации текущих климатических условий, таким образом устранив важный источник разнообразия, который воздействовал на эволюцию жизни на этой планете. Так же оппозиция биотехнологии явно отдает предпочтение настоящим генетическим структурам перед теми, которые могли бы развиваться в будущем. Это идеологическое и этическое утверждение не осознается большинством участников таких переговоров.

Промышленные экологи истощают социальные конструкции, среди которых очевидная — «устойчивое развитие» («sustainable development»), изобретенная и популяризованная в книге 1987 г. Наше общее будущее (Our Common Future). До этой книги ни о каком устойчивом развитии речи не было, после книги — появилось устойчивое развитие. Кроме того, как обычно и бывает с социальными конструкциями, «устойчивое развитие» и более неопределенный термин «устойчивость» за последние 15 лет стали целью борьбы с загрязнением окружающей среды. То, что начиналось как социальная конструкция, а сейчас для специалистов в области борьбы с загрязнением окружающей среды определяет желаемую цель всей человеческой деятельности – это телеология устойчивости. Со временем случайность термина — хотя и довольно явная в его истории — для многих людей исчезла. Опасности, которые это представляет, хотя и являются общими для многих социальных конструкций, очевидны, только если рассматривать устойчивое развитие в рамках основных политических ценностей; затем становится ясно, что термин представляет чрезвычайно специфическую культуру: главным образом социально-демократические традиции Северной Европы. Опасность поднять условное до абсолютного также становится явной: конфликтующие ценности, которые могут представлять интерес для других (индивидуальное равенство возможностей для сторонников доктрины о предоставлении широких гражданских прав), косвенно замяты.

Как отметил Уильям Кроной (William Cronon) в своей книге Необщая основа (Uncommon Ground), превалирование культурных конструкций не ограничивается устойчивым развитием, но простирается до многих других понятий, которые рассматриваются как абсолют: дикая природа, природа и, разумеется, окружающая среда сама по себе. То, что некоторые термины, используемые в промышленной экологии, относятся к социальным конструкциям, не обязательно плохо или хорошо, но это показывает, что догматы ответственной борьбы с загрязнением окружающей среды не являются ни культурно-независимыми, ни абсолютными.