ГЛАС ВОПИЮЩЕГО

 

Я говорил уже, что Ханыч родился от суки, принадлежавшей моей родственнице. Соответственно, щенком и в молодом возрасте он очень много общался с моей малолетней племянницей. Они, можно сказать, вместе росли. Без конца что-то затевали, возились, даже дрались. Именно дрались! Не поделят игрушку — и готово, пошёл дым коромыслом. Маленькая девочка с криком колошматила Ханыча по чём попало кулачками и детским пустотелым пластмассовым молоточком, который пищит при ударе. Рассерженный ротвейлер сшибал её с ног и с рыком принимался валять по полу. Племянницы из-под него практически не было видно, только мелькали ручонки с молоточком и слышался визг. Увидел бы это кто посторонний — я думаю, в один момент поседел бы: огромный страшный кобель загрызает маленького ребёнка! Кстати, сердился Ханыч не понарошку, а очень по-настоящему. Кому понравится, когда тебя лупят по носу? Глаза у него наливались кровью, сверкали ощеренные клыки… Однако запрет обижать «щенка», присущий психически здоровому кобелю, срабатывал безотказно. Ханыч ни разу не поранил племянницу. Не причинил ей ни одной ссадины, не поставил ни единого синяка.

И я не запрещал им эти довольно-таки рискованные разборки. Я просто никогда не оставлял их наедине.

Быть может, такое общение и стало причиной того, что Ханыч всю свою жизнь был буквально помешан на детях. Когда мы выходили с ним на прогулку и в пределах видимости появлялись маленькие человечки, Ханыча тянуло к ним как магнитом. Вот тут я грешен: раза два я терял бдительность, и мой кобель, ускользнув от меня, пробирался на территорию детского сада. Там я его и обнаруживал, блаженствующего в буквальном смысле под кучеймалой ребятишек. Облепив «живую игрушку», они усаживались на Ханыча верхом, гладили, тянули за уши и за обрубок хвоста… В общем, восторг столь же полный, сколь обоюдный.

Если не считать того обстоятельства, что воспитательницы в это время сидели на макушках детских грибков и оттуда костерили меня словами, вроде бы не очень подходящими для педагогов.

Естественно, я поспешно забирал Ханыча и с извинениями уводил его прочь с детской площадки. Спасибо ему: благодаря замечательной психике он ни разу меня не подвёл.

Только не следует думать, что в сходных обстоятельствах любой пёс «автоматически» повёл бы себя так же. Во-первых, собаки, как и люди, все разные. А во-вторых… Нет ничего хуже, чем слепо принимать на веру какие-то стереотипные представления, не разобравшись сперва, что за ними стоит! Все мы с детства наслышаны, будто самые злые собаки «маленьких не трогают». С одной стороны, мощный инстинкт действительно диктует собакам снисхождение к маленьким детям, но… кусают же время от времени, да ещё как! Иначе откуда бы сообщения о жутких инцидентах с детьми, которые бульварная пресса, а за ней и центральные телеканалы раздувают чуть не до необходимости запрета на ту или иную породу?

Вот пожалуйста. В посёлке, где я сейчас живу, недавно произошёл трагический случай: сука ротвейлера убила маленького ребёнка. Собака, естественно, была застрелена милиционером. Спустя несколько дней жители собрались на митинг, требуя запретить ротвейлеров. Поселковый милиционер пригласил меня на этот митинг в качестве кинолога и попросил дать оценку ситуации.

Я расспросил его о подробностях случившегося, и выяснилось следующее. Супружеская пара, жившая в Санкт-Петербурге, завела суку ротвейлера, но ни воспитанием, ни дрессировкой нисколько не озаботилась. Видимо, предполагалось, что собака должна была подрасти и «сама всё понять» — как по части бытового поведения, так и по линии охраны. Результат оказался закономерным, сука полностью вышла из повиновения, начала показывать зубы. Тогда её… сослали в загородный посёлок к пожилой бабке, которая, естественно, справиться с ней не могла уже совершенно.

А потом настало лето, и туда же, к бабке, отправили маленького ребёнка.

Так люди своими руками создали ситуацию, которой только чудо могло помешать завершиться непоправимой бедой.

Ну сами посудите. Совершенно невоспитанная, неуправляемая собака, привыкшая жить по принципу «что хочу, то и ворочу» и по любому поводу пускать в ход зубы, оказывается наедине с трёхлетним ребёнком, которого она воспринимает как назойливого человеческого щенка. Бабка не в счёт: её авторитет для ротвейлерши был равен нулю. Стоило малышу сделать что-то, что пришлось не по нраву собаке, и она проучила его, как проучила бы собственного детёныша. Схватила за шею и трепанула. Только собачье дитя самой природой рассчитано на подобное обращение, его целый день можно так трепать безо всякого вреда, а человеческое — нет. Вот вам и трагедия.

Когда я пришёл на митинг, милиционер с гордостью рассказывал, как застрелил собаку-убийцу.

— Давай дадим ребёнку вязальную спицу и оставим его наедине с электрической розеткой, — сказал я сержанту. — А потом расстреляем её за то, что шибанула ребёночка током. И будем этим гордиться…

Услышал ли меня кто-нибудь? Не знаю. Люди пошумели и разошлись…

Убейте меня, чтобы я понимал: почему прежде, чем сесть за руль автомашины или приобрести «ствол», мы собираем массу справок, убеждая строгие комиссии в том, что мы не алкоголики, не наркоманы, не сумасшедшие, наконец, и к тому же обладаем необходимым минимумом технических навыков? А для обзаведения вполне грозным живым оружием — собакой — нам достаточно всего лишь пойти к заводчику облюбованной породы и выложить денежки?

Вот и получается, что ротвейлеры и кавказцы попадают к полностью безответственным, а то и невменяемым людям. А потом мы бушуем на митинге, требуя «отменить»… нет, не дурацкий порядок, а ту или иную породу.

На «цивилизованном» Западе целые страны уже расписались в своей неспособности держать собак чуточку посерьёзнее карликовых пудельков. Желательно кастрированных.

Когда раздаются голоса «запретителей», мне всякий раз хочется предложить выяснить, автомобили какой марки задавили наибольшее количество детей, и призвать к запрету этих автомобилей. Вам смешно?

 

НА ФИРМЕ «ПРОШЛОЕ ЛЕТО»

 

Когда-то эта фирма снабжала огурцами и помидорами весь Ленинград. Теперь её уже нет, поэтому назовём её «Прошлое Лето». Это теперь вдоль Пулковского шоссе от Балканского проспекта до железной дороги выстроились огромные магазины-склады, перед которыми паркуются дорогие автомобили, а раньше там простирались бесконечные ряды застеклённых теплиц. Естественно, теплицы требовали охраны. Желающих поживиться овощной продукцией во времена дефицита было достаточно. И через забор залезали, и свои работнички попадались на воровстве…

Масштаб же территории был таким, что без собак обойтись не представлялось возможным.

Контингент вооружённой охраны был в основном женский. Сотрудницы ВОХР, или, как мы их с юмором называли, «вохрушки», время от времени приезжали со своими овчарками к нам в питомник аттестовываться и повышать квалификацию. И я часто слышал от женщин одну и ту же жалобу:

— Плевали на нас жулики. И на нас, и на наших собак…

Овчарки у них по своим рабочим качествам в самом деле были далеко не «элита». Подумал я, подумал — и решил бросить Ханыча «на усиление кадров».

Охраной территорий он до этого не занимался. Я начал с того, что на некоторое время подрядился с ним вместо одного знакомого охранять автостоянку. Объяснил кобелю, что такое обход периметра, откуда могут появиться враги и как поступать с человеком, лезущим через забор. Естественно, в качестве злоумышленников на первых порах выступали мои помощники. Буквально через неделю — куда быстрее, чем я предполагал, — Ханыч полностью вошёл в курс дела, и… до чего же ему это дело понравилось! Когда я стал возить его в тепличное хозяйство, у него буквально глаза загорались: ура, работаем! Ханыч быстро «накатал» маршруты обходов, и у вохрушек началась совсем другая жизнь. Тем более что его не нужно было отдельно учить ни личной охране, ни правильному поведению во время проверки документов.

Нет, он не злобствовал, не бросался с рыком, он вообще никого зря не обидел. Просто, когда работавшие с ним вохрушки встречали на территории сомнительную личность, эта самая личность, которая раньше просто послала бы их вместе с повизгивающими овчарками куда подальше, почему-то теряла дар речи. Ханыч тихо усаживался рядом с женщинами и СМОТРЕЛ. Кому не случалось стоять под прицельным и очень уверенным взглядом громадного чёрного зверя, тот навряд ли поймёт. Если же разговор делался напряжённым, взгляд пса приобретал смертоносное качество, словно где-то снимали предохранитель гранатомёта: «Дёрнешься напасть — убью. Дёрнешься убегать — убью за то, что удирал…» И ведь чувствовалось, что он это сделает. Действительно сделает.

Обороты немедленно снижались, личности безропотно открывали сумки для проверки, послушно топали с вохрушками на пост…

Однако из песни слова не выкинешь. Моральным давлением удавалось ограничиться не всегда.

Тот гражданин был гораздо более серьёзным преступником, чем обычные для «Лета» похитители помидоров. Собственно, продукция теплиц его вовсе не интересовала: он предпочитал выносить дорогостоящие корейки и балыки с расположенного поблизости мясокомбината «Самсон», а через территорию «Прошлого Лета» просто выбирался наружу. Может быть, за ним числились и более тяжкие преступления, ибо по своим душевным качествам этот человек был именно тем, кого сейчас принято называть «отморозками».

Уголовный розыск уже «вёл» его, именно в ту ночь должно было произойти задержание, но сотрудницы ВОХР, естественно, об этом не знали. Увидев на своей территории мрачного детину с подозрительной сумкой, вохрушки попытались его остановить.

Когда мужик не обратил на оклик никакого внимания, прозвучало предупреждение:

— Стой! Пускаю собаку!

Собакой был Ханыч, но и это отморозка не впечатлило. Он бросил громоздкую сумку и… принялся раздеваться.

— А пускайте, — заявил он охранницам. — Собаки голых не трогают!

Не знаю уж, откуда он почерпнул это заблуждение. Прозвучало «Фас!», Ханыч ринулся в атаку и схватил вора за ногу. Насчёт того, что «собаки голых не трогают», он оказался не в курсе… Тут надо сказать, что дело происходило задолго до открытия на каждом углу пунктов приёма металла, соответственно, возле теплиц валялось немало всяческого железного хлама. Укушенный мужик извернулся, подхватил с земли тяжёлый кусок металлического уголка — и с размаху огрел Ханыча поперёк спины. Да так, что лопнула шкура.

Вообще-то Ханыч во время борьбы с человеком, тренировочной или реальной, не зверел никогда. Ситуация неизменно оставалась контролируемой — Ханыча можно было в любой момент безо всяких проблем снять с оппонента. Этот случай стал исключением. Нельзя же, в самом деле, бить животное железным уголком и требовать, чтобы оно при этом проявляло корректность!.. Дальнейшее, по словам охранниц, было попросту жутко. Ханыч мгновенно опрокинул супостата и прижал к земле. Насел на него, чёрный в темноте, как кот на пойманную крысу, и принялся рвать. Одной из вохрушек от этого зрелища стало физически плохо, она впервые увидела, на что их четвероногий защитник был в действительности способен. Вторая оказалась покрепче и решилась Ханыча оттащить. Как ни странно, он послушался её — и в это время, привлечённая рёвом и воплями из-за забора, появилась группа захвата. Та самая, чей предполагаемый «клиент» валялся на земле в луже крови, растерзанный до полусмерти.

Говорят, при виде милицейского пистолета отморозок захохотал:

— Стреляй, мне плевать…

Ещё говорят, что лечили его в тюремной больнице до суда чуть не полгода.