ОКТЯБРЯ

 

Скоро начнется. Сегодня – день Новой луны. Теперь сила будет прибывать до ночи полнолуния, тридцать первого числа; это сочетание цифр собирает нас вместе. И по мере ее прибывания мы приступаем к своей работе, которая разобщает нас. Предстоящие дни обещают быть занятными, так как Открывающие и Закрывающие выдают себя своими поступками. Возможно, события прошлой ночи были последним актом сотрудничества.

Джек захотел посетить кладбище, чтобы собрать несколько последних ингредиентов. Он остановил свой выбор на отдаленном, расположенном на отшибе кладбище, где мы уже однажды побывали. Он отправился туда верхом, прихватив лопату и потайной фонарь, а я трусил рядом.

Он привязал лошадь в рощице за кладбищем, и мы пошли дальше пешком. Само собой, ночь была очень темной. Однако с помощью фонаря мы быстро нашли подходящее уединенное местечко со свежевскопанной землей. Джек немедленно приступил к работе, а я принялся сторожить.

Стояла теплая погода, на удивление приятная для октября, мимо шныряли летучие мыши, над головой сверкали яркие звезды. Я услышал в отдалении чьи‑то шаги, но они не приближались к нам, и я не видел причин поднимать тревогу. Я патрулировал наш маленький участок почти лениво. Через некоторое время над головой, снижаясь, пронеслось нечто крупное. Это нечто, однако, не приземлилось рядом с нами и не делало попыток приблизиться к нам. Немного позже нечто столь же крупное снова пронеслось, снижаясь, хотя и не в том же направлении, что и первое, и тоже не стало к нам приближаться; я был начеку, но сигнала не подавал. Вскоре после этого, я услышал топот лошадиных копыт на тропинке, звуки спешивающихся всадников, потом шаги. Скрипнул, останавливаясь, фургон, и я услышал, как ставят тормоз. Прибывшие разбрелись по кладбищу, с разных сторон до меня доносился их шепот. От всей этой суеты я почувствовал себя неуютно. Расширил зону патрулирования и вскоре тут и там стал различать стук лопат.

– Я тебя помню, – раздался смутно знакомый голос. – Ты – сторожевой пес, как и я, у тебя большие зубы.

Это кладбищенский пес совершал свой обход.

– Привет, – сказал я. – Припоминаю. Кажется, здесь вдруг закипела бурная деятельность.

– Слишком бурная, – ответил он. – Не уверен, что мне хочется поднимать тревогу. Можно и взбучку получить. В конце концов, здесь все мертвые, поэтому – кому какое дело? Они не будут жаловаться. Чем старше я становлюсь, тем более консервативным себя чувствую. Теперь я не очень‑то стремлюсь к активным действиям. Лишь бы они аккуратно засыпали ямы, когда закончат. Может быть, ты смог бы им намекнуть?

– Вряд ли, – сказал я. – Я мало кого знаю. Это ведь не профсоюз, с правилами работы и общей политикой. Мы обычно добротно делаем свое дело и уносим ноги.

– А если бы вы убирали за собой, у меня было бы меньше хлопот.

– Боюсь, я могу поручиться только за хозяина, он обычно в этих делах очень аккуратен. Может, тебе лучше обратиться к остальным самому.

– Я склонен махнуть на все лапой, – сказал он.

Мы немного побродили вместе. Через некоторое время чей‑то голос, похожий на голос Маккаба, крикнул от подножья холма:

– Проклятье! Мне нужно левое бедро, а здесь его нет!

– Вы говорите, левое бедро? – раздался неподалеку каркающий голос, который мог принадлежать старику Оуэну. – У меня тут есть правое, оно мне ни к чему. Нет ли у вас печени? Мне нужна печень.

– Проще простого! – донесся ответ. – Один момент. Вот! Меняемся?

– Оно ваше! Держите!

Что‑то пронеслось в воздухе и с треском покатилось по склону холма, затем последовал быстрый топот ног.

– Годится! Вот ваша печень!

Выше по склону раздалось – шлеп! и приглушенное:

– Поймал!

– Эй! – прозвучал откуда‑то слева женский голос. – Нет ли там черепа?

– У меня есть! Что вы мне дадите взамен?

– А что вам надо?

– Фаланги пальцев!

– Заметано! Я свяжу их вместе кусочком веревки!

– Вот ваш череп!

– Поймала! Сейчас получите ваши пальцы!

– У кого‑нибудь есть сломанный позвоночник повешенного? – спросил низкий мужской голос с венгерским акцентом, откуда‑то издалека, справа.

С минуту было тихо. Потом снова:

– У меня тут есть несколько раздавленных позвонков! Хотя я не знаю, как они стали такими!

– Возможно, они подойдут. Пришлите их сюда, пожалуйста.

Что‑то белое пронеслось в лунном свете.

– Подойдут. Что вам дать за них?

– Это за счет заведения! Я закончил! Спокойной ночи!

Послышались звуки поспешно удаляющихся шагов.

– Видишь? – сказал старый пес. – Он не зарыл ее.

– Сочувствую.

– Теперь придется всю ночь месить лапами грязь, забрасывать яму.

– Боюсь, не смогу помочь. У меня дела.

– Кому‑нибудь, нужны глазные яблоки? – прокричал кто‑то.

– Сюда! – отозвался некто с русским акцентом. – Одно, пожалуйста.

– Я возьму второе! – донесся аристократичный голос с противоположного конца.

– У кого‑нибудь есть пара ложных ребер или пара почек?

– Спуститесь вниз за почками! – прозвучал новый голос.

– А мне нужна пателла!

– Что это такое?

– Коленная чашечка!

– Да? Без проблем…

На обратном пути мы прошли мимо тщедушного старика с седой бородой, который дремал у ворот, опираясь на лопату. Всякий принял бы его за могильщика, вышедшего глотнуть немного ночного воздуха, но пахло от него Великим Детективом, и вряд ли он дремал. По всей вероятности, кто‑то скоро пожалеет о своей неосторожности.

Джек закутался в плащ, и мы проскользнули мимо, тени среди теней.

Итак, вся наша работа была быстро завершена, ко всеобщему удовлетворению, не считая усталой дворняги. Такие минуты редки, такие минуты быстротечны, но всегда ярко светят нам, если сумеешь их поймать, измерить, сохранить, и потом, в тяжелые времена, возвращаешься к ним там, в светлых чертогах памяти, на фоне языков пламени.

Прошу прощения. Говорят, Новая луна вызывает рефлексию. Пора делать обход.