Губернатор

 

В полдень армия Атауальпы пришла в движение, и вскоре вся равнина была полна воинами, ожидающими появления Инки. У индейцев на головах были надеты, как короны, большие золотые и серебряные диски. Очевидно, все они были в парадных одеждах. Церемониальное шествие длилось целую вечность. Напряжение возрастало, а новые воины все прибывали. Первые из них уже начали ставить палатки, так как близился вечер. И Франсиско понял, что случилось то, чего ему хотелось меньше всего – Верховный Инка намерен остаться в своем лагере на ночь. Он подозвал Эрнандо и сказал ему:

– Вождь хорошо к тебе отнесся. Может, тебе удастся уговорить его встретиться со мной до наступления ночи. Поспеши. От тебя сейчас зависит очень многое. Ты умеешь производить впечатление важности – это должно принести нам удачу.

Эрнандо принял слова старшего брата как комплимент.

Он отправился к Атауальпе и, поклонившись ему, передал приглашение губернатора, заверив, что ему не нанесут ни вреда, ни оскорбления. Инка, не выказывая никакого страха, уступил почти без колебаний.

Франсиско издалека увидел приближающуюся к городу процессию. Вскоре, в богато украшенном паланкине, появился сам Атауальпа. Восемьдесят индейцев, одетых в небесно-синие одежды, несли его на своих плечах. На его голове была корона, а на шее — массивный золотой талисман в форме солнца. Он восседал на роскошной подушке, положенной на небольшую скамеечку. Когда паланкин достиг середины площади, шествие остановилось.

Франсиско, приняв молниеносное решение, велел позвать монаха-доминиканца Висенте де Вальверде в сопровождении переводчика Мартина. Монах прошел с крестом в одной руке и молитвенником в другой мимо отрядов воинов, и остановился перед паланкином Атауальпы. Писарро по жестам и выражению лиц видел, что его план проваливается. Инка не желал отдаляться от своих воинов и следовать внутрь помещения, чтобы наедине встретиться с губернатором. Вдруг он увидел, как монах подает вождю варваров Священную Книгу.

– Что он делает?! – воскликнул удивленный Франсиско.

Атауальпа, без особого интереса полистав страницы Библии, рассеянно, как какую-то безделицу, кинул книгу на землю. Испанцы на мгновение замерли, а затем среди них поднялся ропот.

Священник Висенте де Вальверде обернулся и закричал:

– Разве вы не видели, что случилось? Зачем проявлять вежливость и раболепие перед этим исполненным гордыни псом? Покарайте его, я отпускаю вам этот грех!

– Выходите! Выходите, христиане! Нападайте на этих собак, которые отвергают Бога! Этот вождь бросил на землю священную книгу! – воскликнул Писарро и первым ринулся вперед.

Прозвучал боевой клич, артиллерист поднес фитиль к стволу пушки, всадники вырвались из своих укрытий и с криками направили своих коней прямо в гущу невооруженных людей, толпившихся на площади. За ними последовали пешие солдаты. Грохот выстрелов, звуки труб, топот лошадей, треск погремушек, которые испанцы вплели в гривы лошадей для большего устрашения, привели индейцев в смятение, и началась паника. Губернатор достиг паланкина Атауальпы, схватил Инку за руку, стащил вниз и сорвал с его шеи золотой талисман…

Франсиско и его солдаты просто обезумели в тот вечер – убивали и убивали, пока поднималась рука. К заходу солнца поле битвы было усеяно тысячами трупов. Ночь уже спустилась, а кавалеристы все продолжали скакать по полям и пронзать копьями индейцев, пока трубач, наконец, не дал всем сигнал вернуться в лагерь.

Франсиско понимал, что они убивали практически беззащитных индейцев, как мясники забивают скот. Но все имело свою цену. Писарро добился того, что хотел.

Совладав с возбуждением битвы, вымывшись и сменив одежду, он приказал накрыть ужин и привести Инку. Он был необычайно учтив и вежлив со своим пленником в этот вечер. Он распорядился взамен одежды, которая порвалась, когда Атауальпу стаскивали с паланкина, принести Инке новое платье, тоже индейское. За ужином он усадил Атауальпу за стол вместе с собой, и приказал своим людям прислуживать вождю с тем же усердием, что и ему. Он позаботился, чтобы Инке дали тех женщин, которых он пожелает, из числа захваченных в плен, для того чтобы они прислуживали ему. Франсиско знал, что он делает. Ему нужно было, чтобы Атауальпа надеялся на помилование и содействовал испанцам во всем, подчиняясь его, губернатора, приказаниям, давая их народу от своего имени.

Атауальпа был охвачен страхом, думая, что его собираются убить. Франсиско подозвал Мартина и попросил его перевести:

– Скажи Инке, что ему не следует печалиться. В каждой стране, куда мы, христиане, приходили, были великие правители, и мы сделали их своими друзьями и вассалами нашего императора – как мирными путями, так и посредством войны. Поэтому он не должен чувствовать себя потрясенным, попав к нам в плен.

Через минуту Мартин передал вопрос Атауальпы:

– Инка спрашивает, хотим ли мы его убить?

– Скажи, что христиане убивают в бою, но не после.

– Инка просит великодушного чужестранца позволить ему поговорить с кем-нибудь из своих людей.

Испанцы переглянулись. Это могла быть ловушка. Но губернатор приказал привести двоих важных индейцев, которые попали в плен в ходе сражения. Инка спросил у них, много ли воинов погибло. Они ответили ему, что вся равнина покрыта их телами. И тогда вождь сделал именно то, на что так надеялся Писарро. Он попросил передать оставшимся воинам, чтобы они не спасались бегством, а пришли служить ему, так как он жив, но находится во власти иноземцев.

– Поистине, это не было совершено нашими собственными силами! Это случилось по воле Бога и великой милостью Его, – сказал вечером де Вальверде.

 

Инка продолжал управлять страной и раздавал приказы как единоличный властитель, находясь в плену. Это усугубляло смятение индейцев и способствовало их полному разгрому.

Атауальпа был умным человеком и сразу же стал действовать так, чтобы выпутаться из почти безвыходного положения. Он заметил, что испанцев интересовали только сокровища. Но он не оценил в полной мере их коварства. Франсиско с самого начала знал, что не оставит Инку в живых. Пока он был ему нужен, как заложник, как гарант их безопасности. Инка, обеспокоенный сложившимся положением, предложил в обмен на свое освобождение в течение двух месяцев наполнить золотом всю комнату, в которой его содержали.

Услышав об этом, испанцы были поражены. Гонсало подошел к брату:

– Это очень щедрое предложение. Вызови секретаря и запиши предложение индейца, как его официальное обязательство. Пусть все будет, как положено.

Все остальные военачальники столпились вокруг Франсиско и загалдели, мысленно уже деля гору золота между собой. Де Сото утихомирил всех:

– Я думаю, что будет справедливо после того, как каждому достанется его доля, предложить нашему губернатору на выбор любую вещь из выкупа, – де Сото обвел всех вызывающим взглядом. Он опасался, что Франсиско из каких-то личных мотивов откажется от выкупа, а разум капитана был уже помрачен золотой лихорадкой.

Писарро пообещал возвратить свободу Атауальпе при условии, что он не совершит измены, и дал понять, что он сможет вернуться в Кито, на земли, которые достались ему по завещанию отца.

В течение двух месяцев Франсиско наблюдал за Атауальпой, стараясь понять своего пленника.

Инке было около тридцати лет. У него было крупное, красивое и одновременно жестокое лицо. Говорил он важно, как и подобает великому правителю. Но многие его высказывания были очень живыми: когда испанцы поняли их, им стало ясно, что он по-своему мудр. Он был жизнерадостным, хотя и грубоватым – особенно, со своими подданными. Несомненно, он был самым образованным и одаренным из всех виденных Франсиско индейцев. «Почему же он так наивен? – недоумевал Писарро. – Почему не заподозрил подвоха? Или он притворяется, выгадывая время... Но зачем? Время-то как раз работает против него».

Младший и самый любимый брат Писарро, Хуан постоянно находился при заложнике. Они даже, в некотором роде, подружились с Верховным Инкой. Франсиско не посвящал Хуана в свои планы относительно Атауальпы, потому что знал взрывной и благородный нрав брата: в честном бою тот не знал сомнений и жалости, но восстал бы против коварного убийства беззащитного пленника. Часто Хуан с восторгом и безграничным удивлением рассказывал:

– Когда вождь ест, он сидит на деревянной скамеечке немногим более пяди высотой. Женщины приносят ему еду. Все сосуды – из золота или серебра. Он указывает на то, чего бы ему хотелось, и это ему подносят. Одна из женщин берет это блюдо и держит в руке, пока он ест…

Франсиско слушал Хуана и думал о своем сыне. Брат был даже младше сына Хасинты, а между тем, вот он стоит перед ним и рассуждает, как взрослый, вполне сложившийся человек.

В течение двух месяцев золото в виде удивительно больших кусков, ваз и кувшинов все прибывало и прибывало. Иногда испанцы ломали эти предметы, чтобы комната вместила больше золота. Инка недоумевал:

– Зачем вы это делаете? Я дам столько золота, что вы насытитесь им!

Нетерпеливые конкистадоры, возбужденные видом сокровищ, требовали все больше и больше. Атауальпа предложил уступить Писарро крупнейший храм империи: храм Солнца Кориканчи в Куско. И храм был разграблен...

Инка выполнил свое обещание и заплатил выкуп. И стал не нужен.

Приговор был издевательским – Атауальпу судили за бунт против Испанской короны и идолопоклонство. Казнь состоялась на площади в Кахамарке 6 июля 1533 года, ближе к ночи.

Накануне казни приговоренный все твердил, что поручает своих сыновей губернатору дону Франсиско Писарро. Священник Висенте де Вальверде, пугая муками ада, советовал ему умереть христианином.

Атауальпа принял христианство. Сожжение на костре заменили гарротой.