ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ РЕДАКТОРСКОЙ ШКОЛЫ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Начало нынешнего века - один из сложнейших периодов в истории России, в котором сфокусировались многие противоречия ее развития. Пожалуй, главное из них - это несоответствие между закономерным экономическим ростом страны и характером ее социальных институтов, что нашло свое выражение в остром противоборстве социально-политических, философских, эстетических идей. С этой точки зрения на дальнейшее формирование редактирования как специфического вида профессиональной деятельности в разные конкретно-исторические отрезки времени оказывало влияние множество факторов, определяющих развитие общественной жизни. Среди них (на уровне наиболее общих тенденций) необходимо выделить хотя бы ряд основных.

Прежде всего это особенности развития книгоиздательского дела, естественным регулятором которого не только в количественном, но и в качественном отношении служила складывающаяся социально-экономическая и политическая обстановка в стране на том или ином историческом этапе.

Первое, что нельзя не отметить, - это резко возросшие масштабы издательской деятельности. Так, только за один 1905 г., всколыхнувший общественное сознание, количество увидевших свет названий возросло до 30 тыс. по сравнению с 14 тыс. названий, вышедших в 1904 г. В дальнейшем, вплоть до первой мировой войны, наблюдается устойчивая тенденция увеличения выпуска печатной продукции. Если в 1908 г. было выпущено 23,8 тыс. названий тиражом 93,2 млн. экз., то в 1913 - 34 тыс. названий, тираж которых составил 118,8 млн. экз.

Второе, что привнесла в издательскую деятельность революционная ситуация 1905-1907 гг., - это отчетливое изменение тематической структуры издательского репертуара. Впервые возникает огромный читательский интерес к изданиям социально-экономического и общественно-политического содержания. Последние для многих издателей-предпринимателей становятся «товаром повышенного спроса», производить который более выгодно, чем что-либо иное. Достаточно сказать, что за указанный период появилось более 350 новых издательств и издательских предприятий, выпускающих литературу только экономического и политического содержания.

Учитывая небывалый читательский спрос, издания этой тематики выпускает и ряд серьезных, крупных издательств. Как отмечалось в то время, уже в начале 1905 г. «беллетристы и поэты как бы вымирают и уступают место другим, более сознательным и культурным течениям. Публицистика заменила поэзию, а экономическая литература беллетристику». Значительными тиражами, в частности, выходили работы К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Бебеля, Ф. Лассаля, В. Ленина, М. Ольминского, Л. Мартова, Н. Аксельрода и др.

На редакционно-издательскую практику несомненное влияние оказывал и продолжающийся процесс концентрации и специализации книгоиздания, катализатором которого выступали крупные, мощные книгоиздательские предприятия (А.С. Суворина, А.Ф. Маркса, И.Д. Сытина и др.), ориентированные на достижение высоких экономических результатов, и, следовательно, на спрос на книжном рынке.

Хорошим примером в этом отношении может служить «Товарищество И.Д. Сытина и К°», демонстрировавшее, по словам его главы, известного русского книгоиздателя и просветителя И.Д. Сытина, что «в России издательское дело безгранично». Дело даже не в том, что к 1914 г. издательство выпускало четвертую часть всей книжной продукции страны, а (с редакторских позиций)- в чрезвычайном тематическом и видотипологическом разнообразии самого массива изданий. Кроме книг, брошюр, лубочных изданий И.Д. Сытин издавал газету «Русское слово» (1897-1917), а также ряд журналов - «Вокруг света» (1891-1917), «Искры» (1901-1916) и др.

В издательстве И.Д. Сытина ежегодно выходило более 4 млн. экз. учебников и учебных пособий в, основном для начальной школы. Кроме того, оно выпускало энциклопедические издания (18 томная «Военная энциклопедия», 10 томная «Детская энциклопедия»); научно-популярные (серия «Библиотека для самообразования»); массовые издания собраний сочинений известных русских писателей (А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова и др.); практические пособия для крестьян и кустарей (14 томная «Народная энциклопедия научных и прикладных знаний»).

Помимо лубочных И.Д. Сытин в широких масштабах выпускал дешевые, но практически ценные издания для крестьян и ремесленников. В его издательстве был даже создан специальный отдел «промышленного образования», в функции которого входила подготовка и выпуск массовых изданий для этой категории читателей. В качестве авторов приглашались не только знающие, но и владеющие пером специалисты, подготовившие около 60 названий книг для таких популярных сытинских серий, как «Для крестьян», «Для сельских хозяев», «Общими силами» и др. Это были издания, главным образом, в форме практических советов, основанных на достижениях науки и передового производственного опыта. («Что надо знать земледельцу о почве», «Как улучшить луга» и т.п.).

Все это значительно расширяло профессиональные рамки для редакционно-издательского корпуса, стимулировало специализацию редакторского труда, повышало требования к его квалификации. Например, при редакционно-издательской подготовке массовой «книги для народа» необходимы были очень точный учет читательского адреса, и поиск адекватных форм подачи фактического материала, языковых средств выражения, методов художественного и полиграфического оформления.

Попутно решалась и другая, не менее важная издательская задача, - создание атмосферы доверия читателя к «своему» издательству, выступающему в роли помощника, советчика, знающего и понимающего нужды и запросы людей. О том, насколько это удавалось издателям, косвенно можно судить по оценке такого взыскательного читателя, как А.П. Чехов, который в одном из писем к А.С. Суворину указывал на то, что, по его мнению, предприятие И.Д. Сытина «... пожалуй, это единственная в России издательская фирма, где русским духом пахнет и мужика-покупателя не толкают в шею».

Помимо формирования крупных многопрофильных издательств заметной тенденцией того периода, оказавшей ощутимое влияние на развитие редактирования, становится специализация издательских предприятий как по тематическому профилю, так и по типологической структуре репертуара. В этой связи, в частности, можно указать на издательства А.Ф. Девриена и П.П. Сойкина, выпускавшие книги, главным образом по естествознанию, сельскому хозяйству, географии; первое в России издательство, специализирующееся на выпуске медицинской литературы К.Л. Риккера и др. Выпуск энциклопедических изданий - наиболее характерная черта таких издательств, как Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона и издательства А.Н. и И.Н. Гранат.

Специализация редакционно-издательской деятельности является объективным процессом отражения развития экономики, глобальным фактором которого становится наука. Начиная со второй половины XIX в. и вплоть до начала XX в. происходит ломка классических представлений о реальном мире, переход к познанию новых уровней материи, меняются основы научного мышления. Происходит и дальнейшее своеобразное разделение «сфер влияния» между научным журналом и книгой прежде всего по качественному критерию в оценке их содержания. Если журнал, отражая результаты экспериментальной научной деятельности, давал в известной мере сигнальную информацию, то предмет книги, как система знаний, строился на концептуальном обобщении материала.

Характерной чертой издательской практики становится постоянное привлечение к редактированию и подготовке изданий научной и научно-популярной литературы видных ученых и известных специалистов в той или иной области знаний, без чего уже невозможно достичь высокого уровня качества публикации по множеству критериев оценки этого понятия.

Совершенно не случайно, например, в издательстве Брокгауза и Ефрона при подготовке знаменитого «Энциклопедического словаря» в числе редакторов отделов мы встречаем крупного библиографа и историка литературы С.Ф. Венгерова, выдающегося ученого химика Д.И. Менделеева, философа Вл. С. Соловьева и др. «Энциклопедический словарь» в издательстве Гранат выходил при активном участии К.А. Тимирязева, известных биологов И.И. Мечникова, М.А. Мензбира, историка Е.В. Тарле. Большую помощь в издательской деятельности А.Ф. Девриену оказывал выдающийся русский агроном и общественный деятель Н.А. Костычев. Привлечение ученых и специалистов к профессиональной редакторской работе значительно обогащало содержание, наполняло сложную палитру редакторских оценок качественно новыми критериями и в конечном счете способствовало дальнейшему становлению статуса научного редактирования.

Кроме того, это содействовало решению специфических проблем и популяризации научных знаний на той стадии, на которой успешное развитие науки, равно как и использование ее результатов, весьма затруднительно без широкого просвещения народа, притока в эту сферу деятельности молодых сил, без осознания человеком своего места и роли в окружающем мире. Во многом, очевидно, именно эта идея руководила издателями огромного количества научно-популярных периодических изданий, выходящих в стране, многие из которых, впрочем, не имея ни средств, ни квалифицированных кадров, закрывались столь же стремительно, как и возникали.

Однако ряд научно-популярных изданий того периода действительно способствовал выработке того комплекса критериев оценки научно-популярного произведения, которыми измеряются высокие образцы популяризаторского искусства и поныне. Это прежде всего журнал «Природа», в котором публиковали свои работы Л.В. Писаржевский, В.И. Вернадский, Н.А. Рубакин, А.Е. Ферсман и др., «Природа и люди», издаваемый П.П. Сойкиным (авторы - Я.И. Перельман, К.Э. Циолковский, Н.А. Морозов); «Вестник знания» (И.И. Мечников, В.А. Вагнер, В.М. Бехтерев). Конечно, не все было равноценным в публикациях этих и других изданий, но цементировались основы школы научной популяризации, развивались ее теоретическое и практическое направления, на которые опирались редакторы в своей работе и в будущем.

Одним из основателей такой школы по праву следует считать К.А. Тимирязева, чья творческая деятельность, по существу, протекала на рубеже двух эпох. Его научное и литературное наследие представляет тем большую ценность, что в нем преломлялась многогранная человеческая личность - талант ученого, исследователя, одного из основоположников современной физиологии растений счастливо сочетался в нем с талантом писателя, редактора, переводчика, рецензента. В этом качестве он активно сотрудничал с целым рядом издательств на протяжении всей своей жизни («Общественная польза», издательство О.Н. Поповой и др., в советское время «Новая деревня»).

Начав писать на научные темы, еще находясь на студенческой скамье Петербургского университета (первая его работа появилась в «Отечественных записках» еще в 1864 г.), К.А. Тимирязев, в сущности, всю свою жизнь посвятил проблемам создания научной и научно-популярной книги. В ней он видел не просто средство научной коммуникации, распространения знаний, но и действенное средство формирования духовно богатой личности. Отсюда и та сверхзадача, которую ставил К.А. Тимирязев перед теми, кто работает на ниве научного просвещения, - «сделать эти орудия знания возможно доступными, возможно дешевыми, возможно широко распространенными - вот что, по моему мнению, составляет обязанность людей науки, разумея под этим словом всех тех, кто убежден, что наука является важнейшим условием успеха в развитии человечества, умственном, нравственном и материальном».

Этим и определяется тот широкий спектр требований, которые предъявляет К.А. Тимирязев, выступая и как автор, и как редактор, и как рецензент. Одним из первых он поставил вопрос о нравственно-этическом облике ученого, о его моральной ответственности за свою деятельность, ее результаты и последствия. С точки зрения К.А. Тимирязева, научная, равно как и научно-популярная книга, должна отражать все ценностные ориентиры миропонимания как целостной органической системы, охватывающей не только сферу материальной деятельности, но и многообразие человеческих отношений.

Наука для него - это живое движение человеческой мысли, непрерывный процесс познания во всей его сложности и противоречивости, и самовоспитания личности. Отсюда вытекает и его неприятие догматизма в изложении научного материала, ложно понимаемой сенсационности, которой часто руководствуются при отборе фактов и выборе форм их интерпретаций. По его словам, лишь читатель должен служить для автора и редактора последней и безапелляционной инстанцией, по которой должны сверяться и все литературные средства передачи научной информации.

Как сын своей сложной и противоречивой эпохи, К.А. Тимирязев не остался в стороне от той острой, бескомпромиссной борьбы идей в науке, общественной жизни, литературе и искусстве, которыми эта эпоха была столь богата. Будучи страстным и убежденным приверженцем дарвиновской теории, он не принял (или не понял) тех перспектив, которые открывала генетическая теория. Известны его резкие и необъективные замечания, оставленные на полях рецензируемых им рукописей сторонников этой школы. Однако они никогда не носят конъюнктурного характера.

Противоречия эпохи, сложность и неоднозначность ее историко-хронологической структуры (нарастания и спады социально-экономических и политических движений, первая мировая война), различное понимание проблем культуры и ее движущих сил, неоднозначные взгляды на ее судьбу, как и на пути развития страны в целом - все это сформировало специфические черты всей духовной атмосферы того времени.

Для беспрепятственной деятельности в духовной сфере прежде всего была необходима реализация принципа свободы печати. Определенным завоеванием в этом отношении явился манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», провозгласивший гражданские свободы (неприкосновенность личности, свободу слова, совести, собраний и союзов). Однако во многом это было лишь формальным актом, поэтому в борьбу за фактическую свободу печати включились издатели, представляющие разные социальные слои общества и исповедывавшие различные политические взгляды (как либерально, так и революционно-демократические). В результате в конце октября 1905 г. был создан Союз книгоиздателей для борьбы за свободу печати, а в начале ноября издатели и книгопродавцы образовали единый Союз петербургских книгопродавцев и издателей для немедленного осуществления свободы печати.

В конечном итоге 24 ноября 1905 г. были утверждены одобренные Государственным советом «Временные правила о повременных изданиях», по которым отменялась предварительная цензура и административные взыскания, и вводилась ответственность издателей по суду. Хотя и «Временные правила» также не отвечали идее полного и свободного волеизъявления, значительное количество различных по своей политической направленности издательских фирм вообще игнорировали институт цензуры. В период существования фактической свободы печати (с 17 октября до середины декабря 1905 г.) утверждается принцип открытого свободомыслия, идейного плюрализма, т.е. возникает тот исторический прецедент, который в целом нельзя было игнорировать и в будущем.

Отчетливо в редакционно-издательской деятельности проявляется идеологический фактор. За 1905-1907 гг. в стране сформировалась сложная многопартийная политическая система, которую составляли до 70 партий различного направления, ориентации и презентативности от партии демократических реформ, о которой ходила шутка, что весь её состав может поместиться на диване ее основателя академика М.М. Ковалевского, до таких крупных партий, как конституционно-демократическая партия, Российская социал-демократическая рабочая партия, разделившаяся на большевиков и меньшевиков, партия социалистов-революционеров (эсеры) и ряд других. Соответственно сложилась столь же сложная система издательств, которые трудно классифицировать по одному основанию (легальных и нелегальных, меняющих названия и направления своей деятельности, придерживающихся различных политических и литературно-эстетических принципов и т.д.), а также журнальной и газетной периодики.

Многие партии имели свои издательства, например, партия большевиков («Вперед», «Зерно», «Прибой» и др.), социалистов-революционеров («Земля и воля», «Сеятель», «Народная мысль» и др.), конституционных демократов («Свободная мысль», «Народное право»), а также партийную периодическую печать. Достаточно сказать, что в 1905-1907 гг. только кадеты издавали около 80 названий газет и журналов. Таким образом само время потребовало от редактора и издателя выбора гражданской позиции, формирования идейного фундамента своей деятельности и на этой основе определения ее целей, задач и средств.

Принцип свободомыслия реализовывался в разных плоскостях общественной жизни, но определяющим он был прежде всего в политической сфере. Определенным водоразделом здесь, оказавшим долгосрочное влияние на литературную жизнь и редакционно-издательскую деятельность, послужила известная статья В.И. Ленина «Партийная организация и партийная литература», опубликованная в газете «Новая жизнь» в 1905 г., в которой был выдвинут принцип партийности литературы. По мнению автора, этот принцип заключался «не только в том, что для социалистического пролетариата литературное дело не может быть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообще индивидуальным делом, не зависимым от общего пролетарского дела».

И далее: «Литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы». Это была одна, достаточно четко определенная позиция. Другую, не менее недвусмысленную, высказал известный русский философ Н.А. Бердяев в статье «Революция и культура», увидевшей свет в журнале «Полярная звезда» в том же 1905 г.

Н.А. Бердяев назвал статью В.И. Ленина «проектом полицейской организации литературы, предложенным самоновейшим инквизитором г. Лениным». Для Н.А. Бердяева оказалось невозможным восприятие поразительно глубокого, многомерного и необозримого контекста культуры лишь в одном политическом, революционном русле. Он считал, что революция как средство борьбы против насилия сама потом порождает насилие, по его словам, вандализм реакции порождает вандализм революции. С известными оговорками, можно говорить о том, что выбор позиции литератора (в широком смысле слова) лежал в границах полюсов этих двух противоположных точек зрения.

Широкий круг идей, которыми оплодотворялась общественная жизнь, бескомпромиссная борьба мнений и взглядов на состояние России и ее исторические перспективы дали толчок развитию полемического и ораторского искусства. Публикации и выступления таких политиков, социологов, экономистов, как Н.К. Михайловский, П.Б. Струве, П.А. Столыпин, В.И. Ленин, Г.В. Плеханов и др., юристов П.С. Пороховщикова, А.Ф. Кони и др. послужили основой для расширения диапазона оценок при выборе эффективных речевых средств, что, несомненно, сказалось на редакторской практике того времени.

Приоритетное развитие получает, прежде всего, политическая полемика. Тексты многих произведений общественно-политической тематики характеризует публицистическая стилистика, поиск адекватной системы аргументации, пополнение арсенала лексико-стилистических и фразеологических языковых средств, что соответствующим образом формировало и редакторское восприятие литературного произведения. В качестве примера можно указать на опубликованные в журнале «Освобожденная мысль» в 1906 г. и получившие известность «Речи бунтовщика», одного из теоретиков анархизма князя П.А. Кропоткина (перевод с французского; автор с 1876 г. находился в эмиграции). Вот как построен фрагмент текста (принятый редактором-издателем В. Бродским), в котором отражены взгляды П.А. Кропоткина на роль литературы и искусства в обществе.

Вначале - прямое обращение к его представителям: «А вы, молодой артист, скульптор, художник, поэт, музыкант, неужели вы не замечаете, что в вас нет того священного огня, который вдохновлял наших предшественников, что искусство стало банальным, что везде царит посредственность?»

Далее следуют полемически заостренные и несколько утрированные доказательства необходимости революционной идейности творчества. Для усиления их избираются эмоционально насыщенные речевые средства «Да и возможно ли, чтоб это было иначе? Восторг, охвативший творцов эпохи Возрождения, когда для них воскрес древний мир, когда они обратились к чистым источникам самой природы, - отсутствует в современном творчестве. Революционные идеи еще не отразились в искусстве и, за отсутствием какой бы то ни было идеи, современные художники увлекаются реализмом. Они изощряются в фотографировании капли росы на листьях растений, в воспроизведении мускулов коровы, в тщательном описании, в стихах или прозе, смрада помойных ям и роскоши будуаров хорошеньких женщин».

Здесь речь не идет о партийной литературе как составной части партийной организации, но художнику, творцу, литератору отказано в главном - в возможности собственного восприятия жизни и ее художественного осмысления. Наоборот, ему навязывается лишь единственная линия нравственного поведения, исключается возможность творить в русле различных методов и направлений (реализм однозначно определен как фотографирование, чего, кстати, нет ни у В.И. Ленина, ни у Н.А. Бердяева).

Наконец, страстный агитационный пафос: «... если ваше сердце бьется в унисон с сердцем человечества, если вы, как истый поэт, способны всматриваться в биение жизни, то при виде народа, умирающего от голода, трупов, наполняющих рудники, изувеченных тел, лежащих грудами у подножия баррикад, при виде сосланных, идущих умирать за свои убеждения в снега Сибири... разве можете вы оставаться пассивными!» В сущности, это призыв, определенная концентрация экспрессивных языковых ресурсов, т.е. заданный прием воздействия, который сам по себе вступает в противоречие с высказанным автором предложением о «способности вслушиваться в биение жизни». Вслушиваться - значит раздумывать, взвешивать, сопоставлять, определять для себя ценности бытия, которые в целом неисчерпаемы.

Искусство полемики, которая находила свое отражение в литературе, требовало удовлетворения целого ряда требований. Например, при выборе темы объективной ориентации в направлениях общественной мысли, кроме того - знания предмета, композиционных форм стратегии и тактики выступления, оценки его логических и социально-психологических аспектов, а также специфических черт языка и стиля, но самое главное - четких представлений о читателе (слушателе), об особенностях его восприятия. Это касалось не только политического ораторского искусства, но и, в частности, судебного, к чему подвигала насыщенная острыми противоречиями эпоха.

Не случайно, в 1910 г. появилось, по словам известного русского юриста А.Ф. Кони, «прекрасное систематическое по судебному красноречию сочинение П.С. Пороховщикова «Искусство речи на суде», которое впервые заменило собой отдельные работы», где «появлялись указания на приемы и методы того или другого оратора», которые «несмотря на ценность отдельных этюдов», сводились главным образом «к оценке и выяснению свойств таланта и личных приемов определенной личности».

Характерны, например, даже некоторые заголовки структурных частей работы П.С. Пороховщикова, которая носила обобщающе методический характер - «Чистота слога», «Богатство слов», «Знание предмета», «О внимании слушателей» и др. Особое внимание уделялось действенности речи с позиций ее восприятия читателем или слушателем: «Мысль, вполне сложившаяся в мозгу, легко находит себе точное выражение в словах; неопределенность выражений обыкновенно бывает признаком неясного мышления... Только точное знание дает точность выражения. Послушайте, как говорит крестьянин о сельских работах, рыбак - о море, ваятель - о мраморе; пусть будут это невежды во всякой другой области, но о своей работе каждый будет говорить определенно и понятно».

Описание целого ряда практических приемов ораторского искусства предложил и А.Ф. Кони. Причем рассматривать их следует в расширительном смысле, поскольку многие из них находили свое применение не только в юридической практике, но и при написании и подготовке к выпуску произведений художественной, научно-популярной литературы, публицистики. Вот, например, один из них, направленный на завоевание внимания аудитории:

«Надо говорить о Ломоносове. Во вступлении можно нарисовать (кратко, непременно кратко, но сильно!) картину бегства в Москву мальчика-ребенка, а потом: прошло много лет. В Петербурге, в одном из старинных домов времен Петра Великого, в кабинете, установленном физическими приборами и заваленном книгами, чертежами и рукописями, стоял у стола человек в белом парике и придворном мундире и объяснял Екатерине II новые опыты по электричеству. Человек это был тот самый мальчик, который когда-то бежал из родного дома темной ночью. Здесь действует на внимание простое начало, как будто не относящееся к Ломоносову, и резкий контраст двух картин. Внимание непременно будет завоевано, а дальше можно вести речь о Ломоносове по существу; поэт, физик, химик…»

Неоднозначная, противоречивая, насыщенная острыми социально-политическими конфликтами и ситуациями общественно-историческая обстановка того периода детерминировала и четко выдвинула на передний план организующую функцию печати, придав особую ценность и вес печатному слову вообще. Возникает новый тип бесцензурной рабочей печати, вызвавший к жизни такие виды массовых изданий, как прокламации, листовки, политические брошюры, агитационные бюллетени. Заметным фактором в развитии редакционно-издательского процесса становится новый читатель-рабочий, крестьянин, кустарь, мелкий предприниматель, завоевать которого можно было только используя нетрадиционные способы и приемы редакционной работы и совершенствуя известные и позабытые.

Например, в издательстве М.А. Малых, которое было организовано в Петербурге в 1901 г. (в 1909 г. издательница эмигрировала в Швейцарию) для пропаганды так называемой «идейной беллетристики», т.е. ярко выраженной социальной направленности, (М. Горького, Г. Гауптмана, Г. Бюхнера и др.) среди массового читателя использовались альбомные (серии «Страницы альбома») и лубочные (серия «Новый лубочник») формы изданий.

Эсеровским издательством «Земля и воля» в 1907 г. значительным по тому времени тиражом в 150 тыс. экз. под безобидным названием была выпущена «Сказка Конек-Скакунок» С.А. Басова-Верхоянцева, в которой в соответствии с требованиями жанра (простота сюжета, элементарно доступный язык) излагались совершенно нелегальные мысли и факты. В частности, по заключению Петербургской судебной палаты, в книге, имевшей большой успех, содержался «призыв к учинению бунтовщических деяний», «ниспровержению царской власти», и посему было принято решение уничтожить это издание. Обращает на себя внимание и тот факт, что издатели, предвосхищая подобную реакцию, указали в выходных данных вымышленное название своей фирмы, столь же безобидное - «Ручеек».

Многие печатные органы, прежде всего политических партий и структур, используют агентов-распространителей, широко организуют корреспондентскую сеть. Резко возрастает интерес к письмам читателей и соответственно к методам их редакторской подготовки. Основными критериями их оценки становится яркая свободная мысль, острый, концентрирующий внимание факт, нестандартная лексика и фразеология.

Особенное распространение получили брошюры, как правило, издававшиеся различными партиями и выражавшие их политические взгляды на те или иные явления общественной жизни. Например, в 1905-1907 гг. в издательстве социал-демократической рабочей партии «Вперед» увидели свет такие брошюры, как «Что такое либералы?» А.А. Богданова, «Памяти погибших» и «После одиночки» М.С. Ольминского, «Борьба за избирательное право во Франции» Г. Линцова и др.

Издательство социалистов-революционеров «Новое товарищество», ориентированное, главным образом, на крестьянского читателя, предложило ему такие популярные брошюры, как «Земельный вопрос в России» Г. Новоторжского, «Крестьянство и социализация земли» С. Зака, «Освобождение земли» и «Крестьянская община и социализм» К. Огановского и т.д.

По данным Н.А. Рубакина, только с октября 1905 г. по апрель 1906 г. вышло 1699 названий брошюр. Из них 953 названия были изданы социал-демократами, 426 - кадетами, 250 - социалистами-революционерами, 70 названий - анархистскими книгоиздательскими предприятиями. Всего же за 1905-1907 гг. увидело свет 50 млн. экз. изданий «определенно прогрессивного», по выражению Н.А. Рубакина, направления. Причем в это число он не включил брошюры чисто политического характера: 26 млн. экз. изданий социал-демократов, 24 млн. экз. - социалистов-революционеров, 8-10 млн. экз. брошюр представителей анархического движения.

Стремление завоевать широкую читательскую аудиторию, идея народного просвещения (от политического до эстетического спектров) становятся вполне отчетливыми и в книгоиздательском деле. В этом отношении показательна деятельность культурно-просветительского издательства «Знание», созданного в Петербурге в 1898 г. по инициативе К.П. Пятницкого, с которым с 1900 г. начал сотрудничать А.М. Горький. Начав с издания, главным образом, переводных научно-популярных произведений, издательство в дальнейшем изменило тематико-типологическую структуру своего репертуара, подчинив его основной задаче - подготовке и выпуску избранных произведений и собраний сочинений русских писателей реалистического направления. Здесь увидели свет произведения Л.Н. Андреева, И.А. Бунина, А.И. Куприна, А.С. Серафимовича, Н.Д. Телешова, Е.Н. Чирикова и др.

В управлении издательством существовал принцип функционального разделения. Вся организационно-техническая сторона деятельности находилась в компетенции К.П. Пятницкого, а организационно-творческая - в ведении А.М. Горького. Ему и руководимому им редакционно-издательскому коллективу удалось объединить вокруг издательства лучшие литературные силы и во многом реализовать свою идейно-художественную программу. Особой популярностью у демократического читателя пользовался предложенный ему тип литературно-художественного сборника, в котором помещались новинки отечественной и зарубежной литературы. Тираж сборников достигал 65 тыс. экз. Всего за 1904-13 гг. вышло 40 сборников товарищества «Знание».

Плодотворным начинанием «Знания» был выпуск массовой серии «Дешевая библиотека», программа которой включала издание около 160 произведений не только русских, но и зарубежных писателей-классиков в высококачественных переводах (в частности, П. Шелли, Д. Байрона, Э. Золя, Р. Роллана и др.). С 1905 г. в составе редакционной коллегии «Дешевой библиотеки» по договору с социал-демократической рабочей партией была создана партийная редакционная комиссия (В.И. Ленин, В.В. Боровский, А.В. Луначарский, М.С. Ольминский и др.), которая организовала выпуск общественно-политических изданий. За 1906-1908 гг. партийным отделом «Дешевой библиотеки» было выпущено около 50 книг тиражом не менее 860 тыс. экз. в т.ч. сборник «Либералы у власти» со статьями К. Маркса и Ф. Энгельса в переводе А.В. Луначарского, «Аграрная программа» П. Лафарга, «Интеллигенция и социализм» А. Бебеля, а также злободневные публицистические произведения.

Изменение социально-политической обстановки в стране в 1908-1910 гг. прямо сказалось и на всей духовной жизни общества. Часть писателей составляющая авторский актив издательства «Знание» (Е.Н. Чириков, И.А. Бунин, А.И. Куприн, Д.Я. Айзман и др.), покинула его, перейдя в соответствии со своими убеждениями и художественно-эстетическими позициями в другие действовавшие в тот период издательства («Шиповник», «Московское книгоиздательство», «Книгоиздательство писателей в Москве» и др.). Прекращению деятельности издательства способствовали и усиливающиеся разногласия между А.М. Горьким и К.П. Пятницким, которые по разному смотрели на принципы редакционно-издательской деятельности.

О характерном эпизоде в этом отношении вспоминал В.В. Вересаев. Когда в 1908 г. вышел сборник «Знания», где было напечатано окончание его записок «На японской войне», то автор обнаружил, что «вся последняя глава ... была выброшена целиком». «И меня об этом, - пишет В.В. Вересаев, - Пятницкий не счел даже нужным предупредить. Я написал ему письмо, где выражал негодование на сокращения без моего ведома, вопреки прямому условию... Ответа я не получил... В «Русских ведомостях» я напечатал письмо в редакцию... А. Пятницкому написал вторично, что ... подам на него в суд. Ответа опять не получил... Он, по-видимому, привык иметь дело с российским писателем - неаккуратным, реагирующим на обиду не защитою своих прав, а только ругательствам, вспыльчивым, но отходчивым.... Я... предъявил к «Знанию» иск».

В данной ситуации А.М. Горький не поддержал В.В. Вересаева, рассматривая его поступок как демарш против издательства и его позиции в целом. Однако в дальнейшем методы ведения редакционно-издателъского дела К.П. Пятницким оказались для него неприемлемыми, и в 1913 г. он порывает с издательством всякие связи. Угасает и деятельность последнего.

Период 1908-1910 гг. - это время глубокого и непримиримого размежевания представителей общественно-философской и художественной мысли в основе которого лежало различное представление о ценностях культуры, значении социального и индивидуального начал в развитии общества и человеческой личности. Особенно ярко это отразилось, с одной стороны, в сборнике «Вехи» (1909 г.), авторы которого (Н.А. Бердяев, А.С. Изгоев, П.Б. Струве, М.О. Гершензон и др.) отрицали идею революционного преобразования действительности, и, с другой стороны, двух сборников «Литературный распад» (1908, 1909), где эта идея достаточно прямолинейно отстаивалась (В.В. Боровский, А.М. Горький, В.И. Фриге и др.), прежде всего применительно к литературе и искусству.

Именно различие принципов художественного осмысления действительности и методов ее отражения в литературе и искусстве привели к возникновению отличающихся друг от друга школ, направлений, течений. Их концептуальные представления часто служили той идейной основой, на которой строили свои программы многие издательства. Так издательство «Шиповник», основанное в 1906 г. художником-карикатуристом З.И. Гржебиным и С.Ю. Копельманом, начинает выпускать одноименные альманахи (26 сборников за 1907-1916 гг.) под редакцией Л.Н. Андреева, в которых господствующее положение занимают произведения писателей-символистов (А.А. Блок, К.Д. Бальмонт, В.Я. Брюсов и др.). Совершенно очевидной была их идейно-эстетическая направленность против той платформы, на которой стояло «Знание».

Иную позицию заняло, организованное по инициативе В.В. Вересаева в 1912 г. «Книгоиздательство писателей в Москве». В известной степени продолжая традиции «Знания», в 1913-1918 гг. оно выпускало сборник «Слово», в котором публиковались представители «нового реализма» (А.Н. Толстой, И.А. Бунин, И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев, Н.Д. Телешов и др.). Что касается идейно-художественной программы, то редактор В.В. Вересаев очертил ее предельно ясно: «... в сборниках наших не должно найти место даже самое талантливое произведение, если оно идет против жизни, против необходимости борьбы за лучшую жизнь, за перенесение центра тяжести в потусторонний мир, за отрицание красоты и значительности жизни».

Такая декларация, - откровенный примат идеи над художественными средствами ее выражения, не мог не вызвать протеста у писателей, членов товарищества (издательство было паевым), которые придерживались разной творческой манеры. Об этом красноречиво свидетельствуют воспоминания В.В. Вересаева.

«Программа эта, - сообщал он, - вызвала целую бурю, и я до сих пор удивляюсь, как мне удалось ее провести. Сергеев-Ценский с возмущением писал: «Это значит, - хочешь не хочешь, а ходи весело?» Борис Зайцев иронически спрашивал:

- Если бы Достоевский вам прислал «Преступление и наказание», то вы бы его не напечатали?

Бунин неистовствовал больше всех. Он спрашивал:

- Ну, а если я напишу вещь неподходящую под вашу программу?

Я отвечал:

- Тогда я ее не приму. У нас есть много других журналов и альманахов, можете напечатать там.

- И Льву Толстому вы бы отказали?

- И ему бы отказал, если бы прислал какой-нибудь свой благочестивый народный рассказ. А уж от «Хаджи-Мурата», конечно, не отказался бы.

- Да поймите же, ведь вы заставите этим писателей писать против совести, подлаживаться, говорить о радости жизни, которых у них в душе совершенно нет, ведь это поведет к полному развращению литературы.

- Вы первый, Иван Алексеевич, не станете ничего писать, подлаживаться к кому бы то ни было. И это ваша великая заслуга. Подлаживание не будет художественно ценным. И мы его все равно не примем...».

В.В. Вересаев прав в том, что «подлаживание не будет художественно ценным». Однако в целом это типичная ситуация, когда редактор, находясь в плену своих убеждений, даже не пытается вникнуть в доводы оппонента. Ведь речь идет о редакторском насилии над писателем, и думающим, и чувствующем иначе.

Не менее красноречив и другой эпизод из редакторской практики В.В. Вересаева, когда не читая, он возвратил рукопись рассказа С.М. Городецкому только за то, что в журнале «Нива» ранее было опубликовано его стихотворение, «восторженно воспевающее императора Николая II как вождя, ведущего нас против германцев за святое дело».

Возражения, в частности, А.Н. Толстого, что нельзя не читая возвращать автору быть может талантливейшую вещь и предавать его моральной казни только за то, что его политические взгляды другие, чем ваши, не возымели действия, как и личные объяснения самого С.М. Городецкого. Может быть в редакции поэтому и не было того единения, как в «Знании», что сказалось и на идейно-художественной целостности сборников «Слово».

Достаточно существенным фактором, сказавшемся на редактировании в рассматриваемый период, безусловно следует считать активный поиск в области композиционных, смысловых, изобразительно-выразительных средств создания литературного произведения и реализации его в издание. Особенно заметно это проявилось в развитии сатирической журнальной периодики, в котором можно выделить две волны, приходящиеся соответственно на 1905-1906 гг. и 1910-е годы.

В 1905-1906 гг. общее число сатирических журналов, выходящих в стране, достигало 400. Широкой популярностью пользовались, например, такие журналы, как «Зритель», «Пулемет», «Жупел», «Гвоздь», «Забияка», «Сигнал» и др. Многие из них приобрели невиданную до сих пор социально-демократическую окраску.

Общими тенденциями их редакционно-издательской деятельности стали: смелое вторжение в сферу так называемых «закрытых» тем, раскованность издательской и авторской позиций, введение в редакторскую практику новых литературных приемов, позволяющих с разных сторон осмыслить саму природу комического. Пожалуй, впервые, как отмечают исследователи, в русском сатирическом жанре того периода можно наблюдать сочетание сатирической и героической тем (прежде всего как выражение политических пристрастий), достаточно широко использовалась фольклорная традиция, близкая народному духу, приемы русской народной сатирической сказки.

Продуманная редакторская позиция чувствуется и в самом замысле издания, и его направленности, принципах отбора литературного материала, формах и методах его подачи, даже в приемах художественного оформления. Отчетливо это видно, в частности, на примере журнала «Пулемет», редактором, автором и издателем которого в одном лице выступал поэт, прозаик и публицист Н.Г. Шебуев. У него встречаются интересные приемы «монтажного» построения карикатуры с острой подрисуночной подписью.

Так на обложке уже первого номера журнала «Пулемет» было помещено изображение оратора с яростным лицом, снабженное всем понятной подписью «Долой!». В конце же номера располагался рисунок, воспроизводивший текст «Манифеста 17 октября 1905 г.» с отпечатком кровавой ладони. Подпись гласила: «К сему листу генерал-майор Трепов руку приложил». Этот номер журнала был конфискован «за оскорбление императорского величества и дерзостное неуважение к верховной власти» (Д.Ф. Трепов с 1905 г. был генерал-губернатором Петербурга), а редактор приговорен к году заключения в крепость.

Разнообразные композиционные средства использовались редакторами и для усиления эффекта от сочетания в едином целом иллюстрации и текста. Например, в одном из номеров журнала «Зритель» (издатель Ю.К. Арцыбушев) была помещена карикатура на председателя кабинета министров графа С.Ю. Витте, автора Манифеста 17 октября 1905 г., сидящего у построенного им карточного домика. Иллюстрация сопровождалась подписью: «Наша конституция. Просьба не дуть!»

Получили распространение различные способы лаконизации художественных средств в рамках сжатых форм лозунга, плаката, призыва, афористического выражения. Так в журнале «Сигнал», редактируемом К.И. Чуковским, читателю были представлены «неизданные афоризмы» Козьмы Пруткова, в традиционную форму которых был вложен созвучный современникам смысл («Если ты не умен, зачем завидуешь прокурорам?», «Долгое заключение дополняет краткую издательскую деятельность» и др.). Выбор такого рода приемов неслучаен, ибо афористические строки вызывают не только одномоментную эмоциональную реакцию, но и заставляют задуматься, т.к. обладают, как правило, глубоким подтекстом.

Широко используются и возможности поэтического жанра. Обращение к ним позволяло издателям и редакторам не только усилить воздействие печатного слова на читательскую аудиторию, но и во многих случаях выразить то душевное состояние, которое испытывал человек в период ломки привычных реалий окружающего его мира.

Характерно в этом отношении одно из сатирических стихотворений Саши Черного «Жалобы обывателя», опубликованное им в 1906 г. Вот некоторые его фрагменты:

Моя жена - наседка,

Мой сын, увы, эсер,

Моя сестра - кадетка,

Мой дворник - старовер.

Кухарка - монархистка,

Аристократ - свояк,

Мамаша - анархистка,

А я - я просто так...

От самого рассвета

Сойдутся и визжат, -

Но мне комедья эта

Поверьте, сущий ад.

Сестра кричит: «Поправим!»

Сынок кричит: «Снесем!»

Свояк вопит: «Натравим!»

А дворник: «Донесем!»

...................

Молю тебя, создатель

(Совсем я не шучу),

Я русский обыватель -

Я просто жить хочу!

Очевидно, что главным при выборе и публикации этого стихотворения послужила не поэтическая форма, а смысловое его содержание, приобретающее значение подлинного человеческого документа того времени. Поэтические средства служат лишь простоте и ясности передачи самого жизненного факта.

Однако далеко не все в редакционно-издательской практике, относящейся к выпуску сатирической периодики, можно считать удачным. Прежде всего следует отметить невзыскательный отбор произведений для публикации. В журналах и сатирических листках часто печатаются случайные авторы (конторские служащие, учителя, представители технической интеллигенции), не обладающие профессиональным мастерством, но почувствовавшие «социальный заказ» времени - обличать, клеймить, ниспровергать.

Порой отодвигали на задний план искусство работы со словом поляризация общественных позиций издателей и редакторов, часто неприкрытый радикализм взглядов и настроений и возможность свободной от всяких условностей и иносказаний манере их выражения. Тонкость редакторского анализа и наблюдений уступает место простому и довольно грубому отрицанию чужой точки зрения, найденная другими удачная литературная форма используется для облачения совершенно противоположного смысла.

Известны, например, многочисленные перепевы замечательного лирического стихотворения А.А. Фета «Шепот, робкое дыханье...», абсолютно ничего общего не имеющего с тогдашней действительностью, которую прямолинейно пытались втиснуть в него поэты-сатирики. Так, один из них, И.М. Василевский, в стихотворении «В деревне» (1906 г.) писал:

Залп... Толпа... Убитых тени,

Муки без конца...

Ряд безмерных преступлений

Важного лица... и т.д.

Часто редакторы проявляют нетребовательность и отсутствие чувства меры при оценке лексико-фразеологических средств. В лексике многих публикаций заметен слой слов, которые носят оттенок насилия (тиран, дубина, виселица, нагайка, пуля), и откровенно бранных с резко отрицательной экспрессией (сатрапы, подлецы, гады, хапуги, негодяи и пр.), часты нарушения этической грани, через которую не должен переступать редактор.

В 1910-х годах наблюдается новая волна в развитии сатирической журналистики, способствовавшая накоплению ценного редакторского опыта. В первую очередь это относится к редакционно-издательской деятельности таких журналов, как «Сатирикон» (1908-1914 гг.) и «Новый сатирикон» (1913-1918 гг.), которые редактировал А.Т. Аверченко - поэт, прозаик, драматург, блестящий фельетонист, обладавший к тому же высокими профессиональными редакторскими качествами. Организаторские способности позволили А.Т. Аверченко привлечь к своим изданиям лучшие литературные силы того времени, представляющие сатирический жанр. Здесь сотрудничали, в частности, Тэффи (Н.А. Лохвицкая), ставшая одним из ведущих сотрудников, Саша Черный (А.М. Гликберг), А.С. Бухов, В.В. Маяковский и др.

Достаточно точно определил место «Сатирикона» в литературной жизни, как и в редакционно-издательском деле, исследователь того времени Л.Ф. Ершов. По его мнению «путь от «Будильника» (1865-1918) и «Осколков» (1881-1916) к «Сатирикону» - это движение от развлекательно-увеселительной юмористики, вращающейся в неизменном кругу традиционных тем (дачный муж, злая теща, купец, подвыпивший на маскараде, рождественско-пасхальные квипрокво), к журналу нового типа - своеобразному сатирико-юмористическому обозрению общественно-политической злобы дня». Нельзя не согласиться и с его выводом о том, что в «Сатириконе», учитывая высокое искусство редактирования (ред. А.Т. Аверченко) и высокий профессионализм его сотрудников, появились новые приемы создания комического. Вместо отдельных «смешных» словечек и строк появилось умение пронизывать иронической, насмешливой экспрессией всю ткань стиха, в том числе и пейзаж».

Опыт сатириконцев несомненно сказался на развитии редакторского мастерства, однако в революционной прессе их деятельность оценивалась, главным образом, с политических позиции. Красноречивое свидетельство тому - статья в «Правде» от 25 июля 1912 г. под названием «Сытый смех», в которой коллектив журнала воспринимается как адвокатура сытых и власть имущих, поскольку в нем отсутствовала критика основ существующего строя и правопорядка.

Однако сама возможность существования той полифонической атмосферы, которой отличалась общественная жизнь и в которой протекала редакционно-издательская деятельность, стимулировала духовное раскрепощение творческой личности, активизировала искания в области форм и средств ее художественного самовыражения. Это коснулось не только авторов и редакторов, но и других участников редакционно-издательского процесса.

Уже на рубеже XX в. книга рассматривается как целостное художественное единство, усиливается внимание к ее эстетической стороне. В начале века утверждается статус художественного редактирования, его достоинствами становятся оригинальный личный почерк художника, неповторимо личностная интерпретация духа и стиля литературного произведения.

Первым художественным редактором в России становится в 1912 г. М.В. Добужинский (издательство «Грядущий день»), который много работает в области прикладной книжной графики, иллюстрирует и оформляет книги для издательств И.Н. Кнебеля, «Шиповник», «Аквилон». Для манеры М.В. Добужинского характерны: тесная взаимосвязь текста, иллюстраций, декоративных элементов, тонкое ощущение стиля и динамики литературного повествования («Станционный смотритель» А.С. Пушкина, 1906 г.; «Казначейша» М.Ю. Лермонтова, 1913 г. и др.).

В этот период активно работает в книжной графике и такой самобытный художник, как И.Я. Билибин, видевший книгу как произведение искусства в стилистическом единстве иллюстрации, шрифта и оформления. Широко использованы в его творчестве и мотивы русской старины («Сказка о царе Салтане», 1905 г.; «Сказка о золотом петушке», 1910 г. А.С. Пушкина и др.).

Своеобразная манера отличала Б.Е. Лансере, обладавшего уникальным декоративным дарованием, и в то же время мастерством исторически точного реалистического Изображения, огромным потенциалом творческой фантазии в самом замысле иллюстрации (журнальная графика 1905-1908 гг., «Хаджи-Мурат» Л.Н. Толстого, 1916 г.). Цельность стиля, четкость контурного рисунка, смелая декоративность композиции, умение увидеть свое произведение реализованным средствами полиграфии были присущи Г.И. Нарбуту. Для него было свойственно также тонкое искусство стилизации, умение использовать в этом отношении традиции прошлого, в частности орнаментику и геральдику старинных украинских гравюр («Галиция в ее старине», 1915 г.).

Фамилии не только авторов, но и художников-иллюстраторов и оформителей, редакторов, переводчиков, информацию о которых содержали издания, часто служили для читателя идейным, художественным, эстетическим ориентиром. Одновременно они являлись и своеобразными «престижными элементами» рекламных сообщений о вышедших или готовящихся к выпуску произведениях. Такого рода сообщения часто помещались в сборниках, альманахах, серийных и периодических изданиях в виде приложений.

Например, в сообщениях (1910 г.) о 6-томном собрании сочинений А.И. Куприна указывается - «обложка работы И.Я. Билибина», об избранных произведениях Р. Киплинга - «под редакцией Ив. Бунина»; для характеристики достоинств перевода «Капитала» К. Маркса как «вполне серьезного, научного предприятия, выполненного ... с полной добросовестностью и с полным знанием дела», называются и имена переводчиков (В. Ленин, А. Богданов, В. Базаров, И. Стапанов) и т.д.

Вообще прикнижная реклама, как издательское решение, весьма отличалась от нейтрально-безликих аннотаций, ставших достоянием значительно более поздних времен. Рекламное сообщение во многих случаях включает подробную характеристику структуры и содержания издания, а также информацию о выгодно отличающих его чертах. Так в рекламном оповещении читателей о продолжающейся подписке на собрание сочинений Ф. Ницше говорится, что к раб