Реферат Курсовая Конспект
Наши дрязги - раздел Образование, Семь столпов мудрости Судно, Пришедшее Из Джидды, Привезло Почту Из Мекки. Фейсал Р...
|
Судно, пришедшее из Джидды, привезло почту из Мекки. Фейсал развернул «Эль-Кибла» (газету короля Гуссейна) и увидел на ее страницах королевский указ, гласящий, что дураки называют Джафар-пашу командующим войсками арабской Северной армии, тогда как в арабской армии, в рядах которой шейх Джафар наравне с другими выполняет свой долг, вообще нет чина выше капитана.
Король Гуссейн, узнав, что Алленби представил Джафара к отличию, опубликовал свой указ, не предупредив о нем Фейсала. Он намеревался досадить этим северным городским арабам, сирийским и месопотамским офицерам, которых король презирал за распущенность, в то же время боясь их образованности. Он знал, что они сражаются не ради его господства, а ради освобождения своих областей, чтобы самим управлять ими, и жажда власти непреодолимо охватила старика.
Джафар заявил Фейсалу о своей отставке. Его примеру последовали наши дивизионные офицеры и штабы с полковыми и батальонными командирами. Я упрашивал их не обращать внимания на причуды семидесятилетнего, отрезанного в Мекке от мира старика, величие которого они сами создали. Фейсал же отказался принять их отставку, указав, что приказы о производстве были изданы им и что указ оскорбляет его одного.
Придя к такому выводу, он телеграфировал в Мекку и получил ответную телеграмму, называвшую его изменником и ставившую его вне закона. Тогда Фейсал сложил с себя командование на Акабском фронте. Гуссейн назначил ему в преемники Зейда. Зейд немедленно отказался. Шифрованные послания Гуссейна стали бессмысленными от ярости, и военная жизнь Аба-эль-Лиссана внезапно застопорилась.
Доуни до отхода судна позвонил мне из Акабы и уныло спросил, не потеряна ли всякая надежда. Я ответил, что все зависит от случая, но что, может быть, мы преодолеем трудности.
Перед нами открывались три пути. Первый – найти средство давления на короля Гуссейна, чтобы он взял назад свое постановление. Второй – продолжать нашу деятельность, не признавая его. Третий – провозгласить формальную независимость Фейсала от отца.
Каждый путь имел своих сторонников как среди англичан, так и среди арабов. Мы послали Алленби телеграмму, прося смягчить инцидент. Гуссейн был упрям и изворотлив, и могли потребоваться недели, чтобы вырвать у него извинение. В обычных условиях мы могли бы допустить потерю этих недель, но сейчас находились в злосчастном положении, ибо через три дня нам следовало выступить в экспедицию на Дераа. Приходилось искать какое-либо средство продолжать войну, пока в Египте не найдут разрешения вопроса.
Моим первым долгом являлось срочное извещение Нури Шаалана о том, что я не смогу встретиться с ним на сборе его племен в Кафе, но что я буду в Азраке к его услугам с первого дня новолуния. Это было печально, потому что Нури мог заподозрить, что я изменил решение, и отменить сбор, а без племен руалла исчезла бы половина нашей силы и значения при походе на Дераа 16 сентября. Однако нам приходилось рисковать этой меньшей потерей, ибо без Фейсала, регулярных войск и орудий экспедиция могла совсем не состояться.
Второй моей обязанностью было отправить в Азрак караваны с грузом, провиантом и боеприпасами. Все эшелоны, под начальством назначенных офицеров, выступили в путь согласно программе, разумеется не вовремя, но лишь с незначительным опозданием.
Следующим нашим долгом являлось своевременное отправление войск в Азрак. Чтобы осуществить это, следовало восстановить их доверие к офицерам. Здесь мы прибегли к такту Стерлинга. Нури Сайд был достаточно честолюбив, как всякий солдат, и использовал как можно лучше подвернувшийся ему благоприятный случай, охотно согласившись выступить на Азрак, не дожидаясь извинений Гуссейна.
Люди поддавались доводам. Мы старались им доказать, что такие важные вопросы, как забота о провианте и платье, целиком зависели от сохранения их организации. Они не устояли, и отдельные колонны посаженной в седло пехоты, пулеметчиков, египетских саперов, артиллеристов двинулись в путь с двухдневным опозданием.
Последней обязанностью было восстановить верховную власть Фейсала. Без него всякие серьезные попытки военных действий между Дераа и Дамаском являлись бы тщетными. Мы могли бы провести нападение на Дераа, чего от нас ожидал Алленби, но захват Дамаска, чего я ждал от арабов, ради чего я сражался рядом с ними на полях битвы, пережил множество мучений и расточал свой разум и силу, зависел от присутствия Фейсала с нами на фронте. В конце концов он решительно распорядился выступить по моему приказу.
Что касается получения извинений из Мекки, то Алленби и полковник Вильсон старались добиться их изо всех сил. Если бы они потерпели неудачу, я намеревался обещать Фейсалу непосредственную поддержку британского правительства и объявить его в Дамаске суверенным эмиром. Это было вполне возможно, но я хотел избежать таких обязательств, оставив их на крайний случай. До сих пор арабы в своем восстании следовали прямыми путями, и мне не хотелось, чтобы они пришли в жалкое состояние раскола перед окончательной победой и миром.
Король Гуссейн вел себя, как мы и ожидали. Он многоречиво протестовал, бесконечно разглагольствуя и совершенно не понимая тяжелых последствий своего вмешательства в дела Северной армии. Чтобы разъяснить их, мы послали ему откровенный отчет о случившемся.
Его телеграммы шли через весь Египет и через наших радистов в Акабе пересылались мне, чтобы я направлял их Фейсалу. Арабский шифр был прост, и я исписывал целые страницы, переставляя его до полной бессмыслицы, прежде чем передать Фейсалу.
Наконец от Гуссейна пришло длинное послание, содержавшее в первой половине уклончивые извинения и отмену злосчастного указа, а во второй – повторение оскорбления в новой форме. Я уничтожил конец письма и захватил с собой начало, помеченное «очень срочно», в палатку Фейсала, где он сидел в кругу своих штатных офицеров.
Глаза всех устремились на него, пока он читал письмо. Фейсал был поражен и с удивлением уставился на меня, ибо краткие слова не соответствовали сварливому, упрямому нраву его отца. Но он овладел собой, прочел извинение вслух и под конец взволнованно сказал:
– Телеграф спас нашу честь.
Это вызвало взрыв восхищения, а он наклонился и прошептал мне на ухо:
– Я говорю о чести почти всех нас.
Это было так хорошо сказано, что я засмеялся и сказал скромно:
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Он ответил:
– Я предложил служить в этом последнем походе под вашим начальством, почему этого было недостаточно?
– Потому что это идет вразрез с вашей честью.
– Вы всегда ставите мою честь выше вашей. – И он решительно встал со словами: – Теперь, господа, воздадим хвалу Богу – и за работу85.
В течение трех часов мы разработали программу действий. Затем я распрощался. Джойс только что вернулся из Египта, и Фейсал обещал самое позднее 12 сентября присоединиться ко мне с Джойсом и Маршаллом. Я в «роллс-ройсе» двинулся на север, надеясь, что, хотя уже было 4-е число, все же успею вовремя собрать племена руалла под начальством Нури Шаалана для нашего нападения на Дераа.
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
Семь столпов мудрости... Томас Эдвард Лоуренс Семь столпов мудрости...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Наши дрязги
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов