Вставка. Нападки на эволюционную психологию

С момента своего возникновения область эволюционной психологии, как и предшествующие направления, подверглась яростной критике. Разумеется, критика играет живительную роль в развитии науки. К сожалению, значительная часть критики, направленной на эволюционную психологию, игнорирует массив эмпирических данных и логические выводы, на которых она базируется. В сущности, к эволюционной Психологии часто относятся так, как если бы она была своего рода ересью, а не научной дисциплиной, стремящейся к пониманию человеческого поведения. Один особенно крикливый критик почему-то использует свою компетентность в области палеонтологии моллюсков для всеобъемлющего истолкования эволюции приматов и психологии, с тем чтобы резко критиковать всю область эволюционной психологии. Это не значит, что люди, не являющиеся квалифицированными экспертами в некоторой научной дисциплине, не могут быть проницательными критиками или приносить ей пользу как-то иначе. К сожалению, критические отзывы данного исследователя моллюсков не были вызваны заботой о научной истине. Написанные им критические статьи об эволюционной психологии оказались пропагандой, эмоционально заряженной, но логически бессвязной.

Что же за ересь содержится в эволюционной психологии, раз она вызывает столь яростную реакцию? Как-никак, основополагающим принципом эволюционной психологии является то, что у людей, как у любых других животных, есть сформировавшиеся в ходе эволюции поведенческие предрасположенности. Последние являются результатом длительной адаптивной эволюции. Они существуют, поскольку вызываемое ими поведение в целом повышает выживаемость и/или воспроизводство тех, кто обладает этими чертами. Если бы критики были просто антиэволюционистами, которые выдвигают поверхностные аргументы еще со времен Дарвина, то в этом не было бы никакой загадки. Большинство антиэволюционистов являются приверженцами фундаментальных религиозных верований, в которых нет места эволюционной теории. Для этих людей отказаться от противостояния дарвинизму стало бы просто бесчестьем. Напротив, большинство откровенных критиков эволюционной психологии - общепризнанные атеисты, которые предположительно являются верными сторонниками эволюционной теории. Почему же эволюционный подход к человеческой психике кажется для них в чем-то угрожающим?

Один часто выдвигаемый аргумент против эволюционной психологии состоит в следующем: увеличение головного мозга человека в ходе эволюции вероятностным образом создало возможность для появления языка (речи), познания и всех других аспектов сложного поведения. Человеческая психика и породивший ее, программируемый окружающей средой и культурой, девственно чистый мозг загадочным образом появились в результате ряда уникальных, неповторимых случайностей, которые выпадают из земного, совсем не мистического процесса биологической эволюции. Эти критики почему-то не придают значения многочисленным данным, опровергающим подобный взгляд на человеческую психику. Проведенные за последние несколько десятков лет лингвистические и психологические исследования однозначно продемонстрировали, что язык (речь) и сложное познание не могут возникнуть спонтанно. Для этого требуются очень сложные, узкоспециализированные нервные структуры, которые возникают в онтогенезе в ходе взаимодействия специализированных генов со стимулами, поступающими из внешней среды. Эти специализированные гены являются результатом адаптивной эволюции. Психические функции не существовали бы, не будь они сформированы естественным отбором. Это очевидно.

В таком случае, по какой причине чему-то столь очевидному противостоят со всем рвением и одержимостью, близкой к «священной войне»? Возможно, такая схожесть с религиозным поведением более чем просто случайное совпадение. Начиная со времен Платона для западной философской традиции типично рассматривать психику как синоним души. Французский философ Рене Декарт довел подобное рассмотрение до крайности, когда объявил человеческую психику / интеллект священной духовной сущностью, управляющей телом как машиной из «места души» - шишковидной железы. Заметно отличается от этого типичный для восточной философской традиции взгляд на психику как на земную сущность, которая служит препятствием для духовного развития. Возможно, на Западе светские научные работники, которые должны отказываться от публичных религиозных воззрений, продолжают крепко держаться за внушенные культурой верования относительно священной природы психики. Для них психика - это тщательно охраняемая башня из слоновой кости, полная нетронутых загадок, которая никогда, ни при каких обстоятельствах не должна попасть под беспристрастный пытливый окуляр науки.

Эволюционная психология

По словам Леды Космидес и Джона Туби, руководителей Центра эволюционной психологии Университета Санта-Барбары (Калифорния), эволюционная психология отличается от социобиологии тем, что объединяет эволюционную биологию с когнитивной наукой (Small, 1995). Эволюционная психология рассматривает психику как набор обрабатывающих информацию механизмов, которые возникли в процессе естественного отбора для решения задач адаптации, стоявших перед нашими предками - охотниками и собирателями.

Дэвид Басе, эволюционный психолог из Техасского университета, резюмирует это в следующей формулировке: «Социобиология игнорирует психику и сосредоточивается на поведении, тогда как эволюционная психология рассматривает психику (т. е. наши сложившиеся в ходе эволюции психологические механизмы) в качестве центрального локуса адаптации» (Small, 1995; р. 8). Затем Басе объясняет отличие между двумя дисциплинами, описывая социобиологический взгляд на природу людей как на наиболее приспособленный к окружающей среде вид, в то время как эволюционная психология рассматривает людей как обладателей видоспецифических психологических механизмов, которые эволюционировали, вероятностно способствуя повышению приспособленности, но не всегда достигая такого результата. К примеру, немногие люди стремятся зачать детей в половых сношениях вне брака, а когда мужчины мастурбируют после просмотра порноматериалов, это вовсе не способствует размножению. Однако в обоих случаях поведение может быть истолковано как результат эволюционно сложившихся психологических механизмов, которые в целом повышают приспособленность (табл. 1.1). Космидес и Туби пишут:

"Наш вид существовал в виде охотников и собирателей в 1000 раз дольше, чем в любом другом состоянии. Мир, который кажется нам таким привычным, мир с дорогами, школами, бакалеями, заводами, фермами и национальными государствами, существует буквально мгновение по сравнению со всей историей эволюции. Компьютерная эра лишь чуть старше среднестатистического студента колледжа, а промышленной революции исполнилось всего 200 лет. Сельское хозяйство впервые появилось на Земле 10 000 лет назад, и только 5000 лет назад половина человечества предпочла сельское хозяйство охоте и собирательству. Естественный отбор - это медленный процесс, и еще сменилось недостаточное число поколений, чтобы он выработал схемы, хорошо приспособленные для нашей постиндустриальной жизни. Другими словами, в наших современных черепных коробках находится психика каменного века... Говоря так, мы не подразумеваем, что наша психика примитивна. Как раз наоборот: это весьма сложно устроенный компьютер, чьи схемы изящно разработаны для решения ряда проблем, с которыми повседневно сталкивались наши предки (Cosmides & Tooby, 1997, p. 11)."

Таблица 1.1. Сложившиеся в ходе эволюции психологические механизмы: 10 примеров

(Взято из «Evolutionary psychology: A new paradigm for psychological science» by D.M. Buss, из Psychological Inquiry, 6 (1), p. 6, copyright 1995 by Lawrence Erlbaum Assoc., Inc. Используется с разрешения Lawrence Erlbaum Assoc., Inc.)

Методы эволюционной психологии

Как многие молодые науки, эволюционная психология в первые годы своего существования содержала больше спекулятивных теорий, нежели эмпирических данных. Критики выдвигали доводы о том, что эволюционные модели человеческого поведения нефальсифицируемы (в методологии существует принцип фальсифицируемости. Попера как один из признаков научности. - Примеч. пер.). Другими словами, эволюционные истолкования были признаны слишком гибкими и общими, чтобы поддаваться строгой проверке, что является отличительной чертой настоящей науки. Тем не менее с годами эмпирический базис теорий эволюционной психологии неуклонно рос. Ее теории адаптации все более совершенствовались одна за другой, что отразилось в четких, хорошо проверяемых гипотезах. Кетелаар и Эллис (Ketelaar & Ellis, 2000) утверждают, что эволюционная психология отвечает всем критериям прогрессивной научно-исследовательской программы. Прогрессивную науку оценивают на основании разъясняющих и предсказывающих возможностей ее теорий: способности четко объяснить существующие явления (в т. ч. внешне кажущиеся аномальными) и давать оригинальные и точные прогнозы, которые, в конечном счете, расширяют понимание окружающего нас мира. Значительный успех эволюционной психологии в объяснении обширной и глубокой области человеческого поведения делает бурно развивающуюся дисциплину кандидатом номер один для объединения многих социальных наук.

Любая хорошая наука начинает с наблюдений за интересующими ее явлениями. В поведенческих науках наблюдения ведутся в основном за поведением организмов. Этологи разрабатывают подробные описания типов поведения, демонстрируемых исследуемыми видами. Такое описание называется этограммой и используется для выдвижения специфических гипотез. Однако для понимания объекта исследования также необходимо знание его анатомии и психологии. Например, кто-то, наблюдавший за крупным, выступающим с влажным кончиком носом кошачьего лемура (примитивного примата), мог предположить, что обоняние играет важную роль в социальной коммуникации данного животного. Это предположение может быть подтверждено путем наблюдения за тем, как кошачьи лемуры метят предметы едва заметными запахами. Наличие специализированных анатомических и психологических особенностей, обеспечивающих определенные формы поведения, подсказывает существование эволюционно приобретенной адаптивной функции поведения. Возможно, что организм просто использовал имеющийся психологический потенциал для нестандартного поведения, которое не было необходимым для выживания его предков.

Гипотеза о том, что данное поведение способствовало передаче потомству генов, которые сделали его возможным (т. е. поведение имеет адаптивную значимость), требует более строгой проверки. Например, исследователь мог бы предположить, что кошачий лемур метит запахом, чтобы различать территории. Для проверки такой гипотезы исследователь мог воздействовать на способность отдельных животных метить территорию и находить эти метки. Далее могло быть выяснено, какое влияние имеют эти воздействия на выживание или воспроизводство задействованных особей. Очевидно, что исследователь, чьи научные интересы лежат в области изучения человеческого поведения, обладает значительно более ограниченными возможностями для воздействия на испытуемых с целью проверки специфических гипотез. Однако ограничения такого рода присущи всем наукам, имеющим дело с людьми, в том числе медико-биологическим исследованиям.

Несмотря на ограничения, продиктованные этическими запретами, исследования человеческого поведения имеют ряд преимуществ. Изучение других видов ограничивается исследованием непосредственно порождаемого животным поведения, следов животных, а иногда и вообще артефактов, вроде гнезд. Исключительные способности нашего вида к языку (речи), культуре и сложным технологиям значительно расширяют базу данных человеческой этограммы.

Язык позволяет исследователю изучать индивидуальные предпочтения и склонности и тем самым избежать необходимости наблюдения за поведением, которое обычно проявляется только в частной жизни. Язык дает исследователю и доступ к прошлому. У людей можно выяснить данные о событиях, произошедших в их жизни. Исторические сопоставления дают нам общую информацию относительно человеческих склонностей в течение периодов времени, значительно превышающих по продолжительности отдельные человеческие жизни. Государственные архивы, документально подтверждающие рождения, смерти, браки, разводы и преступления, позволяют нам в некоторой степени проникнуть в суть определенных аспектов поведения за несколько столетий. Археологические отчеты предоставляют нам данные о поведении людей, живших еще раньше.

Речь и сложные когнитивные способности дают возможность развития культуры. Иначе говоря, информация может из поколения в поколение передаваться и накапливаться. Культура заключает в себе всю сумму социально передаваемых поведенческих паттернов, искусств, верований, общественной организации и всех прочих продуктов человеческого труда и мысли. Все это дает ключи к пониманию человеческой природы и построению проверяемых моделей, описывающих эволюционно приобретенные психологические механизмы. Культурные явления, которые в наибольшей степени соответствуют задачам эволюционной психологии, включаются в повествования. Все человеческие культуры имеют историю устных традиций, где легенды, мифы, философские воззрения и религиозные верования передаются из поколения в поколение. Повторяющиеся лейтмотивы, общие для очень отдаленных культур, дают важные подсказки к пониманию универсальных аспектов человеческой психики. Изобретение письменности сделало эти истории менее подверженными изменению человеком с течением времени. Описанное в гомеровской «Илиаде» поведение представляет большую ценность для эволюционных психологов. В эпосе подробно описывается, как в ходе осады Трои греческий герой Ахилл ссорится с главнокомандующим Агамемноном из-за трофеев, а именно: из-за прекрасных пленниц Крисеиды и Брисеиды. Многие из описанных в Илиаде психологических паттернов, таких как межгрупповой территориальный конфликт или ссоры самцов внутри иерархии доминирования из-за обладания фертильными самками, характерны не только для человеческого поведения, но и для поведения других приматов.

В современном западном мире книги, журналы, кинофильмы, коммерческие веб-сайты и телешоу подвергаются процессу, сходному с естественным отбором, но протекающему со значительно большей скоростью. Содержание тех, которые продаются, сохранится, тогда как остальное исчезнет. Такой коммерческий отбор является еще и весьма значительным источником данных для ученых, стремящихся понять нашу эволюционно сформировавшуюся психологию. Справедливо старое утверждение, что «продаются секс и насилие», поскольку выживание и воспроизведение составляют сущность эволюционного успеха. У наших предков (эволюционная успешность которых очевидна) был сильный и неизменный интерес к тем аспектам окружавшей их среды, которые с наибольшей вероятностью могли повлиять на распространение генов, находящихся в их собственных телах или в телах их ближайших родственников. Эти эволюционно сложившиеся интересы, предпочтения и предрасположенности живут и процветают в людях XXI века. В сущности, они столь обычны, что часто почти совершенно не замечаются, игнорируются и ошибочно истолковываются специалистами в области социальных наук.

Исследователь, успешно преодолевший барьер «слепоты к инстинктам» (о котором Уильям Джеймс предостерегал еще в XIX веке) и предполагающий, что часто повторяющийся паттерн человеческого поведения является эволюционно приобретенным психологическим механизмом, сталкивается со сложной проблемой доказательства своей гипотезы. Настоящие адаптации должны быть отделимы от побочных или случайных продуктов эволюции.

Туби и Космидес (Tooby & Cosmides, 2000) дают следующий список формальных свойств адаптации. Адаптация является совокупностью фенотипических характеристик, которая повторяется из поколения в поколение у особей данного вида. Она последовательно складывается в ходе жизни организма как результат взаимодействия специфических генов с последовательно повторяющимися характеристиками окружающей среды. Ответственные за адаптацию гены закрепились в эволюции, поскольку определяемые ими фенотипические характеристики усиливали репродуктивную возможность организмов, обладающих этими генами.

Способности к приспособлению развивались как механизмы для решения проблем, часто возникавших в эволюционно адаптирующей окружающей среде [environment of evolutionary adaptedness] (EEA) - термин введен Боулби (Bowlby, 1967). EEA не является специфической точкой во времени или пространстве, а скорее статистической составляющей устойчивых во времени характеристик окружающей среды, которые содержат в себе селективное давление, приводящее к особой адаптации. Адаптация не обязательно увеличивает в данный момент вероятность репродуктивного успеха у конкретной особи. Не каждый представитель вида в каждом поколении обязательно будет чувствовать преимущества адаптации. Более того, характеристики окружающей среды, которые взаимодействуют с необходимыми генами в ходе онтогенеза (что и приводит к появлению адаптации), могут отсутствовать во время развития данного организма. Например, дети, рожденные с серьезно ослабленным слухом и восстановившие его, будучи взрослыми, никогда не овладевают языковыми способностями в полной мере (Curtiss, 1989).

Другой причиной, по которой адаптация может не давать адаптивного выхода, являются новые характеристики окружающей среды, которые могут обойти исходную адаптивную функцию механизма. К примеру, некоторые наркотики могут непосредственно стимулировать находящиеся в мозге центры подкрепления. Обычно эти области мозга стимулируются активностью, направленной на выживание, такой как принятие пищи при голоде или питье при жажде. Непосредственная стимуляция центров подкрепления открывает дорогу к крайне неадаптивным формам поведения, связанным со злоупотреблением психоактивными веществами и аддиктивным поведением (Carlson, 1998).

Поскольку многочисленные характеристики современной окружающей среды имеют совсем недавнее происхождение, то гипотезы, касающиеся сложившихся у людей в ходе эволюции психологических механизмов, должны оцениваться с точки зрения той окружающей среды, в которой эти механизмы складывались. Данные, полученные в исследованиях людей периода охоты и собирательства, предоставляют бесценную информацию об образе жизни и сопутствовавшей физической и социальной среде, типичных для нашего вида на протяжении большей части его существования. Археологические свидетельства снабжают нас информацией о человеческих популяциях, живших в прошлом. Фактически, палеоархеологические отчеты дают наиболее существенные данные об образе жизни, рационе питания и социальной организации видов, которые были нашими предками. Поэтому мы можем кое-что знать о селективном давлении, продолжавшемся в течение миллионов лет.

Один из наиболее полезных источников информации для понимания адаптивного поведения, как вообще, так и специфичного для нашего вида, дает изучение других животных (Maier, 1998). Изучая наших ближайших филогенетических родственников - шимпанзе, мы можем достичь понимания того, какое поведение и какие способности могли быть у наших общих предков, от которых совсем недавно, около 7 миллионов лет назад, произошла эволюционная линия людей. Исследования различных приматов дают нам важные сведения о селективном давлении, связанном с общественным инстинктом, а также знание того, какие поведенческие тенденции человека берут свое начало от древних приматов. Даже виды, филогенетически очень отдаленные от нас, могут пролить свет на причины человеческого поведения. Например, ни один из существующих видов приматов, кроме человека, для рождения и воспитания потомства не образует моногамных пар в большой социальной группе с множеством самцов и самок. С другой стороны, многие виды певчих птиц показывают такой тип социальной организации, и исследование их поведения может значительно продвинуть нас в понимании эволюции человеческого поведения.

Наше понимание непосредственных психологических механизмов в значительной степени основано на изучении других видов. Большинство знаний об организации и функционировании нервной системы является результатом инвазивных исследований, проведенных на животных. Новейшие разработки в области неинвазивных методов визуального исследования нервной системы, такие как ПЭТ-сканирование и функциональная МРТ, дают возможность непосредственного исследования человеческого мозга и поведения. Только объединив эти данные с данными, собранными при помощи инвазивных методов, мы можем надеяться на достижение всестороннего понимания принципов функционирования и эволюционного происхождения нервной системы человека (Preuss, 2000). Другой областью, где исследования на животных вносят бесценный вклад в понимание человеческой поведенческой/психологической адаптации, является изучение стресса. Лабораторные и клинические исследования четко показали адаптивные функции реакций эндокринной и нервной систем на воспринимаемые воздействия (стрессоры), так же как и пагубные последствия хронического стресса (Selye, 1956; Sapolsky, 1977).

Итак, эволюционный психолог использует огромное число различных источников информации, чтобы установить, какие именно аспекты человеческого поведения отражают врожденные психологические механизмы, сформированные естественным отбором. Следующий шаг состоит в необходимости доказательства гипотетической адаптации путем выдвижения и проверки специфических прогнозов, вытекающих из соображений эволюционно сложившейся функциональности (увеличения репродуктивной пригодности, приспособленности). К тому же прогнозы, вытекающие из альтернативных гипотез, нуждаются в проверке и опровержении (если это возможно). Использование данного подхода позволило Космидес и Туби (Cosmides & Tooby, 2000) создать функциональные схемы происхождения общественных отношений, которые представлялись необъяснимыми до возникновения эволюционной психологии.

В соответствии с методикой современной науки после завершения процедуры проверки несостоятельные гипотезы отбрасывают, тогда как оставшиеся гипотезы подвергают дальнейшему изучению. Последним тестом валидности научной гипотезы является ее непротиворечивость внутри совокупности научных дисциплин. Междисциплинарная природа эволюционной психологии сама по себе способствует созданию сильной науки.

В следующей главе мы рассмотрим возникновение и развитие жизни на Земле, начиная с образования Вселенной. Затем мы сосредоточимся на эволюции гоминид от общих предков современных африканских обезьян и людей. Для того чтобы понять, кто мы и почему мы делаем то, что делаем, следует понять наше происхождение.