Воплощение абсолюта

Воплощение абсолюта. То, что люди хотят, чтобы добро и справедливость восторжествовали на земле, не удивительно. Интересно другое - то, что сами абсолютные ценности и идеалы нуждаются в осуществлении. Без этого они не то чтобы неполны по содержанию.

Нет, они совершенны. Но как бы хотят перейти в другую форму бытия, как если бы пребывание в платоновском мире идей было для них скучным. Религиозная мысль давно освоила это обстоятельство в идее творения. Зачем, спрашивается, всеблагой, всесовершенный Бог творит мир и людей в нем? Чего Ему не хватало в Его абсолютной жизни? Ведь и мир, отягощенный материей - не лучшее место для обитания всего возвышенного. И люди с их слабостями и строптивостью - не лучший материал для воспитания. Но в мире идей абсолют просто пребывает, есть. Нужна личность, чтобы его бытие стало долженствованием, чтобы из безразличного факта он стал фактом повелевающим.

Если даже Богу нужны люди, то моральному абсолюту добру и подавно нужна арена для апробации наши сердца и наши поступки. В истории, в личной судьбе добро разворачивается в многообразие хороших поступков. Его отстаивают, за него борются. Если мы не будем его поддерживать, то кто будет Атлантом нравственности? Абстракт добра, может быть, и останется, но это будет ничье добро.

Словно брошенное на дороге имущество, не имеющее ценности, пока нет у него хозяина. То, какими способами личность приобщается абсолютным ценностям, представляет собой сложнейшую проблему. И теоретическую для этиков, и практическую - для каждого человека. Есть три основных способа ее решения. Абсолютистская модель. В этой модели ценностям и идеалам отводится доминирующая роль. Предполагается, что они вечны, неизменны, единственны, абсолютно истинны не подлежат человеческому суду и личному обсуждению.

По идее это так и есть см. выше о понятии добра, но беда в том, что всякий теоретик выдает за абсолютные некоторые определенные ценности. Хорошо еще, если не свои личные вкусы и пристрастия. Какими бы несомненными они ни казались, это возвышение конкретных видов блага до уровня добра вообще. Дело даже не в теоретической ошибке, а в практических последствиях такой точки зрения. Если выдавать относительные воззрения за абсолют, это приводит к их догматизации.

Пока абсолют был волшебно-неуловимым Нечто, он вдохновлял нас на подвиги. Когда же некоторый список правил, принципов и формулировок предстает перед человеком в качестве непререкаемой истины, то всякая свободная личность задается вопросом а с какой стати, собственно? Придать нравственному закону такую убедительность, какая есть в эвклидовой геометрии, еще никому не удавалось. Да и геометрий нынче много. Даже религиозное обоснование заповеди даны богом не исключает свободной воли человека.

Тот же, кто понимает абсолют догматически, превращает его в прокрустово ложе, которое никому не впору. Под флагом борьбы за абсолютное добро священная же цель! начинают преследовать живых человеков, которые, конечно, несовершенны и слабы. Настоящая мораль борется со злом и пороком. Догматическая - с людьми. И это не случайно. Если добро однозначно определено, то мы должны быть лишь сосудами, которые оно наполняет, носителями добра, самостоятельность может только напортить.

Ведь абсолютное добро не может быть усовершенствовано. По тому неудивительно, что моральный абсолютизм преследует личность и ее свободу жестче, чем деспотический режим. Ужас состоит в том, что личность должна добровольно иначе, какая же мораль! наложить оковы на свою свободу выбора. Она навеки должна выбрать правильное добро. Люди, занявшие абсолютистскую нравственную позицию, встречаются не так редко. Действительно нравственное самосовершенствование неотделимо от самоограничения, духовной дисциплины, овладения страстями.

Человек твердых принципов вводит в рамки в первую очередь себя. И это, как ему кажется дает ему нравственное право воспитывать других людей, требовать сурового исполнения долга. А поскольку добиться этого в общественных масштабах не удается, то всегда есть повод порассуждать об испорченности мира, греховности людской породы и т.п. Принцип все или ничего таит свои опасности, если не обогащается со временем мудростью. Это вовсе не значит, что придется поступиться принципами, приспособиться. Это значит, что принципы перестанут быть оторванными от жизни.

Возвышенные идеи должны помочь жизни возвыситься, а не угнетать ее своим величием. Тот, кто зациклился на чистоте своих нравственных принципов, быстро убеждается, что замарать их действием легко, а утвердить в жизни -трудно. Потому абсолютная нравственность сохраняется здесь, в основном, на уровне намерений. Понятие добра консервируется, но не развивается.

На деле такой человек оказывается сухим, с плохим характером. Его стойкостью восхищаешься на расстоянии, но жить рядом с ним сложно. Он любит принципы больше, чем людей, а абсолют - больше, чем жизнь. Если проповедь морали приобретает враждебный личности характер, обе от этого пострадают. Другой вариант поведения человека, разбившего лоб в попытках добиться абсолютной справедливости разочарование в ней нет правды на земле, но правды нет и выше Сальери у Пушкина. Разуверившись в своем идеале, человек поливает грязью их все. А затем переходит к озлоблению раз абсолют недостижим в таком виде, как мне хочется, то безразлично, как поступать никакие усилия не приближают царство абсолютного добра, поэтому все дозволено. Не удивительно, что многие пылкие юноши с возвышенными идеалами становятся со временем эгоистами и циниками.

Итак, желание абсолютного воплощения морали в действительность внутренне противоречиво. С одной стороны, это - возвышенное и прекрасное намерение.

С другой - приводит к разрушению самой морали если задача была бы решена, исчезла бы разница между должным и сущим если задача не будет решена - абсолют превращается в догму. В результате личность или становится человеком догмы или восстает и начинает попирать всякую мораль. Релятивистская модель. Другой подход к воплощению абсолюта демонстрируется релятивистами. Теми, которые считают, что все в мире относительно. Такие есть среди теоретиков, такой же позиции придерживаются и рядовые обыватели.

Они люди простые, до высоких идеалов им дела нет, поскольку они уверены, что мир таков, каков он есть, и радикально улучшить его не удастся. Вовсе от нравственных идеалов, конечно, никто не отрекается, это привело бы к полному упадку нравов. Однако стремиться к абсолютной морали - слишком хлопотно, а потому следовать ей надо по возможности, применять в зависимости от ситуации. Такая житейская мудрость не раз оправдывала себя при разрешении запутанных ситуаций.

Даже при всем желании следовать высокой нравственности, это не всегда удается. Слишком неоднозначны моральные проблемы. Недаром герой Ф-М. Достоевского размышлял Поступлю, как надо честному человеку! А я вот и не знаю, как тут надо поступить честному человеку Абсолютизм исходит из одного сущностного свойства морали, релятивизм - из другого. Последний подчеркивает, что всякое моральное правило - не рецепт. Чем сложнее моральная идея тем больше она нуждается в личностном ее освоении и интериоризации. Чтобы быть моральным, нужно сделать абсолют своим, преобразовать его в нечто конкретное и применять, словно впервые.

Все было бы замечательно, если бы грань между житейской мудростью и полной беспринципностью не была такой тонкой. Если все относительно, нет священных и твердых заповедей, то и впрямь все дозволено. Релятивизм неизбежно приводит к оправданию, а то и подстрекает к анархии, насилию и экстремизму. Странным образом крайний абсолютизм абсолюту на земле нет места и крайний релятивизм абсолюта вовсе нет сходятся в возможной безнравственности практических выводов.

Релятивизм, конечно, опаснее. Любовь к абсолюту воспламеняет личность, которая жертвует своей индивидуальностью во имя торжества добра. Нигилизмом же, отрицанием всего святого, заражаются массы, страшные своей распоясанностью. Как сложно иметь дело с моралью, где предмет рассуждения регулярно сам выворачивается наизнанку, и всякое утверждение приводит к своей противоположности! Абсолютизм отрицает индивидуальность, но в его рамках действуют герои и святые.

Релятивизм проповедует самостоятельность решений, а на деле поощряет вседозволенность людей без царя в голове. Найти между крайностями среднюю точку зрения не удается, бескомпромиссная природа морали противится. Потому попробуем зацепиться еще за какое-нибудь естественное свойство нравственности и проложим не другой, а какой-нибудь пятый путь в рассуждении о воплощении абсолютного добра. Итак, еще раз каким способом это возможно? Персоналистическая модель.

Главной функцией морали всегда была гуманизация, т.е. возвышение человеческого в человеке. Исходя из особенностей бытия человека строит фило софия XX века свои рассуждения. Положение абсолюта должно быть определено по отношению к человеку. Не идеал и реальность, не абсолютное и относительное, а Абсолют и Личность - так должна быть поставлена проблема. Ведь и мораль именно персоналистически формулирует свои идеи, обращаясь с ними к каждому в отдельности.

Несмотря на то, что нравственные аксиомы кажутся очевидными, каждый человек осваивает их заново, проходя свой путь приобщения к ним. Но путь не заканчивается тогда, когда человек обретет самого себя, утвердится в нравственных принципах и станет привержен добру. Прямое обладание истинным добром никому не нужно. У В. Дорошевича есть сказка о том, как юноша воспылал любовью к Истине и отправился на поиски этой ослепительной красавицы. После долгих и тяжелых странствий он вошел в ее сверкающий дворец и увидел в нем голую старуху. Голая истина оказалась малопривлекательной.

Затратив столько сил, юноша нашел все ту же старую истину. Сказка намекает, на то, что желание увидеть абсолют лицом к лицу приводит к разочарованию. Находишь только пустую скорлупу истины и добра. Тот, кто удовлетворился найденным, успокоился сердцем, утрачивает смутное нечто. Иногда оно называется свободой воли, иногда чувством собственного я, иногда просто человечностью. И расстаться с этим бесконечно жаль. Даже на счастье и вечное блаженство те, кто зовутся людьми, не желают променять свободу, пусть ошибочные, но свои поиски, пусть ненадежные, но свои добро и счастье.

Из-за этого мифология и религия,