Оренбургское тайное общество. Политические ссыльные в губернии

Оренбургское тайное общество.Мрачная действительность крепостнической России начала XIX века породила у части дворянской мо­лодежи свободолюбивые настроения и убеждения, идеи борьбы за освобождение народа от угнетения и деспотизма. Этому способствовали передовая отечественная и зарубежная литература, война 1812 года, пробудив­шая национальное самосознание у всех сословий Российской империи.

В такой обстановке в Оренбурге к началу 20-х годов постепенно оформилась тайная организация, ведущая свою историю с конца XVIII века от местного отделения масонского Московского Новиковского общества. Признанным ее руководителем был Павел Елисеевич Величко, занимавший пост директора Оренбургской таможни, а затем начальника Оренбург­ского таможенного округа. Он имел авторитет и широкие связи в кругах местных чиновников и офицеров оренбургского гарнизона, которые использовал для вовлечения в организацию людей надежных, свободомыслящих. Среди соратников Величко выделялись офицер Александр Лукич Кучевский, служивший в 4-ом Оренбургском линейном батальоне, и Александр Павлович Величко, сын руководителя, магистр физики и мате­матики.

Впервые власти услышали о существовании тайного общества в Оренбурге в 1822 году, в ходе следствия по делу майора Астраханского гарнизонного полка А. Л. Кучевского, ранее служившего в Оренбургском крае. Он представился новым сослуживцам как эмиссар «Оренбургской ложи тайного общества». Но следствие, проведенное по приказу военного губернатора П. К. Эссена, конкретных результатов не дало. П. К. Эссен поспешил доложить в Петербург, что в крае «сохраняется совершенная тишина и спокойствие», что никаких тайных обществ в Оренбургской губернии нет.

Новая страница в истории тайного общества связана с именем Петра Михайловича Кудряшова, возглавив­шего его после смерти П. Е. Величко в 1823 году. Это был выходец из солдатской семьи, исключительно одарен­ный человек. Он рано проявил склонности к литературе, восточным языкам, истории, этнографии. Поступив в 18-летнем возрасте на военную службу, П. М. Кудряшов выполнял работу бригадного писаря, затем аудитора линейного батальона, а в свободное время занимался литературным трудом, печатал свои произведения в столичных журналах.

События 14 декабря 1825 года на Сенатской площади повлияли на состав общества. По свидетельству декабриста В. И. Штейнгеля, познакомившегося в ссылке с членом общества В. П. Колесниковым, это «происшествие… естественно, напугало старших и осторожных членов этого общества, но огорчило и ожесточило пылких юношей». Тайное общество пополнилось новы­ми, более решительно настроенными молодыми людь­ми, которые объединились вокруг П. М. Кудряшова. Оно насчитывало в своих рядах 30—40 человек. Общество имело свои программные документы — Устав и Инструкцию, определявшие цели и задачи организации, планы предстоящих действий. «Оренбургское тайное общество, — говорилось в Уставе, — составлено с це­лью политической. Цель его есть изменение монархиче­ского правления в России и применение лучшего рода правления к выгодам и свойствам народа для составле­ния истинного его благополучия», то есть республики. В результате перево­рота планировалось объявить в заранее подготовленной прокламации Россию свободной от монархии страной, ликвидировать крепостное право, уменьшить срок службы в армии, увеличить в 2 раза жалование военным, сократить государственные налоги с населения, запретить телесные наказания.

В Оренбургском тайном обществе обсуждался и кон­кретный план, рассчитанный на то, чтобы «поднять знамя бунта в городе», используя перешедшие на сторо­ну заговорщиков регулярные и казачьи войска, а также поддержку населения. План предусматривал аресты военного губернатора и верных ему чи­новников и захват власти в Оренбурге, после чего восставшие должны были двинуться на Казань, поднимая «все лежащие по пути селения». Оренбургские вольнодумцы замыслили дополнить военный «бунт» массовым народным, прежде всего, кресть­янским восстанием. Члены общества вели пропаганду в войсках Отдельного Оренбургского пограничного корпуса, установили связь с солдатами бывшего гвардейского Семеновского полка, сосланными в Оренбург. Программные документы и план военного переворота в губернии свидетельствуют о том, что это общество относилось к тайным организациям декабристского толка.

Намерениям оренбургских последователей декабристов не суждено было осущест­виться. Тайное общество было раскрыто по доносу провокатора — бывшего юнкера Петербургского артиллерийского училища Ипполита Завалишина, разжалованного в рядовые и сосланного в Оренбург в декабре 1826 года за ложный донос на своего брата Дми­трия Завалишина, декабриста. И. И. Завалишину удалось войти в доверие к членам общества, получить устав и инструкцию, списки участников организации и даже подписи некоторых из них. В апреле 1827 года все эти документы он передал военному губернатору П. К. Эссену.

В ночь с 25 на 26 апреля в Оренбурге были проведены аресты военных и гражданских лиц, общим числом более 30 человек, среди которых оказался и сам 19-летний доносчик. Однако глава общества П. М. Кудряшов, узнав о доносе, успел предупредить его членов и уничтожить значительную часть компрометирующих материалов. Поэтому за неимением прямых улик П. М. Кудряшова и многих арестованных вскоре освободили. Руководитель общества, потрясенный всем случившимся, после освобождения скоропостижно скончался.

Военному суду были преданы пра­порщики Дмитрий Таптиков, Иван Старков, Василий Колесников и Хрисанф Дружи­нин, унтер-офицер Андрей Шестаков, хорунжий Орен­бургского казачьего войска Василий Ветошников, рядовой Ипполит Завалишин и коллежский регистратор Степан Дыньков. Старшему из них было 33 го­да, младшему — 18 лет. Все арестованные были по происхождению дворянами, но не имели ни поместий, ни крепостных. Обвиняемые, сговорившись, единодушно отрицали существование тайного общества до приезда в Оренбург Ипполита Завалишина и утверждали, что их «обольстил» И. И. Завалишин, обманом вовлекший в тайную организацию. Ни губернатор П. К. Эссен, ни члены военного суда не были заинтересованы в раздувании дела. Судебное следствие сделало главным виновником самого доносчика — И. И. Завалишина, посчитав его злонамеренным выдумщиком. Тем не менее приговор суда был нарочито жесток: Д. П. Таптикова, В. П. Колесникова, В. В. Ветошникова, И. И. Завалишина приговорили к смертной каз­ни через колесование; И. М. Старкова и X. М. Дружинина — к смертной казни; А. Г. Шестакова — к разжалованию навечно в солдаты. Гражданского чиновни­ка 19-летнего Степана Дынькова Оренбургская палата уголовного суда приговорила к пожизненной ссылке на каторжные работы. Несоответствие наказания проступку обвиняемых было обычной практикой того времени, позволявшей властям проявлять «снисхождение» и «милосердие» по отношению к нарушителям закона.

Военный губернатор П. К. Эссен своей властью смягчил приговор, заменив смертную казнь длительными сроками каторжных работ. Материалы военного и гражданского судов с решением П. К. Эссена были отправлены на утверждение императору Николаю I. Царь также проявил снисхождение. По его решению четверо осужденных приговаривались к каторж­ным работам в Сибири: И. И. Завалишин — навечно, Д. П. Таптиков — к четырем годам, X. М. Дружинин — к трем годам; В. В. Ветошников, И. М. Старков, А. Г. Шестаков и С. Г. Дыньков были разжалованы в солдаты и отправлены на службу в Отдельный Кавказский корпус, воевавший против горцев.

Осужденных заковали в кандалы, приковали попарно к железному пруту («канату») и под конвоем 13 сентября 1827 года отправили в Сибирь. Находясь в Сибири, В. П. Колесников подготовил воспоминания об этих трагических днях, назвав их «Записки Несчастного, содержащие путешествие в Си­бирь по канату». Они были изданы впоследствии его другом, ссыльным декабристом В. И. Штейнгелем. Про­щаясь с родным городом и краем, с родственниками и друзьями, осужденные «в последний раз пропели гимн, некогда в патриотических мечтах сочиненный незабвенным Кудряшовым», — вспоминал В. П. Колесников в своих «Записках». По словам автора, «не только простые граждане, но и чиновники, купцы, даже солдаты под страхом военной дисциплины находящиеся, — одним словом, все жители принимали в нас живейшее участие и явно показывали, что не одобряют жестокого с нами поступка». Ярко описано В. П. Колесниковым прощание с родным городом: «Отойдя за версту от селения, мы поднялись на гору, и вдруг Оренбург с окрестностями своими пред­ставился нашему взору. Сквозь редеющий воздух вид­нелся город, а за ним расстилалась необозримая киргиз-кайсацкая степь... Внезапно пламенный энтузиазм любви к родине овладел нами, мы все вдруг схватили по горсти земли и клялись хранить ее при себе до кон­ца нашей жизни вместе с благодарным воспоминанием о добрых наших согражданах...».

Путь в Сибирь длился целый год. В Чите, а затем на Петровском заводе оренбургские последователи декабристов встретились с сосланными участниками событий 14 декабря 1825 года и были приняты ими как единомышленники. Декабристы отнеслись к ним сочувственно, поддерживали их морально и материально, помогая сносить тяготы каторжной жизни.

История Оренбургского тайного общества свидетель­ствовала о том, что и в отдаленную пограничную окраину страны стали проникать прогрессивные идеи и демократические взгляды. Молодые офицеры и чиновники готовы были на самопожертвование ради блага всего российского народа.

Политические ссыльные.Нужно отметить, что и само правительство в немалой степени способствовало этому, превратив отдаленный Оренбургский край, так же как и Сибирь, в место массовой политической ссылки. Вслед за военнопленными-французами «Великой армии» Наполеона оно стало отправлять в губернию осужденных участников волнений и восста­ний, тайных кружков и обществ, разного рода «вольнодумцев». Большая партия ссыльных оказалась в Оренбургской губернии после массовых волнений военных поселян 1817—1819 годов. Сюда прибыли участники Чугуевского восстания военных поселян на Украине. Среди них были женщины и сочувствовавшие восставшим офицеры и чиновники. Так, старший дивизионный адъю­тант ротмистр Тареев был приговорен к заточению в тюрьму одной из крепостей Оренбургской линии. За «сочинение непозволительных просьб военным поселянам» были лишены чинов и сосланы в Оренбургскую губернию капитан Ратищев, по­ручик Линник и др. В 1817—1821 годах в губернию по приговорам судов было сослано 260 военных поселян, 20 офицеров и гражданских чиновников.

Карательная деятельность царской администрации заметно возросла в 1820-е годы, что было связано с его реакцией на рост недовольства в армии, в том числе и в гвардейских полках. Власти крутыми мерами «усмирили» в октябре 1820 года стихийное выступление солдат гвардейского Семеновского полка. Девять «зачинщиков» были наказаны шпицрутенами и отправлены на каторгу, 276 человек сосланы в Оренбургский корпус и размещены в гарнизонах Оренбурга, Илецкой Защиты, Уфы и других крепостей. Ссыльные солдаты-семеновцы, по свидетельству современников, способствовали распространению в войсках «революционной за­разы», возбуждали «ненависть и презрение к прави­тельству». Они открыто выражали сочувствие и солидарность с арестованными участниками Оренбургского тайного общества, когда тех отправляли на каторгу в Сибирь.

Подавив восстание на Сенатской площади, в котором участвовали гвардейские полки, правительство Николая I в своей каратель­ной политике не обошло вниманием и Орен­бургский край. Сюда на разные сроки были сосланы офицеры-декабристы, разжало­ванные в солдаты: П. А. Бестужев, А. В. Веденяпин, Ф. Г. Вишневский, Н. П. Кожевников, Е. С. Мусин-Пушкин, А. А. Фок. Без разжалования в Оренбургский пограничный корпус были переведены участники выступления офицеры А. С. Горожанский, Д. А. Искрицкий, Е. Е. Франк, И. М. Черноглазов. Ссыльные декабристы были рассредоточены по раз­ным местам обширного края. Активный член Север­ного общества П. А. Бестужев по приговору Верховного уголовного суда был лишен дворянского звания и определен «в сол­даты с выслугою» в гарнизон Кизильской крепости. Декабрист Ф. Г. Вишневский попал в Троицк, Н. П. Кожевни­ков — рядовым в Оренбургский гарнизонный полк, А. В. Веденяпин — в Верхнеуральск, Е. С. Мусин-Пушкин — в отдаленную крепость Звериноголовскую. Декабриста А. А. Фока сначала отправили рядовым на Кавказ, а затем перевели в Оренбургскую губернию, в Усть-Каменогорскую крепость. Находясь в ссылке, многие из декабристов не отказались от своих радикальных убеждений, за что были наказаны повторно. Так, член Се­верного общества поручик Кавалергардского гвардейского полка А. С. Горожанский, переведенный после 4-летне­го тюремного заключения в гарнизон крепости Кизил, произно­сил «разные дерзкие слова на особу его величества», за­являя, что не признает над собой власти Николая I. За это он был снова арестован и заточен на многие годы в Соло­вецкий монастырь.

Всего с 1817 по 1826 год в Оренбургскую губернию было выслано более 600 человек. Из них большинство служило рядовыми солдатами линейных батальонов Оренбургского пограничного корпуса. Около 20 ссыльных были определены на жительство под гласный или негласный надзор по­лиции.

Сосланные в Оренбургский край были людьми разных сословий, национальностей, возрастов и вероисповеданий. Но, оказавшись на положении ссыльных на далекой окраине Российской империи, многие из них не пали духом, а сумели внести весомый вклад в развитие края и охрану его границ. В 1822 году за эпиграмму на всесильного фаворита Александра I графа А. А. Аракчеева в Оренбург был сослан молодой артиллерийский прапорщик, будущий знаменитый уче­ный-географ и путешественник Григорий Силыч Каре­лин. Свободное от службы время он посвящал научным исследованиям. Оренбургский край увлек своей природной красотой начинающего исследователя и сыграл решающую роль в становлении его как ученого. Г. С. Карелин открыл на его территории залежи горного хрусталя, топазов и яшмы, которые стали использовать для отделки петербургских дворцов. Он составил карту Западного Казахстана и Внутренней (Букеевской) орды, за которую был награжден бриллиантовым перстнем. В 30—40-е годы XIX века Г. С. Карелин руководил научными экспедициями, изучавшими не только Оренбургский край, но и соседние с ним районы: Восточный Казахстан, Южную Сибирь, побережье Каспийского моря. Результатом стали его многочисленные ученые труды.

В 1824 году из Вар­шавы за организацию гимназического общества «Чер­ные братья» в Оренбург были сосланы не­сколько совсем юных поляков, в их числе пятнадцатилетний Ян (Иван) Виткевич, впоследствии известный дипломат и исследователь стран Востока. Он нес службу солдатом в Орской крепости и в свободное время занимался изучением восточных языков. Встреча с известным немецким ученым академиком Александром Гумбольдтом, совершавшим путешествие по России, оказалась поворотной в его судьбе. По ходатайству А. Гумбольдта он был в 1833 году произведен в офицеры. Став адъютантом орен­бургского военного губернатора В. А. Перовского, пору­чик Я. В. Виткевич в 1835—1839 годах побывал с дипломатическими поручениями в Бухарском эмирате и Афганистане. Со­сланные вместе с ним поляки Ивашкевич, Песляк, Сухотский были зачислены в солдаты «с лишением всех прав состояния». После нескольких лет службы они были произведены в унтер-офицеры.

В том же 1824 году в Оренбург под конвоем прибыли участники тайных молодежных кружков «Общество филаретов» и «Союз филоматов» при Виленском университете Томаш Зан, Ян Чечот, Адам Сузин. Ма­гистр философии Томаш Занпровел год в орен­бургской тюрьме, а затем был оставлен в Оренбургской губернии на положении ссыльного. Он внес заметный вклад в научное изучение края: провел геологические изыскания, собрал минералогические, зоологические, нумизматические коллекции, гербарии. Нехватка грамотных чиновников побудила военного губернатора П. П. Сухтелена назначить в 1830 году Т. Зана и А. Сузина, имевших магистерские степени, на службу в Оренбургскую пограничную комиссию. А. Сузин выполнял в комиссии обязанности казначея и архивариуса, а Т. Зан стал организатором и устроителем первого в Оренбургском крае музея.

После подавления восстания в Польше в 1830—1831 годах количество ссыльных поляков в крае увеличилось до 2800 человек. Регулярно встречаясь, они обменивались мнениями о своем нелегком положении, обсуждали волновавшие их вопросы борьбы за независимость Польши. По ложному доносу заключенного в тюрьму А. Е. Старикова оренбургскому коменданту генерал-майору Р. Г. Глазенапу в 1833 году местные власти вели следствие о предполагаемом заго­воре польских ссыльных, о подготовке ими вооруженного восстания. В числе арестованных по делу о мнимом заговоре были Т. Зан, А. Сузин, Я. Виткевич, В. Ивашкевич и др. И хотя факты, изложенные в доносе, не подтверди­лись, губернская администрация, обеспокоенная скоплением большого числа ссыль­ных, стала ходатайствовать перед правительством об уменьшении и даже прекращении ссылки в край. Военный губернатор В. А. Перовский считал, что «приумножение злонамеренных лиц» в Орен­бургском пограничном корпусе может ослабить его боеспособность и поколебать спокойствие населения губернии. В результате по ре­шению правительства политическая ссылка на Южный Урал уже не имела столь широкого масштаба, как прежде.

В 1840-е годы на положении ссыльных в Оренбургском крае были известные деятели российской культуры. В 1847 году сюда был сослан рядовым украин­ский поэт и художник Тарас Григорьевич Шевченко за «со­чинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений» с запрещени­ем императора Николая I писать и рисовать. Несмотря на царский запрет, он продолжил свое разностороннее творчество и создал за 10 лет ссылки около 130 стихотворений и поэм, 20 повестей и десятки живописных работ (картин, портретов, рисунков). В 1849 году под «строжайший надзор» в Оренбург и Орск были сосланы участники тайного кружка петрашевцев талантливый поэт и писатель-демократ А. Н. Плещеев, чиновник Министерства юстиции В. А. Головинский, студент Петербургского университета А. В. Ханыков и московский мещанин П. Г. Шапош­ников. За революционные взгляды и план вооруженного восстания в России суд приговорил А. Н. Плещеева и А. В. Ханыкова к смертной казни через повешение, но за минуту до ее исполнения последовала царская милость. Николай I заменил казнь каторжными работами и ссылкой рядовыми в линейные батальоны Оренбургского корпуса. Оказавшись на положении ссыльных, они от своих взглядов не отказались. А. Н. Плещеев в своих романах, повестях и стихах продолжал высмеивать российскую действительность, а А. В. Ханыков, отбывая наказание в Орской крепости, организовал тайный кружок из политических ссыльных, что повлекло новые репрессии, продолжавшиеся до его смерти от холеры в 1853 году.

Пребывание политических ссыльных способствовало распространению свободолюбивых идей, ожив­лению общественного движения в крае. В годы ссылки складывались и крепли связи между ссыльными и местными жителями от простых крестьян до либерально настроенных представителей губернской администрации. Сочувственное отношение к ссыльным проявляли известный ученый-востоковед председатель Оренбургской пограничной комиссии В. В. Григорьев, чиновники по особым поручениям при военном губернаторе В. И. Даль, В. Д. Дандевиль и др.