Русский национальный юмор

Русский национальный юмор. Мы плачем на свадьбах, а на похоронах поем частушки. М. Задорнов. Довольно интересно мнение современных объективных реалистов, считающих, что настоящий русский юмор, присущий русским классикам и влияющий на юмор других стран, себя изжил. Высмеивая человеческие пороки, бездуховную пошлость, в каких бы формах они ни проявлялись, русские классики неизменно видели в своем представлении высокие в духовно-нравственном плане формы жизни, или, говоря словами Чехова, видели жизнь такой, какой она должна быть. Комизм же конца ХХ века перестал быть юмором как таковым, потерял свои функции, превратившись из исконно русского беззлобного смеха над тем, что смешно и над самими собой в зубоскальство, бездушное насмехательство над всем и вся. Сатира, иронизируют они это когда смешно, когда Задорнов и тупые американцы, заставляющие забыть о сплошной ране, именуемой Россия.

Все это позволяет сделать вывод, что так называемый постмодернизм не имеет отношения к искусству, но представляет собой антиискусство, антилитературу, антикультуру. Ибо постмодернизм не просто бездуховен, он антидуховен.

С этим нельзя не согласиться слава богу, есть, с чем сравнивать. Я, застав кусочек советской эпохи, отчетливо помню, как юмор в советском союзе сводился к борьбе с недостатками. Недостатки в основном были зарубежного свойства, и тогда юмор назывался сатирой.

Собственно, от людей требовалось не смеяться, а радоваться. На какое-то время российский юмор, переживая переходный период, стал дерзким, свободным, просто спасительным в довольно нелегкое время. Ныне, смотря по телевизору какой-нибудь Аншлаг или Камеди-клаб, где острожные насмешки над президентом это гласность, а мат в адрес всех остальных это свобода слова, наблюдаешь другую крайность. Дерзость сменилась пошлостью, свобода - распущенностью, а в целом действительно агрессия и зубоскальство. Юмор сейчас не остроумный, а прикольный, неестественно дурацкий и не отягощенный излишним загрузом, он призван веселить и расслаблять мозги, а не заставлять думать ими. И с какой же легкостью Чехов со своими Мальчиками, нареченный Томасом Манном примером русского юмора, идущего от полноты жизни, Гоголь с Мертвыми душами, которые Белинский называл чисто русским юмором, спокойным, простодушным, добродушно-лукавым, в котором автор как бы прикидывается простачком, пародийно-комические интонации Достоевского, обличительность Салтыкова-Щедрина, которого я не люблю, но без сомнения предпочту передаче Аншлаг, просто шутя заткнут за пояс все современные смешки и жалкие подражательства, в большинстве своем лишенные смыла.

Конечно, все пока не так мрачно, и у нас есть классик при жизни Жванецкий.

Да, он уже на столь популярен, во многом не понятен, потому что не хочет меняться и разом продавать все самое дорогое, что есть в душе, как меняется, например, Петросян.

Но, как никому другому, ему удалось сберечь и русскую лукавинку, и проницательность, и легкость, и безупречную интеллектуальную нить. Куда во всей этой коловерти отнести Задорнова, эпиграфы которого я здесь привожу, я не знаю. Но мне известно наверняка, что поголовная американизация и европеизация с их низкоинтеллектуальным юмором, идущим от бытовой устроенности, моей стране сослужит плохую службу. Русский юмор соткан из других составляющих это веселая, острая, шутливая складка ума, умеющая подмечать и резко, но безобидно выставлять странности нравов и обычаев, как говорил Даль, это безупречный комизм, понятный даже в переводе.

В то время как типичный западный юмор это как правил торт в лицо. Обидно то, что современным россиянам тоже это смешно - уже достаточно недалекой шутки, чтобы стало весело, как достаточно Верки Сердючки, чтобы захотелось спеть. Но мне не хотелось бы делать прогнозов все находит своего адресата, и русский юмор находит Русского человека.

В конце концов, несомненно, наше достоинство, а достоинства не проходят бесследно. 3.2.