Вставка 2003 года

Либо ещё жёстче:

Если один вид вооружённых сил государства встречает войну по боевой тревоге, а для других видов вооружённых сил война наступает внезапно, то это означает, что в тех видах вооружённых сил, для кого нападение оказалось внезапным, имеет место измена Родине или преступная халатность и несоответствие занимаемы должностям высшего командного состава.[493]

* *
*

Хронология начала войны была такова. 15 мая 1941 г. немецкий военный самолёт “Юнкерс-52” без каких-либо препятствий со стороны ПВО СССР совершил полёт по маршруту Белосток — Минск — Смоленск — Москва (“Военно-исторический журнал” № 6, 1990 г.[494]). Германия получила представление о реальном уровне готовности войск ПВО. 15.06.1941 главное командование военно-морского флота Германии приказало уничтожать советские подводные лодки при их обнаружении к югу от линии Клайпеда — южная оконечность о. Эланд. В ночь на 21 и 22 июня Германия приступила к минированию нейтральных вод Балтийского моря.

С 26.05.1941 г. командование Черноморского флота отдало приказ, согласно которому при нахождении в море предписывалось держать оружие в готовности к немедленному изпользованию и докладывать экстренно по радио с грифом «фактически…»[495] об обнаружении кораблей, подводных лодок и самолётов, о которых не было оповещения.

Северный флот перешёл на повышенную готовность вечером 18 июня. Военный Совет Балтийского флота ввёл повышенную готовность днём 19 июня.

19 и 21 июня командир базы Ханко (быв. Гангут) на территории Финляндии, С.И.Кабанов посетил все части базы, дав указание о применении оружия в случае нападения противника, которое может начаться в ближайшие часы.

21 июня в 17 часов командующий Балтийским флотом В.Ф.Три­буц отдал циркулярное разпоряжение командирам соединений о пребывании дежурных частей и боевого ядра в готовности к немедленному изпользованию оружия.

В ночь с 21 на 22 июня Нарком обороны С.К.Тимошенко отдал указание Наркому ВМФ Н.Г.Кузнецову о приведении флотов в полную боевую готовность. Оно стало известно флотам около 24 часов 21 июня 1941 г. Стимулом к изданию директивы послужил доклад командующего Киевским ВО М.А.Пуркаева о немецком перебежчике, утверждавшем, что утром 22.06.1941 г. начнётся война. Но если бы перебежчика не было? — Флот уже всё равно был в боеготовности, близкой к полной, а сухопутные войска всё равно имели бы примерно тот же уровень боеготовности, близкий к нулю[496].

К 3 часам ночи 22.06.1941 г., когда начались первые налёты, большинство кораблей и частей ВМФ были в состоянии полной боевой готовности и открыли огонь немедленно по обнаружении противника. От “внезапных” налётов авиации Германии ВМФ СССР потерь в корабельном составе не имел.

Кроме того, в Главном штабе ВМФ ежедневно на неком графике откладывали величину одного из германских параметров. Экстраполируя этот график в будущее, уже примерно за неделю до начала войны знали, что 20 — 23 июня 1941 этот параметр достигнет значений, которые можно интерпретировать в сочетании с общим ходом процессов в мире единственным образом — война. И к войне готовились, не ожидая указаний высшего руководства, поскольку высшее руководство может ошибаться точно так же, как и подчинённые. Государственный образ мышления предполагает подстраховывать возможные ошибки как подчинённых, так и вышестоящих начальников.

Корабельный состав, инфраструктура базирования создаётся десятилетиями, но она может быть лишена боевой ценности в течение нескольких минут внезапным ударом. С приходом на пост Наркома ВМФ Н.Г.Кузнецова основное внимание в организации службы было уделено разработке системы боевых готовностей частей и соединений Флота и отработке навыков приведения всей военно-морской структуры к полной боевой готовности, дабы этого внезапного удара не было.

Безусловно, что инфраструктура флота менее обширна, чем инфраструктура сухопутных войск, а её элементы более компактны. Эти два фактора упростили перевод Флота на немедленную боеготовность в ночь с 21 на 22 июня. Но дело в том, что моряки имели систему управления боеготовностью флота в целом, имели представление о её быстродействии и потому осмысленно по собственной инициативе повышали боеготовность флотов так, чтобы эта система могла сработать. Поэтому проблема “внезапности” перед ВМФ не стояла.

Сухопутные войска, находившиеся в вéдении Наркомата обороны, этой проблемы не видели; системы управления боевой готовностью военных округов, частей, родов войск не разработали и не освоили в действии. Это привело к “внезапности” нападения, хотя потеря стратегической инициативы СССР после нападения Германии 22 июня 1941 — результат не внезапности, а НИЗКОГО по сравнению с требованиями времени профессионализма командования сухопутных войск СССР в двадцатые-тридцатые годы. Это касается в полной мере и репрессированных маршалов. Если бы они действительно создали систему управления боеготовностью сухопутных войск, аналогичную по назначению флотской, то от неё бы вряд ли отказались к 1941 г. и их преемники. Кроме того, репрессии затронули не только командование сухопутных войск, но и командование ВМФ.

Маршал Г.К.Жуков пишет:

«В оперативном плане 1940 года, который после уточнения действовал в 1941 году, предусматривалось в случае угрозы войны:

— привести все вооружённые силы в полную боевую готовность;

— немедленно провести в стране войсковую мобилизацию;

— развернуть войска до штатов военного времени согласно мобплану;

— сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районе западных границ в соответствии с планом приграничных округов и Главного военного командования.

Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало в ночь на 22 июня 1941 года. В ближайшие предвоенные месяцы в распоряжениях руководства не предусматривались все необходимые мероприятия, которые нужно было провести в особо угрожаемый войной период в кратчайшее время.

Естественно, возникает вопрос: почему руководство, возглавляемое И.В.Сталиным, не провело в жизнь мероприятия им же утвержденного плана?» (Г.К.Жуков. “Воспоминания и размышления”. М., Издательство агентства печати новости 1970 г., стр. 232).

Г.К.Жуков объясняет это тем, что все помыслы и действия И.В.Сталина «были пронизаны одним желанием — избежать войны и уверенностью в том, что ему это удастся» (там же, стр. 232, 233).

* * *