В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

В современной литературе по истории социологии сложив-

шиеся социологические направления подразделяются на две боль-

шие группы в зависимости от того, какое место в теоретических

построениях занимает проблема социального конфликта. Такое

разделение мы находим прежде всего у весьма авторитетного ис-

торика социологии Джеффри Александера. Теории Маркса, Ве-

бера, Парето, а из ныне живущих - Дарендорфа с этой точки

зрения рассматриваются как те, в которых проблематика кон-

фликта занимает доминирующее место при объяснении социаль-

ных процессов и изменений. Дюркгейм, Парсонс, Смелсер пре-

имущественное внимание в своих теоретических построениях

уделяют проблеме стабильности и устойчивости. Их теории ори-

ентированы не столько на изучение конфликта, сколько на обо-

снование консенсуса.

Это деление направлений социологических теорий можно при-

знать верным лишь с определенной долей условности. Главным

образом оно основывается на противопоставлении функциона-

лизма и социологии конфликта, сформулированном Ральфом Да-

рендорфом.

Дарендорф формулирует две системы постулатов и сопостав-

ляет их между собой.

Тал/со/и/и Парсонс

1. Каждое общество - относительно устойчивая и стабильная

структура.

2. Каждое общество - хорошо интегрированная структура.

3. Каждый элемент общества имеет определенную функцию, т. е.

вкладывает нечто в поддержание устойчивости системы.

4. Функционирование социальной структуры основывается на

ценностном консенсусе членов общества, обеспечивающем ста-

бильность и интеграцию.

Ральф Дарендорф

1. Каждое общество изменяется в каждой своей точке, соци-

альные изменения - вездесущи.

2. Каждое общество в каждой своей точке пронизано рассо-

гласованием и конфликтом, социальный конфликт - вездесущ.

3. Каждый элемент в обществе вносит свой вклад в его дезин-

теграцию и изменение.

4. Каждое общество основано на том, что одни члены обще-

ства принуждают к подчинению других.

Справедливости ради следует отметить, что Дарендорф не ут-

верждает, что одна из обозначенных им позиций является более

верной или истинной в сравнении с другой. Строго говоря, -

считает он, - обе предложенные модели <валидны>, полезны и

необходимы для социологического анализа. Они различаются тем,

что первая делает акцент на сотрудничестве, а вторая - на

конфликте и изменении. Но оба компонента взаимодействия -

сотрудничество и конфликт - постоянно присутствуют в обще-

ственной жизни в тех или иных сочетаниях (1).

Более внимательный подход к теоретическим работам веду-

щих социологов позволяет, однако, утверждать, что представите-

ли социологии конфликта анализировали вопросы консенсуса и

стабильности, равно как и теоретики <консенсуального> направ-

ления отнюдь не игнорировали проблематики, связанной с соци-

альной напряженностью, конфликтами, причинами социальных

взрывов и возмущений. Более того, взгляды ведущих представи-

телей социологии не оставались неизменными. В разные перио-

ды своего творчества они уделяли разное внимание соответству-

ющим аспектам социологической проблематики. Во всяком слу-

чае можно сказать, что сама по себе дихотомия: <конфликт -

консенсус> или <напряженность - стабильность> сохраняется как

важнейшая проблема всех более или менее значительных теоре-

тических построений социологии Х1Х-ХХ вв. Без уяснения взгля-

дов соответствующего теоретика по этому вопросу вряд ли мож-

но себе представить его взгляды с достаточной полнотой. Тем

более, что то или иное решение этой проблемы тесно связано с

пониманием причин и форм социальных изменений.

В данной главе мы проанализируем взгляды по этому вопросу

М. Вебера, Э. Дюркгейма, Т. Парсонса, Н. Смелсера, Р. Дарендор-

фа. Мы отобрали их потому, что эти авторы внесли наиболее су-

щественный вклад в развитие социологической теории вообще и

социологии конфликта или социальной напряженности в частности.

1. ПРОБЛЕМАТИКА КОНФЛИКТА

В СОЦИОЛОГИИ МАКСА ВЕБЕРА

Проблема конфликта пронизывает все три главные направле-

ния творчества выдающегося немецкого социолога: социологию

политики, социологию религии и социологию экономической

жизни. Наиболее очевидна проблематика конфликта, разумеется,

в социологии политики, прежде всего в связи с анализом трех иде-

ально-типических форм господства - подчинения или форм осу-

ществления власти: традиционной, харизматической и рациональ-

ной. При анализе властных отношений для Вебера преимущест-

венное значение имеют не столько акции насилия, сколько меха-

низмы согласия с властными полномочиями. А это значит, что

страх за жизнь и имущество не являются, по его мнению, единст-

венным основанием принятия власти: в разных реальных поли-

тических структурах и разных исторических преобразованиях про-

являются различные констелляции материальных и идейных ин-

тересов, побуждающих индивидов к согласию с властями или,

наоборот, к протесту против них. Ход цивилизации вырабатывает

все более сложные формы политической мотивации, хотя он и не

делает людей более свободными от давления общественных струк-

тур и политических институтов.

Для современного общества, по Веберу, наиболее адекватны

рациональная система права, согласие с властью, основанное на

законе, наличие конституционных основ правопорядка и развито-

го гражданского самосознания, что не исключает глубокого поли-

тического конфликта между классами и статусными группами,

составляющими данное общество.

Особую роль в современном политическом конфликте играет

бюрократия, превращающаяся в слой с особыми интересами и

имеющая возможность проводить свою волю через систему госу-

дарственных учреждений. Вебер не высказывал морального него-

дования по поводу бюрократического произвола. В полемике со

сторонниками социалистических преобразований и революцион-

ного обновления мира он лишь утверждал, что <диктатура проле-

тариата несомненно переродится в диктатуру бюрократии>. Фор-

мулируя идеально-типические черты бюрократии: законопослуш-

ность, беспристрастное отношение к тем, кто обращается в учреж-

дение, рационализм и т.д., Вебер прекрасно понимал, что эти ка-

чества чиновника могут формулироваться в качестве общих прин-

ципов и требований, но они не являются реальными свойствами

лиц, занимающих соответствующие должности. Конфликт между

нормативными предписаниями и реальной психологией был для

него частью социальной реальности, степень и формы этого кон-

фликта подлежали эмпирическому исследованию.

Не меньшую роль проблематика конфликта играла и в вебе-

ровской социологии религии. Здесь конфликт касался не вопро-

сов распределения и перераспределения властных полномочий, а

прежде всего мировоззренческо-ценностных установок, закрепляв-

шихся в соответствующих типах религиозного мировоззрения. В ис-

следованиях религиозных систем древних Китая, Индии, Израиля

Вебер преимущественное внимание обращает на проблему соот-

ношения религиозных верований и статусных и властных приви-

легий (положительного и отрицательного характера) групп, состав-

ляющих общество. Кроме того, он анализировал деятельность ли-

деров соответствующих религиозных движений, которые сфор-

мулировали идейное ядро соответствующих мировых религий. Вли-

яние этого ядра - степень его приятия и поддержки - не может

быть выведено из условий способа производства. Это влияние

можно объяснить взаимодействием двух обстоятельств: во-пер-

вых, оно есть результат реакции на материальные и идеальные

интересы вполне определенных социальных групп, а во-вторых,

это результат творческого воздействия религиозного вдохнове-

ния и харизматической личности, которые действуют как <неза-

висимые переменные>.

С точки зрения Вебера, мировоззренческие установки миро-

вых религий созданы вполне определенными социальными груп-

пами, занимавшими четко обозначенное социальное положение и

обладавшие соответствующим статусом в обществе. Это - конфу-

цианские ученые, индусские брахманы, еврейские левиты и про-

роки, христианские святые. Каждая из этих групп имела свой <стиль

жизни> и утверждала определенную совокупность религиозных

убеждений. Особое внимание Вебера привлекал вопрос о том, ка-

ким образом взгляды нескольких человек, одаренных харизмати-

ческим вдохновением, превращались вначале в <стиль жизни> не-

которой статусной группы, а затем, в конце концов, в доминирую-

щую ориентацию всей цивилизации. Именно отсюда и проистека-

ли основные вопросы, которые он изучал при сравнении соответ-

ствующих цивилизаций в тот момент их становления, когда воз-

никали соответствующие религиозные убеждения.

Теоретические позиции Вебера при этом имеют явно выра-

женную конфликтную направленность. Выдающийся исследова-

тель творчества Вебера Р. Бендикс утверждает, что исходная пози-

ция Вебера состоит в том, что всякое общество можно понять как

состоящее из позитивно и негативно привилегированных статус-

ных групп, которые озабочены прежде всего тем, чтобы сохранить

в неизменности или упрочить влияние ныне сложившегося <стиля

жизни> путем установления социальной дистанции и исключи-

тельности, с одной стороны, и монополизации экономических

возможностей - с другой. Чтобы разобраться в стабильности и

динамике какого-либо общества, мы должны попытаться понять

усилия этих групп в их соотношении с идеями и ценностями, рас-

пространенными в обществе. Мы можем выбрать и другой путь

исследования: найти для каждой данной идеи или ценности те

статусные группы, материальный и идеальный образ жизни кото-

рых упрочивается благодаря этим ценностям и идеям.

Таким образом, Вебер подходит к изучению религиозных идей

с точки зрения их отношения к коллективным действиям и прежде

всего с точки зрения изучения тех социальных процессов, благо-

даря которым прозрение и вдохновение нескольких становится

убеждением множества людей. Он полагает, что каждая социаль-

ная группа характеризуется склонностью к идеям определенного

направления, соответствующим их образу жизни: крестьяне склон-

ны к поклонению природе и магии, христианское благочестие

представляет собою типичный феномен городской буржуазной

культуры, военная аристократия, как и другие политически доми-

нирующие группы, обладает специфическим чувством чести, ко-

торое несовместимо с идеализацией смирения и т.д.

Обе линии исследовательской деятельности имеют в своем ос-

новании общее допущение, состоящее в том, что общество являет-

ся совокупностью статусных групп, идеи и интересы которых в

как, й-то части расходятся, а в какой-то части совпадают. При этом

расхождение идей и интересов является реакцией на расхождение

статусных ситуаций, а перекрещивание или совпадение их идей и

интересов может быть объяснено при изучении прошлых конфлик-

тов и способов их разрешения, которые воплотились в сложив-

шихся формах господства и согласия.

Понимание общества как некоторого баланса противостоящих

сил дает ключ к пониманию того, почему Вебер отказывается от

попыток рассматривать социальные структуры в качестве чего-то

целого. Социология, с его точки зрения, это изучение сознатель-

ного (ипаегйапааЫе) поведения индивидов в обществе, а такие

коллективные образования, как государство, нация, семья, не

<действуют>, не <поддерживают себя> и не <функционируют>.

Между индивидами существует важная связь, которая может спо-

собствовать стабилизации общества. Действие каждого человека

ориентировано на действия других, и люди придают специфичес-

кую ценность тем коллективным образованиям, в которых они

участвуют. Но это не значит, что эти коллективности существуют

в виде некоторых целостностей высшего порядка.

С точки зрения Вебера, общество - это арена действия борю-

щихся между собою статусных групп, каждая из которых имеет

свои собственные экономические интересы, амбиции, понимание

мира и других людей. Он использует этот подход при анализе зе-

мельной аристократии, поднимающейся буржуазии, бюрократии и

рабочего класса в имперской Германии. Тот же подход использует-

ся и в сравнительных исследованиях религии. Успех каждой из

мировых религий явился результатом длительной борьбы. Каждая

из лидирующих статусных групп встречала сопротивление одной

или нескольких групп, которые преследовали свои материальные и

идеальные интересы во имя сохранения и утверждения исключи-

тельности и привилегированности их собственного <стиля жизни>.

Конфуцианские ученые должны были бороться с магией, мисти-

кой таоизма и с буддистскими монахами; брахманы-хиндуисты с

притязаниями кшатриев, с буддизмом и джайнизмом, равно как

4-690

и с различными неортодоксальными направлениями внутри брах-

манизма; иудейские пророки вели борьбу с огромным числом

царских пророков, оракулов и с различными группами левитов.

Внимание к постоянной борьбе между различными социальны-

ми группами было сердцевиной веберовского мировоззрения. Он

полностью отдавал себе отчет в том, что определенные конфликты,

в основе которых лежит противостояние конечных ценностей, не

могут быть устранены никакой аргументацией или разъяснением

позиций. Его исследования в области социологии религии эмпири-

чески подтверждают эту точку зрения. Конфуцианство, брахманизм

и иудейская религия - совершенно несовместимы друг с другом в

мировоззренческом смысле. Человек не может последовательно

отстаивать сразу две из этих систем верования и действия.

Но, с другой стороны, это отнюдь не означает, что общество

характеризуется постоянной нестабильностью. В своих исследова-

ниях Китая и Индии Вебер показал, что статусные группы в лице

конфуцианских ученых или брахманов становятся <носителями

культуры>. Это означает, что их образ жизни содействует стабиль-

ности общества. Как бы ни были условны соответствующие взгля-

ды, но если они получают поддержку со стороны господствующей

в обществе группы, то они принимаются как само собою разумею-

щаяся позиция, которая санкционирует одобрение и неодобрение

тех или иных действий и высказываний. В исследовании древнего

иудаизма Вебер раскрывает роль религиозного инноваторства.

Именно здесь он выясняет, каким образом вдохновение отдель-

ных людей становится доминирующей ориентацией раввинов после

исхода, еврейского народа в целом и при некотором изменении

формы основанием Западной цивилизации.

2. КОНФЛИКТ И ДЕВИАНГНОЕ ПОВЕДЕНИЕ:

ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ

Если для Вебера в центре внимания находится конфликт мате-

риальных и идеальных интересов различных статусных групп, ха-

рактеризующихся собственными экономическими интересами,

амбициями и определенной системой жизненных ориентации, то

для Дюркгейма в большей мере свойствен иной подход, связан-

ный с проблемой взаимоотношений общества и личности. Для

Вебера проблема существования общества в качестве субъекта дей-

ствия остается открытой. Действует на самом деле индивид, по-

ложение которого связано с определенным социальным стату-

сом. Связь между индивидами опосредована системой значений,

на основании которой каждое действующее лицо оценивает воз-

можную реакцию на свои действия со стороны других.

Дюрктейм исходит из прямо противоположной посылки. Для

него общество есть <реальность аш епеп5>. Оно, несомненно, сто-

ит над человеком, каждый индивид, появляющийся на свет, заста-

ет общество и его институты в готовом виде. Более того, поколения

людей сменяют друг друга, а система общественных институтов -

родственные связи, семья, культы и обряды, государство с его уста-

новлениями, нравственные требования -остается неизменной. Вся

совокупность общественных связей и институтов, считает Дюрк-

гсйм, скрепляется коллективным сознанием, которое и есть лишь

другое название для общества. Коллективное сознание существует

независимо от индивидуального, более того, оно не может быть

сведено и к сумме индивидуальных сознаний и представлений.

Общество, по Дюркгейму, имеет более фундаментальную основу

своего существования, нежели индивид. Индивид черпает свои

представления об окружающем мире благодаря тому, что общество

создает средства восприятия этого мира: основные понятия, фор-

мирующие сознание человека, закреплены в речи, в языке и сами

они представляют собою определенную проекцию общественных

отношений в индивидуальном сознании.

В сознании каждого индивида существует как бы два созна-

ния: <одно, общее нам со всей нашей группой, которое представ-

ляет собой не нас самих, а общество, живущее и действующее в

нас; другое, наоборот, представляет собой то, что в нас есть лич-

ного и отличного, что делает из нас индивида> (2). В этой двойст-

венности индивидуального сознания заключаются решающие

предпосылки личностного конфликта, который постоянно нахо-

дится в поле зрения Дюркгейма.

Важнейшей категорией социологии Дюркгейма является по-

нятие солидарности. Это то, что соединяет индивидов, превращает

их в некоторую целостность. Дюркгейм выделяет два вида солидар-

ности - механическую и органическую. Первая имеет в своей ос-

нове одинаковость отношения индивидов к обществу. Здесь отно-

шения между коллективным и индивидуальным сознанием подоб-

ны отношению человека к вещи, которой он обладает. <Индивиду-

альное сознание, рассматриваемое с этой точки зрения, полностью

подчинено коллективному типу... В обществе, где эта солидарность

очень развита, индивид не принадлежит себе; это буквально вещь,

которой распоряжается общество. Поэтому в таких социальных

типах личные права еще не отличимы от вещных> (3).

Органическая солидарность, напротив, основана на глубоко

эшелонированном разделении труда. Она предполагает не оди-

наковость индивидов, а их различия. Единство организма тем боль-

ше, чем отчетливее дифференциация частей.

Особое место в социологии Дюркгейма занимает проблема нрав-

ственности, которую он в определенной мере противопоставляет

отношениям, основанным на интересе. Если интерес и сближает

людей, то лишь на несколько мгновений, - считает Дюркгейм.

Интерес создает между людьми лишь внешнюю связь. При обмене

различные стороны остаются вне друг друга и, совершив сделку,

каждый оказывается снова один. Сознания индивидов в этом слу-

чае приходят только в поверхностное соприкосновение. <Если по-

смотреть глубже, - пишет Дюркгейм, - то окажется, что во вся-

кой гармонии интересов таится скрытый и только отложенный на

время конфликт. Ибо там, где господствует только интерес, ничто

не сдерживает сталкивающиеся эгоизмы, каждое <я> находится от-

носительно другого <я> на военном положении, и всякое переми-

рие в этом вечном антагонизме не может быть долговечным> (4).

Действительная природа органической солидарности, по мне-

нию Дюркгейма, связана, с одной стороны, с развитой системой

права, а с другой, с нравственным самосознанием. При этом нрав-

ственность рассматривается Дюркгеймом в качестве конкретной

совокупности норм, воздействующих на реальное поведение ин-

дивидов через понимание ими своих прав и обязанностей. <Каж-

дый народ вырабатывает свою систему нравственности, опреде-

ляемую условиями, в которых он живет. Поэтому невозможно

навязывать ему другую нравственность, - как бы высока она ни

была, - не дезорганизуя его; а такие потрясения не могут не

ощущаться болезненным образом отдельными людьми>. В то же

время в нравственных требованиях, как и во всякого рода иной

деятельности, важно соблюдать меру. <Нравственность, - под-

черкивает Дюркгейм, - не может повелевать сверх меры про-

мышленными, торговыми и тому подобными функциями, не па-

рализуя их, а они, между тем, имеют жизненное значение. Так,

считать богатство безнравственным - не менее гибельная ошиб-

ка, чем видеть в нем благо по преимуществу> (5).

Фундаментальные понятия социологии Дюркгейма - нормаль-

ное и патологическое состояние общественных отношений. Они

не отождествляются с нравственными оценками: нормальное не

есть хорошее, а патологическое не совпадает с плохим. Для каж-

дого типа социальных отношений имеется своя социально допус-

тимая норма патологии или отклонения. Так, преступления, само-

убийства, психические заболевания или несчастные случаи - по-

жары, дорожные происшествия - все это явления нежелательные.

Но общество пока еще не нашло средств от них избавиться. Они

повторяются с определенной частотой и периодичностью. Если

собрать статистические данные, касающиеся этих фактов, то ока-

жется, что они обладают определенной устойчивостью. Для каж-

дого общества существуют свои нормы социальной патологии -

преступлений, самоубийств, которые фиксируются социальной

статистикой. Метод Дюркгейма состоит в том, чтобы накапливать

социальные факты и анализировать их в качестве своего рода есте-

ственнонаучных данных.

Особое внимание Дюркгейма привлекает феномен самоубий-

ства. В рамках его теории статистика самоубийств должна выявить

степень нравственной солидарности членов общества. В своей

книге, посвященной этой проблеме, он впервые проводит срав-

нительное исследование статистики самоубийств на протяжении

XIX в. в европейских странах. Дюркгейм подразделяет самоубий-

ства на три группы: эгоистические, альтруистические и основан-

ные на аномии, т.е. на потере главных ценностных ориентиров в

жизни, разрушении смысла существования в результате личност-

ного кризиса. Как правило, констатирует Дюркгейм, анемические

самоубийства совершаются в условиях нравственного кризиса,

разрушающего коллективное сознание в обществе. Далеко не все

социальные потрясения, как показывает Дюркгейм, порождают

нравственный кризис в обществе. Война, например, ведет к усиле-

нию патриотических чувств, к усилению солидарности и внутрен-

ней сплоченности общества. Эти периоды характеризуются резким

уменьшением самоубийств и даже психических заболеваний.

Весьма интересны в этой связи рассуждения Дюркгейма о ха-

рактере кризиса нравов, которое переживало европейское общест-

во в начале XX в. Истоки и природу этого болезненного состояния

Дюркгейм видит в том, что <за небольшой промежуток времени в

структуре наших обществ произошли глубокие изменения; они ос-

вободились от сегментарного типа со скоростью и в масштабах,

подобных которым нельзя найти в истории. Поэтому нравствен-

ность, соответствующая этому типу, испытала регресс, но другая

не развилась достаточно быстро, чтобы заполнить пустоту, остав-

ленную прежней нравственностью в нашем сознании. Наша вера

поколеблена; традиции потеряли власть; индивидуальное суждение

освободилось от коллективного. Но, с другой стороны, у функций,

разъединившихся в ходе переворота, еще не было времени для вза-

имного приспособления, новая жизнь, как бы сразу вырвавшаяся

наружу, еще не смогла полностью организоваться... Если это так,

то лекарство от зла состоит не в том, чтобы стараться во что бы то

ни стало воскресить традиции и обычаи, которые, не отвечая более

теперешним социальным условиям, смогут жить лишь искусствен-

ной и кажущейся жизнью. Что необходимо - так это прекратить

аномию, найти средства заставить гармонически сотрудничать

органы, которые еще сталкиваются в беспорядочных движениях,

внести в их отношения больше справедливости, все более ослабляя

источник зла - разного рода внешнее неравенство.

Первейший долг в настоящее время - создать себе нравст-

венность. Такое дело невозможно осуществить посредством имп-

ровизации в тиши кабинета; оно может возникнуть только само-

произвольно, постепенно, под давлением внутренних причин, бла-

годаря которым оно становится необходимым. Рефлексия же

может и должна послужить тому, чтобы наметить цель, которой

надо достигнуть> (6).

Существенный компонент новой нравственности - как ее по-

нимает Дюркгейм, - заключается в регулировании конфликтов.

Народы, пишет он за полтора десятилетия до начала первой миро-

вой войны, взывают к состоянию, когда отношения между обще-

ствами будут регулироваться мирно. Но эти естественные челове-

ческие устремления могут быть удовлетворены лишь тогда, когда все

люди образуют единое общество, подчиненное одним законам. <Точно

так, как частные конфликты могут сдерживаться только регулирую-

щим действием общества, заключающего в себе индивидов, так и

интерсоциальные конфликты могут сдерживаться только регулиру-

ющим действием одного общества, заключающего в себе все дру-

гие. Единственная сила, способная умерять индивидуальный эго-

изм, - это сила группы; единственная сила, способная умерять

эгоизм групп, - это сила другой, охватывающей их группы> (7).

Можно сказать, что социологическая теория Дюркгейма созда-

ла рационалистическую теорию разрешения макроконфликтов.

Поколениям политиков, жившим после него, нужно было сделать

немногое: усвоить его теорию и следовать ей на практике. Но ир-

рациональные стремления оказались сильнее и через некоторое

время слова его стали гласом вопиющего в пустыне...

3. СОЦИАЛЬНАЯ НАПРЯЖЕННОСТЬ В ТЕОРИИ