Цели уголовного наказания

Цели уголовного наказания. Произошедшие в уголовном законодательстве изменения сде¬лали актуальным вопрос: в чем заключено социальное назначение наказания? Что должно преобладать при назначении наказания: его карательный элемент или направленность на предупреждение преступления? Настоящий момент требует превращения уголов¬ной политики в социальную политику предупреждения преступ¬ности.

Уголовное наказание как особая форма государственного при¬нуждения рассматривается в юридической литературе в качестве правовой категории.

Однако по своему содержанию, функциям, характеру и объектам воздействия оно значительно шире, чем общественные отношения, возникающие при назначении, испол¬нении и освобождении от отбывания наказания.

Уголовное на¬казание затрагивает и ряд социологических аспектов. Необходим учет комплекса мер воздействия принуждения, связанных с вли¬янием уголовного наказания на личность преступника, других членов общества, да и на само общество в целом.

Должная разработка таковых позволит государству более успешно плани¬ровать и осуществлять уголовную политику, совершенствовать уголовное и исправительно-трудовое законодательство. Важной проблемой изучения уголовного наказания как социологической категории являются его социальные функции. Одна из основных функций наказания — предупреждение, применяемое к конкрет¬ному лицу за совершенное преступление. Однако наказание как форма государственного принуждения должно быть сопряжено с ограничительным положением кара¬тельного воздействия.

По мере стабилизации общества возникает необходимость развития мер воспитательного воздействия на осужденных. Именно поэтому основной социальной функцией наказания следует считать его предупредительную функцию, вхо¬дящую в качестве составной части в систему мер борьбы с пре¬ступностью. Институт наказания реализует функцию социального контро¬ля с точки зрения как общей, так и частной превенции.

Эффек¬тивность социального контроля в форме использования наказа¬ния в борьбе с преступностью во многом зависит от правильного учета влияния социальных изменений на законодательную регла¬ментацию уголовно-правовых санкций, их применения и испол¬нения. Определение целей наказания — один из наиболее принципи¬альных вопросов уголовного права. «От его решения зависит не только построение многих институтов этой отрасли права, но и целеустремленное применение самого уголовного законодатель¬ства» . Чезаре Беккариа писал: «Цель наказания заключается не в истязании и мучении человека и не в том, чтобы сделать несуще¬ствующим уже совершенное преступление Цель наказания за¬ключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же». Н.С. Таганцев, определяя цели наказания, указывал: «Будучи личным страданием, причиняемым виновному за учиненное им деяние, наказание должно быть организовано так, чтобы оно служило или могло служить тем целям, которые преследует госу¬дарство, наказывая» . В юридической литературе первых лет Советской власти много внимания уделялось вопросу о целях и задачах наказания.

Слож¬ность этой проблемы приводила к тому, что отдельные авторы, удачно сформулировав ту или иную задачу наказания — испра¬вительную, предупредительную или же охранительную, в ряде случаев считали ее единственной, чем искажали действительную роль наказания в Советском государстве.

В рассматриваемый период еще только начинали оформляться положения советской теории уголовного права о соотношении принудительной и вос¬питательной сторон наказания, о соотношении понятий «кара» и «воспитание», «кара» и «наказание». Цели наказания влияют на существо кары и определяют на¬правленность наказания, главное его назначение.

Определяя цели наказания, законодатель указывает на оптимально возможный и желаемый результат выраженной в законе угрозы наказанием и практики его применения в борьбе с преступностью.

Для право¬охранительных органов, применяющих и исполняющих уголов¬ное наказание, они становятся практическим ориентиром эффек¬тивности их практической деятельности. От целей наказания следует отличать его функции, с помощью которых решаются частные задачи, достигаются промежуточные результаты на пути к цели. Смешение целей с функциями в литературе встречается, и это не только мешает правильному уяснению тех и других, но и приводит к искажению социального назначения наказания, направленности уголовной политики.

Например, такое происходит, когда в качестве цели наказания признается сама кара. Ранее законодатель отделял кару как основу наказания от его целей указанием на: 1) исправление и перевоспитание осужден¬ных; 2) предупреждение совершения преступлений осужденным; 3) предупреждение совершения преступлений иными лицами (ст. 20 УК РСФСР 1960 г.). Однако ряд авторов в своих монографических исследованиях в качестве одной из целей ставили кару. При этом Н.А. Беляев пояснял: «Под карой как целью наказания мы понимаем причи¬нение правонарушителю страданий и лишений в качестве возмез¬дия за совершенное им преступление» . Думается, такой подход не согласуется с законом, если не сказать, прямо противоречит ему. И.И. Карпец, отстаивая такую же точку зрения, рассуждал примерно так: «Раз наказание карает и достигает каких-то целей, без чего не бывает, значит, кара является одной из целей наказа¬ния» . Аргументы одного и другого авторов неизбежно приводят к выводу, что наказание как кара является самоцелью, чего как раз уголовный закон не допускает. Новый УК РФ определяет цели наказания в части второй ст. 44: «Наказание применяется в целях восстановления социаль¬ной справедливости, а также исправления осужденного и пред¬упреждения совершения новых преступлений». Формулировка ст. 43 УК РФ существенно отличается от текста ст. 20 УК РФ 1960 г. Во-первых, в ней отсутствует текст, содер¬жащийся в части второй, устанавливающий, что «наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». В новом законе этим содержанием определен принцип гума¬низма (часть вторая ст. 7 УК). Во-вторых, в ст. 43 УК РФ отсутствует указание на перевос¬питание осужденных как цель наказания. Ряд авторов убедительно доказали, что уголовно-правовые средства нельзя непосредственно связать с процессом перевоспи¬тания. Однако законодатель оговорил в норме цель исправления осужденного.

В свое время авторы проекта УК отмечали, что «единственным указанием на критерии исправления является положение, содержащееся в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 19 октября 1971 г. «О судебной практике условно-досрочного освобождения осужденных от наказания и замены неотбытой части наказания более мягким». В п. 2 этого поста¬новления говорится, что «доказательствами исправления осуж¬денных служат примерное поведение и честное отношение к труду, а для несовершеннолетних — и к обучению» (Бюлл. Вер¬ховного Суда СССР, 1971, № 6, с. 20) . Под исправлением осужденного Н.А. Стручков видел: « во-первых, результат определенного воздействия на лицо, совершившее преступления, и во-вторых, специфический воспитательный процесс, протекающий в условиях исполнения наказания и при¬менения мер исправительно-трудового воздействия» . Н.А. Беляев писал по этому поводу так: «Исправление — это та оптимальная задача, которая должна быть решена при испол¬нении наказания.

Об исправлении преступника можно говорить тогда, когда под влиянием наказания в его сознании происходят изменения, при наличии которых преступник хотя и не превра¬щается в активного, сознательного члена нашего общества, но уже становится безопасным для общества» . Относясь к указанию в статье нового УК РФ на «цель исправ¬ления» осужденного как к реальности, следует присоединиться к точке зрения Г.А. Злобина, делающего акцент в функциях уго¬ловного права на «охранительную социально-превентивную». Представляется, что исправление осужденного возможно с большим эффектом мерами исправительно-трудового воздейст¬вия. Кроме того, возникает вопрос: если достижение надежного исправления осужденного обеспечивает несовершение им новых преступлений, почему отдельно выдвигается еще цель частной превенции? Итак, уголовное наказание преследует две общепризнанные цели: специальное и общее предупреждение.

Буквальное толко¬вание текста действующей ныне части второй ст. 43 свидетельст¬вует о том, что законодатель не сделал разграничения на уровне закона на специальное и общее предупреждение.

Однако представляется, что их наличие подразумевалось и изначально. При разработке модели нового УК отмечалось, что «традици¬онно наиболее важными целями уголовного наказания считаются общее и специальное предупреждение преступлений» . Причем «в плане общего предупреждения наказание должно устрашать; в плане специального предупреждения — исправлять и перевоспи¬тывать, что необязательно предполагает устрашение». Касаясь существа цеди, надо отметить, что механизм ее достижения заключается в карательном содержании наказания и ис¬пытании его осужденным.

Если же впоследствии осужденного удерживает от совершения преступления опыт пережитого нака¬зания, то, считается, налицо частное предупреждение. Не имеет значения, что в этом могло больше сказаться: устрашение, стра¬дание, испытание кары, осознание своей вины, перестройка ус¬тановок или же исправление в подлинном смысле.

Кроме того, частично предупредительный эффект заключен не только во внутренней мотивации поведения осужденного благо¬даря испытанию наказания.

Есть наказания, которые по своему характеру больше или меньше способствуют этой цели. Скажем, такая исключительная мера, как смертная казнь, полностью обез¬вреживает осужденного.

Лишение свободы как наказание больше располагает ресурсами частного предупреждения, но эти ресурсы действуют во время его отбывания.

Наказания, не связанные с лишением свободы, или виды условного осуждения в той или иной мере связаны с усилением социального контроля за осуж¬денными, и это обстоятельство служит цели частного предупреж¬дения.

Таким образом, не все заключается в том, как прочувствует наказание осужденный.

Многое зависит и от внешних обстоя¬тельств его отбывания, и от того, как воздвигаются «барьеры» на пути возможного совершения новых преступлений осужденным. Таким образом, частнопревентивные ресурсы наказания смы¬каются с мерами специально-криминологической профилактики. При рассмотрении сути общей превенции в литературе встре¬чаются различные подходы. В одних случаях вопрос ставится широко, сторонники такой трактовки исходят из того, что общее предупреждение обращено ко всем гражданам, ко всем членам общества.

Уголовное наказание является стимулом правопослушного поведения. Его применение к конкретным лицам, совершив¬шим преступление, предупреждает всех, каковы последствия на¬рушения уголовно-правового запрета. В то же время общее пред¬упреждение несет в себе воспитательную функцию, внедряя в сознание членов общества недопустимость нарушения уголовных законов и убежденность в неотвратимости уголовной ответствен¬ности и наказания в случае совершения преступления.

Приведенная трактовка представляется расширительным тол¬кованием понятия общего предупреждения. Во-первых, здесь имеет место известное смешение воспитательной и предупреди¬тельной ролей уголовного права в целом и одного из его основных институтов — наказания в частности. Главное же состоит в том, что преобладающая часть членов общества не совершают пре¬ступления не потому, что определенные лица (или лица) понесли уголовное наказание за конкретное преступление, а вследствие того, что преступление противоречит их мировоззрению, убежде¬ниям, принципам и т.п. Оно неприемлемо для них как явление, несовместимое с их отношением к жизни, к благам и ценностям общества, других людей и т.п. Поэтому более обоснованной и соответствующей мысли зако¬нодателя является позиция, которая трактует общее предупреж¬дение более узко: оно обращено к неустойчивым членам общест¬ва, которые по ряду объективных и субъективных факторов (связи с преступной средой, пробелы воспитания, негативное воздейст¬вие преступных «авторитетов») имеют искаженные представления о существующих в обществе ценностях и т.п. Сдерживающее начало в общем предупреждении обусловлива¬ется представлением таких лиц о нежелательных последствиях преступления, которые состоят в том, что за каждое преступное деяние установлена уголовная ответственность; степень строгости (наказания) определяется степенью тяжести преступления; ответ¬ственность в случае совершения преступления реальна и неотвра¬тима. Следует иметь в виду, что реальность содержащейся в уголов¬ном законе угрозы наказания проявляется лишь при фактическом его применении.

В таких случаях наказание будет восприниматься неустойчивыми элементами как неизбежное следствие преступ¬ления, невыгодное для них по своим негативным последствиям. Не получил однозначного разрешения и вопрос о том, каков при этом механизм удержания иных лиц от совершения преступ¬ления.

Так, А.И. Марцев утверждает, что «основным рычагом в механизме общего предупреждения преступления является страх перед наказанием, страх перед возможностью пережить тяготы и лишения», и приводит данные проведенного им опроса осужден¬ных лиц, которые, будучи в ситуации возможного совершения преступления, воздержались от него, боясь наказания (70,5%) . Однако представление о всесилии наказания является эфемер¬ным. Так, по данным того же автора, из 147 обследованных им преступников 90 человек в момент совершения преступления не боялись наказания и относились к нему безразлично. Опрос, проведенный им среди 200 осужденных, показал, что 34% опро¬шенных в момент совершения преступления рассчитывали на безнаказанность, а 58% — относились к наказанию безразлично. И только 4 проц. опрошенных совершили преступления, думая, что ответственность наступит неизбежно. По данным И.С. Ноя, из 245 человек 64% не думали о наказании при совершении преступления. По данным некоторых исследований, лишь 9% городских жителей ссылаются на страх перед наказанием как на главный удерживающий от преступления мотив. Применительно к общему предупреждению существенное зна¬чение" имеет фактор устрашения.

Категории лиц, которым адресован этот фактор, различны. Так, первую категорию составляют люди, для которых устра¬шение не имеет мотивирующего значения, т.к. они не совершают преступлений в силу сознательности или других обстоятельств, вообще не связанных с уголовным запретом.

Вторую категорию составляют лица, для которых устрашение не имеет мотивирующего значения, т.к. они совершают преступ¬ления, несмотря на угрозу неблагоприятных уголовно-правовых последствий.

Третью категорию составляют лица, для которых устрашение имеет мотивирующее значение, т.к. они не совершают преступ¬ления из страха перед неблагоприятными уголовно-правовыми последствиями.

Они-то и представляют главный объект превен¬ции. Известно, что устрашающий эффект наказания зависит от тех лишений, которым подвергается наказываемый.

Однако дело не только в самих лишениях, но также в том, как эти лишения воспринимаются.

Степень кары и, следовательно, устрашающий эффект наказания различаются в зависимости от того, в каких условиях живут лица. Чем больше разрыв между условиями жизни населения и теми условиями, в которые ставит осужденного назначенное ему наказание, тем сильнее кара, тем больше устрашающий эффект наказания. Значение общего предупреждения меняется в связи с измене¬нием круга деяний, объявляемых преступлениями: чем меньше среди них деяний, сурово осуждаемых господствующей моралью, тем больше значение общего предупреждения.

Это соотношение меняется также и под влиянием динамики преступности: чем ниже преступность, тем больше значения придается специально¬му предупреждению. Лишение свободы представляет собой одно из наиболее распространенных наказаний, которое должно отвечать задачам об¬щего и специального предупреждения.

В качестве меры специ¬ального предупреждения лишение свободы, как известно, имеет противоречивый характер: ставя перед собой задачу максимально приспособить человека к жизни в обществе, его отделяют от этого общества, желая заменить в сознании человека вредные привычки и представления правильными, его помещают в среду, где опас¬ность «заражения» отрицательными взглядами и чертами наибо¬лее велика. Противоречива и роль смертной казни.

Представляется, что применение данного вида наказания оставляет возможным кон¬статировать лишь кару осужденному и общую превенцию осталь¬ным гражданам. Так, С. Г. Келина обоснованно пишет: «Цель частного предуп¬реждения — перевоспитание преступника, с тем чтобы он в даль¬нейшем не совершал новых преступлений, в случаях применения этой меры наказания (имеется в виду смертная казнь. — В.Н.), естественно, не ставится» . Особого внимания в связи с решением проблем совершенст¬вования уголовного законодательства заслуживают существую¬щие в общественном мнении противоречия относительно целей наказания.

Исследования показывают, что общественное мнение, выступая в целом за расширение уголовной ответственности и за ужесточение санкций в рамках действующего законодательства, одновременно склоняется к тому, что эффективность, например, лишения свободы невелика и отбывание наказания в местах лишения свободы в большинстве случаев не достигает цели ис¬правления и тем более перевоспитания. Лишение свободы в значительной своей части применяется за преступления, не представляющие большой общественной опас¬ности, а этого, видимо, можно было бы избежать. Это свидетельствует о том, что назрела необходимость разре¬шения противоречии между неумеренными карательными притя¬заниями и случаями весьма либеральной оценки совершения конкретных преступлений, между требованиями усиления уголов¬ной репрессии как главного средства борьбы с преступностью и низкой эффективностью страха перед наказанием в качестве мо¬тива соблюдения закона.

Это тем более актуально в условиях, когда общая перспектива постепенного сужения государственно¬го принуждения может проявляться в более высоком стимулиру¬ющем воздействии мер поощрения по сравнению с мерами нака¬зания, последовательной линии на смягчение уголовной полити¬ки, в дифференциации ответственности, расширении примене¬ния мер общественного воздействия и усиления воспитательного начала при исполнении карательных санкций. В свое время законодатель существенно смягчал участь боль¬шого контингента лиц, виновных в совершении преступления.

Свидетельством тому служат Указы Президиума Верховного Со¬вета СССР от 8 и 15 февраля 1977 г.3 Об этом же свидетельствует и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1982 года «О дальнейшем совершенствовании уголовного и исправи¬тельно-трудового законодательства» . В теории советского уголовного права в последние годы еди¬нодушно высказывалась мысль о необходимости внести измене¬ния в систему наказания, в частности, устранить существенный разрыв в степени кары между лишением свободы, с одной сторо¬ны, и остальными наказаниями — с другой. Представляется, что в новом законе в части первой ст. 60 «Общие начала назначения наказания» определенно отражено стремление устранить эту проблему указанием, что «более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное пре¬ступление назначается лишь в случае, если менее строгий его вид не может обеспечить достижение целей наказания» . 3.