Обстоятельства, влияющие на ответственность должника

 

Поскольку по общему правилу должник, не исполнивший обязательства либо исполнивший его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), отсутствие вины является обстоятельством, освобождающим должника от ответственности за нарушение обязательства. Естественно, данное положение должно применяться с учетом того, что бремя доказывания отсутствия вины возложено на самого должника.

Возникает вопрос: что должен доказать в данном случае должник? В чем должна отсутствовать его вина, чтобы у суда были основания освободить его от ответственности?

На наш взгляд, мы, вслед за российскими дореволюционными цивилистами, должны признать, что в случае, когда должник не исполняет обязательства, несмотря на то что имеет возможность его исполнить, его вина явствует сама собою. И в этом смысле с точки зрения права не имеет значения, имел ли должник намерение причинить кредитору убытки либо просто не проявил диктуемую имущественным оборотом степень заботливости и осмотрительности и в результате не принял мер, необходимых для исполнения обязательства надлежащим образом.

Вопрос о вине должника (или, напротив, о его невиновности) возникает лишь тогда, когда речь идет о невозможности исполнения обязательства, что в первую очередь и должен доказать должник. Итак, первым предметом доказывания со стороны должника, стремящегося освободиться от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства, является наличие обстоятельств, свидетельствующих о невозможности исполнения обязательства надлежащим образом. В качестве таковых закон как общее правило признает действие внешних, не зависящих от должника сил, которые по цивилистической традиции именуются случайными обстоятельствами (casus).

В римском праве «случай» есть техническое выражение для обозначения гибели или повреждения вещи, происшедших без вины должника. «По общему правилу… casus a nullo praestantur – за случай никто не отвечает»[1000].

Российские дореволюционные юристы признавали случайным «обстоятельство непредвидимое и непредотвратимое при применении обязательной для должника внимательности, хотя бы оно могло быть предвидено и предотвращено, если бы должник отнесся к своему обязательству с большею внимательностью, нежели та, к которой он был обязан»[1001]. Такой подход позволял отграничить случай от непреодолимой силы (форс‑мажор), что имело серьезное практическое значение хотя бы потому, что в отдельных случаях, согласно действовавшему тогда законодательству, должник (например, железная дорога или пароходная компания) отвечал не только за вину, но и за случай[1002]. Кроме того, как отмечал Анненков, «закон вообще допускает у нас соглашения о принятии на себя страха или, все равно, ответственности именно за случай»[1003]. Правда, по вопросу об ответственности без вины (т. е. за случай) среди российских цивилистов не было единства во взглядах. Например, Мейер не отрицал такую возможность и, более того, высказывался за допустимость перенесения риска соглашением сторон с одной стороны обязательства на другую[1004]. Напротив, Шершеневич категорически отрицал ответственность без вины: «Не ясно ли, что закон разрешает случайное столкновение интересов не на почве правонарушения, а путем принудительного страхования от несчастных случаев, возлагает убытки не на виновного, а на случайного причинителя. …Согласуется ли ответственность без вины с основными началами современного строя – это вопрос, на который может быть только отрицательный ответ»[1005].

Современное российское гражданское законодательство, и в первую очередь ГК, обнаруживает отчетливую тенденцию к усилению ответственности за нарушение обязательств, хотя почти все правила об ответственности остаются диспозитивными и применяются, если законом или договором не предусмотрено иное. Указанную тенденцию отмечают известные правоведы, принимавшие непосредственное участие в подготовке проекта Кодекса, А.Л. Маковский и С.А. Хохлов, которые видят проявление этой тенденции в том, что, «сохраняя в качестве общего правила ответственность за виновное нарушение обязательства (по умыслу или неосторожности), Кодекс вводит объективный критерий невиновности (п. 1 ст. 401). Для предпринимателей же установлена более строгая ответственность: от нее предприниматель может быть освобожден, только если докажет, что нарушение обязательства вызвано непреодолимой силой (п. 3 ст. 401)»[1006].

Помимо общего правила о безвиновной ответственности должника по обязательству, связанному с осуществлением предпринимательской деятельности, в ГК наличествует целый ряд правил, как общих, так и специальных, регулирующих отдельные виды договорных обязательств, которые устанавливают ответственность должника не только за вину, но и за случай.

Из общих правил можно было бы отметить, прежде всего, положения о просрочке должника. В соответствии с п. 1 ст. 405 ГК должник, просрочивший исполнение, отвечает перед кредитором за убытки, причиненные просрочкой, и за последствия случайно наступившей во время просрочки невозможности исполнения.

Под просрочкой должника понимается несовершение им действий, обеспечивающих исполнение обязательства в установленный срок. Просрочка должника имеет место, в частности, в таких ситуациях: должник по денежному обязательству (покупатель по договору купли‑продажи, заказчик по договору подряда и т. п.) не дал распоряжение банку, в котором открыт его расчетный счет, о бесспорном списании средств с его счета по платежному требованию контрагента по договору, хотя в соответствии с этим договором расчеты за переданные товары или выполненные работы осуществляются путем списания средств со счета плательщика. В результате кредитор (контрагент по договору), выставив счет, не получил оплату переданных товаров или выполненной им работы в срок, установленный договором; поставщик своевременно не заказал вагоны и не обеспечил отгрузку товаров покупателю, а впоследствии было закрыто движение поездов в соответствующем направлении и т. п.

Юридические последствия просрочки заключаются не только в том, что должник обязан возместить кредитору убытки, вызванные просрочкой, но и в том, что он также отвечает перед кредитором за последствия случайно наступившей во время просрочки невозможности исполнения обязательства.

Невозможность исполнения, т. е. невозможность для должника совершить предусмотренные обязательством действия, направленные на его выполнение, которая наступила не по его вине, по общему правилу является основанием прекращения обязательства, но только в том случае, если она имела место вследствие обстоятельств, за которые ни одна из сторон не отвечает (п. 1 ст. 416 ГК). Таким образом, если случайно наступившая невозможность исполнения (без вины должника) имела место во время просрочки должника, должник несет ответственность перед кредитором, и с учетом этого обстоятельства обязательство не может быть признано прекращенным.

Кредитор же вправе отказаться от принятия исполнения, если исполнение обязательства в результате просрочки должника утратило для него интерес. Это положение также является исключением из общего правила, согласно которому односторонний отказ от исполнения обязательства либо одностороннее изменение его условий не допускаются (ст. 310 ГК). Необходимость такого исключения очевидна в случаях, когда существо обязательства должника, например, состоит в доставке кредитору партии елок в срок до 31 декабря либо подарка ко дню рождения.

К числу общих положений, допускающих безвиновную ответственность, следует отнести также норму об ответственности должника за действия третьих лиц. Согласно ст. 403 ГК должник отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение, если законом не установлено, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем третье лицо.

В юридической литературе советского периода ответственность должника за действия третьих лиц нередко рассматривалась как ответственность за «чужую» вину. Так, предусмотренная законом ответственность основного должника за действия третьих лиц («непосредственных исполнителей»), не исполнивших «чужой» договор, по мнению Г.К. Матвеева, «совсем не означает, что вина этих лиц может быть приравнена к вине самого юридического лица. Ответственность юридического лица здесь правильнее рассматривать как ответственность за „чужую“ вину. „Чужой“ для данного юридического лица эта вина будет потому, что действия „субдолжника“ не входят в сферу непосредственной деятельности данного юридического лица»[1007].

С этой позицией категорически не соглашается Н.С. Малеин, который считает, что возложение на должника ответственности за третьих лиц – «это возложение обязанности без вины, ибо о вине невозможно говорить иначе как о собственной вине, не впадая в противоречие с самим понятием вины»[1008]. Однако, давая в общем‑то правильную оценку природе отношений, складывающихся при применении к должнику ответственности за действия третьих лиц, Н.С. Малеин призывает вовсе отказаться от такой «безвиновной» ответственности, а вопрос компенсации материального ущерба при невиновном неисполнении обязательства решать на основе «распределения случайных убытков» за счет их локализации на стороне должника либо кредитора либо «за счет народного хозяйства в целом или специальных фондов (метод страхования)»[1009].

М. М. Агарков, напротив, упрекал противников принципа вины, которые «закрывают глаза на то, что ответственность должника за чужую вину есть все же ответственность за вину, хоть и не за вину самого должника»[1010]. Эту позицию в категорической форме поддерживает и О.С. Иоффе, который утверждает, что «ответственность за чужую вину не только не отступает от принципа ответственности за вину, а, наоборот, единственно способна обеспечить доведение юридических санкций до непосредственного виновника нарушения. При взыскании возмещения с невиновного должника или кредитора нет собственно ответственности, а используется лишь юридико – технический прием, побуждающий того участника обязательства, который единственно на это управомочен, переложить возмещение уже в порядке подлинной ответственности на действительного виновника убытков»[1011].

Кстати сказать, дореволюционные российские цивилисты также считали, что в подобных ситуациях должник отвечает за вину третьих лиц. В материалах Редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского Уложения по этому поводу имеется следующее замечание: «Указывать в ст. 1653 (где помещена норма об ответственности должника за действия третьих лиц. – Примеч. авторов), что должник отвечает не за все вообще действия, а лишь за вину исполнителей его поручения, является излишним, ибо очевидно, что ст. 1653 не имеет целью в данном случае изменять общие условия ответственности в случае неисполнения обязательства»[1012].

Позволим себе, однако, не согласиться с позицией авторов, рассматривающих ответственность должника за неисполнение обязательства, возложенного им на третьих лиц, в качестве ответственности за чужую вину. На наш взгляд, правоведам советского периода, отстаивающим концепцию ответственности должника за чужую вину, было свойственно стремление во что бы то ни стало довести цепочку ответственности до непосредственного виновника – третьего лица, на которого было возложено исполнение обязательства, при этом вовсе не принимались во внимание интересы кредитора. Напротив, российские дореволюционные цивилисты именно права и интересы кредитора (верителя) ставили во главу угла. «Между верителем и таким посторонним лицом (на которое возложено исполнение обязательства. – Примеч. авторов) никакого отношения не существует, лицо это, не будучи обязано к чему‑либо по отношению к верителю, как и всякое другое постороннее лицо, не может, строго говоря, нарушить права его по тому обязательству. С другой стороны, верителю нет дела до того, предполагает ли должник исполнить обязательство лично или употребить для того посторонних исполнителей, следовательно, и права верителя не могут быть поставлены в зависимость от принятия должником того или другого порядка исполнения»[1013].

Если продолжить ход данного рассуждения, то мы неминуемо должны прийти к выводу о том, что, коли третье лицо, на которое возложено должником исполнение обязательства перед кредитором, как и всякое постороннее лицо, не будучи обязанным по отношению к последнему, не может в принципе нарушить права кредитора по этому обязательству, обстоятельства, свидетельствующие о наличии либо отсутствии его вины, a priori не могут быть предметом обсуждения при решении вопроса об ответственности должника за нарушение соответствующего обязательства. Важное значение имеет и то обстоятельство, что всякий разумный и добросовестный участник имущественного оборота, возлагая исполнение своего обязательства на третьих лиц, должен предвидеть в качестве возможного последствия такого шага возможность его неисполнения или ненадлежащего исполнения и, может быть, застраховать свой риск ответственности перед кредитором.

Таким образом, возлагая исполнение своего обязательства на третьих лиц, должник принимает на себя обязанность отвечать за его нарушение без учета обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии вины должника в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства. Тем более что, как известно, кредитор не вправе отказать в принятии исполнения обязательства, предложенного за должника третьим лицом, на которое возложено такое исполнение (ст. 313 ГК).

Дореволюционные российские цивилисты не различали ответственность должника, возложившего исполнение своего обязательства на постороннее лицо, от его же ответственности за действия своих представителей, в том числе рабочих и служащих. Действующее же сегодня гражданское законодательство выделяет специальные положения об ответственности должника за действия своих работников. Согласно ст. 402 ГК действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника. Должник отвечает за эти действия, если они повлекли неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.

В отличие от ответственности должника за действия третьих лиц, на которых он возложил исполнение обязательства, при применении к должнику ответственности за действия его работников по исполнению его обязательства общие условия ответственности не затрагиваются.

Обстоятельства, о которых шел разговор ранее: неисполнение или ненадлежащее исполнение должником обязательства, связанного с осуществлением предпринимательской деятельности; «безвиновная» ответственность должника за действия третьих лиц, на которых он возложил исполнение своего обязательства, – ужесточают ответственность против общего правила об ответственности должника за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства при наличии вины.

Вместе с тем гражданское законодательство дает нам также примеры обстоятельств другого рода, наличие которых влияет на ответственность должника по обязательству в сторону, напротив, ее уменьшения. К числу таковых в первую очередь следует отнести вину кредитора (ст. 404 ГК).

Размер ответственности должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства может быть уменьшен судом, если нарушение обязательств имело место по вине обеих сторон. Вина кредитора может состоять, к примеру, в ненадлежащем исполнении им своих обязательств, что послужило препятствием для должника в исполнении обязательств надлежащим образом. Наиболее характерным примером является ситуация, когда в соответствии с договором на должника возложено встречное исполнение обязательств, которое обусловлено исполнением своих обязательств кредитором. В этом случае должнику предоставлено право приостановить исполнение своих обязательств в части, соответствующей непредоставленному кредитором исполнению (ст. 328 ГК). Поэтому размер ответственности должника за ненадлежащее исполнение обязательств в подобных ситуациях должен определяться с учетом вины кредитора.

Основанием к уменьшению размера ответственности должника могут служить также умышленные либо неосторожные действия кредитора, способствующие увеличению размера убытков, причиненных нарушением обязательств. Например, покупатель, не получив от продавца товары в установленный договором срок, приобретает аналогичные товары у другого продавца по цене, значительно превышающей цены, взимаемые за такие товары при сравнимых обязательствах, располагая реальной возможностью купить соответствующие товары, уплатив за них нормальную цену. В этом случае убытки, связанные с приобретением покупателем товаров, не переданных продавцом, в виде разницы между уплаченной и среднерыночной ценой не должны возмещаться должником.

Основанием к уменьшению ответственности должника может послужить также непринятие кредитором разумных мер по уменьшению ожидаемых убытков. Разумные меры к уменьшению убытков, которые надлежит предпринять кредитору в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения должником обязательств, могут вытекать как из закона, иного правового акта, так и из обычаев делового оборота либо определяться обычно предъявляемыми требованиями. К примеру, покупатель, не получивший от поставщика сырье и материалы в соответствующий период поставки, не воспользовался имевшейся возможностью для приобретения соответствующего сырья и материалов на рынке, но затем предъявляет поставщику требование о взыскании упущенной выгоды в виде неполученной прибыли в связи с тем, что в соответствующий период он не произвел и не реализовал продукцию. В этом случае при определении размера убытков суд должен учитывать непринятие покупателем разумных мер к их уменьшению.

Вина кредитора должна учитываться судом и в тех случаях, когда должник отвечает за нарушение своих обязательств независимо от своей вины. Иллюстрацией к данному положению могут служить некоторые нормы об ответственности по деликтным обязательствам. В частности, владелец источника повышенной опасности отвечает за причиненный им вред независимо от его вины. Однако он может быть освобожден от возмещения вреда полностью или частично, если докажет, что вред причинен вследствие умысла потерпевшего (ст. 1079 ГК). Аналогичные примеры можно найти и в законоположениях об ответственности по договорным обязательствам. Таким примером может служить, в частности, норма об ответственности профессионального хранителя по договору хранения: последний освобождается от ответственности за несохранность принятых на хранение вещей, если докажет, что утрата, недостача или повреждение произошли в том числе из‑за свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал или не должен был знать, либо в результате умысла или грубой неосторожности поклажедателя (п. 2 ст. 901 ГК).

Другим существенным обстоятельством, которое может служить основанием к уменьшению ответственности должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства вплоть до полного освобождения должника от ответственности, в соответствии с действующим гражданским законодательством признается просрочка кредитора (ст. 406 ГК).

Просрочка кредитора имеет место в случаях, когда:

– во‑первых, должник предложил кредитору надлежащее исполнение обязательства, однако последний отказался его принять;

– во‑вторых, кредитор не совершил необходимых действий по обеспечению принятия исполнения обязательства от должника, без которых исполнение обязательства для должника оказалось невозможным. Действия, которые должен совершить кредитор для принятия от должника исполнения его обязательства, могут быть предусмотрены законом, иными правовыми актами или договором либо вытекать из обычаев делового оборота или из существа обязательства. Например, если поставщик обязан отгрузить товары не покупателю по договору, а получателю, покупатель должен выслать поставщику отгрузочные разнарядки, содержание которых, порядок и сроки их высылки определяются в договоре. Непредставление покупателем разнарядок в установленный договором срок дает право поставщику перенести срок поставки товаров на следующий период либо потребовать от покупателя оплаты стоимости подготовленных к отгрузке товаров или вовсе отказаться от исполнения обязательства (п. 3 ст. 509 ГК). Другой пример: договором купли‑продажи предусмотрено, что покупатель принимает товар в месте нахождения продавца и вывозит его своим транспортом. Неявка покупателя к продавцу и необеспечение вывоза товара также могут расцениваться как просрочка кредитора.

Особый случай просрочки кредитора имеет место в ситуации, когда кредитор по требованию должника, предлагающего исполнение обязательства, не возвращает ему долговой документ либо не выдает ему расписку в получении исполнения от должника полностью или в соответствующей части. Подобные действия кредитора дают право должнику задержать исполнение обязательства (п. 2 ст. 408).

Юридические последствия просрочки кредитора состоят в том, что должник вправе потребовать от него возмещения причиненных просрочкой убытков. Основанием освобождения кредитора от ответственности в этом случае может служить лишь то, что просрочка допущена им в силу обстоятельств, за которые ни кредитор, ни лица, на которых было возложено совершение действий по принятию от должника обязательства, не отвечают. Бремя доказывания наличия соответствующих обстоятельств возложено на кредитора, допустившего просрочку.

Большое значение имеет также то обстоятельство, что сам должник не считается просрочившим, пока обязательство не может быть исполнено вследствие просрочки кредитора (п. 3 ст. 405 ГК).

Интересная деталь: положения о просрочке кредитора (верителя) были включены российскими цивилистами и в проект Гражданского Уложения, несмотря на то что современное им гражданское законодательство ряда стран (например, Франции и Италии) не предусматривало аналогичных положений. Необходимость включения в проект соответствующих положений объяснялась следующим образом: во‑первых, принятие исполнения от должника не может рассматриваться как предмет обязательства верителя, уклоняясь от которого, он подвергался бы ответственности на общем основании; во‑вторых, предоставление должнику возможности внести предмет обязательства на хранение не разрешает вопроса, так как должник может прибегнуть к этому лишь после того, как веритель уклонился от принятия исполнения; в‑третьих, по мысли закона этот последний порядок исполнения обязательства представляется, но не навязывается должнику; в‑четвертых, в законе должно быть определено влияние просрочки верителя на положение должника. Именно эти причины побудили Редакционную комиссию внести в проект Гражданского Уложения правила, определяющие случаи просрочки со стороны верителя, ее условия и последствия[1014].

В тех случаях, когда должник, который несет ответственность по общему правилу, т. е. при наличии вины, не может быть привлечен к ответственности, поскольку имела место невозможность исполнения обязательства в силу случайных обстоятельств, не зависящих от должника, законодатель идет по пути локализации убытков на стороне одного из контрагентов по обязательству. Делается это путем определения, на какой из сторон лежит риск случайной невозможности исполнения обязательства. В действующем ГК имеется немало таких положений как общего характера, так и специальных, предназначенных для обслуживания конкретных видов договорных обязательств. В качестве примера общих положений можно привести норму, содержащуюся в ст. 211 ГК, в соответствии с которой риск случайной гибели или случайного повреждения имущества несет его собственник, если иное не предусмотрено законом или договором.

К числу специальных правил о распределении риска случайной невозможности исполнения обязательства могут быть приведены следующие положения Кодекса: залогодатель несет риск случайной гибели или случайного повреждения заложенного имущества, если иное не предусмотрено договором о залоге (п. 1 ст. 344); если должник не был письменно уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор несет риск вызванных этим для него неблагоприятных последствий (п. 3 ст. 382); если иное не предусмотрено договором купли‑продажи, риск случайной гибели или случайного повреждения товара переходит на покупателя с момента, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче товара покупателю (п. 1 ст. 459); по договору постоянной ренты риск случайной гибели или случайного повреждения имущества, переданного бесплатно под выплату постоянной ренты, несет плательщик ренты (п. 1 ст. 595); если иное не предусмотрено законом или договором подряда, риск случайной гибели или случайного повреждения материалов, оборудования, переданной для переработки (обработки) вещи или иного используемого для исполнения договора имущества несет предоставившая их сторона, а риск случайной гибели или случайного повреждения результата работы до ее приемки заказчиком несет подрядчик (п. 1 ст. 705), и некоторые другие.

К сожалению, нормы, содержащиеся в действующем ГК, далеко не исчерпывают необходимого регулирования последствий случайно наступившей невозможности исполнения обязательства, в особенности это касается т. н. двусторонних договоров, когда каждая из сторон в обязательстве является должником и кредитором одновременно. К примеру, в дореволюционном проекте Гражданского Уложения имелась специальная статья, посвященная этому вопросу: согласно ст. 1662 проекта, при невозможности для одной стороны исполнить обязательство по двустороннему договору вследствие случайного события она не вправе требовать того, что ей причитается по тому же договору с другой стороны, и обязана возвратить то, что ранее получила. Если же исполнение обязательства вследствие случайного события стало невозможным для одной стороны лишь отчасти, то она обязана по требованию другой стороны исполнить обязательство в остальной части и сохраняет право на соразмерную часть причитающегося ей по договору вознаграждения[1015].

Необходимость включения данной статьи в проект Гражданского Уложения объяснялась тем, что, если обязательство происходит из двустороннего договора, т. е. когда оно обусловлено равноценным исполнением со стороны верителя, освобождение должника от обязательства, предмет которого случайно подвергся гибели, само по себе не решает вопроса, кто из участвующих в договоре лиц, должник или веритель, несет страх за случайную гибель. Вопрос этот зависит от того, сохраняет ли сторона в двустороннем договоре, несмотря на освобождение ее от принятия по договору обязательства в силу случайно наступившей невозможности исполнения, право требования исполнения, к которому обязана на основании того же договора другая сторона, являющаяся верителем в том обязательстве, или это право не сохраняется.

При утвердительном ответе на данный вопрос страх за случай падал бы на верителя, который, не получая ни предмета своего требования, ни вознаграждения за него ввиду освобождения должника от ответственности за его случайную гибель, был бы обязан со своей стороны уплатить условленное по договору вознаграждение; при отрицательном ответе – страх за случай оставался бы на должнике. Таким образом, указанная статья проекта Гражданского Уложения позволяла разрешить проблему справедливым образом с учетом законных интересов как должника, так и верителя.

На отсутствие в действующем ГК норм о последствиях невозможности исполнения в двусторонних (синаллагматических) договорах и об урегулировании отношений между сторонами в указанных случаях первым обратил внимание В.А. Рахмилович[1016]. С этим замечанием нельзя не согласиться: действительно, отсутствие в ГК соответствующих положений в ряде случаев затрудняет решение вопроса о том, на ком лежит в двустороннем договоре не ответственность по обязательству, а риск того ущерба, за который ни одна из сторон в этом обязательстве не отвечает. Этот недостаток в правовом регулировании двусторонних договоров может быть в какой‑то мере компенсирован лишь сторонами при заключении соответствующих договоров.

Наряду с обстоятельствами, ужесточающими либо уменьшающими ответственность должника за нарушение обязательства, необходимо обратить внимание на некоторые обстоятельства, не связанные ни с отсутствием вины, ни с непреодолимой силой, при наличии которых должник вовсе освобождается от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства. Так, например, в соответствии с п. 2 ст. 754 ГК подрядчик не несет ответственности за допущенные им без согласия заказчика легкие отступления от технической документации, если докажет, что они не повлияли на качество объекта строительства; страховщик освобождается от возмещения убытков, возникших вследствие того, что страхователь умышленно не принял разумных и доступных ему мер, чтобы уменьшить возможные убытки (п. 3 ст. 962).

Не следует забывать также, что в деле применения ответственности за нарушение гражданско‑правового обязательства большая роль отводится суду. Именно суд может в комплексе оценить действия как должника, так и кредитора по обеспечению исполнения обязательства и все обстоятельства, влияющие на ответственность. Оценка судом поведения сторон, и в частности поведения кредитора, может послужить решающим фактором в определении размера ответственности должника за допущенное им нарушение обязательства.