Маленькие альдины. Альд и Гриффо

Маленькие альдины. Альд и Гриффо. Напечатав большое число греческих книг, Альд занялся шедеврами литературы Древнего и Нового Рима. Чтобы расширить круг читателей, чтобы заставить читать как выражается Ренуар не только ученых по профессии, и не только на пюпитрах библиотек, но и в других местах , Альд задумал издать коллекцию лучших трудов древних авторов в маленьком формате ин-октаво. Эти портативные томики должны были, однако, вмещать не меньше текста чем ин-кварто или даже громоздкие ин-фолио.

Чтобы достигнуть этой цели, пишет Ренуар, Альд задумал создать шрифт, первую мысль о котором, как утверждают, подал ему почерк Петрарки, и договорился с Франсуа из Болоньи, искусным гравером, который уже нарисовал и награвировал все остальные шрифты его типографии, и тот создал для него столько известный мелкий курсив, первый созданный в этом стиле, в течение долгого времени называвшийся aldino по имени того, кто первым его задумал. Одна из книг серии ин-октаво Сонеты и канцоны Петрарки печатались по рукописи великого поэта, которую предоставил в распоряжение Альда Пьетро Бембо. Достаточно взглянуть на почерк Петрарки и сравнить его с курсивом Гриффо, чтобы воочию убедиться в том, что между ними нет ничего общего.

Сам Ренуар пишет осторожно как утверждают и добавляет далее от себя, что новый шрифт имел большое преимущество походил на красивый каллиграфический почерк, что должно было очень нравиться в то время, когда большинство книг оставались еще рукописными. Это совершенно справедливо.

Первой книгой, напечатанной новым курсивом в салом формате ин-октаво, был вышедший в 1501 году Вергилий. Ренуар выражает удивление по поводу того, что хотя типографское искусство существовало было в почете уже почти полвека, мысль о подобной коллекции прекрасных портативных книг по низкой цене не пришла в голову рантше Йенсонам, Герингам, Каллиергасам и другим печатникам, искусство которых произвело на свет уже не один шедевр.

Йенсон напечатал однажды очень маленькую книжечку-молитвенник ин-октаво. Но печатник Плиния, Цицерона, двух Вергилиев ин-фолио и не подумал даже об издании портативного Вергилия. Миниатюрные издания встречались в XV веке не у одного только Йенсона.

Но они были редкостью и воспринимались, вероятно, как некий курьез. Альд действительно был первым, кто наладил серийное производство книг карманного формата и стал продавать их по доступной цене. Другие печатники, работавшие в Италии и в соседней Франции, очень скоро оценили неоспоримые преимущества портативных изданий Альда и стали копировать их самым бессовестным образом. Шрифтом альдино воспользовался в 1503 году флорентийский печатник Филипп Джунта и печатал им книгу за книгой.

Лионские печатники начали выпускать те же издания. Что и Альд, еще раньше Джунты с 1502 года. В них точно перепечатывалось все, вплоть до предисловий, которые Альд почти всегда предпосылал своим книгам. В своем Обращении к читателю Альд очень подробно освещает обстоятельства, вынуждавшие его прибегнуть к защите своих прав издателя и печатника уже четыре раза в нашем Доме мастера устраивали заговор против нас. Жадность мать всего зала. Благодаря Бога, я их почти всех привел к положению, при котором положительно все раскалываются в своем предательстве. Нераскаявшихся заговорщиков Альд по всей видимости уволил.

Альд, понимавший, что мелки курсив должен произвести целую революцию в типографском искусстве, поспешил заручиться привилегией, дающей ему право исключительного пользования шрифтом. При этом были ущемлены права Гриффо. Ренуар пишет Привилегии на исключительное право употребления курсива в течении 10 лет были представлены типографии Альда 13 ноября 1502 года Сенатом Венеции и 17 декабря тог же года Папой Александром VI. Папская привилегия была продлена еще на 15 лет Юлием II 27 января 1513 года, а также Львом X 28 ноября 1514 года. Приведя полный текст всех четырех привилегий, Ренуар очень трезво комментирует ситуацию, приведшую к полному разрыву отношений между издателем и гравером Было бы гораздо справедливее и послужило бы ко всеобщей пользе предоставление художнику, награвировавшему шрифты, исключительной привилегии продавать их и снабжать этими шрифтами печатников.

Но благодаря счастливому употреблению шрифтов, имевшихся в его распоряжении, Альд оправдал свое исключительное право и повернул его на благо литературы, что так редко бывает результатом исключительных привилегий. Спору нет, но совершенно понятна и та ярость, которая должна была охватывать художника, поставленного перед совершившимся фактом привилегия Альда лишала плодовитого гравера, находившегося в расцвете творческих сил, возможности снабжать шрифтом, изобретателем которого он себя по праву считал, других печатников, работавших в пределах не только города Венеции, но и всей обширной Республики, а также на территориях, находившихся под властью пап. Франческо Гриффо вынужден был покинуть пределы Республики Венеции, поселиться в Фано область, где полноправным хозяином был Цезарь Бордхма, на которую не распространялась юрисдикция Республики и где привилегии Альда не были действительны и прибегнуть, на первых порах, к финансовой поддержки другого крупного издателя, Сончины.

Уже в 1503 году Сончино издал, подражая маленьким альдинам, Петрарку, а затем и многие другие книжечки ин-октаво.

Все они напечатаны новым вариантом латинского курсива Гриффо.

После 15 лет, прошедших с момента его разрыва с Альдом, Франческо Гриффо возвратился в родную Болонью и в последние годы своей жизни старался осуществить желание, давно лелеемое стать самостоятельным печатником и издателем. Самым существенным новшеством, связанным с серийным изданием маленьких альдин, было введение, в качестве основного текстового шрифта, слегка наклонного курсива альдино сочетании с невысокими, вертикально поставленными прописными буквами.

Среди маленьких альдин встречается только одно-единственная иллюстрированная книжка Цезарь 1513 года. Декор маленьких альдин более чем скуп он ограничивается, обычно, оставлением пустых мест для инициалов, которые должны были врисовываться от руки, и маркой с якорем и дельфином. Маленькие альдины были любимым детищем Альда. Быть может поэтому первое сообщение о смерти издателя помещено в книжечке ин-октаво Фирмиани в апреле 1515 года. А в другом ин-октаво, вышедшим в свет месяц позже, в Сочинениях Овидия, которым предпослана Жизнь Овидия, сочиненная самим Альдом Мануцием, содержится некролог, написанный его тестем и созидателем Андреа Торрезани.

Некролог, как и весь текст книги, набран курсивом альдино. Заключение. Альд Мануций и такие же, как он, люди доброй воли, работавшие с ним рука об руку, закладывали основы книжного искусства, а, вместе с тем, и всей духовной культуры нового времени.

Среди них был и Эразм Роттердамский, гуманист, автор знаменитой сатиры Похвала глупости 1510 двумя годами ранее из типографии Альда вышло монументальное собрание Пословиц Эразма. Большую часть своей жизни Эразм Роттердамский провел в путешествиях. Он побывал во многих городах Италии и посетил однажды Дом Альда в Венеции. В одном из своих писем друзьям он рисует прием, оказанный ему Альдом, угощение, предложенные гостью, прибывшему издалека, усталому и голодному, состояло из нескольких кусочков салата, плававших в уксусе, и сухой корки хлеба.

Описав, со свойственным сарказмом эту скудную трапезу, Эразм добавляет, что чрезмерная бережливость издателя, ворочающего огромными средствами объясняется не столько скаредностью, сколько преданностью своему делу, ради процветания которого он вынужден соблюдать во всем величайшую экономию. В рабочей комнате Альда, где он обычно принимал посетителей, было вывешено объявление следующего содержания Кто бы ты ни был, скажи то, что тебе нужно сказать, будь краток и оставь меня, как можно скорее, опять одного. Это объявление, и анекдот о приеме оказанном Эразму, и жестокость проявленная по отношению к Гриффо, свидетельствуют о необычайно целеустремленности и непреклонной воле Альда качествах, не всегда приятных в общении с людьми, но благодаря которым он успел за короткие 20 лет своей издательской жизни сделать так много.

Не корыстные интересы и не желание славы были его двигателями, но любовь к науке и литературе, к философии и искусствам.

Он был просветителем, и типография была для него не самоцелью, но лишь средством, дающим возможность поделиться знаниями с возможно большим числом людей. Камни, заложенные Альдом в фундамент здания европейской культуры нового времени были поистине драгоценными камнями. Не только потому, что содержание его изданий составляет шедевры мировой литературы от Гомера и Аристотеля до Данте и Эразма Роттердамского, но и потому, что книгам, выходившим из-под пресса Дома Альда, придавали их окончательную форму такие художники, как Франческо Гриффо, и мастер Пелифила, что гранили и шлифовали их умелые руки образованных, вечно ищущих мастеров, работавших в его типографии простыми наборщиками и верстальщиками, печатниками и брошюровщиками. Вот почему альдины, напечатанные, к тому же, на бумаге, выдержавшей испытание временем в полтысячи лет, продолжают и сегодня сверкать среди книжных сокровищ прошлого как бриллианты чистой воды.