Космология и онтология

Предметом космологии является универсум, всеохватывающее целое, к которому принадлежит все, что имеет пространственное или временное расположение. Наши знания об универсуме постоянно увеличиваются. Но что касается бытия, то наши знания о нем не увеличиваются. Мы можем быть осведомленными о нем, чувствовать его присутствие, быть осененными бытием, но никак не можем его знать. Может быть, чтобы лучше понять бытие, нужно вынести универсум за скобки, снять все интересы и способы утилитарно-практического ношения к миру, например, забыть о ежедневной озабоченности - зарабатывании на жизнь, строительстве дома, участии в социальном движении, помощи другим людям и т.д. Видимо, можно сказать, что термины "универсум" и "бытие" суть лишь различные аспекты, различные способы нашего отношения к реальности. Можно относиться к реальности как к объективному материальному миру, как к некой натуральной субстанции, имеющей свою структуру и содержание.

Универсум открыт для рационального объяснения, с ростом науки он становится все более интеллигибельным. Мои знания об универсуме вполне объективируемы, их я могу передать другому человеку. Но бытие - это не часть универсума, его содержание, или внутренняя структура, оно не становится по мере наших знаний чем-то более понятным, интеллигибельным. Оно за интелигибельностью. Оно не может быть объектом или обстоятельством. Здесь нет увеличивающейся глубины и широты, нет чего-то спрятанного. Здесь не бывает х. открытий. Образно говоря, адекватным будет только молчание в присутствии бытия, однако это будет насыщенное молчание, наполненное благоговеем перед чем-то принципиально непостижимым. Однако это только образ, поскольку, как мы уже говорили выше, философия - это не молчание, а попытка высказать невыразимое.

Осведомленность о бытии есть тип человеческого отклика на то, на что способен откликнуться только человек. Наше выживание как человеческих существ, наша жизнь зависят от опыта разумности. Однако осведомленность о бытии не является необходимой для выживания или удовлетворения жизни. Осведомленность о бытии (осененность бытием) обладает таким духовным качеством, которое, добавляясь к разуму, вводит особое, специальное измерение в наш опыт. М.Мунитц, известный американский метафизик, сравнивает осведомленность о бытии с духовным здоровьем и говорит также о том, что эта осведомленность, если она есть, является "невыразимым аккомпанементом" любой деятельности или опыта'. Осененность бытием не похожа на веру в Бога, поскольку бытие - это не источник универсума или человека, оно не есть некая высшая целостность, оно не обладает какой-либо степенью добра, любви, справедливости и т.п. Не имеет смысла вера в бытие или в его конечный триумф. Не имеет смысла искать союза с ним, в том понимании, в каком верующий или мистик ищет союза с Богом, его нельзя достичь молитвой или послушанием. Мы можем быть открыты к бытию, но оно не ищет и не ожидает открытия.

Осененность бытием создает другой порядок и качество жизни, отличные от религиозной веры или научного понимания. Достижение этой осененности есть специфически философская проницательность. Стоять в свете бытия - не значит отрицать мир, превращать его в иллюзию, не значит отбросить или минимизировать наши контакты с миром. Это просто означает, что у нас появляется другое измерение нашего опыта, эта осененность окрашивает все виды нашего взаимодействия с миром - практические, эстетические, интеллектуальные ч т.д. "Бытие, говорил М.К.Мамардашвили, - это то же самое, что незаконная радость. Нет никаких причин к тому, чтобы мы были, и тем радостнее быть, и тем больше продуктивной гордости можно от этого испытать".

Эйнштейн говорил, что в науке работают три категории ученых. Первые - те, кто наделен исключительными интеллектуальными способностями, они занимаются наукой так же, как спортом, это для них увлекательная игра. Вторые - те, кто смотрит на науку как на способ зарабатывай денег, с таким же успехом они могли бы заниматься чем-нибудь другим. Таких большинство. Третьи - те, кто приходит в науку, толкаемый туда скукой, монотонностью обыденной жизни, бессмысленной ее повторяемостью и пустотой наших обычных стремлений и потребностей, которые никогда не удовлетворяются. Наша жизнь ведь в этом плане никогда не получается. И если человека охватило такое ощущение, то он уходит в науку. Потому что занятие абстрактной наукой вынимает его из круговорота и стихийного потока жизни, обрывает какие-то ненужные и нелепые зависимости.

Но еще с большим основанием, чем о науке, это можно сказать о метафизике, метафизике как образе жизни, когда человек пытается жить интересами чистого разума, без всякой надежды или, лучше сказать, интереса к успеху, карьере, обогащению и т.п., интересами, которые направлены на исследование последних оснований сущности и смысла бытия, сущности и смысла человеческого существования. "Математика, естествознание, законы, искусства, даже мораль, - писал И.Кант, - не заполняют душу целиком, все еще остается в ней место, которое намечено для чистого и спекулятивного разума, незаполненность которого заставляет нас искать в причудливом или в пустяках, или же в мечтательстве видимость занятия, а в сущности лишь развлечение, чтобы заглушить обременяющий взор разума, требующего, в соответствии со своим назначением, чего- то такого, что удовлетворяло бы его для него самого, а не занимало бы его ради других целей или в пользу склонностей"'.

Слово "бытие" введено Парменидом. До этого предметом изучения в античной науке и философии были сущие вещи, но не сущее как таковое. Парменидом был сделан важный шаг вперед в деле становления философии. Как пишет Доброхотов, проблема заключалась в самообосновании философии - может ли мысль независимо от опыта открыть объективную, общезначимую истину. Нужно было найти точку пересечения двух непересекающихся рядов - ряда вещей и да мысли, точку совпадения мышления и бытия. У Пифагора такой точкой было число, у Гераклита слово (логос), у Парменида - бытие. Посмотрим текст Парменида в издании А.В. Лебедева:

"ЕСТЬ". На нем - очень много знаков,

Что сущее нерожденным, оно и не подвержено гибели,

Целокупное, единородное, бездрожное и законченное.

Оно не "было" некогда и не "будет", так как оно "есть" сейчас - все вместе (одновременно)...

Как и откуда оно выросло? Из не-сущего ("того, чего нет")? Этого я не разрешу ;'.

Тебе высказывать или мыслить, ибо нельзя ни высказать, ни помыслить: "Не есть" .

Да и какая необходимость побудила бы его

(Скорее) позже, чем раньше, начав с ничего, родиться на свет?...

Равно как и из сущего сила достоверности никогда не позволит

Рождаться чему-либо кроме него самого...

Каким образом то, что есть (сущее-сейчас), могло бы быть потом?

Каким образом оно могло бы быть-в-прошлом (или "стать")?

Если оно "было" (или:"стало"), то оно не есть, равно как если ему ; (лишь) некогда предел, стоит быть... ?

И оно неделимо, ибо оно все одинаково,

И вот тут его ничуть не больше, а (вот там) ничуть не меньше...

Тем самым Все непрерывно: ибо сущее примыкает к сущему. неподвижное, в границах великих оков......

Таким образом, бытие, по Пармениду, не возникает и не исчезает, оно существует всегда, иначе оно не было бы бытием, а зависело бы от чего-то, что дало ему возможность возникнуть; оно неделимо, либо оно есть все целиком, либо его нет; его не может, следовательно, быть больше или меньше, оно здесь и сейчас, оно не может быть завтра или вчера; оно целокупно и непостижно, невозможно про него сказать, что оно развивается, поскольку оно в каждый момент самодостаточно; оно завершение, законченно, существует в строгих границах и похоже на совершенно круглый шар, любая точка на поверхности которого одинаково отстоит от центра. Шар, центр которого везде, а периферия нигде, - так в Средние века определяли Бога.

То, что здесь говорится о бытии, мы можем засечь и приблизительно понять через такие проявления в нас, такие бытийственные характеристики, как совесть, любовь, честь, ум и т.д. Скажем, не может быть совести на пятьдесят процентов, совесть неделима, либо она есть, либо человек бессовестный, нельзя быть совестливым завтра или вчера, можно только здесь и теперь, совесть не развивается, не становится лучше или хуже, и совесть, наконец, не имеет причин во внешних эмпирических обстоятельствах - поступил по совести, потому что просто не могу иначе, нет никаких других внешних причин. К тому же мысль о совести и сама совесть - это одно и то же, совесть дана нам только в мыслях, больше ее нигде нет, и, только находясь в состоянии совести, способен человек о ней мыслить. Отсюда ясно, что бытие вовсе не есть окружающий нас материальный мир, совокупность вещей или какая-то высшая нематериальная субстанция (Бог или мировой разум и т.д.). Бытие открывается нам, становится доступным для нашей мысли, когда мы находимся в специфическом бытийном состоянии - состоянии совести или любви (любовь также не бывает на пятьдесят процентов, для нее также нет никаких материальных причин и т.д.), в таком состоянии ума, а не просто знания), когда приходят мысли и слова, в которых звучит голос бытия. Такие мысли нельзя вызвать, сконструировать усилием воли, такие слова нельзя придумать. Бытие - это то, что всегда уже есть, оно может только отрыться нам, если мы усилимся и если нам повезет попасть в соответствующее состояние.

Если до Парменида философы размышляли о существующих вещах, то он первый начал размышлять о сущем как таковом, что, собственно, и было началом философии. Философы стремились теперь познать и объяснить то, что в принципе не могло быть предметом опыта, что отсутствовало среди существующих вещей и отношений, что можно познать только мыслью, и, следовательно, мысль сама по себе, как они утверждали, может познать истину.

Философы открыли новое измерение универсума, которое было несводимо природе - ни к окружающему миру, ни к природе человека. Бытие и мысль сливаются, потому что их определения совпадают. Парменид пришел, согласно Доброхотову, к такой точке зрения, что среди мыслей как субъективных человеческих состояний есть мысль, выводящая нас из субъективности. Бытие не представимо, но мыслимо. Появился новый способ мышления, считающий себя зависимым в своих основаниях от эмпирической действительности - возникла специфичность философского знания.

Вторым мыслителем, поставившим вопрос о бытии, был Сократ. Сократ не употреблял термина "бытие", но то, что он исследовал, на что направлял внимание своего острого ума, и было бытием, тем бытием, о котором говорил Парменид, но рассмотренным совсем с другой стороны. Сократ также открывает реальность, которая не является ни природой, ни человеком, это третья реальность, которая дана в мышлении. Именно она соответствует тому, что стало называться бытием.

Сократ, например, пытался выяснить со своими собеседниками, что такое прекрасное, и получал ответы, что прекрасное - это прекрасная девушка или прекрасная лошадь, или что-нибудь еще. К таким же выводам приходили люди, он спрашивал их, что такое добро и зло. Оказывалось, что то, что с одной стороны может быть добром, с другой - является злом, что злые поступки могут приводить к добру и т.д. Оказывалось, что вещи и поступки относительны, а идея, нечто общее в них - непреходящее и неизменное. Непреходящи и неизменны прекрасное вообще, добро вообще, справедливость вообще. Идеи, выражающие смысл, не отражают нечто, какую-либо реальность вне их. Никакая реальность идее, чистой мысли не соответствует, они сами являются реальностью, несводимой ни к миру, ни к усилиям субъективной мысли. Они - продукты сознания, но сознания особого, специфических усилий мысли, мышление здесь - жизнь в строгом и точном смысле этого слова Биологический и психологический смысл и содержание жизни лишь производны от онтологического. Это жизнь, когда нет готовых образцов, когда во всем нужно сомневаться, когда нечто принимается и кладется в основание моих поступков, потому что я так решил, а не кто-то за меня со стороны, потому что мне был голос, голос Бога или голос бытия, составляющего мою сущность. Когда я знаю из себя - это знание несомненное и достоверное, тогда я не могу совершить плохого поступка ни намеренно, ни нечаянно. Для святого нет закона - скажут много позже христианские мудрецы. Мудрый человек не делает ошибок

В то же самое время это знание имеет специфический смысл. Добродетель - знание, красота - знание, и в то же время я знаю, что я ничего не знаю. Знание о незнании есть самое глубокое знание, его нельзя передать другому, оно может вырасти из внутреннего осмысления. Это знание, постижение своего сознания, мышления, пытающегося удержаться в своем бытийственном, т.е. чистом статусе. Вещи не стоят того, чтобы их знать, Сократ, например, не интересовался астрономией, а бытие знать невозможно. Чем в большей степени мышление является мышлением, чем больше исследует само себя, чем очевидней и надежней его содержание, тем в большей степени оно существует, ибо тем более совпадает со своей собственной природой. Тем больше оно приобретает признаки бытия. То, что искала космология, было найдено в человеке. Чем истинней мы мыслим, тем в большей степени существуем.

То, что существует мысль, в строгом смысле слова не человеческая мысль, которая тождественна бытию - основная идея Парменида. Основная интуиция Сократа, подлинной мерой бытия может быть индивид, живущий в особом бытииственном режиме - в том режиме, в котором живут красота вообще, добродетель, ум. Добродетель Сократа - то же бытие Парменида, она однозначна, неделима, не имеет степеней, не может быть вчера и т.п. Обе концепции открывают особый вид реальности, не являющейся ни космосом, ни человеком, но относящейся к ним как действительность к видимости. В обоих случаях мыслить и быть - одно и то же'.

Синтез идей Парменида и Сократа - архетип всех будущих онтологических концепций.