Вместо предисловия

Мы живем в мире культуры. Более того, мы находимся в ее толще, внутри нее, и только так мы можем продолжать свое существование
Отсюда важность понятия "культура" и, одновременно, его трудность для определения. Трудность эта не только и не столько в комплексности и многогранности этого понятия, а в том, что оно имеет исходный, первичный характер. В традиционной руссоистской оппозиции "Природа - Культура", утвердившейся в этнологии после составивших эпоху в науке о человеке трудов К. Леви-Стросса, предполагается, что Природа есть нечто первичное, исходное, на что социальные условия и другие "искусственные" результаты деятельности человека накладывают ограничения, именуемые Культурой. При всей кажущейся естественности и очевидности такого взгляда, вероятно, само понятие Природы есть создаваемая культурой идеальная модель своего антипода, сущность которого можно определить словами: "Всё без человека". Из этого вытекает, что сам человек неотделим от культуры, как он неотделим от социальной и экологической среды. Он обречен жить в культуре так же, как он живет в биосфере.
Культура есть устройство, вырабатывающее информацию. Подобно тому как биосфера с помощью солнечной энергии перерабатывает неживое в живое (Вернадский), культура, опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не-информацию в информацию. Она есть анти-энтропийный механизм человечества. К ней можно применить слова Гераклита Эфесского: "Психее присущ самовозрастающий логос". Для того, чтобы культура могла выполнить эту задачу, ей необходима, прежде всего, сложная внутренняя организация. Рассмотрению семиотических принципов этой организации и посвящена настоящая книга. Конечно. странно было бы видеть в культуре только семиотический ее аспект, однако другие ее стороны изучаются в контексте других наук и в данном случае не рассматриваются.
Усложнение внутренней структуры - лишь одна сторона вопроса: "самовозрастающий логос" возможен лишь в незамкнутом пространстве, культура же по самой своей природе строит себя как пространство замкнутое. Из этого противоречия вытекает то, что в самой основе идеи культуры лежит существование другого, противостоящего ей мира. Мир этот может получать в алфавите культуры различные названия: природы, враждебных существ (покойников, чужих богов, злых духов, волшебных зверей; характерно, что "свои боги", добрые покровительственные существа помещаются в центре культурного пространства, что одновременно ассоциируется с верхом универсума, а

[10]
вредительные существа - за пределами культуры и внизу). Он строится по принципу "вывернутой симметрии" и выполняет двойную, внутренне противоречивую функцию: хаос - и враг космоса, и его постоянный резерв, а граница между ними - и "недоступная черта", грань эапредельности, и место постоянных контактов и проникновений. При этом создающиеся стереотипы "чужого, враждебного пространства" и обитающего там "врага" могут переноситься на реальных соседей данной культуры (чужой этнос или конфессию). В этом отношении характерно для периодов "охоты за ведьмами", что инфернальные, запредельные связи приписываются не далекому и проблематичному "другому", а именно ближайшему. В процессах ведьм "соседка" и "ведьма" звучат как синонимы, а архивы III отделения и вообще опыт сыскных органов показывают, что наибольшее количество доносов, обличающих причастность к злейшим силам, пишется на соседей и близких родственников.
Таким образом, культура постоянно ведет "игру" с внекультурным пространством, то помещая туда свои страхи, то делая его вместилищем своих идеалов и постоянно созерцая себя в этом перевернутом зеркале. С этим связаны сюжеты посещения царства мертвых, страсть к путешествиям в "неоткрытые земли" (родственность этих импульсов раскрывается на примере рассказа Улисса в "Аде" Данте). Исследователь культуры. XX в. с любопытством наблюдает, как в эпоху, когда географический резерв земных территорий был исчерпан, внекультурное пространство было сконструировано в подсознании индивида, что представляло собой часть общего поиска хаоса внутри культуры. Одновременно от марсиан Герберта Уэллса до современных "космических одиссей" протягивается возобновленный цикл - враждебный античеловеческий мир переносится в космос по всем законам мифологических представлений.
Настоящая книга лишь вскользь затрагивает тему порождаемых культурой страхов, образы потустороннего мира и врага-античеловека. Это потребовало бы погружения в проблемы мифологии, что не входило в план книги, обращенной к вопросам механизмов культуры как информационного генератора. Автор счел полезным обратить внимание на эту неполноту тематики в предисловии.
Книга составлена из статей, писавшихся в промежутке между 1966 и 1987 гг. Но поскольку общий план работы сложился у автора давно, можно надеяться, что разновременность написания отдельных глав не разрушает единства книги в целом. Опубликование отдельных частей в виде статей в периодической печати поневоле приводило к необходимости повторения некоторых исходных положении. В настоящем издании автор старался эти повторы снять, что, к сожалению, оказывалось не всегда возможным, в частности, в тех случаях, когда в разных Статьях выявлялись разные грани исходных принципов. В остальном текст печатается без изменений.
Настоящий том представляет собой первый из задуманного издательством и автором трехтомника. Во второй должны войти статьи по истории литературы, в третий - по теории и истории искусств: театра, драматургии, кино, живописи и архитектуры. Написанные автором монографии в план издания не входят.