Право для черных – черное право, или Зачем им суд присяжных?

ЧИТАТЕЛЬ не забыл, конечно, как формулируется триединое содержание утопического идеала «открытого общества»: рынок, гражданское общество, правовое государство.

С рынком наше население успело познакомиться, познало его минусы и плюсы. Госпартфеодализм, бывший у нас до 1991 года, себя по многим причинам изжил. Но вместо национал-капитализма (госпарткапитализма по образцу китайского) нас столкнули в капитализм колониальный, увы, сильно скомпрометировав само понятие рынка.

О гражданском обществе мы поразмышляли выше. Тоже весьма сомнительное общественное устройство.

Теперь нужно с определенностью сказать: у общества могут быть, должны быть и есть приоритеты поважнее правового государства.

ПРАВОВОЕ государство – либо очередная утопия, никогда, никем и нигде не достигнутая (всколыхнувшее США дело черного убийцы Симпсона, оправданного черными присяжными, – яркий, хотя не единственный, пример фальшивости «классического» – американского – правового государства), либо смертельно опасная ловушка, направленная против интересов рода человеческого в пользу многообразных, как правило девиантных, меньшинств: национальных, религиозных, сексуальных и пр. При этом в «правовом государстве», защищающем права меньшинств и индивидуумов, то есть частей и частиц общества, парадоксальным образом отсутствует защита общества как целого, отсутствует право большинства, право нации. Для Америки это более-менее естественно, ибо американской нации никогда не было и нет как таковой в природе. Но для нас?!

Нельзя к тому же забывать, что правовое государство – весьма дорогое удовольствие, которое могут позволить себе лишь немногие страны – передовики «капиталистического соревнования», которые давно, мирно и тихо перешли в фазу национал-социализма: то есть обеспечили вполне социалистические блага, льготы и привилегии для своих граждан за счет ограбления всего остального мира.

Мы должны сохранять достаточно ясный ум, чтобы не позволить навязать нам «правовое государство» а-ля США. Мы должны вернуть и навсегда сохранить «право нации» наряду с правами человека и гражданина. Но вообще-то и так понятно: проповедь рацами этого идеала в нашей стране, где каждый с детства знает, что «закон – как столб: перепрыгнуть нельзя, а обойти можно» и что «закон – что дышло, куда повернешь, туда и вышло», – довольно бессмысленна.

МЕЖДУ прочим, интересно на фоне высоких слов о правовом государстве слышать от еврейских авторов такой крик души: «Нетерпимо сегодняшнее положение дел, когда в бюджете на 1996 г. финансирование правовой реформы, расширения сферы действия суда присяжных вообще не предусмотрены». Вот что их беспокоит на самом деле, вот в чем для них существо правового государства: суд присяжных.

Почему и зачем евреи настаивают на расширении данной практики, лучше всего объясняет один из их печатных органов – «Литературная газета»: “Знаменитое дело Бейлиса. Спасли его не “занятые и активные”... спасли его как раз “менее деловые”, “неактивные” и “вяловатые”. На скамье присяжных собрались в том процессе один мелкий чиновник, шестеро крестьян, двое мещан, двое почтовых служащих и один извозчик. Рассказывали потом, что чашу весов поколебал именно он, извозчик, сказав: “Нет, не могу взять грех на душу”. И не взял” (А. Борин. Кто спас Бейлиса, или Особое мнение писателя Василия Аксенова. [В защиту института суда присяжных] – “ЛГ” 16.04.97).

Наверное, хорошо было бы для евреев, если бы весь русский народ состоял лишь из извозчиков, подобных вышеописанному!

3.4. «НЕ ЛЕЗЬ, СОВЕТЧИК, К ИГРОКАМ»

НЕОЖИДАННО для себя получив отпор в виде моей статьи, Рац разразился, как сказано выше, двумя статьями в «Независимой», где попытался смягчить формулировки и негативное впечатление от своего изначально напористого тона. Он даже наконец-то догадался задаться вопросом, «следует ли понимать «неизменность курса реформ» и «приверженность России ценностям демократического развития» как реальную установку государства на формирование открытого общества? Отвечать на этот вопрос следует осторожно… Я связываю неоднозначность данного ответа с недостаточной укорененностью и осознанностью в России идей открытого общества. Эти идеи не только малоизвестны широким слоям населения, но недостаточно продуманы даже нашей политической элитой в Центре, не говоря уж о провинции» («Политика формирования открытого общества»).

Требовавший поначалу «маргинализировать» или «просто запретить законом» партии, движения и общественные объединения, исповедующие национал-капиталистическую доктрину, а заодно и все организации, «ориентированные на формирование закрытого общества и тоталитарного государства», то есть хотевший силой продавить в жизнь свой любимый идеал («Белые» и «красные». – «НГ» 08.10.96), Рац теперь решил откреститься от такого экстремизма: «Коли открытое общество нельзя, как я показал ранее, «построить», то уж тем паче его нельзя построить авторитарными методами» («Политика формирования…»).

К сказанному Рацу осталось только добавить честное признание о совершенной неорганичности идеала открытого общества реальной исторической России – и завершить дело столь же честным выводом о нереальности всей «Концепции». Он этого, конечно, не делает. Он по-прежнему намерен формировать (то есть именно «строить», вопреки вышесказанному) открытое общество «не на словах, а на деле» и не оставляет «попытку построить идеологию формирования открытого общества в качестве необходимого обеспечения соответствующей политики», то есть, по сути, – в качестве «национальной идеи» (там же).

Мы знаем уже, какая конкретика стоит за этим.

ЧТО ЖЕ движет упрямым доктором геолого-минералогии? Только надежда на соросовские гранты? Или на долю в прибылях от раздела российских ресурсов? Не стану этого утверждать. Все не так просто.

Рац уверяет нас, «отбиваясь» от критики Севастьянова, в своей любви к Родине, России, которую он любит «вослед другому авторитету – Петру Чаадаеву – с открытыми глазами» («Большевизм или национальное согласие?»). Выше неоднократно подчеркивалось, что рецепты развития России, данные Рацем со товарищи, позволяют предполагать, что слепорожденный увидел бы в нашей стране, в ее истории больше, чем наш «открытоглазый» автор. Да и «любимой» от такой «любви» может сильно не поздоровиться.

В чем причина, почему так получается?

Да потому, что верный взгляд на Россию и ее развитие возможен только в одном случае: если смотреть через призму национальных интересов русского народа – главного народа страны, ее зиждителя и держителя.

Что вместо этого мы видим у Раца и рацеобразных?

Мерзейший ненавистник России – Вацлав Гавел заявил как-то, что понятие Родины задается-де не какой-либо одной рамкой – географической, хозяйственной, этнической, культурной или конфессиональной, а множеством таких рамок, причем выпячивание какой-то одной из них чревато бедами и несчастьями. Рац обаян, увлечен и даже восхищен этой мыслью настолько, что дважды с восторгом пересказывает ее в своих писаниях – в книге и статье. И это отношение в высшей степени характерно для еврея. Ведь совсем иначе обстоит дело у нас, русских националистов: Родина для нас – это, в первую очередь, наш русский народ, вне которого, без которого и мы – не мы, и Родина – не Родина, и Россия – не Россия.

Понятное дело, еврею не нужна подобная доминанта в стране проживания. Он не может, не хочет и не должен ее иметь.

Но и непрошенных советов давать нам по обустройству России, при всей своей «любви» к ней, он не должен.

* * *

Вопрос для референдума: