Парадоксы морали

Функционирование морали в реальных отношениях порождает специфические трудности, связанные с тем, что мораль утверждает самоценность личности, а в ходе практической деятельности люди оказываются в иерархических отношениях, при которых одни управляют другими. Практика жизни свидетельствует, что люди, занимающие более высокое положение в социально-иерархических структурах, берутся выносить моральную оценку подчиненным, хотя, с точки зрения морали, они сами далеки от совершенства.

Логично предположить, что такую функцию (моральной оценки) могут взять на себя люди, выделяющиеся из общей массы по моральным качествам, подобно тому, как это делается во всех других областях знания (право авторитетного суждения о музыке имеют признанные музыканты, о юридических вопросах – опытные юристы и т.д.). Однако одним из несомненных нравственных качеств человека является скромность, еще точнее, осознание своего несовершенства. Более того, чем выше человек в нравственном отношении, тем критичней он к себе относится. Поэтому по-настоящему нравственный человек не может считать себя достойным кого-то судить. С другой стороны, люди, охотно берущие на себя роль учителя и судьи в вопросах морали, обнаруживают такое качество, как самодовольство, которое органически чуждо морали и безошибочно свидетельствует о том, что эти люди взялись не за свое дело. Жизненные наблюдения свидетельствуют, что в такой ложной роли чаще всего выступают люди, которые занимают более высокие ступени в социально-иерархических структурах (руководители по отношению к подчиненным, учителя по отношению к ученикам и т.д.). Получается парадокс: те, кто мог бы вершить моральный суд, не будут этого делать; тем, кто хотел бы вершить моральный суд, нельзя этого доверять. Моральный суд в данном контексте понимается широко — как моральное учительство, моральное осуждение и восхваление.

Данное противоречие в этике разрешается с помощью заповеди Иисуса Христа: «Не судите других и сами не будете судимы. Какою мерою мерите, такою и вам отмерено будет, каким судом судите, таким и вас будут судить». Таким образом моральная оценка – это самооценка. Моральный суд – это суд человека над самим собой. Этим он отличается от юридического суда. Деяние, за которое человек отвечает перед другими людьми по закону, именуется преступлением, а деяние, за которое человек отвечает перед самим собой, перед своей совестью, именуется злом (грехом). Преступление – всегда преступление какого-либо общепринятого правила, которое зафиксировано внешне – в обычае, законе. Зло – это нарушение нравственного закона, к которому человек приобщен внутренне, т.е. в чувствах и мыслях. Именно это имеют в виду, когда говорят, что нравственный закон запечатлён в сердце. Иисус об этом сказал так: «То, что выходит изнутри, оскверняет человека. Ибо из его сердца выходят злые помыслы».

Второй парадокс связан с моральным поведением. Очень точно этот парадокс сформулировали древнеримский поэт Овидий: «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь», и апостол Павел: «Делаю то, что не хочу, а что хочу делать – то не делаю».

Получается парадокс: человек знает, что есть благо (добро), но не следует ему, т.е. знание не имеет для него обязывающего смысла. Что это значит? Скорее всего, то, что егомораль двойная – для себя одна, для других – другая. Ведь в морали знание и дела – одно. «По плодам их узнаете их» - это правило Христа можно считать ответом на данный парадокс.

Без анализа следствий человеческих поступков не было бы критерия для определения различной меры добродетельности различных индивидов. Получилось бы, что все высокодобродетельны, даже отъявленные злодеи, т.к. они перед собой стремятся оправдать творимое зло добрыми намерениями, преступления – справедливостью поступков.

Без анализа поступков не было бы критерия для определения меры добродетельности различных индивидов. Получилось бы, что все одинаково и высоко добродетельны. Человеку не просто свойственно думать о себе лучше, чем он есть на самом деле. Ему свойственно думать о себе хорошо. Субъективной точкой отсчета собственных действий собственной личности в цело, для него всегда является добро. Даже люди, которых принято считать отъявленными злодеями, стремятся выдать творимое ими зло за добро, преступления — за справедливые деяния. При этом они могут быть очень искренними. Моральное самообольщение - не всегда обман и лицемерие. Чаще всего оно является самообманом, «честным» заблуждением.

Вспомним, как Раскольников — главный герой романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», прежде чем совершить свое преступление, прилагает огромные интеллектуальные и духовные усилия для того, чтобы оправдать его: де и убивает он никому не нужную, даже всем вредную старуху; и делает он это, чтобы получить возможность совершить много-много добрых дел... Он выискивает все эти «аргументы» не для других (перед другими, в частности, перед следователем он оказался как раз совершенно бесхитростным), а, прежде всего, для себя. Раскольников хочет обмануть себя и свое зло (планируемое преступление) в своих же собственных глазах изобразить как добро. Еще более показателен в этом отношении другой герой того же романа, беспробудный пьяница Мармеладов. Тот как будто бы сознает свою безнадежную порочность и открыто говорит о ней. Но странным образом, именно в признании глубины своего падения и сознательном стремлении к страданиям, в самой жажде «скорби и слез» находит он оправдание. Если руководствоваться тем, что люди одобряют и в каком моральном свете они хотят предстать перед собой и другими, то пришлось бы их всех, и, прежде всего, самых отъявленных негодяев, перевести в разряд ангелов. Не нужно страдать излишней подозрительностью, чтобы не верить моральной самоаттестации человека. Совместная человеческая жизнь, общественная атмосфера была бы намного чище, если бы индивиды не думали, и уж во всяком случае, не говорили каждый о себе, что они — хорошие, честные, совестливые и т.д. люди.

Первая из рассмотренных деформаций морали (парадокс моральной оценки) возникает из ложного допущения, будто одни индивиды сполна обладают моралью, а другие начисто лишены ее, одни являются добрыми, другие - злыми. Вторая деформация (парадокс морального поведения) также связана с разведением добра и зла, но уже по другому основанию – будто намерения могут быть исключительно добрыми, а поступки - исключительно злыми. На самом деле мораль является неотчуждаемой первоосновой сознательной жизни, ее реальным смыслом. Поэтому всякая моральная поза, когда кто-либо выступает от имени морали, изображая себя ее истолкователем, носителем, стражем и т.д., является ложной позой.

Способом существования морали являетсячувство долга.

Что значит быть моральным в понимании современной этики? Моральный человек нацелен навысшее благо. Что это такое? Это такая безусловная цель, которая признается всеми людьми, позволяя им соединиться в общество, а также путь, который помогает такому соединению. Моральный человек бескорыстен, он обладает доброй волей. Эта воля проявляется во взаимоотношениях, которые очерчиваются золотым правилом нравственности. Это правило зафиксировано в различных культурах: древнеиндийской (индуизм, буддизм), древнекитайской, древнегреческой, древнеиранской, древнееврейской, в исламе, причем в сходных формулировках. Раз возникнув, золотое правило прочно входит в культуру, в общественное сознание и переходит в пословицы и поговорки. Это правило также сформулировано в Нагорной проповеди Иисуса и служит законом для любого христианина.

Евангелие от Матфея: «И так во всем, как вы хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы сними, ибо в этом закон и пороки» (Мф.,7:12)

Евангелие от Луки: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». (Лк., 6:31).

Еще проще это правило сформулировано в русской пословице: «Чего в другом не любишь, того и сам не делай».

Т.о. всеобщность нравственной нормы проверяетсяметодом диспозиции, т.е. ответом на вопрос: принял бы я данную норму, если бы она практиковалась другими людьми по отношению ко мне? И если при такой диспозиции норма принимается, то, значит, она обладает качеством нравственной нормы. Т.о. человек может блокировать свой эгоистический интерес.