Китайская молодежь

Одно из самых ярких впечатлений, которое остается у человека, приезжающего в Китай, это молодежь.

В 50-60-ые годы китайские молодые люди, как, впрочем, и все китайцы, были на одно лицо. Одетые в синюю одежду и кепи — девушки и женщины одевались одинаково с молодыми людьми и мужчинами, — они были трудно отличимыми друг от друга, яркие, индивидуальные характеры не поощрялись, всякое отклонение об общепринятой тогда нормы в одежде объявлялось “буржуазным индивидуализмом”. Теперь положение изменилось радикальным образом. Особенно это касается студенческой и научной молодежи, с которой я знаком более всего.

Китайский студент, аспирант, молодой научный сотрудник 80-90-х годов (если иметь в виду такие города, как Пекин, Шанхай, Ухань, Гуанчжоу, Нанкин, Тяньцзинь) — это особая, своеобразная социальная группа. Он — трудолюбив, проявляет большой интерес к знаниям, много читает, учит иностранные языки, преимущественно английский, независим в суждениях. Его культурный уровень иногда бывает выше, чем у преподавателя, лекции которого он слушает, либо старшего коллеги, ибо в свои 20-25 лет он знаком с произведениями таких авторов, имена которых в течение многих лет находились под запретом, либо употреблялись в ругательном смысле. В один из теплых майских дней я шел мимо книжного магазина Пекинского университета, смотрю — большая очередь, интересуюсь, что продают, оказывается, книгу З.Фрейда “Психология любви”. Вижу один из студентов покупает сразу десять экземпляров. Спрашиваю — зачем, отвечает — для подарков друзьям.

У уличных книжных торговцев можно встретить книги, рассчитанные на любой вкус, в том числе и невзыскательный, например “Записки любовницы Сталина”, “Тайны Сталина” и т.п. Однажды я увидел, как одна молодая девушка покупала книгу китайского автора под названием “Биография Гитлера”. Я спросил ее, почему она покупает эту книгу, девушка ответила: “Потому что Гитлер был великим человеком”. В ответ на мое замечание о совершенных им кровавых преступлениях она сказала примерно следующее: “Я хочу знать о Гитлере все”.

Широкое распространение в вузах получили общественно-политические чтения по “интересной”, “новой проблематике”, которые читаются вне учебного процесса и организуются обычно организациями аспирантов или студентов. Мне пришлось присутствовать на нескольких таких чтениях в Пекинском университете, они проходили довольно регулярно — не реже одного раза в две недели и собирали многочисленную аудиторию — до полутора тысяч человек. Темы обсуждения бывают разные — от “актуальных проблем политэкономии социализма” до “современного значения учения Макса Вебера”. Помню, как несколько сот студентов, аспирантов, молодых преподавателей в течение двух с половиной часов внимательно слушали два доклада на тему: “Макс Вебер и современное общество”. Хотя, откровенно говоря, второй докладчик, мягко выражаясь, не отличался ораторскими способностями, слушатели высидели до конца, почти никто не ушел. Ведь на такую тему докладов раньше не было! Вспоминается и такой случай. Иду по территории Даляньского института иностранных языков, смотрю — на стене у входа висит объявление, подхожу ближе, читаю: с такого-то по такое-то число будет организовано восемь лекций, посвященных современной западной философии, и здесь же, в объявлении, сообщаются дни и часы лекций, фамилии лекторов и, конечно, темы — прагматизм, экзистенциализм, лингвистическая философия, философия науки, неопозитивизм и т.д., а внизу написано “приглашаются все желающие”.

Свидетельством принадлежности китайского студента к тому или иному вузу является металлический прямоугольный значок белого цвета, на котором иероглифами начертано название этого высшего учебного заведения (аспиранты носят аналогичные значки оранжевого, а преподаватели — красного цвета). Такие значки служат и своего рода пропуском в вузы. Символика вообще широко используется в Китае, в частности на предметах одежды.

Конечно, как и студенты в любой другой стране, китайские студенты живут не только учебой. Их интересует спорт, они стараются следить за новыми произведениями литературы и искусства, а при наличии материальных возможностей — и за новинками моды. Стою я как-то летом у общежития, жду знакомого, рядом прохаживаются две красивые студентки, одеты в яркие шорты, элегантные блузки с надписями на английском языке. Вначале я подумал, что они из Гонконга, оказалось нет, из Пекина. Вообще надписи на одежде на английском языке, причем самые неожиданные, можно встретить теперь часто в китайских городах. Возвращаясь однажды в Пекине из города в университет, я встретил в автобусе молодого парня, на его майке было написано — “I want you” (“Я хочу тебя”). Я с удивлением посмотрел на него. Приняв меня за американца, он спросил: “Что означает эта надпись?”, я сказал: “А разве вы не знаете?”. “Нет”, — ответил он. Вообще мода в Китае претерпела невероятные изменения, теперь одетых в синюю одежду людей встретишь очень редко, иногда промелькнет какой-нибудь человек пожилого возраста, одетый в традиционный для 50-х годов синий френч, в основном китайцы носят теперь европейские пиджаки и брюки. Женщины ходят в миди, и в макси, и в мини, особенно на юге, они носят юбки, платья, джинсы. Большинство девушек, молодых женщин, живущих в городах, употребляют косметику, многие из них красят волосы, носят украшения — серьги, кольца, браслеты из золота, серебра, жемчуга, что уже не считается проявлением буржуазной морали, как это было в 60—70-е гг. Законодателем моды обычно выступает Шанхай и отчасти Гуанчжоу.

Отношения между полами остались традиционными, хотя и здесь произошло “осовременение”. Стали появляться молодые люди, живущие в гражданском браке без официальной регистрации.

Есть случаи появления внебрачных детей, даже у девочек-подростков. Еще несколько лет назад трудно было представить себе идущих в обнимку по улице молодых юношей и девушек, а теперь это не единичное явление. Однажды в поисках прохладного места в парке Бэйхай я случайно набрел на целующуюся пару. Как говорится, жизнь берет свое.

Официально брачный возраст определен в 18 лет, однако всячески поощряется вступление в брак для девушки не раньше 23 лет, а для молодого человека — не раньше 25 лет. В деревнях это правило соблюдается, что касается города, то за последнее время наметилась тенденция более позднего вступления в брак, прежде всего это касается образованных людей. Но даже вступив в брак, молодые люди не спешат “завести ребенка”. Я встречал не одну семью, где молодая женщина рожает ребенка на рубеже 30 лет и даже позже. Это объясняется желанием получить ученую степень или что-то подобное.

Согласно существующему законодательству китайская семья имеет право иметь лишь одного ребенка (исключение допускается для национальных меньшинств). Как правило, так и происходит, поскольку нарушение законодательства в этом вопросе влечет за собой серьезные административные наказания, хотя в деревне в случае рождения дочери крестьянские семьи иногда стремятся иметь второго ребенка.

Единственный ребенок становится предметом всеобщего обожания родителей и родственников. Таких детей теперь называют в Китае “маленьким императором” (“сяо хуанди”). Естественно, с воспитанием и здоровьем единственного ребенка возникает масса проблем. У него есть все шансы вырасти капризным и избалованным и приобрести излишний вес, поскольку “его закармливают”. В общественных местах можно нередко встретить перекормленных, толстых мальчиков и девочек.

Вечером на улицах китайских городов можно часто слышать эстрадную музыку и западную, и китайскую. Мне, например, буквально навяз в зубах мотив мелодии ансамбля “Чингисхан”, который исполнялся по несколько раз в районе Пекинского университета. Звучит эстрадная музыка и во время вечеров “диско”, которые все более входят в повседневный быт китайской молодежи, в том числе студенческой. Забавно и в то же время интересно было наблюдать, как в течение многих вечеров подряд на спортивной площадке недалеко от моей гостиницы буквально в темноте — электричество в Китае экономят — студенты разучивали новые для них европейские танцы, среди которых был и рок-н-ролл. Китайская студенческая молодежь стремится наверстать упущенное — не только в овладении знаниями, но и в приобщении к новомодным веяниям молодежной культуры.

В китайских городах есть теперь танцевальные залы, где молодые люди за небольшую плату могут принять участие в дискотеке. Когда молодежь собирается у кого-то дома, она обсуждает интересующие ее темы, занимается компьютерными играми, смотрит телевизор, организует караоке. Обычно эти встречи происходят без каких-нибудь спиртных напитков.

Есть у китайской молодежи и свои музыкальные кумиры. Несколько лет назад одной из самых любимых певиц была тайваньская певица Дэн Лицюнь или Тереза Тэн. Записи ее песен в Китае в конце 80-х гг. не продавали (я лично купил их в специальной экономической зоне Шэньчжэн), но тем не менее во многих уличных кафе можно было услышать ее мелодичные песни, нечто среднее между западной эстрадной музыкой и национальными мелодиями. Пела она о том, что волнует всегда молодое поколение — о любви, первой встрече, расставаниях, весне ... На фотографии, украшающей диск, — красивая молодая женщина, как говорили мне китайские знакомые, она пользовалась популярностью не только в Китае, с большим успехом прошли ее гастроли в Японии, США и других странах. К сожалению, Дэн Лицюнь рано ушла из жизни; когда весной 1995 г. она умерла в Таиланде, ей было немногим более 40 лет. Теперь у китайской молодежи новые кумиры. Это и певицы из Китая На Ин, Сунь Юэ, Чэн Мин, певцы — Се Сяодун, Мао Нин и знаменитый во всех китайских общинах мира гонконгский певец Лю Дэхуа, хороший голос у гонконгской певицы Ван Фэй. В последнее время всех чарует мелодичное пение Чжан Хуэймэй, вышедшей из семьи тайваньских аборигенов. У всех из них есть свои болельщики-фанаты (“гэми”). Впрочем, у нового поколения фанатов будут, вероятно, новые кумиры.

Концерты поп-музыкантов могут собирать до 10-20-ти тысяч зрителей, большой популярностью пользуются компакт-диски с записями популярных артистов. Поскольку цена на оригинальные диски может достигать 10 долларов, молодежь предпочитает покупать их на “горбушках”, там, где продаются диски, изготовленные пиратским способом.

Одно время лица, отвечавшие в партийном руководстве за идеологию, пытались вести борьбу с “чуждыми” влияниями среди молодежи — “желтым искусством”. Сюда попала и поп-музыка. Первая волна борьбы прошла в 1983 г., тогда стали запрещать к исполнению многие записи эстрадных певцов, были даже случаи, когда активисты домовых комитетов ходили по квартирам в поисках подобных записей. Вторая волна борьбы наступила в 1989 г. после событий на площади Тяньаньмынь. Кое-кто посчитал, что не только зарубежные идейные учения, но и эстрадная музыка явились одной из причин студенческих беспорядков.

Однако вскоре все вернулось на круги своя. Молодежь снова получила возможность слушать своих любимых певцов. Они, как и артисты кино и театра, очень популярны в молодежной среде: как и в любой другой стране их жизнь на виду. Наиболее известные из них зарабатывают достаточно большие деньги, во всяком случае, чтобы приобрести дачи, дома в курортных местах. Помню, во время посещения приморского города Яньтай в провинции Шаньдун (там, говорят, любил отдыхать Дэн Сяопин) мне показывали на стоящие на берегу 2-Зх-этажные коттеджи и говорили — “Это дача такой-то киноактрисы”, “а вот это дача такого-то певца”.

И еще одно. Привлекает раскованность китайских студентов, молодых преподавателей и научных работников. Раскованность, открытость в суждениях, образе мыслей. Им чужд догматический стиль мышления, они стремятся до всего дойти сами. Беседы с ними доставляли мне большое удовольствие, даже в случае расхождения во мнениях. Это не значит, конечно, что мне не приходилось сталкиваться с легковесностью и даже ошибочностью суждений. В этом и состоит преимущество молодости, что у нее есть возможность в конце концов понять, какие из ее мнений являются верными, а какие ошибочными.

Конечно, “культурная революция” оказала свое многоплановое влияние на китайскую молодежь, как и на все общество в целом. С одной стороны, произошла серьезная переоценка ценностей. Критика “банды четырех” позволила отбросить представления о “китайском социализме” как об обществе всеобщей уравнительности. Как-то один молодой, но уже известный философ в беседе со мной высказал на первый взгляд парадоксальную мысль: “культурная революция” была для меня, да и для многих людей моего поколения, серьезным жизненным испытанием. Ее “положительное значение” состоит в том, что мы теперь в состоянии отличить “правду от лжи”. Мой собеседник хотел сказать, что теперь для него стало по-настоящему ясно, в чем заключаются подлинные жизненные идеалы.

В Китае теперь можно встретить молодых людей, которые не верят в социалистические идеалы, считают ошибки и преступления, имевшие место в ходе социалистического строительства в Китае и Советском Союзе, имманентным признаком социализма. В этой связи один американский политолог, с которым я встретился в Пекине, в беседе со мной заметил, что китайская молодежь идет теперь за Западом — другими словами, ей ближе капитализм, чем социализм. В любом случае очевидно одно, что многие китайские молодые люди в значительной степени настроены аполитично. Их в меньшей степени волнуют общественные проблемы, чем те, с которыми связано их личное благополучие. Об их жизненных ориентациях лучше всего свидетельствует тот факт, что молодые люди не интересуются общественно-политическими журналами или партийными газетами, в их руках, как правило, видишь так называемое чтиво — всякого рода детективы, любовные романы, спортивные газеты.

Многие молодые люди, окончившие высшие учебные заведения, мечтают продолжить образование за рубежом, прежде всего в США и Японии, или хотя бы уехать туда на заработки. Престижной — и в смысле общественного статуса, и в смысле заработка — считается работа в смешанных, с участием иностранного капитала, компаниях. Среди молодежи имеет место стремление подзаработать, погоня “за длинным рублем”, в условиях однопартийной системы это неизбежно рождает карьеризм.

Вместе с тем день 1 июля 1997 г. — возвращение Гонконга Китаю — показал, что чувство патриотизма присуще не только пожилым китайцам. Мне пришлось наблюдать по телевизору всю церемонию перехода Гонконга под юрисдикцию Китая в компании молодых китайцев в Москве. И должен откровенно сказать, что они с неподдельным энтузиазмом смотрели эту церемонию. Не меньший прилив патриотизма вызвало в Китае возвращение в декабре 1999 г. Аомыня (макао). Мне довелось лично в Пекине наблюдать энтузиазм многих простых китайцев по этому поводу.

У молодых китайцев, как, впрочем, и у всех китайцев, сильно развито чувство этнической общности, родства и, как следствие этого, патриотизм. Наглядное свидетельство тому — реакция многих молодых людей на бомбардировку китайского посольства в Белграде авиацией НАТО в мае 1999 г. Реакция эта была резко негативной, причем не заранее спрограммированной, а спонтанной.

В последние годы в Китае быстро развивается чувство гордости за свою страну. Его испытывают отнюдь не только коммунисты, но и те, кто не совсем одобряет политику руководства страны. Этому способствует не только громадные достижения за последние двадцать лет. Этому способствует и пропаганда, большой популярностью пользуются телесериалы на исторические темы, например о Линь Цзэсюе — герое сопротивления англичанам в период опиумных войн (30 — 40-ые годы XIX в.). Стали появляться и сериалы о периоде противоборства между КНР и ГМД, причем негативная оценка деятельности последнего все больше отходит от плакатности, назидательности, упрощенчества.

Многие молодые люди, бывшие чиновники, преподаватели, ученые бросают свою основную профессию и “окунаются в море бизнеса” (по-китайски) “сяхай”, дословно “бросаются в открытое море”). Большинству удается “удержаться на плаву”, во всяком случае они зарабатывают больше, чем они имели на прежней работе: другое дело, что “плавание в море бизнеса” чревато неожиданностями, сегодня повезет, а завтра нет. Но мне приходилось встречать сравнительно молодых по китайским понятиям людей (до 40 лет), которым повезло. Один, например, бывший младший научный сотрудник ворочает десятками тысяч долларов США, он занимается строительством коттеджей для гонконгских и тайваньских бизнесменов. В последнее время эти бизнесмены стали покупать дома в приморских, курортных районах Китая. Как-то мне пришлось обедать в компании кадровых работников. За обед платил молодой человек тридцати с небольшим лет. Потом он подвез меня к гостинице на новом автомобиле американской марки белого цвета. По дороге он рассказал мне о себе; еще несколько лет назад он был мелким чиновником. Решившись заняться своим собственным делом, он вместе с несколькими друзьями взял в долг 10000 долларов США и создал экспортно-импортную компанию, как я понял, с некоторым долевым участием государства. Прошло несколько лет, и они разбогатели, теперь их компания — солидная фирма, с капиталом в несколько миллионов долларов, где служащие получают большую, чем в государственных учреждениях, зарплату. Выяснилось, что иномарки есть и у многих других сотрудников компании. Раньше для разбогатевших людей были ограничения: в плане приобретения жилья — ты мог иметь деньги, но не мог купить нужную тебе квартиру, теперь же это ограничение снято, любой человек, имея деньги, может стать владельцем не одной, а нескольких квартир. Осенью 1997 года в поезде Пекин-Шанхай я познакомился с молодым китайцем, владельцем небольшой частной компании в Шанхае, в прошлом учителем истории в одной из средних школ на севере Китая — из разговора с ним выяснилось, что он “сяхайла” — “пустился в море бизнеса”, разбогател и теперь помимо квартиры в Шанхае у него есть еще квартиры в трех других городах.

Естественна поэтому фраза одного крестьянина, которую в разговоре со мной как-то вспомнил один партийный работник. Когда этого крестьянина спросили, что лучше социализм или капитализм, тот ответил, — “я не разбираюсь в измах, но та политика, которая проводится сейчас, меня вполне устраивает”.

Стереотипы мышления, нормы поведения, характерные для периода “культурной революции”, не могли не наложить свой отпечаток на мироощущение какой-то части молодых китайцев. Они стали где-то более жестокими, даже грубыми, теперь нередки случаи отхода от традиционного для китайского общества уважения к людям старшего поколения. В общественном транспорте, например, нередки случаи, когда молодежь не уступает места старикам. Однажды вечером я возвращался из города в университет, автобус как всегда был переполнен. Рядом со мной стояла старушка. Во время очередного поворота автобуса ее качнуло и она нечаянно коснулась головы сидящей молодой девушки. Та недовольно буркнула “мои волосы”. Кто-нибудь скажет, прочтя эти строки, “Ну что здесь особенного?”. В том-то и дело, что двадцать лет назад такие случаи в Китае были просто невозможны, хотя я отнюдь не собираюсь идеализировать китайское общество того времени. О грубости много пишут теперь и в китайской печати. Довелось мне быть свидетелем и драк на улицах, и должен откровенно сказать, что это неприятное зрелище. Некоторые молодые люди стали употреблять наркотики, хотя масштабы их распространения не достигли такого размера, как в России.

Резко возросла преступность среди молодежи. Нередко на стенах зданий в общественных местах можно увидеть отпечатанные типографским способом извещения о приговорах судов по делам молодых преступников, обвиненных в разбойных нападениях, кражах, изнасилованиях и т.п. Как-то в один из июньских дней захожу в вестибюль станции метро “Цзянгомын” в Пекине, смотрю, на стене пять или шесть больших листов белой бумаги. Подхожу, читаю — это приговоры пекинского городского суда по различным уголовным преступлениям. Абсолютное большинство преступников — молодые люди в возрасте до тридцати лет. 25 преступников были приговорены к расстрелу. Такие же объявления мне довелось читать в Гуанчжоу, Даляне, других городах.

Еще когда я учился в Китае в 50-ых годах мне совершенно случайно довелось стать свидетелем публичного расстрела одного преступника. Однажды днем я возвращался в общежитие из гостей, шел проселочной дорогой, тогда в районе Пекинского университета было мало застроек и много свободной территории. Смотрю, неподалеку большое скопление людей. Подхожу, вижу стоит человек, напротив него шеренга солдат, слышу команду, выстрелы, человек падает, его тело погружают в грузовик и увозят, толпа медленно расходится. На другой день в районе Пекинского университета на стенах домов были расклеены извещения о приговоре суда по делу учителя средней школы, который занимался растлением малолетних. Оказалось, что речь шла о том молодом человеке, свидетелем расстрела которого я оказался.

Весной 1986 г. весь Китай взволновал случай, произошедший в Шанхае. Шесть молодых людей, трое из которых были сыновьями одного из ответственных сотрудников горкома партии, организовали притон. Под предлогом оказания помощи в устройстве на работу или поступлении на учебу они заманивали в него молодых девушек и принуждали их к сожительству. Преступники понесли заслуженное наказание, трое из них были приговорены к расстрелу. Вспоминается один эпизод из моей поездки в Харбин уже в конце 80-х годов. Однажды на одной из центральных улиц города я натолкнулся на толпу людей, запрудивших не только тротуары, но и мостовые. Она безмолвно взирала на стоявшие рядом грузовики. Над кузовом каждого из них возвышались головы поставленных на колени обритых молодых людей, руки их были связаны за спиной, к бортам. Я посмотрел им в глаза — тупые, безучастно отрешенные от всего лица. В кузовах грузовиков находились солдаты, на бортах были прикреплены надписи “бандит Ван...”, “бандит Чужан...” и др. От прохожих я узнал, что эти молодые люди совершили серьезные уголовные преступления, за что приговорены к расстрелу, сейчас их должны повезти на место казни. Как мне говорили, раньше это совершалось публично на стадионах, сейчас за городом. Вновь после долгого перерыва появилась в Китае проституция. Как-то в Гуанчжоу мне довелось познакомиться с одним аспирантом университета, который специально занимался этой проблемой. Такса за услуги проституток или “цзинъюй” — золотых рыбок, как их называют, — разная, играет роль продолжительность оказания услуги, возраст женщины и т.п. Несколько лет в Гуанчжоу цены колебались от нескольких десятков до нескольких сот юаней.

Конечно, не подобные факты определяют лицо нынешней китайской молодежи, но умолчать о них нельзя.

3. Китайцы на работе и дома[1]

Рабочий день китайцев начинается рано. Уже в 6-7-8 часов утра улицы городов заполняются людьми, спешащими на работу. В министерствах, научных учреждениях, вузах, заводах строго регламентировано время обеда и окончания работы. Обеденный перерыв начинается ровно в 12 часов дня, кое-где раньше, в половине двенадцатого и продолжается до 14 часов. Это святое для каждого китайца время. С 12 до 14 часов бесполезно звонить в любое присутствие, телефонная трубка молчит. В этой связи вспоминается забавный случай, произошедший несколько лет назад. Я был членом одной из делегаций. Наш руководитель — энергичный человек средних лет — хотел непременно закончить поездку делегации подписанием соглашения. Он, однако, не учитывал двух важных обстоятельств. Первое состояло в том, что китайские чиновники не привыкли принимать скороспелых решений. Они предпочитают путь длительных обсуждений и согласований, но зато когда решение принято, оно быстро и последовательно проводится в жизнь. Ответственные работники министерства, в котором велись переговоры, естественно, не привыкли решать дела “кавалерийским наскоком”, как это предлагал руководитель нашей делегации. Вторым немаловажным обстоятельством было то, что он не хотел считаться с китайскими традициями обеденного перерыва, т.е. приема пищи. Время уже перевалило за двенадцать, китайцы ерзали на стульях, их уже ничто не интересовало, я и представитель посольства переглядывались друг с другом, а наш руководитель все продолжал говорить и говорить, настаивая на принятии решения по обсуждавшимся вопросам. В конце концов беседу удалось кое-как закончить. Теперь я всегда предупреждаю своих российских коллег, что в Китае можно вести беседы лишь до строго определенного времени — днем максимум до двенадцати, а во второй половине дня — до пяти часов вечера, самое позднее до пяти тридцати. После этого для китайцев наступает время, близкое к ужину, в шесть-шесть тридцать они должны быть дома, чтобы вместе с семьей принять вечернюю трапезу. Исключение лишь подтверждает правило.

Обед, как правило, очень простой — пиала риса с капустой и небольшими кусочками мяса. После принятия пищи китайцы отдыхают на своих рабочих местах — они спят, положив голову на руки, покоящиеся на рабочем столе, некоторые предаются послеобеденному сну на раскладушках или чем-то наподобие лежанки. Подобный обычай послеобеденного отдыха можно объяснить жарким климатом.

Китайская пища отличается редким разнообразием, на официальных приемах в честь гостей обычно не бывает меньше двенадцати блюд. Многие из них на взгляд европейца являются экзотическими — к примеру, так наз. “тухлые яйца” (сунхуадань), трепанг, мясо змеи или собаки, суп из черепахи и т.д. Некоторые традиционные виды блюд могут иметь чисто китайскую специфику, например помидоры, посыпанные сахаром, рыба в сладком соусе и т.п. Чтобы не обидеть хозяев, не следует отказываться от этих блюд, в крайнем случае, можно сослаться на болезни, не позволяющие вам употреблять то или иное блюдо.

Китайцы традиционно и на работе и дома едят палочками, они предпочитают использовать их даже заграницей. Палочки бывают разными — от очень простых, деревянных, одноразового употребления, до самых дорогих — из слоновой кости, серебра, используемых в торжественных случаях. Если вам предложат попробовать есть палочками, ни в коем случае не отказывайтесь: во-первых, научиться пользоваться ими нетрудно, а во-вторых, даже если ваши попытки окажутся неудачными, само ваше стремление явится свидетельством уважения к традициям хозяев.

Прием гостей на работе обычно начинается с угощения чаем (на севере с фруктов). После обмена приветствиями хозяева предлагают чай в красивых чашках, часто украшенных разными рисунками, цветами, фигурками средневековых красавиц. Чай предлагают, как правило, жасминовый или зеленый. Когда же вы приходите к своему знакомому домой, то вместо жасминового чая вам могут предложить чай улун или тьегуаньинь. Этот сорт чая выращивается лишь в одном уезде Аньси провинции Фуцзянь, считается, что он обладает целебными свойствами, придает бодрости. Существует особый способ заварки этого сорта чая. Его надо наливать в маленькую чашечку, затем два раза сливать, только в третий раз заваренный чай улун обладает особым, неповторимым ароматом. В особо торжественных случаях вас могут угостить чаем лунцзин. Он выращивается только в районе города Ханьчжоу в восточном Китае. Вкус чая лунцзин соответствует красоте этого города. В Китае говорят — “На небе — Храм неба, на Земле — Ханьчжоу и Сучжоу” (соседний с Ханьчжоу город, обладающий такой же дивной красотой). С ростом благосостояния чай “лунцзин” все больше входит в обиход простых китайцев. Теперь они предпочитают более дорогие сорта различных видов чая, ибо они естественно обладают более тонким ароматом.

Лучшим чаем в Китае считается не тот, который продается в бумажной или железной упаковке, а развесной, хранящийся в магазинах в больших железных банках, обычный чай сравнительно недорогой, однако лучшие, изысканные сорта любого чая могут стоить до 800 юаней (100$) за цзинь (т.е. 500 г). Китайцы редко пьют черный чай (дословно красный — хунча) производят его лишь в двух южных провинциях — Гуандун и Юньнань. Характерной особенностью одного из сортов черного чая — лицзи хунча, выращиваемого в Гуандуне, является то, что он смешивается с листьями от сливы, поэтому он обладает особым ароматом. Этот сорт чая можно купить лишь на юге, его редко встретишь в Шанхае или Пекине. Вообще говоря, жители юга Китая больше всего любят зеленый чай, по-видимому, по причине жаркого климата. Когда вы приходите к китайцам в гости домой, то наряду с чаем вас обязательно ждет угощение в виде фруктов, обычно бананов, яблок, а осенью арбузов или дынь, особенно хороши хамигуа — сочные дыни из Синьцзяна.

Очень часто еду для гостей готовят мужчины, они считаются лучшими поварами, чем женщины, мне самому лично приходилось убеждаться в справедливости подобного мнения. В последнее время в структуре пищи, предлагаемой для гостей, происходят определенные изменения. Сейчас уже не обязателен рис в конце застолья, его заменяет лапша, все большую роль во время них играет рыба. Структура домашнего питания китайцев достаточно проста — утром рисовый отвар без соли, капуста, маньтоу — пампушки из теста, иногда с фруктовой начинкой, одно яйцо. Утром многие китайцы, особенно на севере, любят есть “юйтяоцзы” (дословно “масляной лист”) — длинные продолговатые по форме трубочки из муки, поджаренные на соевом масле. Они особенно вкусны в сочетании с молоком. Днем — скромный обед на работе (100-150 г. жареной свинины с овощами, например с фасолью или баклажанами, перцем); конечно, качество и разнообразие пищи зависит от материальных возможностей человека, в настоящее время обед может состоять и из большего количества блюд. Вечером — сравнительно плотный ужин, где в зависимости от доходов семьи может присутствовать мясо, рыба, креветки, омлет, овощной суп и просто овощи. В отличие от русских китайцы готовят на ужин не большой кусок мяса или рыбы, а маленькие кусочки из них. Вообще, даже обычная пища у китайцев более разнообразная, чем у нас в России. Чай китайцы пьют не только до, но и после еды. В ежедневном рационе китайцев обязательно присутствуют овощи и фрукты, в последние годы все больше входит в употребление европейская еда — разного рода белый хлеб, булочки, колбаса, йогурт, молоко. Исключение составляет сыр. В 50-е годы молоко употребляли только европейцы, жившие в Китае. Подобный продукт питания был практически неизвестен китайцам. В последние годы молоко вошло в повседневный рацион питания многих китайцев. Теперь редко какой день горожанин обходится без него. Интересно, что молоко появилось в Китае в XVIII веке вместе с казаками-абазинцами, взятыми в плен на Амуре и основавшими русскую колонию в Пекине. Именно они привезли с собой коров. Теперь там, где раньше жили абазинцы, находится российское посольство.

Китайцы обычно мало употребляют спиртные напитки, хотя водку и вино производства различных заводов и в разной упаковке, как мы уже писали выше, можно купить на каждом углу. Однако на севере, по-видимому, в силу климатических условий, во время застолий часто употребляют спиртные напитки. Здесь даже говорят — если мужчина не пьет и не курит, то он не мужчина. Крепость водки колеблется от 38 до 60 градусов. Самый крепкий напиток — “маотай”, как говорят, любил употреблять Мао Цзэдун. Он разливается в белые глиняные пузатые бутылки, цена одной пол-литровой бутылки маотая может достигать 300 юаней (около 40$), почти столько же стоит бутылка водки улянье. Китайская водка обладает специфическим “самогонным” запахом, ее достоинство состоит в том, что она пьется хорошо и после ее употребления нет головной боли. В среднем стоимость одной бутылки водки не превышает 20-30 юаней, а то и меньше. Однажды мне довелось побывать на спиртоводочном заводе в городе Фэнцзю (пров. Шаньси), где изготавливается знаменитая водка одноименного названия. Гостеприимные хозяева, похваставшись тем, что их завод в свое время посещали Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай, дали нам возможность отведать прямо из больших чанов только что приготовленную водку. Хотя сортов водки в Китае великое множество, наиболее известных не более 6-10; кроме маотая “фэнцзю” улянье славится водка из Сычуаня, Гуйчжоу и других мест. В Китае есть и хорошие десертные вина “'Чанбайшань”, “Тунхуа” — их родина северо-восток Китая, и красное виноградное вино. Они отличаются приятным ароматом и небольшим содержанием сахара. В Китае никогда не существовало традиции изготовления сухих вин, но несколько лет назад появились сухие вина совместного китайско-французского производства, одно из них имеет название “Великая стена”, другое — “Династия”. Можно найти в продаже и один-два сорта бренди, но он не пользуется спросом у населения. В последние годы серьезной проблемой стало появление фальшивых водок и вин.

Спиртным напиткам китайцы предпочитают всевозможные виды соков и пива. Пива в Китае множество сортов, многие из них на уровне мировых стандартов, например циндаоское, пять звездочек, пекинское. Искусство пивоварения было завезено в Китай еще в начале века немцами, именно в немецком сеттльменте Циндао, а также в Пекине были построены первые пивоваренные заводы. В Китае можно купить и импортное пиво Карлсберг и Радебергер, например, но китайцы предпочитают отечественное пиво, ибо оно ничем не хуже. В последние годы в продаже наряду с бутылочным и баночным пивом появилось “чжапи” пиво в кружках, обладающее особыми вкусовыми качествами и свежестью, его обычно пьют летом.

В китайском обществе сложился стереотип о поголовном пьянстве в России. Поэтому лучшим подарком русскому человеку они обычно считают бутылку водки, обычно “эрготоу”. Отказываться от нее не следует, однако на официальных мероприятиях не нужно злоупотреблять водкой и вообще спиртными напитками. Это создаст о вас благоприятное впечатление.

Правила “китайских церемоний” — сложного и многообразного этикета, что начал складываться еще до Конфуция, неисчерпаемы — мало кто из китайцев владеет ими сегодня во всей полноте. Пуд соли надо съесть с китайцами, чтобы научиться, к примеру, чокаться по ритуалу. Поначалу вы только дивитесь, почему ваш знакомый норовит опустить рюмку как можно ниже, соприкоснуться ею с донышком (или с ножкой) вашего бокала. Оказывается, так выражают уважение (я, мол, “маленький человек”, вы — “выше”). И если не хотите “потерять лицо”, представ неотесанным невеждой — не принимайте этого демонстративного самоуничижения, гните руку с рюмкой хоть к самому столу, но не уступайте в “единоборстве вежливости”.

Конечно, в различных районах Китая существуют различия в местных обычаях, пище, одежде, бытующие. Есть даже такая поговорка: “кушать лучше в Гуанчжоу” (тамошняя пища считается наиболее изысканной), “одеваться лучше в Шанхае” (одежда здешних жителей традиционно считается самой красивой и модной), “жениться лучше в Яньчжоу” (город на востоке Китая, к северу от Шанхая, здесь по преданию самые красивые девушки), “умирать лучше в Вэньчжоу” (в этом городе, расположенном сравнительно недалеко от Шанхая, растет дерево, которое служит хорошим материалом для гробов).

Китайцы живут в домах, полученных от работы — завода, института, вуза, министерства, партийного комитета. Только в последние годы стало возможным покупать и продавать квартиры, те, кто получил их раньше бесплатно, получили право “выкупить квартиры” у государства. Как мы уже писали выше, “выкупная цена” вполне приемлема. Становясь собственниками своих квартир, владельцы получают право на их свободную продажу.

Китайцы живут в 2-х, 3-х, 4-х и 6-ти-комнатных квартирах. Количество комнат в квартире зависит от социального статуса человека. Профессор в настоящее время формально имеет право на 4-х-комнатную квартиру, чиновник уровня замминистра — 6-ти-комнатную и т.д. Лифты есть в домах, имеющих семь и выше этажей. При входе в подъезд нужно быть осторожным, ибо вся площадь первого этажа занята велосипедами, каждая семья имеет один, а то и два велосипеда и все они “хранятся” на первом этаже подъезда. Для того, чтобы велосипед нельзя было украсть, к их колесам прицепляется специальный замок. В последние годы в связи с увеличением случаев грабежа квартир деревянные двери во многих домах заменяются металлическими. На этих дверях есть даже надписи — “двери против бандитов”. В Гуанчжоу на территории университета мне приходилось видеть металлические двери и при входе в подъезд, они снабжены домофонами. Почему я пишу о замках и металлических дверях. Дело в том, что еще сравнительно недавно, во всяком случае до начала “культурной революции”, случаев воровства и грабежей в городах было мало. Участившиеся случаи грабежей объясняются увеличением количества безработных, особенно среди деревенской молодежи. Попадая в город и не находя работу, молодые люди начинают заниматься воровством, грабежами, бандитизмом.

Удобства в китайских квартирах обычные — газовые плиты, душ (чаще, чем ванна), туалет. Жители городов, как правило, имеют цветные телевизоры, холодильники, до настоящего времени оплата коммунальных услуг не требует больших денег. Зимой лестничные клетки во многих домах превращаются в хранилище овощей. Например, капуста — осенью она стоит намного дешевле, поэтому ее запасают впрок, а поскольку возможности квартиры ограничены, ее хранят на лестничной площадке, отчего здесь стоит специфический запах.

Сохранились в Китае и традиционные дворики, с улицы в них (в Пекине “сы-хэ-юань”) ведет дверь — она может быть и узкой и широкой, иногда ее заменяют красивые ворота. В центре дворика — свободное пространство, постройки расположены по бокам — здесь кабинет, жилые комнаты, помещения под кухню, санузел и т.д. В 50-е годы мне приходилось часто бывать в одном из таких двориков — у своего научного руководителя, известного китайского ученого — проф. Хой Вайлу. После его смерти дворик перешел в коммунальное пользование, превратившись в общежитие, теперь в нем живут несколько семей. Он потерял все свое своеобразие. Некоторые известные китайские ученые по-прежнему живут в таких двориках. В одном из пекинских двориков живет опальный Чжао Цзыян с семьей. Высшее руководство страны, как и при Мао Цзэдуне, живет в Чжуннаньхае — квартале неподалеку от площади Тяньаньмынь.

В китайской семье всегда были сильны взаимоуважение и взаимоподдержка, культ родителей, уважение к старшим братьям и сестрам. Эти традиции в значительной степени сохранились до сих пор, несмотря на все удары по ним во времена “культурной революции”. Каждый член семьи в трудную минуту вправе рассчитывать на поддержку своих ближайших родственников. Поэтому проявленный в нужный момент интерес к членам семьи вашего китайского знакомого будет оценен по достоинству.

В Китае довольно сложная система обращений. Для каждого родственника есть свое обозначение — например, “бяоцзе” — старшая двоюродная сестра, “бяомэй” — младшая двоюродная сестра и т.п. На работе своих коллег принято называть по должности, например “директор Ван”, “начальник управления Ли”, “инженер Чжан”, “профессор Чжоу” и т.п. При обращении к преподавателю, независимо от его звания, обычно употребляют обращение “лаоши” — учитель. По-прежнему в ходу обращение “тунчжи” — товарищ, хотя теперь вместо него используют и слова “сяньшэнь” — господин или “нюйши”, “тайтай” — госпожа. Женщину часто называют “сяоцзе” — барышня, девушка (сестра, сестрица). Используются и традиционные для Китая обращения, связанные с обозначением возраста “сяо” (маленький, маленькая) и “лао” (старина). Например, “сяо Ван” — маленький или маленькая Ван (в зависимости от пола) и “лао Чжан” (старина Чжан). Сяо обычно используют при обращении к человеку моложе пятидесяти лет. Когда человек старше, он уже “старина”. Обращение “лао” носит оттенок уважительности, вообще понятия “сяо” и “лао” употребляют по отношению к хорошо знакомым людям. Особо уважаемых людей, которым уже за семьдесят лет, также называют “старина”, но в этих случаях понятие “лао” ставится после упоминания фамилии. Например, “Ван Лао”, а не “Лао Ван”, как это принято обычно. К своим хорошим знакомым старше пятидесяти лет я всегда обращаюсь “старина...”, чтобы тем самым подчеркнуть свое расположение. Однако можно столкнуться и с тем”, что пожилые, убеленные сединами люди при обращении друг к другу используют слово “маленький” — “здравствуй, маленький Ван”, “как поживаешь, маленький Чжан”. Дело в том, что это своего рода “привилегия” старых друзей, знакомых. Если ты знаешь человека много лет, он всегда остается для тeбя таким, каким он был в молодости — маленьким Ваном или Чжаном и поэтому подобное обращение к нему допустимо и тогда, когда он уже стал пожилым. (Впрочем, точно так же обращаются друг с другом и люди пожилого возраста — старые друзья в России. Они называют друг друга не по имени и отчеству, а просто “Вова”, “Петя”, “Катя” и т.п.)

Иностранцев китайцы сейчас называют “лаовай” — (буквально) “старина, пришедший извне”.

Женщин — жен и любовниц богатых людей — принято называть “птички в золотой клетке” или просто “живущие в золотой клетке”.

Во время переговоров или общения с китайцами можно использовать различные формы обращения. Можно называть их либо по должности, например “начальник управления”, “зам.министра” и т.д., либо по званию — “профессор”, “доцент”, либо просто “господин” такой-то, “товарищ такой-то” и т.п.

В настоящее время в Китае обмен визитными карточками стал традицией. При этом при вручении карточки ее не просто передают, а держат двумя руками и торжественно преподносят.

При встрече китайцы, как и представители других наций, говорят друг другу — “как дела?”. В просторечии принято отвечать — “хай кэи” или “хай син” — “ничего”, “нормально”. Китаец при встрече знакомого человека обычно спрашивает: “Ни чи фань ла ма?” Вы уже кушали?”. В этом приветствии отражается дружеская забота, сердечность и теплота. А у европейцев и у американцев такое обращение имеет другой смысл, а именно что вы хотите пригласить его в гости покушать. Интересно здесь же отметить, что на другой территории с китайско-язычным населением — в Сингапуре — при встрече хорошего знакомого его спрашивают: “Ни чи бао ла ма?” “Вы накушались досыта?”.

Для китайцев привычно спрашивать гостей: “Ни суйшу до да”? “Сколько Вам лет?” Тем самым они проявляют внимание к ним. У европейцев такой вопрос может вызывать недоумение, более того, считается даже неприличным спрашивать возраст, особенно у женщин. Когда вспоминают китайские правила вежливости, то обычно говорят то, что мы называем “китайские церемонии”. Действительно, пожилые китайцы в общении друг с другом, иностранцами ведут себя подчеркнуто вежливо. Однако не следует обольщаться этим. Вежливость на словах в действительности может скрывать совсем другое отношение. Например, когда говорят, что “Вы хорошо знаете что-то”, это не значит, что говорящий действительно думает так. Китайцы обычно сдержаны, скупы в проявлении своих чувств. Поэтому ни в коем случае не следует вести себя с ними запанибрата, необходимо всегда соблюдать определенную дистанцию, проявлять к собеседнику уважение. При встречах и проводах родственников поцелуи отсутствуют. Однако ничто человеческое китайцам не чуждо. В последние десять лет в китайский язык вошло новое слово “ди саньчжэ” (третий или третья). Этим понятием обозначается “любовник” или “любовница”.

По китайским традициям принятый подарок, естественно, если он упакован, не следует рассматривать в присутствии дарителя и независимо от того, нравится он вам или нет, следует обязательно выразить свое восхищение, благодарность. Точно так же следует поступить при получении подарка от китайских гостей или хозяев.

Лучшим подарком китайцу может быть вещь или предмет, которого или которых не производят в Китае, т.е. изделия местных, национальных промыслов, например матрешки или шерстяные (Павлово-Посадские) платки, гжель, недорогие, написанные маслом, картины на российские сюжеты, с изображением русской природы и т.п.

Китайцы любят шутку, юмор, анекдоты. Большой популярностью пользуются “сяншэны” — выступающие, как правило, по двое артисты разговорного жанра. Они обыгрывают различные смешные случаи из жизни.

Общее улучшение материального положения, изменение мировоззренческих ориентаций привело к тому, что стало меньше проявлений зависти, или как принято говорить в Китае, болезни “красных глаз” (“хун сэды яньцзинбин” или “хуняньбин”). Повышение жизненного уровня основной массы китайского населения сказалось на свободном времяпрепровождении. Китайцы не прочь теперь иногда всей семьей, с родственниками, хорошими знакомыми или гостями посетить вечером ресторан, отведать вкусной, разнообразной пищи. Они любят ходить на “самовар” “хо-го”. Китайский самовар — это нечто среднее между кастрюлей и русским самоваром, он находится на подставке, раньше его топили углем или дровами, сейчас используется электричество или газ. Поверху “самовар” опоясывается своеобразным широким желобом. В нем находится вода, в которую, как только она закипит, бросают заранее приготовленные кусочки мяса, рыбы, капусту и вермишель (буквально нити) из крахмала. Несколько минут и пища готова. В последнее время популярно приготовление жаркого из мяса прямо на ваших глазах — на газовую горелку ставится сковорода, а на нее кладется мясо и специи.

Широкое распространение получили застолья, устраиваемые за государственный счет. Этим “грешат” работники аппарата. И хотя в последнее время против подобной практики ведется серьезная борьба, ее трудно ликвидировать. Иногда — “в нужных случаях” — эти застолья сопровождаются сауной, где есть девушки, готовые выполнить ваши пожелания.

Активную по-своему жизнь ведут пенсионеры. Теперь на одного внука или внучку может приходиться сразу две бабушки и два дедушки, поэтому у них много свободного времени. Уже в семь утра рядом с домами на свободных площадках, в садах, парках можно увидеть пожилых людей, которые вместе занимаются “тайцзицюань” — дыхательной гимнастикой. Иногда их занятия сопровождаются музыкой. Занимающиеся тайцзицюань в одном и том же месте составляют как бы “клуб по интересам”, ибо они хорошо знакомы друг с другом. Существуют и другие неформальные клубы. В последние годы мне довелось наблюдать в восемь-девять часов вечера, т.е. уже после ужина, такие сцены на некоторых улицах Пекина — группа пожилых женщин в 15-20 человек, одетые в яркие кофты, с лентами в руках под аккомпанемент 2-3 барабанов (барабанщики — мужчины) исполняют танец “ янгэ”, очень популярный в 40-50 годы. Подобное времяпрепровождение — инициатива самих женщин. Не раз вечером в пролетах под мостами автострад в том же Пекине мне приходилось видеть пары, танцующие танго, “роль оркестра” выполнял магнитофон, пожилых людей, танцующих вальс или танго можно увидеть по утрам и в парках. Это является для них своего рода спортом, оздоровительной гимнастикой. У пожилых мужчин другое любимое занятие. Как правило, в воскресенье, обычно в парках или других свободных местах, можно видеть своеобразное соревнование певчих или просто птиц, организуемое их владельцами. На скамьях или прямо на земле стоят клетки с птицами. Окружающие их люди оживленно обсуждают достоинства и недостатки птиц. Такое обсуждение может длиться несколько часов. Некоторые владельцы птиц, стоя рядом с клетками, исполняют арии из классических опер. Собак в Китае мало, это объясняется тем, что их просто негде выгуливать. Лишь некоторые люди могут позволить себе иметь маленьких собачек из породы пекинезов, зато в квартирах можно встретить кошек.

Развитие рыночной экономики вызвало к жизни новое увлечение пенсионеров — многие из них увлеклись игрой на бирже. Особенно это заметно на юге, проходя по улицам Шанхая я не раз видел у помещений биржевых контор пожилых людей, оживленно обсуждающих последние курсы акций. Основная масса играющих “остается при своих интересах”, но для пенсионеров это стало своего рода хобби. Хотя есть и счастливчики. Одна молодая женщина (на бирже играют не только пожилые люди), бывший редактор издательства, удачлива настолько, что для нее не имеет значения проигрыш в несколько тысяч долларов. Я познакомился с ней тогда, когда она собиралась приобретать машину на деньги, заработанные игрой на бирже...

Есть в современном Китае и такие обычаи, которые не могут не удивлять европейцев. К примеру, в Шанхае на некоторых небольших улочках даже днем можно встретить мужчин в пижамах, а женщин — в ночных рубашках. И хотя в газетах и по телевидению постоянно объясняют, что подобный обычай неприличен, он тем не менее сохраняется. Одна моя китайская знакомая объясняет его существование возросшим материальным уровнем населения — хождение по улицам специально в ночной одежде — есть стремление показать, что теперь для ее покупки есть средства.

Иногда на улицах китайских городов можно встретить мальчиков, у которых сзади на голове маленькая косичка. У девочек таких косичек нет. Когда-то во времена Циньской (маньчжурской) династии их носили маньчжуры, чиновники. Сейчас такие косички символизируют пожелание здоровья. Мальчик традиционно считается в китайской семье более ценным ребенком, чем девочка, ибо в нем видят будущего работника.

Раньше когда китаец или китаянка говорили о себе в первом лице, то они обычно указывали указательным пальцем правой руки на свой нос, подчеркивая тем самым, что говорят именно он или она, а не кто-либо другой. Этот обычай в какой-то степени продолжает сохраняться и сейчас.

Определенную смысловую нагрузку в китайской культуре несут цветообозначения. В течение многих столетий любимым цветом китайцев был желтый, они предпочитали его другим цветам. Это было связано с тем, что они считаются представителями желтой расы, потомками Желтого императора (Хуанди), императорские одежды — желтые, поэтому желтый цвет в Китае был символом всего драгоценного, благородного. Конечно, не следует думать, что привычки и традиции китайцев не меняются с течением времени, особенно в городах. Сегодня желтый цвет уже не считается таким торжественным и самым любимым как раньше.

Китайцы издревле любили и красный цвет, потому что красный — это цвет солнца и огня, он приносит людям тепло и свет, поэтому в китайской культуре, включая язык, красный цвет символизирует радостное и торжественное. Например, церемония открытия выставки начинается с разрезания ножницами красной ленточки у входа на выставку; на свадьбе и на встрече Нового года по лунному календарю (он обычно приходится на январь — февраль) женщины одеваются в красные одежды, несут красные цветы, зажигают красные свечи, расклеивают красные парные надписи с благопожеланиями. Иероглифы си и фу со значением “счастье” также, как правило, красного цвета. В качестве подарка на свадьбу преподносят деньги в красном конверте или красном мешочке. Свадьбу называют “красным/радостным событием”, празднование юбилеев долголетия также проходит часто с применением красного цвета. “Красный” (хун) выступает как компонент сложных слов, имеющий значение “счастливый”, “выдающийся”, “пользующийся успехом”; хуньъюнь “большое везение”, хунжэнь “фаворит”, “фаворитка”, “любимчик”, хунбан “красная доска, доска почета”. Красный цвет является символом древнего Китая, поэтому наличие его на многих надписях как бы символизирует связь с традицией.

В настоящее время в китайском языке красный цвет ассоциируется также с революционным, передовым, торжественным, почетным, праздничным: хунсэ чжэнцюань “власть красных”, “революционная власть”, хунлинцзинь “пионерский (красный) галстук”, хунцзюнь “Красная армия”, хунсин (красная пятиконечная) звезда, хунцюй “красные районы”, хун шицзы хуэй “Общество красного креста”.

В старину визитные карточки были красного цвета, на провинциальных экзаменах список первых кандидатов назывался красным списком (хуншу), отходящим судам выдавались красные ярлыки — таможенные свидетельства (хунпай). При династии Цин была хунбочуань “красная баржа”, которая фрахтовалась казной для перевозки зерна по Великому каналу. При той же династии место проведения экзаменов в школах называлось “красный павильон” (хунпэн).

Поскольку “красный” в китайском языке всегда имело значение “лучший”, то “ходовой товар” назывался красным товаром (хунхо). Красное как “положительное”, “правое”, противопоставлялось черному как “отрицательному, виноватому”. Так хэйхо “черный” + “товар” имеет значение “контрабандный товар”, “контрабанда”; хэйцянь “черные деньги”, т.е. “темные деньги”, “взятка”; хэйбан “черная шайка”, “банда”, хэйдянь “черный притон”, хэйши “черный рынок”, хэйшоудан “мафия”, хэйминдань “черные списки”.

В Китае уже с давних времен — четыре тысячи лет назад — стали поклоняться дракону, ибо предки китайцев называли себя “потомками дракона”. Поэтому впоследствии все связанное с императором включало в себя определительный компонент “дракон”, “драконовый”. Например, лунпао “дракон” + “халат” ® “императорский халат”, лунчуань “дракон” + “ладья” ® “императорская ладья”. Дворец императора повсюду был украшен гравировкой дракона на камне, скульптурными изображениями дракона. Эта традиция использовать символ дракона в качестве украшений продолжается и в наши дни, дракон повсюду: одежда, халаты, спортивные майки, кофты, скульптурные украшения в парках, стены с изображениями драконов. Кроме дракона китайцы поклоняются другим мифическим животным — фениксу, а также цилинь (мифическое животное с одним рогом и чешуйчатым панцирем, символ благоденствия и счастья).

Кроме поклонения дракону, фениксу и цилинь — трем вымышленным фантастическим животным — китайцы поклоняются также реально существующим — льву, тигру.

В сравнении с другими нациями любопытны ассоциации, которые вызывают у китайцев некоторые животные. Известно, что в русском народе собаке приписываются качества верности, преданности (“смотреть как собака”, “собачья преданность”, “собачьи глаза”, “его привязанность к вам собачья”), неприхотливости, выносливости (“бегать как собака”, “высунув язык”).

В китайской культуре все выражения, связанные со словом “собака”, имеют отрицательный смысл: цзоугоу “идти” + “собака” — “приспешник”, “прихвостень”, “цепной пес”, гоутуйцзы “собачья нога” — “прислужник, лакей”, каньцзягоу “сторожить” + “дом” + “собака” — “дворовая собака”, “цепной пес”, “приспешник”, “прихвостень”; лайпигоу “парша” + “кожа” + “собака” — “паршивая собака”; санцзягоу “собака в доме, где траур” — “приблудная собака”, “как неприкаянная душа”. Если у европейских народов собака — преданный друг и любимец, то у китайцев она является надоедливым, неприятным животным. Это нашло отражение в лексике: сложные слова и лексические комплексы, содержащие компонент гоу “собака”, который по своей семантике воспринимается как отрицательный, часто являются ругательствами и бранными словами. Например, фразеологизмы: гоу цзуй ли ту бу чу сянья “из собачьей пасти не жди слоновой кости” (образно “не жди доброго слова от плохого человека”).

Фразеологизм ху-пэн гоу-ю “лисы .друзья и собаки приятели” (обр. в знач. “дурная компания”), “банда мошенников”, гоутоу цзюньши “стратег с собачьей головой” (образно в значении: “горе-советчик”). Выражение лан синь гоу фэй “волчье сердце и собачьи легкие” имеет два значения: первое — “жестокий, свирепый, бесчеловечный” и второе — бранное — “волчья утроба, собачья душа”. О гибнущем враге, готовом на любые крайности, китайцы говорят гоу цзи тяо цян “загнанная собака и на стену полезет”.

Из лексики языка, отражающей национальную идеологию, мы узнаем, что китайцы испытывают неприязнь, чувство отвращения не только к собакам, но и к таким животным, как волк, лиса, крыса, сова, филин, ворона, черепаха.

Китайцы с древности поклоняются некоторым растениям и используют их как символы, например “бамбук” — в китайской культуре занимает особое место. Можно сказать, что в китайской культуре “воистину нет жизни без бамбука”. Из этого растения китайцы делают предметы домашнего обихода, мебель, посуду, используют как строительный материал. Например: чжуи “бамбук” + и “стул” — “бамбуковый стул”, чжу: “бамбук” + гань “жердь” — “бамбуковая жердь”, по этой же модели построены наименования: чжуци “изделия из бамбука”, чжучжи “бамбуковая бумага”, чжуцянь “бамбуковая палочка”, чжума “игрушечная палочка-лошадка”, чжукэ “гравюра на байковых изделиях”, чжуцзянь “бамбуковая дощечка для письма”, чжуби “бамбуковая изгородь”, чжуло “бамбуковая корзина”, чжуцянь “бамбуковые палочки для еды”, чжуцзяншу “книга из сброшюрованных бамбуковых дощечек” (они в древности заменяли бумагу), чжулянь “бамбуковая штора”, чжусыдэн “фонарь, плетенный из бамбука”, духовые музыкальные инструменты также изготавливали из бамбука.

Бамбук быстро растет, он высокий, прямой, очень прочный, вечнозеленый. Поэтому китайцы с древних времен сравнивали с бамбуком людей “честных, прямых, искренних, высоких духовных качеств, скромных, высокой принципиальности”. В то же время для европейца сравнение человека стойкого, прямого, принципиального, с бамбуком будет непонятно. Это в известной степени подтверждает, что у любого народа существуют свои культурные модели.

Характерный для китайского этноса способ мышления — символизм определил национально-культурную специфику речевого и неречевого поведения. В древнем Китае существовал обычай, по которому друзья, расставаясь, дарили друг другу на память по сорванной ветке ивы. Созвучие слов “ива” (лю) и “остаться, оставить” (лю) — намек на желание не расставаться, остаться вместе. До настоящего времени в китайской культуре сохранился обычай, не позволяющий в качестве подарка использовать часы, так как по звучанию слово “часы” (чжун) тождественно слову “конец; смерть” (чжун). Поэтому “дарить часы” означает “дарить смерть”. Что касается несчастливых символов, то один из них — разбитая во время праздника посуда. “Разбить” (суй) вызывало ассоциации со словом “год”, “лета” (суй). Во избежание несчастливых случаев и неприятных событий в подобных ситуациях следовало произнести пожелание “спокойных лет”.

Особенность китайской культуры проявляется и в сфере традиционной обрядности, связанной с жизненным циклом. Так в отдельных районах раньше существовал обычай накануне свадьбы в доме жениха выставлять приданое невесты: одежду, постельные принадлежности, образцы рукоделия невесты и непременно овощи, среди которых сельдерей, чеснок, лук. Созвучие слов “сельдерей” (цин), — трудолюбивый, усердный (цин) “чеснок” (суань) — “считать” (суань), “лук” (цун) — “умный” (цун) объясняло, что в дом придет умная, трудолюбивая, бережливая хозяйка. В средневековом Китае существовал особый обряд, именовавшийся “встреча для купания ребенка”. В присутствии всех родственников таз наполняли водой и опускали туда новорожденного. В воду бросали деньги и лук, желая ребенку богатства, ума и смышлености.

В настоящее время ушла в прошлое скромная свадебная церемония, характерная для дореформенных лет. Свадьба в Китае сегодня требует больших расходов, ибо год от года она становится все пышнее и торжественнее. Однако затраты на нее обычно окупаются, ибо приглашенные, как правило, передают молодоженам деньги, опять-таки в красном конверте (от 300 до 500 юаней). Если кто-либо по каким-либо причинам не может присутствовать на свадьбе, он находит возможность передать свой “красный конверт” через кого-либо.

Во время свадьбы жених летом одевает светлый костюм, зимой — черный. Сохранились некоторые старые традиции. Например, двери квартиры невесты не открываются до тех пор, пока жених не назовет ее родителей папа и мама. Обувь невесты обязательно должна быть чистой, поэтому жених вносит ее в свой дом на руках.

Во время свадьбы на невесте красивое праздничное платье — белого, желтого или красного цвета. Оно стоит дорого — от 700 до 5000 юаней, поэтому чаще его берут напрокат. В ходе свадебных торжеств невеста несколько раз — не меньше трех — меняет свои одежды.

С еще большей серьезностью, чем свадьба и рождение ребенка, китайцы всегда относились к заупокойным обрядам. С этого по конфуцианской морали начиналась всякая добродетель... Существовал свод правил погребального этикета, среди которых на первом месте стояла покупка гроба. Несмотря на печальные обстоятельства гроб считался в народе счастливым предметом. Это объясняется фонетическим обликом слова: “гроб” (гуаньцай) омонимичен в китайском языке двум словам — “чиновник” (гуань) и “богатство” (цай). Следовательно, сам предмет через свое толкование с помощью омонимов стал символом продвижения по службе и богатства. Этим объясняется тот факт, что при встрече с похоронной процессией обычно произносили фразу: “Сегодня счастливый день, встреча с богатством”.

Раньше во время траурных церемоний носили белые одежды, ибо белый цвет в Китае обычно ассоциируется со смертью. Именно поэтому существует традиция не давать людям пожилого возраста, которым уже за семьдесят лет, соевый творог “доуфу” — одно из традиционных и любимых китайцами блюд, поскольку это блюдо белого цвета.

Однажды, еще в 50-х годах, мне довелось наблюдать похоронную процессию. Лица, отвечавшие за нее, были одеты в белые одежды.

В настоящее время во время траурных церемоний в городах уже не носят белые одежды (их носят по-прежнему только в деревнях), они заменяются белыми повязками на голове. В знак траура носят черные повязки на рукаве одежды: на левом — когда умер мужчина, на правом — когда умерла женщина, в случае одновременной смерти нескольких человек черную повязку носят на левом рукаве.

Во время поминок на похоронах обычно подают нечетное количество блюд. Через семь дней после похорон сжигают изображения одежды, различных предметов обихода. Существует поверье, что это необходимо для того, чтобы покойнику было хорошо после смерти. С конца 50-х годов вместо погребения тел умерших в землю вошла в практику кремация. Подобный обычай был введен по инициативе Мао Цзэдуна и объяснялся нехваткой земли для кладбищ. После кремации урна с прахом умершего может храниться в течение определенного времени в крематории (самое большее 3 года), а затем она должна быть захоронена в колумбарии при крематории в земле. Для этого существуют специальные кладбища за чертой города, небольшой участок земли для захоронения в 1,5 м² стоит здесь очень дорого, иногда 10000-15000-20000 юаней. После захоронения урны над ней ставится небольшая памятная плита, чаще всего серого цвета. Если умер один из супругов, то второй может “зарезервировать” место для себя рядом, в этом случае ставится плита с надписью красного цвета.

В Пекине есть специальное кладбище для “заслуженных людей” — Бабаошань, что-то вроде нашего Новодевичьего. Оно состоит из несколько десятков маленьких колумбариев, высотой до 4-5 метров. В каждом из них по стенам есть ниши — ячейки для урн, в центре расположены еще два помещения для них. Ячейки имеют дверцы, которые запираются на ключ. У каждой семьи, чей родственник похоронен в колумбарии, есть свой ключ от общей двери. Я был в Бабаошане несколько раз, последний — в прошлом году. Вместе с внуком моего научного руководителя — проф. Хоу Вайлу — я приехал сюда, чтобы отдать дань уважения своему наставнику. Войдя в колумбарий, внук проф. Хоу достал урну из ячейки, поставил на стоящий в центре колумбария стол, тщательно очистил ее от пыли. Затем мы оба совершили поклон перед урной. После этого она была возвращена на свое прежнее место.

Особенности китайской культуры находят свое яркое проявление и в календарных праздниках. В жизни китайцев календарные праздники всегда играли значительную роль, поскольку для них цикл мирового времени исчерпывался естественной сменой сезонов, связанных хозяйственным циклом.

Самым важным праздником в году был и остается Новый год по лунному календарю, который не совпадает в разные годы, но, как правило, бывает в январе-феврале. Для китайцев он имеет несравненно большее значение, чем, скажем, Новый год для русских. В парках устраиваются ярмарки, концерты артистов, праздничное шествие масок, запуск воздушных змей. Вечером устраиваются фейерверки с зажиганием хлопушек. Праздник “Весны” сопровождается различными обрядами, отражающими национально-культурную специфику речевого и неречевого поведения. Перед началом празднования нового года вывешиваются парные надписи с благопожеланиями и иероглифом: “счастье” (фу). Многие китайские семьи делают это и сейчас. В южных районах Китая во время этого праздника готовили суп из морских водорослей, называемых фацай (фацай). Название водорослей по своему фонетическому облику совпадает со словом “богатство”. Приготовление супа символизировало пожелание богатства. Еще один счастливый новогодний символ — присутствие на праздничном столе рыбы. “Рыба” (юй) созвучна слову “остаток, излишек” (юй). Наличие рыбы в новогоднем меню означало стремление к достатку в течение всего года. Образ рыбы прочно связан в сознании китайцев с достатком и в настоящее время рыба остается более дорогим для них кушаньем, чем мясо.

Праздник “Весны” — самый большой пр