Трансцендентность и имманентность субъекта.

И. Пригожин и И. Стенгерс в своей книге «Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой» отмечали, что «доказательства невозможности, или несуществования (будь то в теории относительности, квантовой механике или термодинамике), показали, что природу невозможно описывать «извне», с позиций зрителя. Описание природы – живой диалог, коммуникация, и она подчинена ограничениям, свидетельствующим о том, что мы – макроскопические существа, погруженные в реальный физический мир»¹. Таким образом, здесь указывается, что невозможные существования связаны с таким определением бытия субъекта, которое является основой диалога человека с природой. Если в прежней физической теории, например, в механике Галилея - Ньютона, признается существующим то, что считается невозможным в новой - в теории относительности Эйнштейна, то, согласуясь с приведенным высказыванием И. Пригожина и И. Стенгерс, мы должны предположить, что субъект познания, соответствующий старой теории, существует не как «актер», а как «зритель» «драмы бытия» (Н. Бор). На философском языке это можно сформулировать так, что субъект классической теории (механики Галилея - Ньютона) трансцендентен познаваемому миру, а субъект неклассической теории (теории относительности Эйнштейна) имманентен познаваемому миру. Трансцендентность субъекта связана с признанием таких существований в мире, которые невозможны для имманентного субъекта, и наоборот. Следовательно, характер бытия субъекта относителен к признанию или непризнанию некоторых существований в мире. Можно сказать и так, что разные физические реальности «требуют» разных субъектов. Таким образом, онтология субъекта коррелятивна физической онтологии.

Признание существования лишь имманентного субъекта, «вписанного» в природу в форме опыта, соответствует методологии теории относительности и квантовой механике. Но такое признание порождает ряд принципиальных трудностей методологического характера. Одной из таких трудностей является парадокс измерения, который свойственен как теории относительности, так и квантовой механике. Он связан с проблемой различения средства и объекта измерения, и мы представим его в обобщенной форме. Чтобы получить информацию о состоянии объекта, необходимо измерить его с помощью некоторого прибора. По показаниям прибора мы судим о состоянии объекта. Но эти показания должны быть показаниями для кого-то. Поэтому, если мы говорим о показаниях прибора как о наблюдаемом факте, то необходимо предположить существование еще одного прибора, с помощью которого можно определить состояние первого прибора. Но подобное рассуждение логически бесконечно. Это как раз и означает, что физический опыт не может быть критерием различения наблюдаемого и наблюдающего. Состояния объекта относительны к средству измерения. Поэтому, если допустить, что природа сама ставит над собой опыты, то можно было бы сказать, что она не знает, что она наблюдает, и наблюдает ли она что-то вообще. Иначе говоря, феномен знания как представления о чем-то не предполагается структурой самого объективного физического опыта, не выводится из него и не имманентен ему. Это обстоятельство с особенной остротой обнаруживается в известном парадоксе, называемом парадоксом редукции волновой функции в квантовой механике. Согласно фон Нейману, без введения феноменов сознания в акт квантовомеханического измерения мы не сможем понять явление редукции волновой функции. По поводу этого парадокса существует обширная литература, но дискуссия до сих пор не завершена. И это не удивительно, если заметить, что многие критики этого парадокса, особенно среди физиков, пытаются решить гносеологическую проблему методами физических наук, что само по себе интересно и может быть плодотворно, но не устраняет саму проблему ². Необходимость введения феномена сознания в акт измерения вообще, а не только в акт квантовомеханического измерения, связана с тем, что знание чего-либо предполагает существование самосознания. Это обстоятельство было достаточно обосновано Декартом, а затем Кантом. Никакой опыт, никакой прибор измерения не знают свои собственные состояния без измерения. Такое свойственно лишь человеческому субъекту. Поэтому субъект наблюдения не может быть отождествлен с физическими условиями познания, будь то система отсчета, часы или другие приборы. Понимание этого привело Н. Бора к принципу дополнительности, согласно которому состояния прибора должны описываться на языке классической физики, а взаимодействие прибора с квантовым объектом должно описываться на языке квантовой механики. Этот принцип означает, что субъект наблюдения не может быть идентифицирован с измеряемой квантовомеханической реальностью. Переход от языка квантовой механики к языку классической физики есть способ «выключения», дистанцирования или трансцендирования субъекта из познаваемой физической реальности.

На языке физики отношение наблюдателя к природе может быть выражено принципами близкодействия и дальнодействия. Отношение трансцендентного субъекта описывается с помощью принципа дальнодействия, а отношение имманентного субъекта описывается с помощью принципа близкодействия. Из анализа парадокса измерения следует, что в современной физике для понимания процесса познания требуются оба принципа.

Известно, что принцип дальнодействия лежит в основе механистического понимания мира. Он связан с принципом детерминизма Лапласа, с ньютоновскими представлениями об абсолютном пространстве и времени. Он также связан с классическим пониманием объективности познания и знания. Согласно классической методологии объективное знание есть знание об объекте, как он существует сам по себе, вне и независимо от познающего субъекта и от процесса познания. Универсальность принципа дальнодействия в классической науке означает его применимость как к объектно-объектным, объектно-субъектным, так и к субъектно-субъектным отношениям. Все эти отношения существуют вне времени. Законы физики сформулированы здесь таким образом, что описываемые ими физические процессы не «привязаны» к «стреле времени», они происходят так, как они могут происходить в любой момент прошлого, настоящего или будущего. В познавательном субъектно-объектном отношении время также не играет принципиальной роли. Вневременной характер субъектно-субъектных отношений означает, что общаются между собой вневременные, вечные, то есть себетождественные во времени субъекты. Различие между субъектами опыта может иметь лишь пространственный характер: они находятся в разных местах абсолютного пространства. Но все эти эмпирические субъекты тождественны единому трансцендентному субъекту, который подобен «Божественному уму» (Лаплас), знающему о мире все до какого-либо конкретного физического опыта. Такой субъект является носителем априорного знания о мире. Эмпирические же субъекты могут лишь приобщиться к этому знанию, но уже с помощью своего опыта. Это означает, что они получают, в конце концов, одно и тоже объективное знание о мире, то есть истинное знание о том, как мир существует сам по себе. Отсюда монологизм мышления классического субъекта. В таком мире между эмпирическими субъектами нет проблемы понимания, ибо хотя все они «видят» мир по-разному, но «видят» один и тот же объективный мир. Описание такого мира не содержит в себе информации о том, что этот мир кто-то наблюдает или познает. Знание о таком мире является как бы бес-человечным, оно «ничье». Таким образом, абсолютный субъект классического естествознания не обладает бытием в познаваемом мире. А самого этого субъекта мы можем мыслить как небытие мира. Такой субъект не может вступить в диалог с природой.

Принцип близкодействия задает другую схему понимания взаимоотношения объектов и субъектов. Кратко ее можно охарактеризовать как релятивистскую. Бытие объектов относительно к другим объектам и к субъектам. Это отражено в содержании и принципах теории относительности и квантовой теории, но верно также и обратное: бытие субъекта относительно к системе объектных отношений. Относительность бытия субъекта есть следствие того, что здесь субъект понимается лишь как агент объективных предметных отношений, складывающихся в мире, в природе. Это положение нашло свое категоричное выражение в известном тезисе о «смерти субъекта». Данная «идеология» базируется на признании существования лишь эмпирических субъектов – субъектов опыта. Опыт интерпретируется на основе принципа близкодействия. Как было показано выше, такая трактовка опыта не позволяет провести различие между наблюдающим и наблюдаемым. Поэтому в данной «идеологии» неприемлемо традиционное понимание истинности и объективности знания. Все это нашло свое отражение в «методологическом анархизме» П. Фейерабенда. Такова жертва, которую приносит методология науки, которая признает существование лишь имманентного субъекта познания.

Я думаю, что совершенно недостаточно ограничиваться простым противопоставлением методологий классической и неклассической науки. Для более глубокого понимания их места и значения в понимании процесса познания природы необходимо обратиться к выяснению их философских оснований. К таковым, на мой взгляд, относятся философские парадигмы Платона и Аристотеля.