РЕЛИГИЯ

Люди, приходящие в дзэн-центр, часто разочарованы своими прошлыми взаимоотношениями с религией. Очень интересно первоначальное значение слова «религия». Оно происходит от латинского religare, что значит «восстановление связи» — связи между человеком и Богами. Приставка re означает «восстановление, обновление», ligare — «связь».

Что же это за связь? В первую очередь, мы должны связать себя с самими собой, потому что даже внутри мы раздроблены. После этого мы привязываем себя к окружающим, а затем — ко всем вещам — одушевленным и неодушевленным. Мы привязываем остальных к остальным. Мы ответственны за все, что не связывается друг с другом. Большую часть времени нам приходится привязывать себя к своим соседям, к партнерам, к работе, к детям или друзьям, затем мы привязываем себя к Шри-Ланке, к Мексике, ко всем вещам в нашем мире и всей Вселенной.

Все это звучит прекрасно! Но, в действительности, мы не слишком часто видим жизнь в подобном свете. И истинная религиозная практик а заставляет снова увидеть то, что есть, — фундаментальное единство всех вещей, снова увидеть наше истинное лицо. Практика убирает барьеры и позволяет видеть их природу.

Меня часто спрашивают: «Если это фундаментальное единство реально, то почему же его так редко видно?» Это происходит вовсе не от недостатка научной информации. Я знаю многих физиков, которые обладают обширными интеллектуальными знаниями, однако их отношения с жизнью вовсе не отражают осознания.

Основная причина того, что существуют барьеры, что мы не способны видеть то, что есть, — это страх перед кажущейся болью, которую нам может принести нечто, отдельное от нас. Нужно ли говорить, что наше физическое существо нуждается в защите, иначе оно не могло бы функционировать. Например, если мы проводим пикник на железнодорожных путях, по которым движется поезд, то совсем не помешает вовремя убраться оттуда. Нужно избегать физических повреждений и лечиться, если это необходимо. Однако существует огромная путаница между подобной болью и иной, менее осознаваемой, кажущейся болью. «Мой любимый покинул меня, мне больно быть одинокой». «Я никогда не найду работу». «Окружающие люди ничтожны». Все это кажется нам источником боли. Мы часто ощущаем боль, которую причиняют другие.

Если мы вспомним всю свою жизнь, то сможем составить список людей и событий, причинивших нам боль. У каждого есть подобный список. Этот список формирует наши взгляды на жизнь. Мы приобретаем привычку избегать, судить обо всем, чего боимся.

Наши врожденные способности развиваются в направлении бегства, жалоб, состояния жертвы или желания организовать вещи так, чтобы контролировать их. Истинная жизнь, фундаментальное единство проходят мимо. Довольно грустно, что многие умирают, так и не пожив. Они слишком одержимы стремлением избежать боли. Мы знаем лишь одно: если нечто принесло боль, его нужно избегать. Подобный механизм бегства действует практически бесконечно.

Сейчас многие религиозные традиции, в частности дзэн, уделяют особое внимание так называемым переживаниям «открытия» или просветления. Форма этих переживаний может быть разной. Однако если они истинны, то раскрывают или приносят нам то, что уже существует: истинную природу жизни, фундаментальное единство. Тем не менее я обнаружила (уверена, и вы обнаружили это), что одного-единственного переживания недостаточно. Оно может быть полезным, но, если мы привяжемся к нему, оно может превратиться в барьер. Многим несложно добиться такого переживания. В этом отношении мы очень разные, и эта разница не может считаться добродетелью. Без упорного труда по интеграции, эти переживания не принесут заметных перемен. На пользу может пойти только практика, с помощью которой мы, мгновение за мгновением, проходим через все, что причиняет боль, задевает или разочаровывает, будь то взаимоотношения с коллегами, семьей или партнерами. Пока мы не достигнем состояния минимального реагирования, переживания просветления совершенно бесполезны.

Если мы действительно хотим видеть фундаментальное единство, и не один раз, а большую часть времени, то в первую очередь должны практиковать с тем, что Мэндзан Дзэндзи (ученый и учитель Сото-дзэн) называл «барьером эмоций-мыслей». Он имел в виду, что мы реагируем тогда, когда что-то задевает нас. В момент реагирования появляется барьер, и видение затуманивается. Мы реагируем примерно раз в пять минут и большую часть времени не видим жизни. Мы оказываемся заточенными внутри собственного «я», мы окружены барьерами.

Основная практика должна работать с барьерами. Без такой практики, без понимания причин и следствий возникновения барьеров, мы остаемся напряженными, порабощенными и разделенными. Иногда мы можем видеть свое истинное лицо, но не способны быть собой каждое мгновение. Другими словами, смысл религии остается нереализован — человечество и Боги остаются разделенными. Есть я, есть внешняя пугающая жизнь, и мы не можем быть вместе.

Барьер эмоций-мыслей часто принимает форму колебаний между двумя полюсами. Один полюс — подчинение. Приношения жертв Богам, жертвование собой, стремление удовлетворить окружающих, желание быть праведным, совершенствование личности — все это закрывает истину текущего мгновения. Мы становимся людьми, которые стараются быть праведными, упорно практиковаться, добиться просветления, которые стараются, стараются и стараются. Такие усилия очень распространены в среде учеников дзэн. Однако если мы практикуем разумно, то начинаем понимать, что нами движет подчинение, и бросаемся к другому полюсу, к другой форме рабства — к бунтарству или неподчинению. Мы начинаем настаивать: «Никто не может учить меня, что делать! Мне нужно собственное пространство, я хочу, чтобы все держались от меня подальше!» В этой фазе мы осуждаем окружающих и одержимы отрицательными мнениями. Мы смотрим на себя уже не как на низших и зависимых, а как на высших и независимых. Эти состояния (подчинение и протест) постоянно перетекают друг в друга. В первые годы практики большинство людей вываливаются из первого состояния и попадают во второе. Это может означать только то, что их жизнь ухудшилась. «Где же та прекрасная личность, которую я должен был узнать?» Несмотря на то что обе стадии являются рабством, мы упорно продолжаем реагировать. Не имеет значения, подчиняемся мы или бунтуем. Люди и Боги остаются разделенными.

Мы колеблемся между двумя состояниями. Однажды, на прошлой неделе, в 9:00, я вдруг вспомнила, что должна ответить на письмо. Письмо было трудным, и мне не хотелось на него отвечать. В 15:00 меня продолжала давить мысль о том, что я не ответила. С девяти до трех я переделала пятнадцать дел, но письмо так и осталось без ответа. Мой внутренний голос говорил: «Ты должна ответить». Это подчиненность. «Я должна сделать то, что от меня требуется». Но была и другая реакция: «Я не могу себя заставить. Я не должна делать этого. Я могу избежать этого, посидев некоторое время». Однако что случается, когда наблюдатель способен выслушать обе стороны? Когда я заметила обе мысли, я села и написала письмо.

В чем разгадка? Что прекращает длительную борьбу, происходящую внутри нас? Что соединяет нас с Богами? Пока мы не понимаем загадки, мы не можем ее отгадать. Первым делом нужно увидеть, что мы делаем. А когда мы сидим, это происходит само собой. Поначалу возникает мысль: «Я должен это сделать». Через некоторое время эта мысль сменяется: «Я не хочу делать этого». Мы начинаем видеть, что качаемся между этими мыслями: туда-сюда, туда-сюда.

В процессе «туда-сюда» нет ничего, кроме разделенности. Как избавиться от нее? Мы разрешаем ее, воспринимая то, что не хотим воспринимать. Нам нужно невербально воспринять неудобство, гнев, страх, которые кроются за колебаниями от одного полюса к другому. В этом истинный дзадзэн, истинная молитва, истинная религиозная практика. В конце концов, гнев (как физическое переживание) начинает преобразовываться. Если мы действительно раздражены, подобное преобразование может отнять недели или месяцы. Но если мы отдаемся восприятию, если мы «обнимаем тигра», преобразование происходит мгновенно. Когда мы являемся восприятием, нет ни субъекта, ни объекта. Барьеры разрушаются, и мы можем ясно видеть. А если мы видим, то понимаем, что делать, и нашим действием становится проявление любви и сострадания. Мы можем жить религиозной жизнью.

Пока мы не ощущаем в себе открытости и любви, практика ждет нас. Так как подобное ощущение посещает нас очень редко, все остальное время мы должны посвящать усердной практике. В этом — религиозная жизнь. В этом — «религия», хотя мы не обязаны использовать это слово. Это — примирение людей и их мнений, примирение наших точек зрения, примирение со страхами. Примирение со всем, что является восприятием. Однако восприятием чего? Бога? Просто того, что происходит? Религиозная жизнь — это процесс постоянного примирения.

Всякий раз, когда мы переходим сквозь барьер, что-нибудь вокруг нас изменяется. С течением времени мы становимся менее разделенными. Это нелегко, потому что мы хотим привязаться к чему-то знакомому: разделенности, ощущению своей возвышенности или приземленности, желанию быть «кем-то» в отношениях с миром. Одним из достижений серьезной практики можно считать способность быть внимательным и замечать, как возникает разделенность. В то мгновение, когда мы ощущаем малейшее прикосновение мысли, осуждающей другого человека, должна загораться красная лампочка практики.

Мы совершаем грубые поступки, даже не осознавая этого. Но чем больше мы практикуемся, тем чаще замечаем то, чего раньше не видели. Это не значит, что мы будем видеть все. Всегда есть нечто, что скрывается от взора. Этот факт нельзя назвать ни плохим, ни хорошим, в этом — природа вещей.

Таким образом практика — это не просто сесины и ежедневное сидение. Это важно, но недостаточно. Сила практики и способность делиться практикой с окружающими кроется в умении быть самим собой. Мы не должны пытаться учить других. Мы можем не говорить ни слова. Если наша практика сильна, она проявляется все время. Не нужно говорить о дхарме, дхарма — это то, чем мы являемся.