ПРЕДАННОСТЬ

Давным-давно жил юноша, который безумно любил прекрасную, но злую девушку. Прекрасная и злая девушка хотела, чтобы юноша всегда думал только о ней. «Я отдам тебе себя только тогда, когда ты принесешь мне голову своей матери», — объявила она.

Юноша любил свою мать. Однако он был настолько очарован злой девушкой, что не сумел ей отказать. Юноша помчался домой и отрубил матери голову. Он схватил ее за волосы и бросился к своей возлюбленной. На улице была ночь, но влюбленный юноша не мог долго ждать встречи. С головой матери в руках, он со всех ног бежал по улице. И вдруг голова сказала ему: «Не торопись, сынок, ты можешь упасть и пораниться».

Смысл истории в неумирающей любви матери, в ее неизменной преданности. Преданность и истинная любовь — сестры близнецы. Английское слово «commit» (быть преданным, вверяться) происходит от латинского committere, что означает соединяться, вверяться. Иными словами, это слово означает получение человеком своеобразного заряда от чего-то.

Чтобы понять преданность, нужно усилить в себе ощущение природы реальности. Не только разумом, но и всеми внутренностями мы должны осознавать, кем являемся. Мы можем считать, что уже преданы особой работе или человеку, однако истинная преданность глубже. Пока мы не поймем, что должны быть преданы всем существам, а не только избранным, нашей преданности будет недоставать энергии и решительности. Размышляя о преданности, мы обычно думаем: «Теперь, когда мы преданы друг другу, он должен вести себя соответствующим образом: он должен любить только меня, он должен проводить со мной больше времени, он должен всегда ставить меня на первое место...» Если мы преданы своей работе, то становимся собственниками: это наша работа, наш проект, наше дело, наша прибыль. Кроме того, мы можем сказать: «Я предан и должен вести себя как подобает преданному человеку». В нашем обычном представлении объект преданности становится объектом обладания, инвестицией, от которой мы ждем безопасности и счастья.

В действительности, преданность всегда является смесью природы Будды — той части нас, которая может сказать: «Что бы ты ни делал, я люблю тебя и желаю тебе добра» — и другой нашей части, твердящей: «Я стану предан тебе, если...» Как же ядовиты эти «если»! В истинной преданности и в истинной любви нет места для «если». Их не способны потрясти никакие обстоятельства. Как писал Шекспир: «Нет перемен, способных изменить любовь».

Преданности невозможно добиться с помощью ворчания, гнева, насилия, жалости, однако мы упорно пытаемся использовать все эти методы. Преданности вообще невозможно добиться. Чтобы углубить преданность, мы должны стать свидетелями всех своих маневров и уловок, свидетелями осторожных и неосторожных попыток получить желаемое — собственное спокойствие и безопасность. В нашей маленькой истории мать определенно не добилась спокойствия и безопасности, у нее осталась лишь голова. По даже перед лицом смерти она желала сыну добра. Конечно, мы совсем не такие. Мы — люди.

Я никогда не говорила: «Вверьте себя кому-либо, а затем избавьтесь от этой преданности». Даже если мы проведем месяцы и годы, решая, что «это одно и то же», то, возможно, станем преданы лишь самим себе. Мы обманываем себя и других, полагая, что преданности можно добиться, дав несколько обещаний.

Если мы преданны, мы закрываем двери. Не осознавая природу Будды, мы не можем довериться первому встречному. И все же, после долгих беспокойств и колебаний, мы становимся преданы чему-то или кому-то. Добившись этого, мы должны захлопнуть дверцу духовки и начать приготавливаться. Преданность подразумевает уничтожение всех возможностей к побегу. Любое замужество, любые доверительные взаимоотношения, включая преданность собственным детям, родителям, друзьям, ставят перед подобным выбором.

Будем ли мы счастливы, «закрыв двери»? Некоторое время. Но это не главное. Смысл преданности не в ее приятности. Иногда вы, конечно, будете счастливы, но не стоит на это рассчитывать.

Преданным можно быть не только другому человеку. Мы можем быть преданы уединению. Для многих такая преданность является хорошей практикой, по крайней мере, на некоторое время. Уединению можно быть преда-ным в течение шести месяцев, года, пяти лет. Немногие способны видеть в уединении просто уединение. Большинство видят в нем одиночество и несчастье. Я не говорю о пещерном отшельничестве. Я имею в виду, что с помощью уединения мы можем практиковаться, посвящая себя всему. Занимаясь такой практикой, мы должны подобающе относиться к сопровождающим ее ограничениям. Никто не хочет посвящать себя всему. Однако наше естество нуждается в практике, на которую не многие готовы пойти сознательно.

Иисус сказал: «Даже если вы сделаете это ради ничтожнейшего, вы сделаете это ради меня». Мы не можем быть преданы кому-то или чему-то, если не преданы всему. Это совсем не значит, что такая преданность должна нам нравиться и мы должны добиться ее полностью. Это практика. Необходимо понять, что в нашей жизни является «ничтожнейшим». Мы мгновенно вспоминаем об очень бедных людях. Но «ничтожнейшим» является то, что ничтожно для меня или для тебя. Что кажется вам ничтожным? Что в вашей жизни самое неинтересное? Для многих, это несимпатичные люди, приносящие неприятности. «Ничтожнейшими» могут быть люди, которых мы боимся. В более деликатных случаях, это могут быть люди, которые нуждаются в советах, поучениях или помощи.

Вы можете возразить: «Давайте будем реалистами. Как можно посвятить себя человеку, которого невозможно выносить?» Как мы можем сделать это? Этому учит практика. Она подразумевает абсолютную искренность с самим собой. Мы осознаем, что не выносим этого человека и не можем находиться с ним рядом. Мы наблюдаем все эмоции и мысли, касающиеся этих взаимоотношений. Такой же подход можно применять и в отношении работы. Многие считают недостойными те обязанности, которые выполняют на работе: «Я закончил колледж. Почему же я должен складывать ящики? Как я могу заниматься такой грязной работой?»

Люди хотят, чтобы практика была приятной и легкой. Но она далеко не легка. Очень просто сказать: «О, я предан миру и дхарме». Однако это трудно сделать. Мир и дхарма раскрываются во всех творениях, которые встречаются нам на пути. Преданы ли мы этому человеку на улице, блюющему в урну? Преданы ли мы продавцу, обсчитавшему нас, или строгому начальнику?

Когда мы познаем природу Будды, мы понимаем, что радость — наше врожденное право. Где же оно? Оно ждет нас в той самой практике, о которой мы говорим. Только через практику мы сможем прийти к радости и истинной преданности работе, взаимоотношениям, всей жизни.

Из-за человеческих недостатков, мы очень мало говорим о преданности (или ее нехватке) к объектам. Например, если мы держим комнату в беспорядке, значит, мы не преданны. Мы демонстрируем, что в жизни есть нечто более важное, чем объекты. (Я воспитывалась аккуратной матерью и многие годы, в качестве протеста, вела себя как можно более неряшливо.) Я не говорю о невротической чистоплотности. Тем не менее практика должна охватывать всех и все, каждую кошку, каждую лампочку, каждый кусочек наждачной бумаги, каждый овощ, каждую салфетку. Если мы не проявим заботу, то не узнаем, что такое преданность. Преданность не возникает случайно. Преданность — это способность. Она растет так же, как мускулы, с помощью упражнений.

Я не собираюсь составлять новый список «обязанностей». Я не говорю о Правилах. Люди часто неверно их истолковывают: «Я должен быть аккуратным. Йоко так сказала». Однако мы должны взглянуть на свою склонность разбрасывать повсюду вещи, оставлять зажженным ненужный свет, накладывать на тарелку больше, чем в состоянии съесть. Почему? Если наша преданность абсолютна, то все, в чем реализуется преданность супругу, детям, работе, практике, дхарме, является неосознанным. «Даже если вы сделаете это ради ничтожнейшего, вы сделаете это ради меня». Если вы хотите познать радость, то не имеете права говорить: «О, я просто небрежный человек». Практика всегда имеет дело с «ничтожнейшим».

Преданность — это действие. Мы пытаемся избежать действия, поэтому наш глаз должен быть острым как гвоздь. Меня не интересует, сколько состояний просветленности вы пережили. Нет ничего, кроме повседневной жизни. Этот стол является дхармой. Вчера он был пыльным, и сегодня он пыльный. Мы приближаемся к окончанию сесина. Однако не стоит обманывать себя: самая сложная часть сесина начинается тогда, когда мы возвращаемся к повседневным делам.